Дождь полными каплями бил по земле, словно бы она была в чем-то повинна. Словно бы она была грешна и небо таким образом карает её, или наоборот, могло все быть наоборот. Может быть, это небо таким образом… любит землю? И поит её. И спустя десятки километров, капля, посланная небом, напоит страждущую, сохлую землю. Напоит, подарит жизнь, подарит желание жить. Поэтично, но не смотря на романтичность этого действия, настроение у да Винчи было паршивое. Хотя, может быть, это погода была тому виной. Или не погода. Или Леонардо просто сейчас хотелось немного кофе, терпкого кофе, которое так вкусно готовила мачеха. Мачеха, умершая, стоило ему только-только к ней привыкнуть. Забавная все-таки вещь, жизнь.

Даже если смотреть на воду, то можно было обнаружить её невидимый отпечаток. Капли образовывали лужи, лужи - небольшие патоки, ручейки, которые словно незаурядный художник нарисовал мазком белил, в которые какой-то ученик намешал разной пакости. Такой, что белила и не белые вовсе, а вон - с примесью розового, вон там чуть дальше - с капелькой серого. А где-то там, рядом с лавочкой - с зеленым. Красиво, Леонардо не спорил. Возможно, природа, жизнь сама была художником. Привередливым художником, у которой вечно не хватает сигарет дабы успокоить неясную тоску на творческой душе, у которой вечно не хватает денег на хорошие краски, которая вечно ноет, что бумага промокает. Возможно, все взаправду так. И Леонардо не солгал бы, если бы сказал, что не будь, возможно, погода столь противной, он бы сам прошелся пешком до дома, возможно, думая о чем-нибудь важном. Возможно о «хвостах» за историю искусства, возможно о том, что к концу недели ему нужно сдать реферат на тему, о которой он еще и не догадывается…

Но, то ли к счастью, то ли к горести, его автобус сломался. Самым паскудным образом. И до дома, кхм, было очень и очень далеко. И ливень был сильным, и если верить прогнозу погоды на тухнувшем от полной разрядки мобильнике,  он обещал быть еще и в придачу долгим. О-очень долгим. До утра, если говорить по существу.

В такие моменты, ха, Леонардо подумывал, что Иви Фрай если не у него одного, то у всего курса - точно -  эдакой специфичный ангел-хранитель. И охраняла она курс, ей-богу, не только от собственного брата, не только от порой доходящего до крайностей Малика, но и вот от таких-то бед. Иначе как объяснить то, что Иви мало того, что ехала в том же автобусе, так и в придачу предложила пересидеть ливень у себя в доме? О, Леонардо не знал, право дело. Не знал, и от этого, улыбаясь, подумывал о том, что в понедельник обязательно отдаст Фрай ту зарисовку, которую он сделал на вчерашней паре. Девушка тогда, помнится, увлеченно записывала все за лектором, не обращая внимания ни на что и ни на кого, и в тот момент Леонардо подумал, что она красивая. И зарисовал её, зарисовал огрызком карандаша, не смотря на то, что то была очень важная пара по истории. После отложив, право дело, рисунок в сторону и грустно решив, что он все же не удался. Потому что Иви казалась какой-то слишком удивительной, дабы её удалось зарисовать с первой же попытки. Слишком... не знаю. Может быть, слишком живой для того, чтобы попытаться её отразить на бумаге с помощью простого карандаша, попавшего в руку с добродушной подачки Эцио, а возможно потому, что карандаш не способен передать блеска в глазах Фрай, такого особенного блеска особенной глубины. Ох-х... дождь определенно действует Леонардо да Винчи на нервы. И этот день определенно испортить еще сильнее уже попросту нельзя. 

Переступая порог и отбрасывая с головы капюшон, Леонардо вздохнул, ощущая некоторое, можно даже сказать, облегчение. В ботинках было до противного сыро, в горле першило, да и в придачу вся эта погодка действовала на художника подавляющим образом. Он привык к солнцу, он спокойно мог переживать самую знойную жару, идущую несколько суток к ряду, без проблем переживал запах тошнотворных церковных или не очень благовоний или чего-то в этом роде... но кто же знал, что бедному итальянцу так на нервы будут капать вечные дожди?

- У вас уютно... - Мягко выдохнув, Леонардо отставил зонт, под которым он с Иви вместе шли до дома, опустившись, дабы снять противную обувь. Разговор как-то откровенно не клеился, и может причина была в том, что да Винчи почти не общался с Фрай, а может виной было то, что Леонардо получил как минимум с троих болтливых языков новость о том, что Эцио спал с Катериной Сфорца, первой красавицей на весь старший курс - тут уже с какой стороны взглянуть. Одновременно и то, одновременно и другое. Однако, сегодня была пятница, а завтра обещал быть выходной – и от этого, стараясь не думать о дурном, Леонардо выпрямился, последовав за Иви. Обстановка дома взаправду ему нравилась, в особенности – некоторая атмосфера… семейности, что ли?

Леонардо чувствовал себя немного лишним.
- Еще раз спасибо за приглашение. - Попытавшись начать толковый разговор, пожал плечами да Винчи.

Вдохнув воздух с какой-то странной, едва ощутимой приторной горчинкой, да Винчи едва-едва заметно зажмурился, фыркнув. Да, то, что тут некоторое время не жили, было очевидно. Не смотря на видимый уют было ощутимо, что воздух давно застоялся, да к тому же уж больно фикус на подоконнике выглядел паршиво... или то был не фикус? Леонардо увлекался многим, очень многим, но ботаника как-то проходила мимо него, словно оберегая от кучи невнятных названий, половину из которых Эцио мог бы забавно переделать под ругательства. Например о... хотя нет. О том, как Аудиторе два месяца к ряду дразнил бедную Стиллман названием одного особо заковыристого стручка, лучше не вспоминать. А то опять начнется смех до коликов в животе, а такой смех без причины, как любит говорить Орлов, "признак дурачины", что бы это не значило.

Кхм, фикус. Фикус-фикус-фикус. Не отвлекайся. Не думай о Эцио.

