Винтер так радовалась покупке этого дома, так воодушевленно строила планы переезда, что Тайко был не в силах разрушить для неё новоприобретенную мечту, вот-вот готовую сбыться.  Ему-то и просто вернуться на службу оказалось неожиданно в тягость, а проблемы, обозначившиеся посте заявления о намерении подать в отставку, попросту раздражали.  А потому он привычно молчал, оставляя за порогом квартиры все свои проблемы.

Генерал не понимал, почему после стольких лет безупречной службы, при всей его лояльности Альянсу, доказанной не только потом, но и кровью, и даже честью, он не может покинуть свой пост с достоинством. Без лишних вопросов, без наставительных нравоучений, без просьб продолжить службу, переходящих в однозначные приказы, а затем и в угрозы.
Сначала эти угорзы были так хорошо завуалированы, что Селчу сомневался в своей интуиции, оправдывал происходящее раздражением и усилившейся паранойей вкупе с моральной усталостью от постоянного давления. Однако намёки становились всё прозрачнее и Тайко начал отчётливо понимать - ему может грозить неиллюзорная опасность. И не только ему.
Но как можно было поверить в подобное, особенно тогда, когда ты давно уже должен перейти из разряда вечных должников и жертвенных нерфов в несколько другую ипостась.
Поверить пришлось тогда, когда на мягкое замечание генерала о том, что все его выдуманные и реальные долги оплачены, и пора бы государству ответить взаимностью, Селчу с удивлением узнал, что является чуть ли не материальной собственностью Альянса, а потому ему предпочтительно бы не иметь собственного мнения, руководствуясь официальным, и продолжить свою службу. В ход была пущена мотивация, долг и патриотизм, а также еще один аргумент, который привёл Селчу в тихое бешенство. Звучал он так: что вы собираетесь делать на пенсии? В обычной жизни вряд ли есть что-то, что может быть так же важно, как служение благу Альянса.
После этих слов генеральское "нет" утратило всяческие нотки неуверенности и стало твёрже дюрастали. В ответ на это он получил многозначительное и угрожающее "Смотрите же, не пожалейте!"
И Тайко стал смотреть. Не просто в оба, но весь обратился в прибор слежения. Он каким-то образом вычленял из речи высокопоставленных чинов всё, что касалось его или супруги, по невероятным течениям обстоятельств оказываясь там, где такие речи велись.
Именно так он стал свидетелем беседы, во время которой рассматривался вариант убийства генерала. По всему выходило, что Альянс в назревающем конфликте извлечет из смерти Селчу больше выгоды, чем из его строптивых выходок и скорой отставки.
Было очень больно понимать, что штабным червям не пришлось даже искать остатки совести при обсуждении возможности убийства того, кого они ещё совсем недавно величали героем и примером для будущих поколений.
Судя по тому, что он услышал, времени у него и Винтер почти не осталось. Им нужно было бежать, пока ещё была такая возможность. Но увы, с домом мечты придётся попрощаться навсегда, как и с обжитой квартирой на Корусанте, где оставалось столько милых сердцу воспоминаний...
Однако, если они выживут, то у них будет достаточно времени на то, чтобы собрать новые воспоминания, взамен утерянных. А вот с жизнью так не выйдет.
Именно поэтому Тайко велел жене не брать ничего, кроме самого необходимого, и срочно бежать. Он назначил ей встречу там, где они никогда прежде не встречались - это должно было дать им время всё обсудить без лишних ушей. После чего им пришлось бы на время затаиться и искать пути побега с Корусанта. Вопрос был сложным, но решаемым, поэтому об этом Селчу пока не спешил переживать, сосредоточившись на сиюминутном, но не менее важном.

Тайко взял на прокат старый ободранный спидер без знаков отличия, рекламы на бортах или каких-то иных приметностей, по которым машину можно было отследить. Но он всё равно катастрофически не успевал - нутром чуял, что ему уже сели на хвост, и очень плотно, но всё же надеялся выскользнуть живым и на этот раз.

Он успел... почти.
Селчу чуть ли не бегом спешил от стоянки спидеров к кафе, умоляя звёзды, чтобы жена уже была там. И она там была. Сидела удобно, правильно, так как положено разведчице: подальше от окон и двери, так, чтобы взгляд новоприбывших не цеплялся за неё даже мимолётно, ну, и конечно для того, чтобы уберечься от выстрелов снаружи.
А он не смог.
В спину ударило горячим. Так, что Тайко мгновенно онемел, взлетела и тут же упала поднятая для приветствия рука, ноги подогнулись, он упал, но успел отползти с линии огня, и второй выстрел, предназначенный ему, попал в голову замешкавшегося дроида-официанта. Купол жестянки разлетелся деталями и горячими осколками. Кто-то, явно раненый, жалобно закричал, остальные засуетились, создавая панику и разбегаясь, как тараканы от яркого света.
Спидер убийцы дёрнулся и рванул с места, унося того с места преступления. Удостовериться в смерти жертвы возможности у него не было - зевак было немного, но все они были свидетелями, поэтому у Тайко появился шанс.
Селчу попытался сесть, но не смог с первого раза, протянул руку, пытаясь на ощупь отыскать жену - свет мерк в его глазах и держался генерал только на упрямстве и желании почувствовать прикосновение жены.
- Винтер... брось свой... Там... там спидер... серый, на краю... стоянки. Быстрее... ты знаешь... куда.

Он не слышал, что она говорила, слушал только голос, сквозь боль ощущал её прикосновения, несущие облегчение и покой.
Пока они шли к стоянке, последним усилием воли Тайко всё старался не слишком обременять ее, обвиснув на её хрупкой фигурке без чувств, а потому разрешил себе отрубиться только после того, как упал на заднее сиденье их транспорта.

