– Что дальше?

Поговорить наедине у них вышло только когда однажды принадлежавший Империи корабль сел на отшибе рядом с организованным в Тенебре лагерем беженцев. Аранаея Хайвинд встретила спасенных из Гралеи лично, однако, по неизвестной Игнису причине, предпочла не задавать единственный, имеющий хоть какое-то значение, вопрос.

Где Король Света?

К счастью, новость о возвращении спутников Принца Ноктиса пока держалась под строжайшим секретом, покупая им необходимую фору.

– Игги, что дальше?

В голосе Гладио вместе с нетерпением слышалось еще и тщательно сдерживаемое раздражение. Игнису не нужно было спрашивать о его причинах. Ардин Изуния. Все, произошедшее в Зегнавте, было делом его рук, и теперь он получил в свое распоряжение не только Кристалл, но и Нокта.

Если бы они не опоздали на ничтожные несколько минут...

– Игги! – Судя по вибрации столешницы, кулак Гладио с силой ударил по ней всего в нескольких сантиметрах от ладони Игниса. – Ты не поможешь ни ему, ни нам занимаясь показательным самобичеванием. Что дальше?

Демоны его побери, какого ответа он ожидает? Больше всего Игнису сейчас хотелось подняться, нащупать прислоненную к столу трость и уйти. Как можно дальше от злости Гладио, от потерянного молчания Промпто, от правды о том, что они не сумели защитить своего Принца.

Нет. Не так. Он не сумел.

– Я не знаю.

Разобрать шипящее, явно произнесенное сквозь сцепленные зубы, ругательство Гладио у Игниса не получилось даже при помощи обостренного после травмы слуха. Второй звук он, впрочем, опознал безошибочно, рефлекторно поворачивая голову в его сторону. Скрип металлических ножек раскладного стула по бетону.

– Твое дело.

– Гладио! – Теперь, если верить шелесту ткани справа, на ногах оказался еще и Промпто. – Пожалуйста...

– Тебе нужно убеждать не меня, а Игги. В отличии от некоторых, я не планирую сидеть сложа руки и страдать по тому, чего уже нельзя изменить. Ты не единственный, кто потерял друга!

Боль. Чистая, незамутненная, зеркальное отражение комка, сдавливающего горло самого Игниса. Они проиграли.

Проклятая слепота.

«Игнис, ты ведь мой друг, правда?»

– Промпто, оставь его.

– Вот и отлично!

Едва тяжелые шаги Гладио затихли, Игнис позволил себе короткий выдох и опустил голову на сцепленные в замок ладони.

***
В Хаммерхед они вернулись уже вдвоем. Гладио покинул Тенебре неделей раньше и, если верить поступающим в пути новостям, благополучно добрался до Лесталлума. В связи с участившимися нападениями демонов, Лорду-командиру Леонису отчаянно не хватало людей, а Охотники больше не справлялись с обеспечением безопасности центральных автомагистралей самостоятельно.

– Такка сказал, что мы можем пользоваться трейлером столько, сколько понадобится.

От беззаботности в голосе Промпто за километр веяло наигранностью. Он старался. Это Игнис слышал в ровной вибрации мотора нанятой ими в Галдин Квее машины, чувствовал, опираясь на всегда своевременно подставленную руку.

– Передай ему мою благодарность.

– Игги...

Жалость. Невольно Игнис поморщился, даже не пытаясь спрятать собственное горькое разочарование. Беспомощный. Бесполезный. Каждое утро он просыпался ровно в пять и на короткое мгновение между сном и явью мог поклясться, что над его головой под ветром прогибается потолок палатки, а рядом мерно дышит все еще дремлющий Нокт.

«Я останусь с вами так долго, как смогу».

В конце концов он превратился в обузу для них всех.

Они опоздали из-за тебя.

– Я...Я могу почитать тебе.

Эти слова обернулись новым уколом принесенной с воспоминаниями боли. Тогда, бесконечно давно, стоя в дворцовом саду на коленях перед креслом-каталкой Нокта, Игнис сказал ровно то же, без надежды надеясь получить в ответ хоть что-то, кроме проклятой апатии.

– Спасибо, – улыбка едва ли вышла естественной, но Игнис знал, что задолжал Промпто по крайней мере это, – не сегодня.

***
– Игги, тут такое дело.

Повинуясь требовательному давлению чужих пальцев, Игнис поднял голову, позволяя лезвию бритвы коснуться подбородка. Промпто сам настоял на том, чтобы переодически избавлять своего подопечного от неизменно отрастающей заново щетины, а потому за последние два месяца еженедельный ритуал уже успел войти у них в рутину.