В общем-то и целом Леонардо в этом доме нравилось. Конечно же было непривычно тихо - но хей, так или иначе каждому нужен покой, нет? Ну... нужен же, правда? Без него же никак. Хотя, кого да Винчи обманывает - привычный треп на фоне успокаивает возможно даже сильнее матушкиной колыбельной. В какой-то мере он, этот самый шум, позволял почувствовать себя дома, в родной и теплой Италии, где его окружала охапка родных и не очень братьев и сестер, где вечный танец, жара и улыбки. И еще запах церковных свеч, такой едкий, что пристает к одежде, волосам, пальцам. Бр-р... Леонардо не любил запах церковных свеч.

А еще ими пахли рубашки Генри. И Леонардо понятия не имел, почему.

- Уют - понятие растяжимое, - уклончиво пожимает тот плечами на заметку Иви, - мне бы футболку, если можно. У нас с Джейкобом почти один и тот же размер, я-я... уже одалживал его вещи.

В какой-то мере да Винчи почувствовал стыд, словно бы он вынуждал леди Фрай принять его у себя дома, напоить чаем, одеть. Ох, что за глупости! Но, тем не менее, таким уж Леонардо воспитали - эдаким затворником, что в каждой услуге самому себе видел эдакую подачку, которую тот, кто оказывает, планировал так или иначе использовать в будущем. В какой-то мере полезно, никто не спорит, но это же и вынуждает чувствовать себя вечным "калекой", к которому все зачем-то лезут, словно бы ему и так от жизни мало досталось. Ох-х... Чертовски плохо порой бывает вырасти в семье, где один отец, и тот на голову пришибленный. Ну, не считая вечно сменяющихся мачех. Но к ним, ха, по-своему да Винчи даже привык. По крайней мере ни одна из них не требовала его звать себя "матушкой".

Однако, сейчас не было времени для вольных размышлений.

- О, значит, вот где он пропадает, - с теплой улыбкой хмыкнул художник, оглядываясь по сторонам и улавливая из-за потока мыслей лишь некоторые, отдельные реплики Иви, - что же, буду знать.

Почему-то от сердца в какой-то мере отлегло.  Что же, да Винчи по крайней мере будет знать, что пропадая темными Лондонскими ночами, Джейкоб Фрай может спать в теплой постели и с сухими носками, а не, к примеру, как некоторые stronzo - возлежать с мокрыми волосами, влажными губами... и с синьорами легкого поведения под боком.

Быстро одернув себя от вновь подтачивающих глупых мыслей, Леонардо кивнул девушке, шибко от неё не отходя.

- От чаю бы не отказался.

На самом деле Леонардо взаправду казался этот дом уютным. Тихий, небольшой... покойный. В принципе, для юноши, что рос в семье, где была целая охапка младших братьев и сестер, большего для уюта не требовалось. Ти-ши-на. И все, это весь рецепт великого эликсира имени «Уют для Леонардо».

Спокойствие, не более одного-двух человек на квадратный метр, нежный запах чего-либо, что не напоминает горящее дерево на газовой плите или чужой дешевый одеколон. Ха, как, оказывается, может быть просто создать себе уют, коли немалую часть жизни прожил в шуме, гаме и нянча младших братьев и сестер. Просто-напросто быть одному – и все, вот счастье.  Или в прекрасной компании - а Лео, уж поверьте мне, спокойно мог отнести Иви Фрай к хорошей компании, общество которой могло бы поспорить даже с нежной, оглушающей тишиной. Хотя бы потому... ха, что это была Иви Фрай. Девушка, с чьих конспектов по истории даже самый что ни на есть приставучий преподаватель Макиавелли давался диву, перечитывая её чудесный слог взахлеб. Все по существу - и ни капельки лишнего. Чудно, просто прекрасно... эх, как печально все же, что не все могут читать зеркальную запись, не правда ли? Ох, что-то вновь да Винчи утратил мысль, и от этого, зацепившись точно маленький орленок, коготками за реплику Иви, он без задних мыслей решил все рассказать, ибо не видел смысла хранить это в тайне. Действительно, не такой и великий секрет, чего юлить тогда?

- О, история на деле забавная до крику, - хохотнул да Винчи, услышав нотку задумчивости в голосе Фрай, - но длинная. Хотя, мы ведь никуда не торопимся, не так ли?

Идя за девушкой по пятам, точно маленький ребенок, Леонардо вырывал из памяти отрывки той самой глупой ночи, которая, тем не менее, положила основу крепкой дружбы Леонардо и Джейкба:

- Как-то раз, в году еще прошлом, кажется, в первом семестре, мне девушка в любви призналась. Анастасия, может, ты её знаешь, - неоднозначно хмыкнув, он добро выдохнул, не сдержав улыбки, - девчонка на попечении Паолы, ботаникой занимается, все дела. Я ей отказал. А она за это украла ключ от моей комнаты и облила вещи в моем шкафе такой неясной и приставучей краской, что разве что с самой тканью отодрать можно было. А после, когда встретила меня в коридоре - вылила на меня стакан этой же самой бредятины. Мокрый был аж до самого нижнего белья!

Смеясь, Леонардо почти не замечал того, что слушают его если не в "одно ухо", то точно невнимательно.

- Я пришел тогда, помнится, к Джейкобу и попросил у него вещей, ну, чтобы хотя бы утром на пары было в чем идти. А у него... а у него тогда какое-то горе было, не вспомню уж какое точно. В итоге мы пили до утра. И утром он меня одел и отправил на пары, и в итоге косясь на меня, сонного и в одежде Джея, половина потока еще месяц шепталась о том, что мы спали, - обреченно вздохнул да Винчи. - А вторая половина считала, что после всего того я съехал к Джейкобу потому, что поссорился с Эцио. Идиоты. Хм, никогда не узнаешь всей правды о себе, пока её тебе кто-нибудь слухами на ушко не сообщит, не правда ли?

Услышав же реплику о футболке, Лео с улыбкой кивнул. Для него привычным было то, что большинство его трепа люди как-то попросту не замечали, а после - считали его тихоней и вообще замкнутой мышкой. Странная особенность. Но, тем не менее, очень помогает на экзаменах - наплетешь на три мешка неясной пурги, а предподы как-то сами вытянут оттуда все важное и в итоге поставят высший балл. Дивная особенность, дивная. Но Леонардо не жаловался, видит Бог, не жаловался.

