Когда я узнал, что моя мать вернулась на Корусант, то я сразу же пожелал с ней встретиться. Ей удавалось ускользать из поля моего зрения в течение года, пока совсем недавно я не узнал о том, что корабль, на котором она летела вместе с Ханом Соло, подвергся бомбардировке. Это известие изрядно расстроило меня и опечалило, ведь не станут же просто так стрелять в корабль, без каких-либо причин. Первой моей версией стала та, согласно которой некто узнал настоящее имя Лоты Туллии и решил убрать ее с дороги по каким-то собственным, узко направленным причинам. Однако данная версия мне не понравилась, и я посчитал ее нелогичной, так как Падме, в отличие от моего отца, соблюдала крайнюю осторожность, и до меня не доходили о ней никакие лишние слухи, помимо той информации, которую приносила Лея. Она старалась следить за передвижениями нашей предполагаемой матери (я до сих пор с трудом мог себе представить, что у меня ест мать, пусть она и годится мне в дочери), дабы на ту не сыпались ненужные подозрения. Однако единственное, что многих волновало, так это протекторат Органа-Соло. Не более того. Меня подобное стечение обстоятельств изрядно радовало, так как от матери я ожидал меньшего количества проблем, чем от отца.
Где-то на подсознательном уровне я начал называть про себя Падме матерью, однако стоило мне вновь вспомнить ее, как на меня сразу же накатывала волна отторжения. И пусть Мара называла их "твои родители", то есть мои, все равно я с трудом мог думать об Энакине и Падме в таком русле. Они продолжали казаться мне совершенно холодными и далекими. В отношениях с бывшим сенатором мне помогало то, что она не являлась адептом Силы, поэтому наша связь была фактически односторонней, а вот от отца мне приходилось скрываться в Силе и выстраивать барьер, который я сам ужасно ненавидел, потому что знал, как сильно он способен раздражать и нервировать. Он буквально выводил его из себя, когда чувствовал, что от меня закрываются. Только почему-то я не думал, будто данный факт задевает Энакина, который благополучно слоняется где-то по Галактике, наживая проблемы на свою пятую точку.
Я послал сообщение Падме с просьбой о встрече. Мне хотелось узнать, как у нее дела. Мы не виделись достаточно долго, чтобы я действительно захотел с ней увидеться и понять, сможем ли мы теперь наладить контакт. Не спорю, во время ее нахождения в храме я стал ее больше понимать, она вызывала у меня искреннюю, неподдельную симпатию, но прошло слишком много времени с тех пор. И в моей, и в ее жизни явно произошли события, оставившие свой след, пусть временный и небольшой, но все же они несколько изменили нас, сделав чуть-чуть более откровенными или же, наоборот, скрытными.
Я направился в назначенное место к назначенному часу инкогнито, дабы не вызывать лишних вопросов. Было приятно сбросить с себя одеяния джедая и вновь почувствовать себя тем мальчишкой, который слонялся по галактике со световом мечом на поясе, пытаясь сделать мир немного лучше. Для того чтобы избежать лишних вопросов, я надел перчатки. Боюсь, слишком много вопросов вызывает тот факт, что я скрываю лишь правую руку, поэтому к нашей встрече с матерью я подготовился тщательно, чтобы не провоцировать лишних разговоров. Было приятно идти по городу и осознавать, что ты не бросаешься в глаза. Меня скорее принимали за ненормального приверженца черного, чем за джедая, направляющегося на встречу со свой восставшей из мертвых матерью. Я порядком устал от обыденной рутины, от мелких перелетов, хотя вернулся в столицу всего месяц назад из путешествия, которое совершил с Лее в Неизведанные Регионы. Стыдно признаваться, но там, за пределами Центральных Систем, я вновь почувствовал себя свободным. Только вот по приезде на меня свалились десятки разнообразных проблем, с которыми мне придется разбираться еще очень и очень долго.
- Здравствуй, - проговорил я, останавливаясь рядом с Падме и осматривая ее с ног до головы. - Мы оба знаем, что это не так. Кто из нас действительно похорошел, так это ты.
Я мысленно вернулся к событиям последних недель. Многочисленные собрания, споры. Мне пришлось несколько раз объяснять, почему никто не мог найти меня в течение двух месяцев. Мне пришлось оправдываться перед детьми, почему мы с их матерью теперь всегда находимся порознь и приходим к ним также по отдельности. Мне пришлось прочитать длинную лекцию Совету о том, что они не имеют права ставить свое отношение к политикам выше своих обязанностей перед Орденом, что вызывало бурю эмоций и активное противостояние. Меня спасал лишь авторитет и тот факт, что я являлся гранд-мастером. Сейчас я всерьез задумался о том, что мне следует стать жестче, иначе мастера начнут междоусобную войну.
- Почему я просто не могу поинтересоваться, как у тебя дела? - спросил я, смотря вперед на дорогу, по которой мы неторопливо шли, словно отец и дочь, собирающиеся завершить день небольшой прогулкой. - Я не видел тебя достаточно долго, чтобы начать волноваться. Возможно, у нас и не самые идеальные отношения, однако это не отменяет того факта, что мне небезразлично, что с тобой происходит. Я волнуюсь, как волновался бы за любого, кто пришел бы ко мне, попросил бы помочь и понять. Во всяком случае, мне явно не нравится тот факт, что кто-то решил убить тебя и Хана.
Признаюсь, я немного лукавил. Я переживал за Падме не потому что она пришла ко мне за помощью тогда и не потому что провела некоторое время в Храме джадев, а потому что она являлась моей матерью. Хоть между нами и царило некоторое недопонимание и напряженность, однако я не отрицал тот факта, что нас связывают кровные узы.