Признаться, Игнис ждал его с чем-то смутно напоминающим предвкушение. После Алтиссии и бегства из Зегнавта все дни казались похожими друг на друга словно братья-близнецы. Без способности видеть он не мог делать ровным счетом ничего из своих обычных обязанностей. Без Нокта ему больше не было о ком заботиться.

Удивительно, только сейчас он сполна осознал, как сильно его жизнь была связана с жизнью Принца.

– Все в порядке?

– Да-да, конечно! – В голосе Промпто на миг послышалась истинная паника. Уход Гладио ранил его куда сильнее, чем могло показаться постороннему наблюдателю, а потому теперь он отчаянно боялся сказать или сделать что-то не так, теряя еще и третьего друга. Игнис коснулся чужой руки в успокаивающем жесте, но против вечной, окружающей его со всех сторон, темноты ему оставалось лишь гадать, возымело ли его действие желаемый эффект. – Просто... Мне нужно уехать на несколько дней.

Вот оно что. Рефлекторно Игнис потянулся к переносице, чтобы поправить очки, запоздало вспоминая, что они отложены в сторону где-то на столе.

– Виз попросил о помощи с установкой новых прожекторов, и мы с Синди вызвались добровольцами. – Тон беседы в мановение ока стал извиняющимся, с головой выдавая внутренний конфликт Промпто. – Ты ведь...не возражаешь, правда? Меня не будет не дольше недели, обещаю!

Рано или поздно это должно было произойти. Проводить двадцать четыре часа в сутки рука об руку с молчаливым...калекой – сомнительное удовольствие. В особенности когда изо дня в день этот калека не подает ни малейших признаков улучшения состояния.

Бесполезный. Беспомощный.

Почему-то просьба Промпто отозвалась глухой болью где-то глубоко в груди Игниса.

– Конечно не возражаю.

***
О нем не забыли. Ни Ирис Амицития, чудом добывающая книги, напечатанные шрифтом Брайля («с Гладио все в порядке, не волнуйся! Он помогает мистеру Леонису с тренировкой рекрутов!»), ни Аранея Хайвинд, неизменно приносящаяся с собой свежие новости («я знаю, что ты решил до конца своих дней изображать апатичного страдальца, Очкарик, но меня это колышет в самую последнюю очередь»), ни лорд Софиар с ежедневной утренней газетой («жалеть себя и думать о том, что могло бы быть – последнее дело, поверь мне, мальчик»), ни Такка, тщетно пытающийся раз за разом вновь пробудить в обитателе трейлера интерес к кулинарии («Синди притащила из поездки к Визу несколько отличных стейков, опробуем?»). Все они казались Игнису белым шумом, растворяющимся в монотонности. Он ждал, но не мог толком объяснить чего. Он продолжал просыпаться с рассветом, но не видел пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы первые лучи солнца, взамен смотря в темноту.

Боги жестоко пошутили над ним, забрав сначала зрение, а потом и Нокта.

Проклятая упаковка с вяленым мясом упорно отказывалась поддаваться. Пошарив по столу, Игнис так и не нашел среди одноразовых пластиковых тарелок и остатков еды ножницы, вместо этого берясь за единственный нож. Острие прошло через пластик без особого труда, но потом...

Левую ладонь будто бы обожгло огнем. Рефлекторно Игнис выронил свою ношу, чувствуя, как по запястью течет что-то теплое.

Кровь.

Это, похоже, стало последней соломинкой, преломившей спину верблюда. Медленно Игнис сполз по стене трейлера на пол и, уткнувшись лбом в согнутые колени, впервые за миновавшее с пропажи Ноктиса время по-настоящему заплакал.

Прикосновение к плечу показалось Игнису настолько реальным, что он невольно напрягся и замер. Не один. Друг или враг? В тишине трейлера даже замедленное дыхание его единственного обитателя звучало громче шума прибоя на пляже Галдин Квея, а потому постороннему едва ли удалось бы преодолеть расстояние от двери до крохотной кухни абсолютно бесшумно.

– Кто здесь?

Молчание. Повинуясь рефлексу, рукоять кинжала легла в правую руку словно влитая, только вот пользы от оружия сейчас было не больше, чем от чужой жалости.

Беспомощный. Бесполезный.

Медленно, нащупывая неприятно саднящей от пореза ладонью стену, Игнис поднялся, выставляя перед собой последнее, что оставил им в дар Нокт.

– Кто здесь?