- Нет, не стоит извиняться, - заверил девушку да Винчи, услышав её речь об излишнем пафосе признания, - мне очень лестно это слышать.

Нет, действительно ведь. Приятно знать, что ты создаешь для кого-то уют. К примеру, скажи это Леонардо, это могло бы прозвучать... странно. Хотя, может и сейчас оно чудаковато прозвучит, даже если он и озвучит свою догадку? Он не знал, и посему с улыбкой выдохнул, последовав указанию синьоры Фрай.

Пройдя далее, Леонардо продолжил осматривать квартиру, на удивление обнаружив на той самой кухне, о которой говорила Иви... клетку. Она явно была рассчитана на небольшого зверька, хомяка, может быть, точно не на нечто большее. Тем не менее она была пуста, даже наполнителя не было, и это вынудило да Винчи с удивлением встать на носочки - ибо клетка гордо восседала на холодильнике - дабы её разглядеть. Интересная вещица, интересная... неужто Джейкоб хомяков разводил? Или это Иви?

- О. Ты уже? - Узрев на диво быстро пришедшую Фрай, да Винчи едва не споткнулся о собственную ногу. Отчего-то он чувствовал себя неловко, может потому, что был так "официально" приодет, в то время как Иви выглядела воистину по-домашнему, а может еще отчего-то... Он не знал. И посему, кивнув и выдохнув какую-то благодарность (при чем явно то ли на итальянском, то ли на латинском) - удалился в комнату Джейкоба, лишь мысленно не забывая отметить, как красиво лег свет в волосах Иви. И что, возможно, стоило её спросить о хомяках. Ну, мало ли.

Леонардо умолчал о результатах стирки, впрочем, и не зря - половину вещей ведь толком отстирать так и не удалось. Это были футболки, носки, кофты... в общем, лишившись половины гардероба, Лео уже было подумал, что ему кранты. Ну, вот просто так, вот просто кранты, ведь, черт подери, не звонить же отцу и не говорить правду? О, это бы как минимум странно прозвучало. И имело очевидный результат.
«Хей, padre, такое дело, одна милейшая puttana испортила половину моего гардероба потому, что я ей отказал, и мне теперь не в чем идти на па... Нет, я не мог согласиться! Нет, я не... о dio mio…»
И знаете, самое что обидное - так бы и было. Отец начал бы разглагольствовать о том, что Лео бы мог согласиться, что «может быть эта синьорина - твоя вторая половинка, а ты её упустил!» и прочее-прочее. Он был силен в этом, и в придачу был очень и очень густ в мысли, что его сын просто «играется», а не раскрыл ему свою настоящую личину. Нет, ну правда, ему ведь много легче думать, что его сын-гомосексуал... к примеру, «просто не нашел свою девушку», и в ответ на это Лео приходилось отчаянно вздыхать, не зная, что сказать в ответ. Ну что за дела? Да, он способен примечать красоту прелестных дев, у него может возникать порыв вдохновения, когда он рисует какую-либо мадонну... Но разве это сравнится с чувством, с которым вот уже какой-то там месяц Лео сох... кхм, за другим итальянцем с потока? Ох, какую ведь правду, оказывается, отец говорил. «Ты уходишь из Италии, но Италия остается в твоем сердце». Чертов padre. Во многом прав, но все равно остается развратным сволочугой.

Тем не менее, как бы то ни было странно, именно Джейкоб поддержал Лео в первый период, когда, как то говорится, у того был едва ли не армейский набор в руках - пара носков, пара трусов да что-то там из футболок и джинс. Леонардо отнекивался, пытался избежать всего этого, но Джейкоб был непреклонен - и лишь когда да Винчи уже уложил свои сумки на пол теперь их общей комнаты, он понял, что что-то пошло не так. О-очень не так. И что в принципе с Фрая очень неплохой сосед. И друг тоже, а приятель - так особенно.

-  О, ты даже не представляешь, мадонна, - ударившись в воспоминания об Италии, Лео как-то совершенно случайно назвал так Иви, - сколь знакома мне боль сплетен.

И ведь то была правда. Конечно же, нет, Лео не приуменьшал возможную волну слухов, которые могли бы пасть на Иви, Джейкоба, Чезаре или Эцио за любые их "грехопадения"... Но разве слушки для такого, как Леонардо, не очевидные? О, да Винчи с удовольствием мог бы перечислять все те вести, что доходили и до его ушей через не особо скрытных ребят. К примеру, иногда болтали о том, что Лео - незаконнорождённый сын (и, увы, были не так уже далеки от правды); о том, что он - stronzo, что за своей липовой "гомосексуальностью" прячет ненавистную любовь к женщинам... О, чего только в университете не болтали. Это, коли позволите сказать, напоминало большой дворец интриг, секретов и тайных-тайных уз. Вот как в сериале каком-то, ей-богу. Только это - жизнь. И жизнь порой бывает страшнее и запутаннее сериала.

Переодевшись достаточно быстро, Леонардо вернулся к Фрай, и отчего-то в футболке Джейкоба, что явно была на размер больше нужного, Лео напоминал эдакого растрепанного зверька, вытащенного на свет божий с тесной клетки. И да, к теме клетушек и божьих тварей:
- Я у вас клетку увидел, - кинув взгляд на холодильник, Лео думал, что это подходящая тема, дабы начать разговор, - у вас были хомяки?

Честно коли сказать, Лео очень сильно удивился словам Иви. У них был ворон! Лео бы, пожалуй, и не поверил бы, коли бы та не сказала об этом так легко и честно. Во-орон. В детстве Лео хотел себе такого. Красивого, большого, но отец не согласился, сказал, что эта лишняя трата денег и сил… Интересно, а его перья были похожи на копоть или на начищенный до блеска эбонит? А глаза? А он мог  носить какую-нибудь милую маленькую шляпку? Ну, ворон в шляпке. Чем не милость для взора?

Хм, Леонардо определенно надо перестать сидеть на всяких странных сайтах. 