Отредактировано Luke Skywalker (2016-10-09 18:45:52)

Встреча с матерью носила странный, немного меланхоличный характер. Я бы никогда не решился назвать ее так вслух, однако про себя я думал о ней именно в этом ключе, замечая некую печаль, поселившуюся в моей душе рядом с ее именем. По отношению к Энакину я не испытывал таких чувств. Он вызывал во мне бури и штормы, потому что снова и снова разочаровывал меня, как бы я не пытался найти с ним общий язык. В последний раз я видел его достаточно давно, чтобы мой гнев остыл, чтобы я запретил себе его испытывать, однако в глубине души я каждый день ждал от него вестей, вновь и вновь напоминая себе, что он не сможет самостоятельно существовать в абсолютно новой для него эпохе и рано или поздно придет на помощь, как и говорила мне Мара. Однажды он вернется, и тогда я не должен буду отталкивать его, я должен буду протянуть ему свою руку. С Падме все совсем по-другому. Она постоянно находилась у меня на виду, она постоянно находилась перед глазами Леи, которая тщательно следила за деятельностью своей матери. Как-то раз сестра мне сказала, что мое отношение к ней отличается, потому что я не виню ее в падении нашей семьи. Она умерла не по собственной вине. Она могла бы жить, растить и любить нас. Однако Энакин выбрал не ту сторону, поэтому наша семья  оказалась разрушена и разбросана по Галактике, захваченной Дартом Сидиусом. Помню, как сильно меня обидели ее слова. Я не мог быть настолько несправедливым! Однако в глубине души я понимал, что она права. У нас обоих было детство, как и у многих других. Мы росли в семьях, нас любили, о нас заботились, однако мы прекрасно понимали, что живем не в своей родной семье, а рядом с теми, кто мог бы от нас в любой момент отказаться. Я люблю дядю и тетю, но в итоге они умерли из-за меня. Из-за меня и Дарта Вейдера. Лея любила свою приемную мать и своего приемного отца, но в итоге они погибли на Альдераане из-за Леи. Мурашки бегут по коже, когда понимаешь, сколько людей могло бы до сих пор жить, если бы не одна ошибка, совершенная одним человеком в минуту слабости в страхе не получить желаемое.
- Учитывая, что ты годишься мне в дочери, то это было бы слишком странно, - проговорил я, понимая, что вряд ли когда-либо смогу называть этих молодых мужчину и женщину своими родителями, даже если по каким-то условным знакам они ими и являлись. Тяжело себе представить более запутанную и непонятную ситуацию. - Разговор через зашифрованный канал привлек бы слишком много внимания. А любой шифр можно разгадать.
Падме встала передо мной, мешая пройти. Мы остановились, но в то же время вряд ли привлекли хот чье-то внимание. Есть слишком обыденные вещи, которые никогда не бросаются в глаза. По сути, именно они рано или поздно оказываются самыми необъяснимыми, опасными и пленительными. Я остановился, продолжая смотреть в упор на Лоту Туллию. Что-то мне не нравилось. Что-то меня смущало. Что-то изменилось. Однако я никак не мог понять, что именно. Сила тянула меня навстречу к женщине, чего ранее я не испытывал, даже с учетом наших общих генов. Она никогда не являлась адептом Силы, поэтому наша связь имела достаточно поверхностный характер, и мне даже не приходилось выстраивать барьеры, как я это делал с отцом.
- Не делай поспешных выводов, - покачал я головой, слыша укор в голосе Падме. - Не суди. Ты не знаешь всего, ты смотришь на ситуацию необъективно. Это приводит к ошибкам. Не тебе решать, правильно я поступаю или нет, как и не тебе говорить мне, что я делаю верно, а что — нет. Отношения Нового Ордена с Федерацией не касаются никого, кроме членов Ордена и правительства, в нашем случае — Кэла Омаса. Я не обязан перед тобой отчитываться. Я делаю то, что считаю нужным, что считаю правильным для всех нас.
Почему все берутся меня судить? Почему все хотят продемонстрировать свою большую осведомленность? Почему никто не пытается понять причины, прежде чем делать выводы? Я часто задавался этим вопросом. Особенно в последнее время. Даже члены Совета мастеров отказывались быть объективными, придерживаясь своих эгоистичных точек зрения, разрывая Орден на части. У меня просто не оставалось выбора — приходилось лавировать между всеми теми силами, какие скопились вокруг меня. Они вынуждали, а я все еще не нашел той идеальной развязки, которая бы устроила всех.
- Боюсь, если бы ты решила поднять восстание, то я стал бы первым твоим противником, - ответил я серьезно, давай понять, что так оно и будет. - Ни одно правительство неидеально. Я видел достаточно президентов и сенаторов за свой век. Многие из них не должны были даже приближаться к политике, но почему-то получали в свои руки власть. Кэл Омас — не самый плохой вариант. Он делает все, чтобы системы не отсоединились от Альянса, - я покачал головой. - Никогда не удастся построить идеального мира. Тебе ли это не знать! В последний раз, когда кто-то пытался это сделать, свобода умерла в считанные минуты. Думаешь, обычные люди предпочтут снова погрязнуть в войне только из-за того, что их налог выше? Они годами жили под властью империи, затем постоянно воевали. Сейчас наступил период мира. Это гораздо важнее, потому что никто не знает, как долго он продлится.
Я не понимал политиков. Я никогда не умел вести переговоры. Постепенно у Леи я многому научился, но до сих пор ненавидел все эти скучные заседания, когда совет требовал от меня отчетов о деятельности Ордена. Я не собирался вступать с ним в конфронтацию, пока у меня оставалось право голоса. Но как только я увижу, что это бессмысленно, я уйду. Однако это станет началом ухудшения отношений Федерации с джедаями, которые до сих пор не окрепли в достаточно мере, дабы противостоять сразу всему миру. Я ведь не просто так делал то, что сделал.