Сказать по правде, на один короткий миг малодушия он ощутил удивительно сильное желание не сопротивляться. Сдаться на милость незванного гостя и наконец-то перестать обманывать всех, включая самого себя.

Гладио злился на него за то, что он задержал их на пути к Кристаллу.

Промпто каждый раз сбивался, прежде чем произнести имя Нокта, потому, что знал, кто на самом деле виновен в провале вылазки в Зегнавт.

Беспомощный. Бесполезный. На что он рассчитывал, после Алтиссии давая клятву, которую заведомо не мог сдержать? Почему он позволил своей слабости одержать верх над голосом разума?

Нет. Это – слишком легкий выход. Это – то, чего он не заслужил.

– Кто здесь?

Дрогнувшее было лезвие кинжала вновь выровнялось, а Игнис задержал дыхание на выдохе, внимательно вслушиваясь в окружающие его звуки.

Не один.

Друг или враг?

Голос появился из неоткуда ровно так же, как секундой тому назад появился и кинжал. Голос заполнил собой пустоту, отзываясь полузабытым тягучим чувством в груди Игниса. Нокт. Он вернулся. Он смог победить волю Кристалла, волю Ардина Изунии, оказавшегося стоящим за троном Императора кукловодом.

– Ты...

Почему-то язык упорно не хотел слушаться его. Происходящее до глупости напоминало блуждания по бесконечным коридорам Зегнавта, поиски в кромешной темноте, когда надежда шаг за шагом превращалась в приглушенное металлом стен эхо. Игнис попытался было сглотнуть, но забивший горло комок заставил его лишь резко втянуть в себя воздух, давясь чем-то удивительно похожим на всхлип.

– Нокт...

Раньше Игнис ни за что не позволил бы себе подобную слабость. Он всегда прятался свой страх, свои сомнения за непоколебимой маской абсолютного спокойствия, зная, что Нокт нуждается в его хладнокровии.

Даже в Алтиссии, когда все они так или иначе потеряли что-то важное.

«Гладио, пожалуйста, найди его».

«Не волнуйся, Игги. Даже если мне придется разобрать долбанные завалы по камню, я не вернусь с пустыми руками».

Проклятая слепота.

– Прости.

Игнис знал, что ему воистину было за что извиняться. За потерянную веру, за не сдержанную клятву, за малодушие, за то, что он оставил своего Принца на милость неизвестных сил, давших жизнь Кристаллу.

Но теперь у него наконец-то появился шанс искупить хотя бы часть своих грехов.

Опустив руку с кинжалом, Игнис протянул перед собой свободную ладонь и сделал осторожный, неуверенный шаг вперед, пытаясь нащупать Нокта там, откуда несколькими секундами ранее послышался голос.

К несчастью его пальцы сомкнулись вокруг пустоты, заставляя инстинктивно крепче сжать рукоять кинжала.

Ардин Изуния был мастером не только лжи, но и иллюзий.

– Нокт. – Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. – Где ты?.. Как ты оказался в Хаммерхеде?

На смену удивлению в чужом голосе пришло беспокойство, настолько искреннее, что Игнис вновь невольно ощутил, как его грудь сдавило горькое чувство утраты. «Обжегся?» Нокт не здесь. Нокт остался в самом сердце Зегнавта, попавшись в тщательно подготовленную для них всех ловушку.

Нокт не вернется.

Опустив правую руку, Игнис запоздало осознал, что в ней больше нет кинжала. Зачем бороться? Зачем сопротивляться, если бой уже заведомо проигран? Беспомощный. Бесполезный. Он позволил Нокту уйти вперед в одиночестве. Он не защитил его. Он потерял того, кому однажды клялся в верности до последнего вдоха.

Все ради будущего Короля.

Он не заслужил легкую смерть, но, о боги, сейчас вместо новой пустой молитвы безразличным Астралам он призывал именно ее.

– Не стоит продолжать этот маскарад. – Давление чужих пальцев на воспаленную кожу вокруг пореза не исчезло, делая боль самым весомым доказательством реальности происходящего. – Я не в том состоянии, чтобы сопротивляться, а потому давайте покончим с тем, ради чего вы пришли, без лишних прелюдий.

Еще в Галдин Квее Ардин Изуния играл с ними словно кошка с мышкой, кажется, получая особое удовольствие от муки своей жертвы. Игнис не планировал играть ему на руку. Распрямив плечи, он заставил себя выровнять дыхание, проталкивая как можно глубже внутрь тот самый проклятый комок.

Нокт не вернется.

Гладио никогда не простит предательство.

Промпто нужно двигаться дальше.