- Хм-м, вот как.   - Оглядевшись и едва подавив глупую улыбку, Леонардо взаправду сумел отметить, что уж слишком тут чисто как для дома, где кто-то мог жить на постоянной основе. Но одновременно, как бы то ни было странно, тут было слишком… ходко как для дома, где не жил никто больше пары лет. Был какой-то незримый уют, спокойствие и осознание безопасности, которое может быть лишь в доме, где некогда жила семья. Не важно, шибко ли большая, шибко ли благодатная... но семья. Защита. Группа людей, к которым ты можешь прийти – и они поймут тебя, примут тебя, каким бы ты ни был. Кем бы ты ни стал. Интересно, а может ли в такой грани Лео считать свой дом в Италии – родным? Ведь его, по сути своей, даже тут, даже в забытой самим Богом общаге его понимали более, чем в родной провинции. Тут были те, с кем он ругался, были те, с кем он мирился. И были те, кого Леонардо любил. И, пожалуй, к последним относилась горстка людей, которых юный да Винчи  любой ценой бы хотел защитить от окружающего света. Темного, липкого, но, увы, Леонардо не герой и никогда им не был. Не сможет защитить, даже если случится что-то плохое, даже если будет очень хотеть помочь. Ох dio mio… эта погода воистину нагоняет странные и печальные, грузные мысли.

- Знаешь… - сложив ладони замком, Лео отчего-то опустил взгляд, словно думая о чем-то очень и очень важном. Будто бы он хотел чем-то поделиться с Иви. Возможно,  чем-то легким и незамысловатым, может быть именно тем, что вынуждало его губы едва-едва заметно поджиматься, а взгляд - темнеть, точно от дурной мысли, такой, что туманно подтачивает сознание и думы. Он замолчал почти сразу после этого короткого словечка, словно бы не знал, как начать, точно бы не был уверен в том, что Иви может быть интересно слушать исповедь не пьяного, но все же немного отчаянного художника. Вот интересно - кому бы было интересно? Лео не знал. И от этого, вздохнув и взяв в руки кружку,  выдохнул  тихо, отпив совсем-совсем немного.

- В прочем, это не важно. Не... не совсем. Слышала молву, что среди первокурсников ходит? Кажется, скоро наконец-то третий  Half-Life выйдет.

На деле для Леонардо это было важным, очень и очень важным.  Он хотел поделиться, но на деле попросту не знал, что делать. Просто не ведал, просто осознавал, что мысли о чертовом Аудиторе немного сводят с ума, вынуждают отвлекаться на парах, резко вздрагивать, когда тот обнимает его, художника,  «по дружественному». Леонадо хотелось выть волком  и проклятым раненным китом, да вот он не знал, можно ли. Стоит ли. Отец, к примеру, когда Лео впервые ему признался в том, что ему нравится его помощник в художественной академии, Салаи, отреагировал быстро и без оглядки. Как? О, очень просто. Он перевел своего сына к чертям собачим в другую академию, при чем положив большой и толстый болт на все надобности и сроки. Леонардо даже не успел оглянуться, даже не успел попросить у Салаи прощения за то, что исчез так скоро и неясно - и вот он уже тут. Далеко. Очень и очень далеко. И мысли его - вновь в Италии. Вновь... далеко. Слишком далеко.

- О. Не интересуешься играми? Просто, - увидев неоднозначный взгляд Иви, тот улыбнулся как-то слабо, - знаешь, почему-то мне кажется, что тебе можно доверять. Ну, ты не похожа на тех, кто шибко много треплется.

Он идиот. Нужно было гнуть линию игры до конца. И плевать, что он не играл в Half-Life, плевать что он даже понятия не имеет, о чем эта игра! Плевать. Не важно. Нужно было создать видимость того, что все в порядке. Как обычно, как привычно. Чертова погода, чертов сломанный автобус. Вот почему сегодня идет все против него? Dio mio…

Поставив чашку вновь на стол, он склонил голову, чуть закусив нижнюю губу. Ну вот что он наделал, а? Такая прекрасная атмосфера была, такое прекрасное предрасположение к разговору, к примеру, об университете или о скорой сессии, которая не шибко-то и скоро, но фраза «Сессия близко» уже начинала вызывать дрожь. Или о играх, или о том, что у Иви очень красивая прическа, и не заплетает ли ей её косы Джейкоб. Стоило бы, пожалуй, попытаться сейчас исправить ситуацию, но Леонардо взаправду боялся, как бы не сделать хуже. Хм-м… начать, что ли, разговор об учебе, о том, как давеча прошли слушки о том, как Чезаре довел до увольнения синьора Медичи?  Стоило бы. Но Леонардо опять все испортит. Обязательно испортит. 

- Я-я... выгляжу полным идиотом, да?. - Закончил тот со смешком, опустив взгляд вновь в чашку, желая если не провалиться под землю, то хотя бы не видеть того самого взгляда «ты идиот, что ли», который чаще всего на него в попытках душевных разговоров кидал отец.

Даже если да Винчи и не выглядел до этого идиотом, то сейчас он себя уж точно им чувствовал. При чем, ха, крайне четко и ярко, да так, что от стыда точно немного порозовели щеки. Вот что он за человек, а? Иви его домой пустила, а он ей в ответ так безбожно врет, делая вид, что все в порядке!..

Ох, Леонардо-Леонардо, вечно ты ведешь себя, как самая что ни на есть последняя баба. Хотя, коли сравнивать Иви с этим самым призрачным стереотипом «женщины»… то почему-то выходило, что именно она в их потоке – мужик. И Малик мужик. А все остальные в основе своей – бабы. Было бы смешно, не будь оно так грустно.

- Да кто меня знает. - Как-то, видимо, слишком обреченно выдохнул в ответ Леонардо, усмехаясь. Он всегда улыбался, но почему-то усмешка у него в каждый раз получалась разной - грустной, счастливой или потешной - в зависимости от ситуации. И сейчас, вспоминая оставшегося в Италии Салаи, Леонардо, пожалуй, все же грустил. Грустил, потому что был без понятия, как тот живет на их общей, родной земле, женился ли он, закончил ли академию или все же послал все к черту и ушел в актеры, как хотел. «Ворон одного хозяина...», ха.

Красиво звучит, да вот смысла маловато.