- Твои действия — это твое право, - я вздохнул, проводя ладонь по волосам. - Тебе не за чем просить у меня разрешения. Ты не член Ордена, ты политик. И если что-то пойдет не так, но ты подставишь Лею и испортишь ее репутацию, а не мою, пусть теперь она и джедай. Но ты должна точно знать, что и для чего делаешь. В столице никому не нужны смутьяны, а если тебя посадят под арест или отправят в тюрьму, то, возможно, я не сумею тебя вытащить.

- Мне не важно, где и что говорят другие, - проговорил я, вероятно, чуть суровее, чем мне бы того хотелось. - Я поступаю так, как считаю нужным. И если мое мнение считается авторитетным внутри Нового Ордена, то почему я должен прислушиваться к перешептываниям политиков? Или же тех, кто никогда не окажется на моем месте и не поймет, почему я поступаю именно так, а не иначе.
Они меня судили. Все меня судили. Они считали, что я должен принимать другие решения. Однако ни один никогда не поймет, чем именно я руководствуюсь. Хотя бы по той простой причине, что они никогда не станут мной. И даже Падме, которая, я верил, гораздо разумнее Энакина, вела себя как обычный человек. Нет, даже не политик. Она судила по тому, что слышала. Она судила грубо и резко, не задумываясь о более глубоких проблемах. В обществе назревал кризис. И если он назревал в современности, то Падме привезла его из своей эпохи. Не мудрено, ведь именно тогда и пала Республика.
Я действительно считал ее намного разумнее своего отца, но теперь я начинал сомневаться в верности своих первоначальных выводов. Да, она не джедай и никогда не сумеет меня понять. Более того, она меня никогда не знала и не будет знать, чтобы сделать эти самые правильные выводы. Наверное, мне остается просто смириться и идти вперед. Я не изменю уже случившегося, но у меня есть шанс доказать всем, как сильно они ошибались, когда судили раньше положенного часа.
Мне удалось подавить в себе обиду и горечь. Я не имел права их испытывать. Я не имел права требовать от людей большего, нежели им дано от природы. Возможно, Падме хороший политик, но ей никогда не понять джедаев, особенно современных, которые учились выживать. У нас нет власти. У нас почти нет влияния. Мы находимся в пропасти между политикой и стремлением сохранить мир. В нас перестали верить. И я не могу никого конкретно в этом обвинить. Репутация не выстраивается за пару лет. Утечет много воды, прежде чем Галактика вновь в полной мере осознает, что джедаи существуют, что они являются определенной силой, которая держится нейтральной стороны в своем служении миру и благополучию.
- Не пытайся воздействовать на меня своими речами и аргументами, - я покачал головой, складывая руки за спиной. - Ты никогда не поймешь, за что и ради чего мы сражались. Возможно, ты в своем времени и билась за демократию, однако у нас цели были совсем иными, - я усмехнулся, решив, что должен озвучить все свои мысли. - Между нами пропасть. И она составляет десятки лет. Во всех смыслах. Ты никогда не была повстанцем. Тебе не доводилось видеть то, что видели мы, когда сражались на полях Миндора. Мы боролись не за демократию, Падме. Мы боролись за свободу. Свободу не политическую, не социальную, не экономическую, а реальную. Мы дети долгой войны, которая продолжалась почти двадцать лет. И все это время мы бились не за каких-то там политиков или демократов. Мы бились за самих себя, ради самих себя и будущего наших детей, -  я в упор смотрел на свою собеседницу, чувствуя, как поднимается еле ощутимая волна Силы, отвечая на мой внезапный порыв легкой вибрацией. - Мне все равно, кто будет стоять во главе Федерации. Я все равно не имею права в это вмешиваться, да и не стану. Я не политик. Не дипломат. Если тебе так хочется выйти в бой и стать оппозиционером, разрушив ту жизнь, которая была создана, так вперед. Действуй. Никто не будет стоять у тебя на пути. И уж точно этим человеком не буду я.
Я задумался, внезапно задаваясь вопросом, стоит ли мне договаривать до конца. Я не любил долгих речей... Ладно, я любил долгие нравоучительные речи, касающиеся совершенствования собственной души и многого другого, что составляло жить джедая. Однако сейчас беседа носила несколько иной характер. Только вот я все равно ощущал сопротивление. Сопротивление тому, что называется реальностью. Я понял достаточно хорошо на примере Энакина, что прибывшие или вернувшиеся из мертвых и из прошлых лет представители других поколений и эпох никогда не смогут приспособиться и понять ту жизнь, которой мы живем. Они будут продолжать мыслить по-старому, думать по-старому, оценивать ситуацию по-старому. Падме видела войны, но она не видела того, что пережили мы. Она была хорошим политиком своего времени, потому что умела трезво смотреть на вещи, окружавшие ее. Однако это другой мир, другая вселенная, которая ей не подвластна. Если она захочет здесь что-то изменить, то ей придется в первую очередь изменить саму себя и свое отношение к действительности именно этой эпохи.
- Я обещаю ни во что не вмешиваться, - кивнул я. - Но я знаю, какой властью может обладать женщина. И если ты решишь устроить государственный переворот с взрывами и оккупацией правительства и столицы, то он будет признан изменой, которую джедаи не смогут проигнорировать по той простой причине, что это нарушение мира в Галактике.
Я улыбнулся Падме, чтобы несколько развеять атмосферу нашего диалога. Пусть думает, что я сказал это не всерьез, хотя она должна понять, что я предупреждаю ее вовсе не по этому. Я волнуюсь. Она не приспособлена для нашей жизни. Она не понимает, что происходит и почему. Возможно, конечно, это я настолько слеп, что не замечаю очевидного, однако пока что мало кто захотел открыть мне глаза. Возможно, я действительно не считаю ныне Кэла Омаса идеальным политиком и президентом, но он тот, кто сумел собрать Альянс и удерживать его на протяжении многих лет. Лучше он, чем очередная война. Юужань-вонги были побеждены не так уж давно, как кажется тем, кто не видел их нашествия.
