В такие сложные времена приходилось радоваться мелочам, потому что если не радоваться им — в мире вообще не останется ни мельчайшего клочка радости. В мире, в котором мы все теперь жили — в мире, ежечасно разлетающемся на миллиарды кусков, задевающих всех вокруг, в мире, где слово "смерть" слышат гораздо чаще, чем слово "рождение", где ты не можешь быть уверен в том, что увидишь завтра своих друзей, в том, что сам доживешь до завтрашнего утра, если доживешь до сегодняшнего вечера, это можно будет назвать счастьем — не было места нормальной радости. Поэтому приходилось искать ее в мелочах.
Я находил радость в лицах живых друзей, в словах о победах в бою, которые, естественно, в конечном итоге приведут нас к победе во всей войне. Я находил радость в родных местах и во всем том, что еще не было разрушено или извращено Пожирателями Смерти. Но прежде всего я находил радость в возвращении домой.
В этом новом мире, который никому из нас не нравился, родился наш сын. В этом мире нам нужно было сделать все, чтобы его не коснулась война. Он рос счастливым ребенком, и мы были счастливы, когда были рядом с ним. Не это ли было главной причиной того, что сам лорд матьего Волдеморт хотел убить его?
нашего с Лили ребенка
нашего Гарри
Давайте признаем: то пророчество было только поводом. Он же такой страшный, немудрено, что на нем жениться никто не хочет, а тут я, такой довольный и красивый, с красавицей-женой и умницей-сыном (между прочим, он уже начал говорить отдельные слова, Лили говорит, что еще немного — и он заговорит по-настоящему, надо только подождать и подбадривать его, говорить с ним почаще; я ему книжки всякие читаю, он улыбается: то ли понимает, что ли голос мой слушает, черт разберет, но приятно в любом случае), он же просто-напросто завидует. Бедный несчастный безносый урод, никто его не пожалеет, никто его в лысое темечко не поцелует.
Все, ладно, я прекратил. На меня нервы так действуют, я язвить начинаю так, что лучше ко мне не приближаться, иначе есть риск получить словами в какое-нибудь больное место.
Конечно, я нервничал. Я боялся за свою семью, боялся, что не смогу их спасти. Я боялся, что Волдеморту (некоторые верят, что одно его имя приносит несчастье, мне кажется это полным бредом, негласной капитуляцией, признанием того, что он выше нас или сильнее; ни то, ни другое не является правдой; если бы на его имя было наложено заклятие или что-то в этом роде, Дамблдор бы нам сказал) удастся прорваться через оборону дома, удастся сделать запланированное. Поэтому когда нам предложили укрыть дом от всех заклятием Доверия, я незамедлительно согласился. Так же незамедлительно согласилась и Лили, и в ее глазах я видел уверенность и непрошибаемое спокойствие. Она волновалась, как и я, но при этом она была настолько спокойна... В некоторых случаях мне нужно было брать с нее пример. Во многих случаях она была лучше меня, и тогда я заражался ее спокойствием, этим тихим и уверенным "нет", этим тихим и уверенным "мы спасем своего сына".
Дом укрыли заклятием, я хотел делать Сириуса Хранителем, но он отказался. Он был прав: на него бы подумали в первую очередь, он же как-никак брат мой названный, самый близкий друг из всех. Мы сделали Хранителем тайны Питера, именно из-за того, что никто не подумал бы на него. Это было гарантией нашей безопасности — верный друг, хранящий секрет. Мы были спокойны.
И все было бы хорошо, если бы нам не пришлось сидеть в доме круглосуточно. Мы с Лили были в Ордене Феникса с того момента, как закончили школу, я, черт возьми, был аврором - я не мог просто отсиживаться дома, когда все остальные рисковали своими жизнями, защищали других, это было таким мучением для меня. Сколько людей прямо сейчас отправлено в рейды по всей Британии, сколько сражаются с Пожирателями Смерти, сколько защищают своих соседей и друзей-магглов от нападений приспешников Волдеморта. Я должен быть там, с ними, а не здесь.
Это не значило, что я не ценил уют собственного дома и время, проведенное в семье. Я помогал Лили по дому, я играл с Гарри и учил его летать на новенькой детской метле, подаренной Сириусом, но все это
душило меня, царапало сердце. Вот так прятаться - не для меня. И только мысль о том, что моей семье, моему еще совсем маленькому сыну угрожает опасность, заставляют меня оставаться на месте. Я переживу это, с легкостью переживу то время, которое необходимо, и потом примусь за работу с утроенным напором. Они мне за все ответят: и за Пруэттов, и за мое вынужденное высиживание штанов, и за всех жертв среди магглов. Вообще за весь этот купол страха, который навис над нашей страной, угрожающий, кровавый.