Слушая же комментарий Иви, Лео тихонько прыснул со смеху, не сдержавшись. Ну, это правда, ведь даже название чертовой Half-Life он узнал с трепета Арно, который вновь сокрушался на тему того, что некий "Гейб Ньюел уху ел", и почему-то Лео уже сейчас, спустя всего лишь пару секунд после собственной реплики, осознал, какая же она глупая. Дурная и, пожалуй, лишенная смысла. Ибо... действительно, вот как бы он поддержал разговор, даже если бы Иви и играла в этот проклятый Half-Life? А никак. И от этого было смешно, ведь хоть так, хоть так -  Леонардо бы все равно попал в невыигрышное положение. Вот что за неудачник, а?

- Ну, возможно. - Уклончиво согласился тот на реплику о вранье и "Халфе". Может быть Лео бы получилось обхитрить Иви, если бы он был готов. Если бы придумал вариации, идеи, если бы было хоть немножечко времени на то, дабы придумать отмазки. Но его не было. И идей тоже не было. Посему, немного не решаясь говорить напрямик, Лео решил подвести к этой теме осторожно, может быть аккуратно намекнуть Иви на эту тему, словно бы невзначай. Совсем-совсем вот. Случайно как бы.

- Слушай, а тебе нравится кто-то из нашего потока?

Но, о dio mio, кто же знал, что в любовных темах Леонардо такой идиот?

Если знать хотите, да Винчи вовсе не удивился краткому, но емкому ответу Иви. Не то, чтобы он сильно развешивал уши, но не один и не два языка в университете шептались про то, что у милейшей синьоры Фрай были чувства к Генри, да и о взаимности так же речь шла долго и муторно. Те слова, доводы и речи, конечно же, разбивались точно волны о строгую плотину правды из-за того, что не имели под собой и капельки доказательств... но все же.

И, так или иначе, слова Иви об «а что насчет тебя?» немного сбили с толку, русла верной мысли, называйте это как хотите, результат один и тот же. Он попросту не знал, стоит ли делиться тем, что у него на душе, али нет. Нужно это сейчас или нет, к чертям – или пускай? Вот просто не знал и все, и от этого, пожалуй, его слишком резкое поднятие чашки на мотив бокала стало словно бы звонким колокольчиком – «я нервничаю, нервничаю!»

Знать бы еще, кого оно убеждало в этом больше – Фрай или самого да Винчи.

Мысли сменялись быстро, даже слишком быстро. Ну вот, допустим, скажет он Иви о своей влюбленности, и что? Та же явно выдохнет что-то на подобии – «а как ты понял, что влюблен?» –  и вот что ему отвечать тогда? Вот как сказать, что он не знает, что просто хочется быть рядом с другим человеком, а не тоскливо глядеть в окно в моменты, когда тот с друзьями точно ретивые кошки бегают по крышам низеньких домов. Что хочется быть рядом, пусть и неуклюже, пускай и не так быстро. Просто рядом. И чтобы можно было после долгого-долгого дня зарисовать задремавшего Аудиторе. Так, чтобы попытаться передать ту самую фактуру, тени, не забыть точечкой наметить едва-едва заметную родинку за левым ухом, что расположена близко-близко к линии роста волос. Смешно было признавать, но Леонардо взаправду попросту не знал, что стоило бы ответить в таком случае. Ну, то бишь как пояснить собственную влюбленность?

Рассказать про то, что ему до лёгкого озноба приятны чужие лёгкие знаки внимания, будь то лёгкий флирт на грани осознания такового или просто просьба конспекта по мировому праву? О том, как ему каждый раз и больно, и до истерики смешно в моменты, когда Эцио водит к себе очередных синьор на одну ночь? Он не знал. Просто понимал, что стоит сказать слово - и плотину, столь тщательно выстраиваемую для сдерживания чувств, эмоций и страха, снесет ко всем чёртовым матерям. А Леонардо? Выдохнув, да Винчи отчего-то решил, что терять уже попросту нечего. Плотина трещала. По швам, по ниткам, по всему по чему можно и нельзя. Потому что он, пожалуй, уже не выдерживал. У всякой плотины есть свой срок – почему бы так же сказать и про человека?

Терять нечего. Так почему бы не поделиться своим одновременно ироничным - и болезненным счастьем?

- Скажем так, - сложив ладони замком, Леонардо почему-то казалось, что он выглядит жалко, - «ты можешь уехать из Италии, но Италия останется в твоем сердце». У меня так дядюшка говорил. Мудрый человек был, жаль, что спился в итоге.

Нет. Он не может. Попросту не может.
Почему-то почти осязаемо чувствовалось, как плотина стрекочет, рушась. Образный кирпичик за кирпичиком трещал, хотя Леонардо понятия не имел, строятся ли плотины из кирпичей или нет. Образный... сантиметр за сантиметром тогда, пожалуй. Так точно не прогадаешь.

- Все сложно со мной, синьора. С твоим несчастьем, думаю, не легче, но-о, - заглотнув побольше воздуха, тот как на одном духу выпалил, - у тебя, пожалуй, есть все причины думать, что твои чувства взаимны. 

«А у меня? – Осталось как-то не озвученным, не сказанным, заглушенным за той же чертовой плотиной, что все еще держалась. – Я, пожалуй, пойду с ними ко дну».

Взаправду коли говорить, не сиди сейчас Лео смирно на стуле а, к примеру, стой по струнке смирно, то чай непременно бы пролился ему на грудину. При чем так, что вся одежда была бы еще более мокрой, чем если бы да Винчи выбежал на улицу да пробежался под дождем пару десятков метров. Впрочем, это не отменяло отрезвляющего эффекта - слова Иви ударили точно, как игла, и вся нежно выстраиваемая стена "нормальности" разошлась по швах, разбрасывая в стороны лишь, пожалуй, порох и труху. Чертова Фрай, благослови её Господь. Почему? Пожалуй, если бы не такая прямота, Лео бы еще часа два не решался начать полноценный разговор по душам, сомневаясь, точно девка на выданье, и хоть ему самому смешно от этого сравнения, оно подходило как нельзя кстати.