- Теперь вернемся к Тракену, - я нахмурился. - Почему он тебя заинтересовал? Что за дела тебя ждут на Кореллии?

В попытках найти золотую середину меня снова и снова обвиняли в том, что я устремляюсь в крайности, не желая принимать какую-то общую позицию или же придерживаться какого-то одного конкретного мнения. Но как я мог поддерживать определенную сторону? Ведь это означало бы, что я ни чем не лучше многих других, хотя говорю о честности, справедливости и нейтралитете, который должен олицетворять собой защиту. Защиту, которая распространяется на каждого, кто попал в беду в не зависимости от его лояльности. Понимаю, спасать всех и всегда не удастся, так как это невозможно. Но почему не стоит пытаться спасти как можно больше, тем более, пока есть шанс сделать нечто в подобном роде?
Я смотрел на Падме, словно мог увидеть нечто новое, что раньше оставалось за пределами моего сознания. Однако она по-прежнему оставалась молодой женщиной с душой, которая рвалась в битву, не понимая, что Галактика устала от этих войн и ей требуется передышка. Мы все воевали слишком долго, чтобы теперь поднимать очередной мятеж из-за политика, сумевшего в прошлом доказать свою лояльность основополагающим целям Альянса.
- Серьезно? - усмехнулся я, покачивая головой. - Ты только что сравнила императора и Кэла Омаса? Очнись, Падме. Мы живем в тридцать шестом году после битвы при явине. Мы живем в реальности, для которой Империя — это прошлое. Кэл Омас не адепт Темной Силы. Он политик. Один из немногих, кто сумел удержать Альянс он распада. И ты его сравниваешь с человеком, жаждавшим порабощать, который уничтожил Альдераан просто для того, чтобы досадить одному из членов Союза Повстанцев и продемонстрировать свою мощь… У Кэла Омаса есть мощный аппарат влияния, но пока он не распустил Совет, его власть ограничена. Отчасти поэтому я все еще его не покинул. Новый Орден не в почете у многих систем, но когда речь заходить о реальных угрозах, то именно джедаи принимают на себя бремя ответственности за других. Может быть, Омас и не любит меня, мои методы, особенно теперь, когда видит в этом угрозу своему авторитету, однако не настолько глуп, чтобы повторить историю через столь малый срок или попытаться вновь уничтожить Орден.
Я не понимал, почему ей так хочется видеть во всем угрозу. Возможно, она все еще думает, что живет в своем времени, когда надо было предпринимать решительные шаги, чтобы свергнуть власть единого лидера. Однако даже тогда ей следовало думать о семье, а не о политике. О будущем своих детей, которых она бросила.
Я продолжал улавливать странный зов Силы. Он исходил откуда-то из недр моего сознания, словно чей-то чужой разум пытался понять, сможет ли он достучаться до меня, докричаться до меня. Это очень странное ощущение, напоминающее мне то, что я чувствовал, когда впервые понял, насколько сильная существует связь в Силе между кровными родственниками и адептами. Я мог в огромной дворце Палпатина без труда найти Лею по уникальной ауре, когда она была беременна, которая исходила от моих племянников. Я отчетливо помню, как еще не рожденный Бен стремился связаться со своими родителями через Силу. Конечно, с Марой у него контакт был постоянным, ведь она была его защитницей, однако это не значило, что я не мог коснуться маленького разума, ничего еще не понимающего и не подозревающего о тех опасностях, которые ожидали его после рождения. Сейчас точно такой же разум находился совсем рядом. Неотчетливый. Неясный. Расплывчатый. Но уже существующий. Жизненная Сила текла по его венам и венам его защитника.
Я продолжал вслушиваться в слова Падме, но все мое внимание сейчас было уделено Силе, так как я пытался найти источник энергии, некогда уже ощущаемый мной. Я долго и упорно соображал, будто ранее мне не доводилось уже раза четыре (так точно) сталкиваться с подобным проявлением Силы. Я даже отвлекся от мыслей о Сал-Соло  и тому, что он, скорее всего, хочет поднять очередное восстание.
- Ты беременна, - я резко сделал шаг вперед и положил руку на живот Падме, чтобы усилить контакт с будущим адептом.- Я ощущаю его присутствие. Ребенок будет чувствителен к Силе.
Я отчетливо «видел» вакуум, в котором находился будущий джедай. Он ни о чем не думал, просто рос и развивался, будучи защищен своей матерью, которая должна теперь думать прежде всего о нем. Я мог различить оттенки Силы, характерной для Энакина. Точно такие же имелись в ауре Леи. Теперь и не поспоришь, кто именно отец ребенка. Я невольно улыбнулся, ощущая вибрацию, исходящую от малыша. Дети даруют мир и покой нашим душам. Они являются нашим продолжением, украшают нашу жизнь. Семья — это самое главное, что только можно возвести в пример абсолюта. Я любил своих детей, любил своих племянников, сестру, жену, ведь мы были связаны узами куда более сильными, чем просто кровь или Сила.
- Не приближайся к Сал-Соло, - проговорил я, убирая руку, чтобы не смущать Падме. - Не верь ему. А лучше покинь и столицу. У тебя есть шанс прожить вторую жизнь так, как ты не смогла сделать этого в первый раз. Избрать любую планету, поселиться там. Возможно, тебе удастся усмирить пыл Энакина и заставить его навсегда отложить свой меч, забыть о джедаях и мести, стать примерным отцом новой семьи, которая может у вас быть. Дети не должны расплачиваться за грехи и ошибки родителей, а если ты или Энакин сейчас продолжите в том же духе, то этот ребенок может никогда не родиться.