На самом деле, даже не это было самым страшным. А то, что мы постепенно начинали к этому привыкать. К смертям, к вдовам и сиротам, к Черной Метке над домами. К готовности потерять любого из своих близких. К крови, страху, калекам и собственному сжигающему изнутри чувству вины - потому что в каждой смерти были виноваты именно мы. Не успели, не нашли вовремя информацию, не уследили, всегда мы, мы могли бы спасти, но не спасли.
Я знал, что Лили думает о том же, до беременности она работала в Св.Мунго и тоже насмотрелась там... всякого. Иногда люди лишались конечностей, иногда - разума, и все это текло к ним. Ее чувство вины должно быть едва ли не сильнее моего, но мне при этом остается только надеяться на то, что она думает обо всем этом меньше меня - в конце концов, забота о Гарри занимает большинство ее времени. Она часто пишет нашим друзьям и Дамблдору письма, собственно, это единственный способ связи, который у нас остался. Наше ответвление каминной сети временно заблокировали, чтобы у Пожирателей Смерти не оставалось никакой лазейки, и теперь мы живем как в блокаде. С надеждой на то, что совсем скоро все изменится.
Было бы хорошо, если бы он вернул мне мантию-невидимку - тогда была бы возможность хотя бы лазейки в город совершать, а не сидеть круглыми сутками дома. Но та неожиданно оказалась нужна для каких-то экспериментов, и я, конечно, отдал ее без вопросов - если окажется, что моя семейная реликвия как-то поможет в войне (хотя как именно, я не представлял, не накинет же он ее на себя, чтобы подобраться к Волдеморту поближе), то я только за. Лишь бы все поскорее кончилось. Потому что никто так больше не мог. Потому что во время войны люди становились более и более нетерпеливыми. Несколько парочек поженились, следуя нашему примеру и боясь, что не успеют — опасное время всех нас подгоняло, время утекало сквозь пальцы как песок. Мы были так молоды, нам надо было так много еще успеть до того, как мы умрем. Каждый думал о смерти, засыпал и просыпался с мыслями о ней. Избавиться от этого было невозможно - мысль о твоей и чужой смертности ждала буквально за каждым поворотом, даже в собственном доме, "я могу умереть" - как набатом внутри своей головы. Я могу умереть. В любой момент. Я и кто угодно из моих друзей, близких, знакомых. Я могу умереть.
Одна яркая вспышка — и я стою на улице, совершенно не понимая, что происходит. Я был в своем доме, получал свой законный поцелуй, и спустя мгновение все растворилось. Переместился? Переместили? Что происходит? Я поворачиваюсь вокруг своей оси, мгновенно вытащив палочку из рукава - подозрительно осматриваю темные углы на предмет затаившихся Пожирателей. Но время идет, а на меня никто не нападает, и та сгорбленная фигура между домами - кажется, всего лишь мусорный пакет. Но что произошло? Где я?
Черт, мне срочно нужно добраться до дома. Если меня нашли, значит, нашли всех, и Лили с Гарри угрожает опасность. Если только...
- Лили! - кричу я куда-то в пространство, отчаянно надеясь, что оттуда, из темноты, мне ответят. Мне страшно за них, я так боялся оставлять свою семью. Если она сейчас здесь, если она с Гарри - это будет значить, что все в порядке, мы аппарируем к Дамблдору и все расскажем. Заклятие Доверия где-то дало сбой, но это не страшно, пока мы вместе.
Я еще какое-то время чутко прислушиваюсь, но вокруг меня - звенящая тишина. Точнее, на самом деле, нет, не совсем - тишина вокруг меня звенит отдаленно гудением маггловского транспорта, голосами людей в близко стоящих друг к другу, украшенных в честь Хэллоуина домах. Но голоса, который я так жажду услышать нет, Лили
здесь нет, она наверняка осталась там, а что, если их уже поймали, что, если Пожиратели Смерти уже ворвались в наш дом? Я уже собираюсь аппарировать, как мой глаз цепляет что-то, что заставляет меня остановиться.
К одной из стен приклеена самая обычная листовка. На черном фоне оранжевыми и белыми буквами написано, что в честь Хэллоуина в каком-то ночном клубе будет устроена вечеринка. И вроде бы, ничего необычного, вечеринки в честь праздников устраиваются и в магическом мире, несмотря на то, правда, что туда часто бывают приглашены и призраки. Но здесь удивительно не это, а дата, которая почти светится ярко-оранжевым прямо под текстом.