- А что, так заметно, да? - Отвечает он, видимо, как-то слишком отчаянно и жалко, и мысль о том, что среди их знакомых не шибко-то много итальянцев, пришла слишком поздно. Иви качает головой, а да Винчи, пожалуй, хочется спрятать голову в песок, прямо так, как это делали в мультиках страусы, даром что в реальности так никто, вовсе никто не делает. Глупо, наверное. Но почему бы и нет?

- И-и... не хозяин он мне, - фырк получается каким-то слишком доверчивым, и Леонардо не знает, почему ему кажется, что Иви можно доверять, - половине синьорин университета - конечно, к которым дотянулся - возможно. Мне? Я так не думаю.

Взяв же еще раз склянку и отпив, да Винчи хмыкнул, словно хотел что-то спросить, да забылся, что именно. Глядя на Фрай, ему думалось - а она может так? Влюбиться, чтобы без надежды на взаимность? О, милые Боги, пускай нет. Нет, ибо Иви, улыбаясь, кажется прекраснее самых прославленных мадонн - простите, эти самые славные мадонны - и почему-то Лео было бы очень грустно знать, что ей тоже ведомы печали; знакомы пустые взгляды в потолок, когда рассвет уже пришел, а вроде-бы как то и плевать, и сосед по комнате смотрит грустно, словно сочувствуя, но боясь сказать и слово; знакомы часы, когда смотришь на объект своего обожания, и почему-то кажется, что мир не справедлив, что это, черт возьми, не честно; Что что-то пошло не так, и это ты должен идти с ним_ней рядом, переплетая пальцы, думая о прекрасном и разговаривая о какой-то глупой, глупой чуши. Ты, а не кто-то другой. И там - твое место, не чужое. Утрировано, но суть-то ведь ясна, нет?

Леонардо смотрел на Иви с сомнением. Ему с трудом представлялась она влюбленной, если честно. Вот занятой делом - да; занимающейся чем-то, что требует полной отдачи - да. А чувства? О, ему казалось, что это не для Иви. Не совсем, к примеру ей, возможно, понравились бы цветы, подаренные с особым подтекстом, возможно какая-нибудь полезная вещичка, сунутая в самый нужный момент. Но... чувства? Ха, пожалуй, никто от них не спасён. Это как яд, как болезнь, что косит многих без их согласия или хотя бы знания, и всего секунду спустя, думая об этом, Лео задал вопрос, почти зеркальный до заданного ему всего пару минут назад:

- Генри... Грин, так ведь его зовут?.. Того человека, чей рисунок висит вон там. - Леонардо знает, что не должен спрашивать этого, да и вообще он не знает, каким образом узнал мужчину, которого видел от силы пару раз, да в придачу на сделанном на скорую руку рисунке. Хах, назовем это вечером неожиданных вопросов. - Нарисовано неплохо. Только вот... тобой или Джейкобом?

Тем не менее, вопрос скорее нес роль эдакой мести. Вендетты, можно даже сказать, ибо да Винчи прекрасно понимал то, что Джейкоб сейчас, кхм, немного... занят? Это трудно назвать занятостью, но и чем-то другим, пожалуй, тоже не с большей легкостью. Хмыкая, Леонардо смотрел на ровную гладь чая, как бы это странно не звучало, и скорее муркнул, чем по-настоящему дал ответ на слова Иви:

- Хороший парень. Многое о нем слышал. А под руку всегда подкладывай бумагу, так карандаш растираться ладонью не будет.

Пожалуй, стоило бы добавить "...от Чезаре много слышал", но Фрай вряд ли было бы ясно, что любая ругань из уст Борджиа так или иначе становиться вскоре комплиментом. Такой уж он человек, и это трудно было понять даже Лео в свое время, но-о... Ох. Пожалуй, он наговорил лишнего. Но-о... может, это немного так взаимно?

Лео не сдержал незаметной, едва-едва заметной улыбки. И вот как сказать этой милейшей, добрейшей девушке о том, что слышал он о Генри от Чезаре, своего крепкого друга и соратника. Это как бы уже говорящий факт, ведь молва о остром языке Борджиа шла впереди него, но все же не упущу упомянуть, что тот не шибко любил людей - как в общих чертах, так и отдельно взятых личностей - и посему было бы странно, если Лео услышал бы о Генри хоть что-то хорошее или культурное. Впрочем, юноша давно свыкся с тем, что Чезаре говорит либо гадости, пропитанные сарказмом и злобой, либо ничего, и поэтому он учился отличать среди ругани нотки восхищения, удивления, возможно даже оттенки трепета перед чужими возможностями - и уже с этого образно, мысленно, но судить людей. Полезный навык, ха.

- О, разное. Одни говорят что он иностранный шпион, что "Генри" не его имя и вообще он совращает маленьких девочек и по ночам купается в их менструальной крови, - совершенно невозмутимо отпив чаю, фыркнул тот, - другие - что он тайно женат на какой-то девушке, имеет от неё то ли сына, то ли дочь и собирается вскоре уезжать на свою родину, кажется, в Индию... Разное слышал, как понимаешь.

Честно сказать, да Винчи любил слухи. Они создавали эдакое понятие "барьера", стены защиты, особо когда ты их лишь выслушиваешь, ничем не делясь взамен. Многим хватает и этого, но они - глупцы; ибо, ха, слухи есть на деле не бесполезная труха, но месторождение, где может в равной степени быть как пусто, так и богато. Лео не любил бессмысленные мордобития, и посему его забавляло узнавать то, о чем шепчутся злые языки. Кто от кого беременный, чьи родители предпочитают баловаться легкими наркотиками, кто обожает ходить в бордели... отсеиваем слишком очевидные, проверяем вероятные - и все, ты король положения, имеющий в руках если не смертельное, то точно ранящее оружие, сражающее не тела, но души.

Да и, ха, нажатие на тот или иной рычажок влияния, к которому ведут зерна истины в слухах, много веселее и забавнее, чем попросту приставлять к чужому горлу нож. О, как люди многое готовы отдать, чтобы их секреты не стали достоянием общественности! Как многие бояться того, что молва о них окажется истиной, ведь стоит найти доказательство - и все. Говор не заткнуть, репутация будет подорвана, разорвана в клочья, а сам человек будет стерт не телесно, но душевно.

Война будет выиграна без боя.