Чем больше я думал, тем сильнее понимал, что скорее похож на Падме, чем на Энакина. Трудно было признаться в этом даже самому себе, но я все-таки признал в этой молодой женщине свою мать. Да, пришлось долго и упорно идти к осознанию того, что девушка, которая годится мне в дочери, некогда родила меня в другой реальности. Наверное, я мог еще долго сомневаться и про себя называть ее Падме или Амидалой, а не матерью, однако теперь, когда я ощути связь с новым адептом Силы, я понял, что эта женщина каким-то образом связывает меня и то существо, которое даже еще не родилось. Оно будет частью моей жизни, будет частью будущего, к которому мы все так стремимся. Я закрыл глаза, представляя себе образ Силы, еще не до конца оформившийся, но уже сильно влияющий на женщину, никогда не обладавшую даром чувствовать жизненную энергию, присутствующую во всем живом. Внезапно меня окутало волной тепла. Казалось, что Сила хочет показать мне нечто важное. Я отдался ей, забывая даже простить с матерью и сказать ей что-либо напоследок, ведь мы не знали, когда вновь нам доведется увидеться.
Передо мной предстал цветущий сад. Высокие деревья. Цветы на аккуратных клумбах. Мне почудилось, что я вдыхаю свежий воздух зеленеющих трав. Затем появился ребенок. Он стремительно бежал куда-то в сторону, заливисто смеясь, размахивая маленькими ручонками во все стороны. Я видел — он что-то держал в руке, но мне смог разобрать, что именно. В какой-то момент малыш остановился. Он смотрел на меня пронзительными голубыми глазами, словно глядел в собственное отражение. Он захлопал в ладоши, а затем продолжил свой бег, будто никогда не останавливался. Вдалеке я услышал женский голос, однако я не сумел расслышать, что именно он говорил и к кому обращался. Картинка так и осталась неполной и во многом случайной.
Я широко распахнул глаза и ринулся вперед, ощущая вместо теплоты ужасный холод. Опасность. Она заставила Силу вернуть меня в реальность, отняв свое видение. Видение из будущего. Они приходили ко мне редко. Обычно я вызвал их специально, если мне требовалась подсказка, что я должен делать, однако сегодня оно пришло само собой, без моей помощи, будто это было важно — чтобы я увидел его, ощутил.
Раздался взрыв. Его волна ударила меня в бок, отбрасывая вперед. Падме. Я мог думать только о ней. Я бросился к ней, предчувствуя, что это еще не финал. Она лежала на земле. Оставалось лишь надеяться, что ударилась не очень сильно. А затем прогремело так, словно начиналась буря на Явине. Меня обдало жаркой волной. Вот он сам взрыв. До этого было лишь предупреждение. Я постарался создать вокруг Падме вакуум, чтобы ее не задело слишком сильно, чтобы защитить ее жизнь и жизнь внутри нее. Может быть, она и не являлась адептом, однако с этого самого момента ее всегда будет защищать другой адепт, который уже точно знает, от кого зависит его существование.
Я прислушивался к внешнему миру. Я чувствовал страх и боль. Они исходили не только от Падме, но и от других, кто оказался поблизости во время взрыва. Встав на колени, я огляделся вокруг. Дым застилал глаза. Воздух пропах гарью. Позади, чуть дальше от того места, где мы с матерью стояли и разговаривали, полыхал пожар. Мне стоило даже думать — это было покушение. Покушение на жизнь, заранее подготовленное убийство. Вопрос в том — на кого? Неужели Падме уже успела перейти дорогу некоему влиятельному лицу, которое решило от нее избавиться прямо на глазах у десятка свидетелей?
- Ты в порядке? - я протянул женщине руку, помогая ей подняться. Возможно, мне следовало бы попытаться ринуться в погоню и найти потенциального убийцу, однако в тот момент я почему-то этого не сделал, словно понимал, насколько это бесполезная затея, обреченная на провал. Меня всегда направляла Сила при помощи интуиции и внутренних чувств. Теперь я точно знал, что мне не следует оставлять Падме одну, словно начавшее затухать пламя — это лишь начало конца.
Я сделал несколько шагов вперед, продолжая держать мать за руку. Я мало что видел в стремительно рассеивающемся дыме, однако мне и не требовалось видеть. Я использовал Силу для своих поисков.
- Никто не пострадал, - наконец произнес я, поворачиваясь к женщине. - Только испугались. Огонь скоро потухнет, а дым развеется.

Ощущение опасности не покидало меня ни на минуту с тех самых пор, как я вернулся с Явина в столицу. Я планировал как можно скорее покинуть Корусант и отправиться на Оссус, чтобы вновь обрести гармонию с самим собой. Я думаю, Сила пытается что-то мне сказать, направить, но определенные проблемы закрывают доступ к моему разуму. Я должен вновь почувствовать единение с Силой, которое притупилось, став несколько плоским и желтовато-серым. Еще никогда мне настолько сильно не хотелось оставить большой мир и уединиться где-то для поисков самого себя. Теперь, когда позади осталось уже три десятилетия, я начал понимать магистра Йоду, спрятавшегося в болотной системе Дагоба и не пожелавшего возвращаться из своего убежища до последнего. Мне требовалось найти ту часть себя, которая растворилась в проблемах Нового Ордена и застряла посередине между ответственностью и долгом. Возможно, через некоторое время внутреннее ощущение потерянности пройдет, но пока что оно притаилось где-то на окраине сознания, готовясь ворваться и сокрушить все на своем пути. Точно так же, как могли бы сокрушить те взрывы, что прогремели в парке среди ни в чем не повинных людей.