31.10.2004
Это что, шутка? Я подхожу ближе, впившись взглядом в яркие цифры, неверяще провожу по ним пальцами - каждый дурак знает, что сейчас на дворе 1981 год, каждый гоблин скажет, что сейчас Хэллоуин этого года, а до 2004 еще идти и идти. Мне в 2004 должно быть... нет, на самом деле, о таком даже думать не стоит, слишком страшная цифра вырисовывается, слишком смешно даже просто думать о том, что сейчас здесь - это точно шутка. Абсолютно точно.
Или?
На мгновение мне становится страшно - конечно, я не знаком со всей теорией магии, вполне может статься, что путешествия во времени не только с помощью маховиков на несколько часов назад реальны, ну, или когда-то были реальны, или это какое-то изощренное проклятие, или еще что-то. Паника внутри меня поднимается до невообразимых высот, душит, мне приходится упереться ладонью в стену, чтобы не повалиться. И именно тогда я понимаю, что дрожу.
На улицу конец октября, я в домашней одежде, в чертовом халате, в который кутаюсь, и мне так страшно, что я действительно проскочил на двадцать с лишком лет вперед. Я не могу в это поверить, я и не должен, но что если вдруг - Лили и Гарри остались там? Гарри вырос без меня? Или они где-то здесь, и я должен их найти? Их же не убили тогда, сейчас, черт, почему это именно я, почему это случилось именно со мной?
И словно в ответ моим мыслям откуда-то из-за угла я слышу чужие шаги. Мне все еще страшно, но присутствие другого человека заставляет меня внутренне подобраться - палочка в рукаве готова к мгновенному заклинанию, в голове крутится заклинание обездвиживания - самое простое, хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию. Мне так отчаянно не хочется верить в то, что я только что увидел, но это как будто рок - человек, которого я вижу неподалеку, кого-то мне напоминает. И мне почему-то кажется, что меня же.
Мы двигаемся почти синхронно, подходим друг к другу, я палочку из рукава не вытаскиваю, чтобы не предупреждать заранее о воинственном настрое. В принципе, его у меня и нет - есть только здоровая настороженность, выработанная аврорскими рейдами и стычками и Пожирателями Смерти. Но здесь...
Нет, я не хочу верить в то, что вижу. Потому что на меня недоверчивым взглядом смотрит моя практически копия, но с изумрудными, как у моей жены, глазами за круглыми очками. Я не знаю, как мне реагировать. Я не знаю, что мне делать. Мне очень хочется хлопнуться в обморок и лишить этот мир счастья наблюдать за моими действиями - хотя бы временно - но я понимаю, что у меня это не выйдет. Голова кружится так, что мне действительно нужно на что-то опереться, я неверяще улыбаюсь - абсолютно безумно, потому что все это настолько невозможно - и
Он вытаскивает палочку и направляет ее на меня, и я понимаю, что у нас даже голоса похожи. Дай мне сил, Мерлин, чтобы вынести все это, я ни за что не поверю, что это повзрослевший за двадцать лет Гарри, я не хочу, я не буду этого делать, и не заставите!
- Я... - начинаю я и осекаюсь, понимая, что не знаю, что мне сказать, даже с чего начать, не знаю. Я хочу домой, обратно, в своей жене и маленькому сыну, и я отказываюсь верить в то, что сейчас на дворе 2004 год, а человек, которого я вижу перед собой, так подозрительно похожий на меня, с глазами, как у Лили, он...
- Только не говори, что тебя зовут Гарри, - с кривой усмешкой отвечаю я. - Я же просто не перенесу этого, понимаешь. Мне нужно домой, к моей семье. В Годрикову Впадину.
Потому что сейчас я точно не там. Судя по этой маленькой и темной улочке, я нахожусь в каком-то городе, в Годриковой Впадине таких мест попросту нет - там же люди живут только в домах, а не в квартирах, и магглы, и волшебники, бок о бок чуть ли не испокон веков. И там стоит мой дом, дом моей семьи, дом, где я родился и вырос, где родился и будет расти мой сын.
Сын, которого я не имею права оставлять.
[nick]James Potter[/nick][icon]http://s7.uploads.ru/kgTOj.png[/icon][rank]<center><a href="ссылка на анкету" title="Сохатый, 21, волшебник"><b>ДЖЕЙМС ПОТТЕР</b></a> <hr><small><b>J.K.Rowling's Wizarding World</b></small></center> <hr><center><small>сделал бы все точно так же, не изменил бы в жизни ни дня;</small></center><hr>[/rank][sign]av by tyrell[/sign][status]lost future[/status]