Леонардо не любил бессмысленные бои. Но кто сказал, что он не мог постоять за себя, не мог улыбнуться и украдкой шепнуть с придыханием "а вот, что я о тебе знаю" и этим ввести противника в ужас, праведный страх? О-о, пожалуй, именно на этой почве их дружба с Борджиа была крепка, точно канат из разных, но таких одинаковых ниток. Он улыбался Иви мягко, надеясь, что его способностей хватит для того, чтобы незаметно, но защищать их. Тех, кто ему дорог.

Ведь, ха, заткнуть парочку особо ретивых ртов не сложно - да, слухи не искоренить, это неизлечимая болезнь всего человечества, но-о, ха, их ведь можно попросту заставить немножечко притихнуть, разве нет? Лео прекрасно слышал говор о том, что она влюблена в Генри, доходили слухи и о том, что она дважды была беременна с выкидышами - ну и что? Это её дело, и даже если это правда он сделает все, чтобы те ублюдки позатыкали свои грязные рты.

Он хмыкал на речь девушки спокойно, помешивая чай красивой ложечкой - слухи умеют резать без ножа, но стоит заткнуть пару самых треплющихся людей, и как по взмаху волшебной палочки умолкают все остальные. Знаете, почему? Боятся. Страшатся того, что кто-то сделает с ними то же самое, а именно - раскроют душу, найдут пороки, недостатки - и выставят это все напоказ.
О-о, Леонардо да Винчи умел затыкать рты.

И улыбаясь милой Фрай ему почему-то казалось, что он смотрит в зеркало.

- Честно сказать, я сам не знаю, что чувствую к Эцио. Это-о... странно, - хмыканье его, пожалуй, было немного не в тему, но отпив чаю, он все же продолжил, неопределенно ведя плечами, - я думаю, что он мне нравится. Думаю, но не знаю.

Опуская же лицо и закрывая глаза ладонью, он смеялся, и смех этот отчего-то был пронизан болью. Он не должен говорить об этом Фрай, ибо у неё явно хватало и своих проблем, у неё есть своя беда, влюбленность, но Леонардо, ха, было больно, и сейчас попросту более некому довериться. Джейкоба, увы, здесь не было, и виски с ним не выпить, душу не успокоить - а, ха, значит придется импровизировать. И, ему стойко хочется верить в то, что Иви будет молчать как рыбка в морских волнах, и что о своем решении "поделиться тем, что душу гложет" он не пожалеет.

- "Как любить должны"? По-моему ты заблуждаешься, синьора. Я, кажется, отношусь к нему именно так, как относиться не должен.

Сцепив пальцы в замок, он глубоко вдохнул, за тем осторожно-осторожно выдыхая. Так, да Винчи, держи себя в руках. Ты не истеричная девка, ты можешь - нет, дьявол, ты должен - держать себя в руках.

Но успокоить себя таким образом почему-то не получалось, и доверие Иви, близость с Джейкобом вынуждали его почему-то расслабиться, забыть про лицо жмурящегося от отвращения отца, что некогда застал Лео за поцелуем с соседским мальчишкой; забыть про то, что его могут ненавидеть, могут не принимать таким, какой он есть. Позабыть о том, что надо играть, менять маски, не выдавать своих настоящих чувств. Дьявол. Он должен молчать, но держать язык на привязи попросту не получалось.

- Он схож с ветром, знаешь? Такой не сдержать. Я и не пытаюсь. Знаю, что не выйдет, что он убежит, растворится где-то далеко, уйдет куда-то. В те места, ха, куда я не смогу последовать за ним. Я не пытаюсь, не стараюсь раскрыть себя, но какого черта это так сложно, Иви? - его голос дрогнул на последних словах, он понимал, что срывается, и что еще немного - и он попросту заплачет. Как последняя девчонка, как человек, что попросту устал и хочет покоя, у которого от нераскрытых чувств дрожат веки, и губы растягиваются в такой улыбке, на которую смотришь и хочется не смеяться, но выть подобно волку, тихо и надрывно.

- Почему так больно, Иви?

Он поднимает стакан с чаем, думая о том, что лучше бы в нем было крепкое виски, и отхлебнув немного выдыхает скорее отчаянно, чем взаправду ожидая ответа:

- Ты ведь тоже... чувствуешь нечто подобное? Я-я... кхм. Прости. Я должен держать себя в руках.

Юноша слушал Иви внимательно, внимая каждому её слову, но почему-то общая цепочка не складывалась, словно бы Фрай выдавала заранее заученные фразы, не понимая смысла или не осознавая его до нужного, такого важного конца. Впрочем, может верно как раз обратное? Может, это Лео ни капли ничего не понимает в этой жизни?

Кто мог бы, уложив ладонь на грудь, поклясться перед всеми богами, что понимает чувства человеческие прекрасно, и что нет в его словах лжи, и что он сам прекрасно понимает, что есть ложь? О, пожалуй, такие бы нашлись. Может быть даже не один, не два, не десяток, но да Винчи, пожалуй, не такой. Он не понимает, что с ним происходит, где он лжет и говорит правду, и признает Лео это сейчас открыто, выдыхая с легкой ноткой печали.

Пожалуй он плут, содомит, простой кусок идиота, но он - не лжец. И иногда от этого, знать если хотите, очень, очень хреново.
- Думаю, в твоих словах есть правда, - кивает он, опуская подбородок на сцепленные в замок ладони, - только вот я не могу её понять. Стараюсь, честно. Но не могу.

Боль. То, как ему больно - оно правильно? Так и должно быть? Удивительно. Что же за скотское, оказывается, чувство, и Лео хочется смеяться пьяно-пьяно от этого, даром, что пьет простейший чай, а не крепкое виски - самовнушение, говорят, великая, могущественная сила, сломившая немало людей и еще больше - спасшая со дна, с глубины, из самого глубокого и цепкого отчаяния.

Он глядит на Фрай, а Фрай глядит на чайник. Ему хочется улыбаться, жить дальше, но попросту не получается. Словно бы он исчерпал какой-то неясный, образный лимит, выдавил душу до капли и вывернул себя наизнанку, оголяя кости, ребра, сердце. О, пожалуй, ему кажется, что это все - глупость. Просто идиотская катавасия, и пожалуй, он зря остался в этом доме.