Я про себя вдохнул, потому что никто не пострадал. По крайней мере серьезно. Поднялась паника. Никто не ожидал подобного стечения обстоятельств. Корусант всегда был защищен. Здесь не могло произойти никаких случайностей. А если и происходило, то только специально.
На большую часть странных фраз Падме я не отвечал. Во-первых, я не знал, что именно я должен ей сказать. Во-вторых, она все еще находилась в состоянии шока, поэтому ей требовалось немного времени, чтобы прийти в себя и осознать случившееся. В-третьих, я даже не предполагал, то кто-то попытается у всех на виду совершить покушение. Конечно, можно сослаться на стечение обстоятельств, но мы оба понимали, что это все было подстроено специально. Оставалось лишь разобраться, кто и за кем охотился. Если это попытка убить Падме, значит ей следует как можно быстрее покинуть столицу. Если это попытка убить меня, значит я обязан понять, почему меня решили убрать с дороги. А вот дальше возможностей и вероятностей станет гораздо за больше. За тридцать лет жизни на просторах Галактики в качестве повстанца и джедая я нажил себе немало врагов, которые много раз пытались меня убить или же заставить перейти на их сторону, используя в качестве рычага давление моих родных, близких и друзей. Неприятный факт, игнорировать который мы не имели права. Однако если это была попытка убрать сразу нас двоих, то получается, что кто-то мог знать о нашей встречи, а значит и о нашем предполагаемом родстве. Вот здесь уже начинались большие хлопоты, ведь одно из условий пребывания некоторых личностей в текущем временном периоде — это какое-либо отсутствие доказательств их текущей жизнеспособности. То есть Падме мертва. И точка. Без разговоров. Иначе могут появиться те проблемы, которые никто из нас не хочет делать первостепенным для разбирательств и обсуждений. Лично я не хочу объяснять остальным, как так получилось, потому что я сам ничего не знаю.
Она быстро оправилась и пришла в себя. Даже не знаю, стоило мне радоваться на этот счет или же, наоборот, опасаться. Вот я, хоть уже неоднократно сталкивался с проблемой жизни и смерти, до сих пор не могу оставаться в полной мере спокойным, когда об этом идет речь. Однако Падме стремительно решила, что нам надо разойтись и встретиться в другом месте. Хотел бы я поспорить, но не успел. Моя мать пропала в толпе. Это раздражало. Она тоже считала, что способна управлять людьми и что они обязаны ее слушаться и во всем с ней соглашаться. Это глупо. Я считал, что ей вообще небезопасно находиться на улицах, учитывая множество факторов, которые ею лично благополучно игнорировались. Однако сказать об этом я смогу только в том случае, если увижусь с ней на новом месте назначения. Признаться, я не слишком хотел туда идти, разговаривать, обсуждать. Это же бесполезно. Только что я предупреждал Падме об опасности, советовал где-нибудь начать новую жизнь, как вдруг она бросается в пекло, хоть и прекрасно понимает, что это не приведет ни к чему хорошему. Иногда нужно успеть вовремя остановиться и осознать, насколько неверные решения ты принимаешь. Лично я остановился слишком поздно, когда покинул войска и флот. Я погубил чересчур много безвинных людей, которые не были виноваты ни в чем, в том числе и в разжигании гражданской войны. Рано или поздно все мы пожалеем об ошибках молодости, только вот у Падме эта молодость все еще оставалось приоритетом. Она не знала, что значит быть родителем, быть женой и матерью. Она все еще политик. В первую очередь. Кажется, я начинал понимать, почему ей суждено было умереть при родах в этой временной линии. Она бы просто не смогла жить как-то иначе, нежели то, к чему привыкла.
- Хорошо, - выдохнул я, говоря это скорее самому себе, чем кому-то еще. Развернувшись, я направился в сторону, противоположную той, куда ушла Падме. Через тридцать минут я пришел к назначенному месту. Я не торопился. Мне требовалось кое над чем подумать, поэтому дорога показалась чересчур быстрой даже. Давно я тут не бывал. Да и поводов как-то не осталось учитывая, что мой брак трещал по швам, готовясь вот-вот распасться. Вероятно, для моей семьи это нормально, если смотреть на предположительно старшее поколение Скайуокеров.

С тех пор как Падме вернулась из мертвых, по крайней мере для меня все так и выглядело, мы не смогли с ней найти общий язык. Она понимала, что я уже не ребенок и мне не нужна мать, однако при этом я сам не слишком пытался помочь ей за тем исключением, когда привел ее в Храм и представил сестре, чтобы та помогла нашей «новой знакомой». Я помню, как Мара отреагировала на ее появление, буквально выпустив все свои когти наружу. Она долгое время не верила в то, что моя мать могла вернуться из мертвых точно так же, как и мой отец. Потом она назвала мою семью сумасшедшей и заявила, что не желает больше разбираться в моем хаосе. Спустя пару дней она все-таки познакомилась с Падме. Если это можно так назвать. После я почти не общался с бывшим сенатором. Она жила своей самостоятельной жизнью, а я — своей. Только вот… Возможно, она ожидала от меня чего-то иного. Я помню нашу первую встречу, к которой совершенно не был готов. Я помню, как они вели себя с Энакином. Они не понимали, что им придется выбирать. И даже теперь они не осознавали ответственности, которая легла на их плечи.
Я дождался, когда Падме займет место. Она была напряжена. Я мог это сказать просто посмотрев на нее. Неприятно, но ничего не поделаешь. Нам придется поговорить. Или же нет? Я бы мог просто вернуться в храм и отбыть на Оссус, однако я все еще в столице, все еще в компании своей матери, которая младше меня на тридцать лет. Что-то явно пошло не так во Вселенной.