Пожалуйста.

Просьба, впрочем, так и осталась невысказанной. Хотя бы сейчас, перед лицом верной смерти, Игнис хотел сохранить последние крохи собственного достоинства. Ради так и не свершившегося Короля. Ради потерянного друга.

Прости.

«Нокт больше никогда покидай пределы Цитаделибез меня или Гладио, хорошо?»

«Игги, ты драматизируешь!»

«Нокт».

«Ладно-ладно. Я, Ноктис Люцис Каэлум, торжественно клянусь честью своей семьи, что не сделаю и шагу без присмотра моих не в меру заботливых телохранителей. Так лучше?»

«Почти».

В тот день Игнис на самом деле хотел попросить его о совсем другом.

Не уходи туда, куда я не смогу последовать за тобой.

Как оказалось, в новом мире было что-то больнее беспросветной темноты и одиночества. Усталая печаль друга. Обреченный укор, подчистую лишенный даже намека на фальш. Когда прикосновение прервалось, Игнис невольно протянул правую руку вперед, вновь смыкая пальцы вокруг пустоты.

Иллюзия. Иллюзия с голосом Нокта, с тенью тяжести, возложенной на его плечи проклятием Королей Люциса.

– Постой.

Короткая просьба сорвалась с губ Игниса будто бы против его воли, однако за этим словом последовали другие. Неуклюжие, тяжелые, скопленные годами молчания, они заполнили собой тишину, наконец-то предавая ей не только форму, но и смысл. Сейчас Игнису было решительно все равно, кто перед ним – Ардин Изуния или Нокт – против всех законов логики он верил, что Принц так или иначе услышит его.

Услышит и поймет.

– Когда ты учился в старшей школе я почти сдался. Вы с Промпто воистину нашли друг друга, вынуждая нас с Гладио гоняться за вами через половину аркад Инсомнии. В конце концов, ситуация стала настолько критической, что мне пришлось брать перерыв в собственных занятиях ради того, чтобы хотя бы попытаться наверстать упущенное. Но ты не хотел слушать. Все копии докладов Совета, которые я привозил тебе, оставались непрочитанными. Все книги и задачники – погребенными под очередной кипой комиксов. Я злился. Я не мог понять, почему несмотря на все мои старания ты упорно продолжаешь тратить свое время на сущую чепуху. Мне казалось, что я знаю тебя. Избалованного, ленивого мальчишку, даже не задумывающегося о собственных обязанностях. Я посвятил заботе о тебе всю свою жизнь! Я имел право требовать взамен равносильную отдачу! Тогда я не понимал насколько слеп, насколько глух к тому, что ты попросту не мог высказать вслух. Ты боялся. Того дня, когда твой отец будет вынужден передать Кольцо тебе, когда истощенное Стеной здоровье заставит его опасно балансировать на грани между жизнью и смертью. Ты страшился не оправдать бесконечные ожидания, с каждым новым годом сыпящиеся на твою голову словно из рога изобилия. Я не помогал тебе, напротив, я лишь усугублял и без того не самое легкое положение.

Почему-то от этого подобия исповеди Игнису на самом деле становилось легче. Игнорируя боль от пореза, он сжал обе ладони в кулаки, больше даже и не пытаясь сдержать поток, прорвавший тщательно выстроенную плотину самоконтроля.

– Однако все изменилось будто бы в мановение ока. Ты взялся за ум. Ты стал лучшим учеником своего выпуска. Ты тренировался с Гладио с таким упорством, что порой засыпал на заднем сидении машины едва мы выезжали за ворота Цитадели. Мне понадобилось немало времени для того, чтобы наконец-то сопоставить факты, но, к своему огромному стыду, в конце концов я понял, что на самом деле совершенно не знаю тебя. Все эти годы рядом со мной был не мальчишка, а Принц с несгибаемым внутренним стержнем. Преданный своим друзьям, своему отцу, своему дому, девочке из далекой страны, которую он однажды поклялся защищать. Ты никогда не выставлял свои чувства напоказ, ты не хотел быть для нас обузой, и, если ты спросишь меня, Нокт, в кого я верю всем своим сердцем, то я не колеблясь отвечу, что это ты.

Последняя фраза наконец-то расставила все точки над i, дав Игнису возможность увидеть собственную слабость. Он позволил отчаянию победить. Он единолично оттолкнул от себя всех тех, кто пытался помочь ему.

– Просто пообещай мне, что когда твое время наступит, ты позволишь нам разделить это бремя с тобой, хорошо?

Просто пообещай мне, что вернешься за нами.