Кипяток доливался осторожно, и поднимая взгляд на Фрай, он задает вопрос скорее случайно, чем намеренно:
- ...И мы вместе пойдем на ней ко дну? - Помешивая непонятно для чего ложечкой чай без сахара, он хмыкает, опуская взгляд в чашку. - Что же. Пожалуй, не такая и дурная перспектива. Ты - прекрасный компаньон для такого, солнце.

Он отпивает осторожно, и ему почти неощутим кипяток, ему кажется, наверное, что странное чувство, клохчущее в груди, много сильнее, много больше и больнее чем то, что он ощущает на языке:

- За тобой, наверное, даже умирать идти не страшно. Не то, чтобы я хотел проверить... знаешь, мне так кажется. Вот чудится и все.

Да Винчи поднимает взгляд на девушку, что усаживается напротив него, и вопрос слетает с губ, точно пташка:

- ...А еще ночами мне видится Эцио. Тебе снился твой Генри?

Ему хочется задать вопрос, видела ли она руки своего возлюбленного, что ласкали её до исступления, до крика, наслаждения и боли на грани понимания того, что происходит; видела ли она чужой образ, исчезающий в дымке с первым лучом солнца. Ему желается знать, ощущала ли она чужие губы так, как ощущал он, и видела ли она своего возлюбленного так же по-настоящему, как однажды видел Лео.

Потому что, пожалуй, ему страшно до дрожи в коленях от того, что скорее всего ответ - нет. Но вопрос есть вопрос, и Лео, наверное, ждет ответа почти так же, как смертники на эшафоте - приговора.

Видела ли она то же, что видел Лео или хотя бы что-то аналогичное, но со своим возлюбленным? Али да Винчи, ха, попросту сходит с ума? Сцепляя пальцы вновь в замок, Леонардо тихо фыркал, кажется, пытаясь смеяться.

О-о, возможно все.

Леонардо не знает, почему чувствует себя тут столь преувеличенно по-домашнему. Вот серьезно, чудо какое-то, он в доме родном себя никогда так спокойно, легко и уютно не чувствовал, не то, что в чужом, а тут такая напасть. Иви. Джейкоб. Близнецы Фрай. Кажется, сбежав от одной семьи из Италии, Лео совершенно внезапно нашел себе другую. Не равнозначную, но семью в виде двух людей, что почему-то вызывали на губах даже слишком добрую, милую усмешку, а в сердце - тепло, мягкость, которую испытываешь, почесав меж ушек мерно мурчащего котенка. Семейную уютность, пожалуй. Которая, впрочем, вряд ли царила в доме Фраев, но Иви и Джейкоб почему-то так отчаянно держались друг за друга, за него, что ему думалось - не важно. Не важно что было в отцовском доме, не имеет значения то, как чувствовали себя они рядом с родителями. Они - семья, потому что так решили. Они - семья, потому что родных порой выбрать можно. Не по крови, нет, как бы не были уверены в верности своих ритуалов колдуны и колдуньи, родичей по крови, ха, выбрать невозможно. Что же насчет души?

О, это много проще. Фактически. Физически - труднее раз в триста, и Лео фыркал тихо, опуская взгляд в стакан. Невольно грелись пальцы о бока кружки, и подняв взгляд на замешкавшуюся Иви, Леонардо думалось, что Лондон - удивительный город, поразительное место, что ассоциировалось у него теперь не только со стереотипными дождями, чаем и удивительно проморзглым климатом. То бишь, ха, им тоже, без этого просто никуда, равно как и никуда Флоренция не денется от солца, жары и аромата чистых церковных благовоний, но улыбаясь девушке, юноше думалось, что Англия - страна, где он встретил самых дорогих ему людей. Случайно или нет, намеренно или нет, но они сложили одну мозаику, единую систему, паутинку, и Лео в ней - лишь звено, и Иви тоже, и Альтаир, и Эцио, и Джейкоб, и многие-многие другие. Все они могут существовать по отдельности, порознь, но вместе они творили что-то особое, немыслимое, и тихо фыркая, улыбаясь, Лео склонил голову набок, сказав честно:

- Знаешь? Я чувствую себя не как дома. - Он кивает своим мыслям, и отпивая еще чуток чая, поддаваясь глупому порыву собственного сердца, выдыхая честно. Боже, Иви сказала это лишь разок, в начале их беседы, но почему-то да Винчи казалось, что он должен это сказать, что ему необходимо это сказать. - Дом у меня редко ассоциировался с чем-то... ну, мирным, успокаивающим, таким, как его описывают в учебниках по начальной психологии. Вечно орущие младшие братья и сестры, чьих матерей я не особо часто видел, отец, считающий своим долгом втянуть меня в дело, которое я никогда не любил... знаешь, я думаю, что если боги существуют, то они хотели, чтобы я вырвался из Италии. Хотели, ибо иначе я не встретил бы Джейкоба, Эцио... и тебя.

Подняв стакан, Лео думалось, что он - идиот. И что даже в отсутствии алкоголя, самовнушение - великая сила:

- Со снами мало у кого отношения хорошие, - ответил он наконец-то на последние её слова, хмыкая и пальцем чуть пиная солонку, стоящую в сторонке, - к примеру, я не раз видел, как Джейкоб кого-то звал, пока спал. Вот через сон, храпит и бормочет меж вздохами что-то тихое, как по телефону, даром, что мобильник где-то очень и очень далеко. Иногда мне кажется, что зовет тебя. Иногда - что меня. Это бывает редко, но-о... бывает.

Поникнув плечами, он подумал, что, наверное, не стоило этого говорить. Впрочем, они семья, не так ли? А семья помогает друг другу. И как Джейкобу помочь, ха, Леонардо не знал. Ибо был не прав.
У него, в отличии от некоторых, был хоть какой-то шанс.
Хотя...

- А что ты испытываешь к Джею? - пожалуй, он задает вопрос слишком резко, без чести, но почему бы, как говорится, и нет? - кто знает. Может мои чувства тоже эдакие... братские?

Отредактировано Leonardo da Vinci (2016-01-25 01:55:50)