- Я не всегда прав, - ответил я после затянувшегося между нами молчания. - Это ошибочное мнение. Просто есть вещи, в которых я объективнее остальных. Есть же, наоборот, те, где мое мнение учитывать следует лишь в последний момент. Я такое не говорю джедаям, потому что они должны понимать, что есть субординация и система в Ордене.
После последних событий на Явине я вообще не был уверен в том, насколько мои слова являются авторитетными, потому что все пошло наперекосяк, когда мне пришлось улететь на несколько месяцев с Леей в Неизведанные Регионы. Я помню, что мы должны были вернуться через пару недель, а затем просто пропали с радаров. Это была случайность. Оплошность. Ошибка. Однако она показала мне, насколько хрупок мир внутри Ордена, насколько слаба верность джедаев созданной нами системе, насколько долго я не замел изменений в собственной семье.
- Во-первых, потому что это нелогично, - ответил я, не раздумывая. - Он опасен. От него можно ожидать всего. Разведка быстро тебя засечет, и тогда никто не сможет тебе помочь. Во-вторых, ты беременна. Ты должна думать о ребенка, об адепте, который выдаст тебя с головой, если рядом появится джедай или же другой более-менее сильный адепт. В-третьих, это не твое время и даже не твое «пространство», ты не знаешь, на чем основан этот мир, почему он все еще стоит и как скоро упадет. В-четвертых, Энакин бродит где-то по Галактике, мешая Ордену спокойно жить, вновь заставляя баланс колыхаться, а ты просто отпускаешь его, хотя понимаешь, насколько он глупо поступает. Он даже не джедай уже. И это видят все, кроме него самого. Он одержим. Одержим тобой. Он не может направить свои чувства в правильное русло, он ударяется в крайности. Одно твой неверное движение, и мне придется снова встретиться с Дартом Вейдером, мне придется снова попытаться его убить, чего я делать не хочу, потому что на данном этапе я знаю, что он проиграет. Не достаточно этого всего для того, чтобы ты остановилась и задумалась?
Я сложил руки домиком в дурацкой привычке, которая никогда мне самому не нравилась. Я пытался донести свою мысль до человека, не готового к этому. Разговор в пустоту, как это было и с Энакином. Эгоистичным Энакином Скайуокером, думающим только о себе и своем собственном благополучии. Я никогда не понимал, почему в свое время мой отец перешел на Темную Сторону. Он оправдывался смертью тайной жены, которую любил, но я все равно не понимал. Моя любовь к моей жене никогда бы не позволила мне перейти границу. Наоборот, Мара являлась бы мне в виду призрака Силы и каждый раз давала бы по голове за то, что я вновь пал на Темную Сторону, хотя она столько лет держала меня как можно дальше и вообще сделала из меня идеального человека и джедая. Даже не сомневался в том, что она скажет именно это.
- Сейчас джедаи стали слишком творческими, - покачал я головой. - Но они понимают, что есть единая цель. Надеюсь, что и не забудут об этом в критические времена. Орден стал другим. Нужно, чтобы сменилось хотя бы одно поколение адептов. Лишь после этого никто не поставит под сомнение созданную систему. И твой еще не рожденный ребенок будет одним из тех, кто вырастет в новом Ордене и никогда не пойдет против него, потому что никогда не узнает, что значит жить вне уже созданной системы. Я это прекрасно понимаю, ведь вижу примеры подобному…

Думаете, мне нравилось повторять одно и то же? Нравилось читать нотации? Нравится теперь поучать людей и указывать им, что делать и как быть? Вовсе нет. Просто без всего этого почему-то жить не получается. Мир вокруг продолжает совершать ошибки, даже не отдавая себе отчета в своих действиях. Это не может не раздражать и одновременно не порождать стремление все исправить. Однако снова и снова я сталкивался с упрямством, которое граничило с безумием.
- Тракен и Кореллия — это не проблемы Ордена, а проблемы правительства, - проговорил я, смотря в упор на Падме. - Разве не ты совсем недавно упрекала меня в том, что джедаи потакают Омасу и его действиям, не могут найти своего места. Почему я или кто-то другой должен заниматься проблемами, которые касаются лишь Федерации. Почему ты решила, что я должен взвалить еще и это на себя?
Мне не хотелось ссориться с Падме. Тем более, выяснять отношения или же затрагивать проблемы нашей странной семьи, потому что зачастую подобные разговоры ни к чему положительному не приводили. Наоборот, они превращались в ураган из несвязных между собой событий, о которых уже через пару часов хотелось как можно быстрее забыть.
-  Именно, - не скрывая своих эмоций подтвердил я слова Падме, кивнув головой. - Ты его жена. Ты должна поддерживать его. В прошлый раз он пал на Темную Сторону вопреки всему. И теперь все может повториться. Ты либо должна прекратить с ним все контакты, перестать быть предметом давления, о чем мы уже говорили, либо не отпускать его ни на шаг. Вместо этого ты играешь с ним в какие-то странные догонялки. Это ненормально и нездорово. Если ты не можешь удержать мужа от совершения безрассудных поступков, то как ты собираешься втереться в доверие к одному из самых хитрых кореллианцев в истории? У вас в семье творится хаос, а вы думаете, будто способны изменить мир вокруг, хотя пока что не смогли даже нормально поженится в этом времени, потому что один постоянно куда-то убегает, из-за чего его приходится искать, а второй пытается перекроить реальность, сделав из нее эпоху падения Старой Республики.
Я мог немного перегнуть палку, признаюсь. Но продолжаться так не могло. Понимаю, мои слова ничего не изменят, потому что Падме уже приняла решение. Она не одумается и не попытается использовать свой второй шанс в полной мере, чтобы стать хорошей матерью и женой. Нет. Возможно, некоторым не давно понять всю ценность семейных уз. Для них важнее приключения, поиски себя, желание сделать нечто полезное вместо всего остального. Надо признаться, я не мог исключать себя из данного списка, потому что я сам когда-то хотел приключений. Мне было девятнадцать. Я жил на ферме на Татуине. С течением лет мои ориентиры и ценности поменялись, но мои родители… Они все еще юны настолько, насколько тогда был юн я для подобных изменений своей судьбы. Но на меня в те дни легла ответственность иная, нежели семья, хотя я всегда жаждал лишь защитить Лею от вешних угроз.
- Если бы Энакин не убежал, то он бы уже был свободным человеком. Он сам не захотел подождать, взбунтовался. Как я могу его защитить, если даже не знаю, во что он ввязался? - я старался сохранять спокойствие, потому что чувствовал, что во мне поднимается неприятная волна отрицательных эмоций, которых мне бы хотелось избежать. - Знаешь что — хватит. Я не желаю больше говорить об этом. Поступайте, как знаете. Совершайте ошибки, только потом сами будете все исправлять. Я устал, Падме.
Я откинулся на спинку сиденья, тяжело вздыхая. Нам следует говорить о более важных вещах, нежели те, которые уже много раз обсуждались. Энакин останется проблемой еще на долгое время, как и сама Падме, не понимающая, что в этом мире ее старое место уже давным-давно занято. Возможно, мне следовало бы представить себя на месте одного из них, однако я нахожусь на своем собственном, откуда мне ясно видно, что Галактика катится в очередную сумасбродную эпопею. Только теперь в ней участвуют персонажи из других временных эпох и альтернативных реальностей. Разве не стоит выпить за подобное?

Мне не хотелось ссориться с Падме. Мы слишком мало и плохо друг друга знали, чтобы после размолвки как ни в чем ни бывало продолжать общение. Если, конечно, на то вообще будет причина. На данный момент я испытывал двоякие чувства по отношению к своей матери. Думаю, я уже мог ее так называть в своих мыслях. С одной стороны мне хотелось попытаться с ней сблизиться, лучше узнать ее, увидеть ее с той стороны, с которой мне не довелось увидеть ни одного из родителей. С другой стороны во мне продолжала жить типично детская обида, которая мешала изо всех сил сближению с женщиной, по правде говоря, абсолютно чужой и незнакомой. Я помнил тетю Беру и ее заботу обо мне. Я видел, какой матерью стала Лея, будучи одновременно и политиком, и женой, я видел своего сына, росшего под пристальной защитой его матери. Мне было, с чем сравнивать. Но лишь то, что я видел и знал сам, а не то, о чем мне оставалось лишь догадываться. Как бы повернулась жизнь, будь мы с сестрой вместе под присмотром матери? Пусть и без отца, но с матерью?
- Не могу в этом с тобой не согласиться, - кивнул я головой, понимая, что сказанное является частью того, что я сам и некоторые другие, кому известно о возвращении Дарта Вейдера, считают реальностью. - К сожалению, изменить сейчас я тоже ничего не могу. Не думаю, что у меня вообще получится однажды. Я вырос в совсем другом мире, был иначе воспитан и придерживаюсь определенных ценностей и нравственных правил, поэтому...
Дальше можно было не договаривать. Падме умная. Она все поймет. Мы оба поймем. В этом я ничуть не сомневался. Надеюсь, что подобный расклад является шагом вперед к улучшению наших взаимоотношений. Я даже готов забыть о том, что фактически была нарушена наша первоначальная договоренность. Утекло с тех пор слишком много воды, чтобы я о ней вспоминал, однако в моей памяти останется и это в числе многих других воспоминаний, даже тех, которые я бы предпочел забыть.
Мы ели в тишине. К слову, удивительно не раздражающей меня. Хотя я уже начинал подумывать о том, что надо бы вернуться в храм и отправить Падме к ней домой. Выглядела она уставшей и подавленной - не требовалось даже быть адептом, чтобы понять это. Разговор не получился. Кто-то попытался нас убить. Каждый раз все слова сводились к Энакину. По сути, мы до сих пор ничего не узнали друг о друге. Каждый раз центром наших переговоров был Дарт Вейдер или же последствия его поступков. Ну еще безумные амбициозные идеи политика, который никак не мог понять, что он более не политик. Возможно, если бы я зашел с другой стороны, попытался найти нечто, что сближает именно нас двоих, то мы бы смогли избавиться от некоторых проблем. Например, мы бы шли навстречу друг другу. Личностный компонент всегда очень важен, а у нас с Падме он практически отсутствовал.
- Я знаю, - ответил я после небольшой паузы. - После возвращения из поездки я хотел побыть на Оссусе, посвятить время медитации, но дела вызвали меня в столицу. Однако в ближайшее время я вернусь в Академию. Присутствие рядом детей успокаивает. Ты смотришь на них и видишь будущее. Даже не Ордена, а просто будущее. Некоторые еще маленькие совсем, другие уже рвутся в бой. Не будь я вынужден практически всегда находиться на Корусанте, я бы, скорее всего, просто жил на Оссусе, преподавал в Академии и обучал будущих джедаев.
Осложнялось все лишь тем, что в Академии мне не слишком будут рады. Точнее, мне там не будет рад один конкретный человек. Неисчерпанный конфликт приводит к неприятным последствиям. Особенно если он влияет на важные решения и мнение большинства. Конечно, в скором времени ситуация придет в норму, однако на данном этапе при всем желании покинуть столицу я опасался появляться на Оссусе.
- Послушай, Падме, - я перехватил взгляд женщины. - На Оссусе тебе всегда найдется место. И тебе, и твоему ребенку. Там вы сможете спокойно и мирно жить, ни для кого не являясь открытой приманкой. Вам предоставят жилье, а ребенок, когда подрастет, если захочет, начнет обучаться с другими адептами. Вы будете всегда находиться под защитой Ордена, что бы ни случилось. Там вы будете в безопасности.