Тайко не видел перед собой туннелей или коридоров, его не манили к себе далёкие огоньки и не посещало желание взмыть куда-то вверх. Он не видел себя со стороны. Он вообще не видел ничего. Или, возможно, видел это самое ничего, в котором было тихо и спокойно, как под водой; тело не раздирала боль, не пригибала к полу непреодолимая слабость.
Только не было там абсолютного покоя, потому что очень знакомый голос звал Селчу к себе. В этом голосе было всё: настойчивость, пусть и мягкая, но противится ей не было сил, тепло, забота, печаль и... И любовь. Большая, так необходимая сейчас Тайко.
И он тянулся к этому голосу, с трудом преодолевая хватку вязкого, убаюкивающего ничто.
Чувство необходимости быть там, откуда звучит этот любящий голос, становилось всё сильнее. Селчу больше не хотелось покоя, ему хотелось вернуться.
И он дёрнулся, рванулся куда-то вперед и вверх, выкарабкиваясь из склизкого плена всепоглощающего ничто, и...
Первым делом ощутил боль.
Тайко почти пожалел о том, что так рвался сюда - кокон ничто ограждал его не только от родного голоса, но и от этого ощущения, к которому ни одно существо в здравом рассудке никогда не сможет привыкнуть.

Он не сдержал болезненного стона и скрежетнул зубами, попытался открыть глаза. Не смог. Но голос узнал - рядом с ним была Винтер, она тормошила его, уговаривала что-то сделать.
- Ви-и-и... н- тер.
Тайко попытался улыбнуться, но вышел лишь странный оскал жалко подрагивающих от боли губ.

Селчу слепо пошарил вокруг себя и ощутил липкую влагу на ладони: под ним, на сиденье арендованного спидера уже успела натечь приличная лужа крови, а бок жгло словно раскалённым железом.
Тайко внезапно огорчился - он вспомнил, по какой причине они здесь оказались и понял, что всё обернулось гораздо хуже, чем предполагалось. Селчу не думал, что вот так глупо оставит жену практически одну, с полумёртвым телом посвистывающего дырочкой в боку мужа на руках.
В душе всколыхнулась такая волна тепла, нежности к его хрупкой, но такой сильной жене. Следом пришла ещё одна, даже больше первой - гнев из-за собственной беспечности и вина.
Не будет уютного домика на берегу прозрачного озера, не будет огромной поляны звездноцветов и вечеров под усеянным звёздами небом - только для двоих - их тоже не будет.
Вместо этого Винтер придется забиться в грязную дыру, словно крысе, и охранять своего бессильного мужа, без возможности что-то предпринять, без чьей-либо помощи, одной...

Тайко постарался нащупать руку жены и даже не заметил, как перепачкал её одежду в собственной крови. Горло драло от обидных и даже стыдных слёз непреодолимой слабости; слова не шли наружу, был только слабый хрип, который Селчу в конце концов всё же смог оформить во что-то членораздельное.

- П... прос-ти... Что всё... Так...

Тайко хотел сказать, как сожалеет, что подвёл Винтер, не сдержал данное ей обещание и даже более того - по его вине, из-за его неосмотрительности любимая стала свидетельницей всего... этого.

Ему хотелось упасть обратно на сиденье спидера, свернуться калачиком и заснуть, но он не стал этого делать. У них был ещё шанс на хороший конец, пусть его и придется отстрочить.
Тайко на уровне инстинктов чувствовал, что жена не собирается сдаваться, что она готова бороться до конца. Что она верит. Всё еще верит в этот истекающий кровью полутруп, а значит Селчу не имеет права просто так отдавать ничто то, что у него ещё оставалось.

И Тайко смог открыть глаза, смог сфокусировать их, и сквозь плывущее марево разглядеть бледное лицо Винтер, с выражением крайней решительности, сурово сдвинутыми светлыми бровками и крошечной капелькой его крови на щеке.
Он потянулся, чтобы стереть эту каплю, но увидел, насколько его рука испачкана и уронил её.
Селчу чувствовал - его время уходит, а своей слабостью он только ещё больше пугает Винтер. Тайко попробовал подняться на ноги. Рука скользила по обшивке спидера, оставляя на тусклой краске разводы из тёмно-красного.
Всё-таки он смог встать. С трудом, едва удерживая своё невероятно тяжелое тело в вертикальном положении, но смог.
Понимая, что не в состоянии передвигаться сам, он опёрся на хрупкое плечо жены и вдруг осознал, насколько она всё-таки сильна. Раньше все грани этого редкого бриллианта открывались Селчу постепенно, одна за одной, а потому увидеть настоящую красоту доставшегося ему сокровища, и тем более, оценить её, Тайко был не в состоянии.
Только теперь, на краю гибели, он понял всё так, как оно было задумано. Они это не два человека, ставшие одним целым. Они всегда были им - одной душой, стремящейся воссоединиться вопреки всему. Именно поэтому, Тайко не может, не имеет права сдаваться, тем более, умирать. Иначе он рискует убить ту, которую любит всем сердцем.

В горячечном разуме Селчу, посреди разрозненных мыслей ясной и чёткой была лишь одна: они обязаны быть вместе. Быть. Жить. Вместе.
Быть.
Жить.
Вместе.
Быть - один шаг, жить - ещё один, вместе - ещё.
Тайко с трудом передвигал ноги, но двигался вперёд уверенно, ведомый женой.
Всё должно наладиться. Они найдут выход и смогут выбраться с Корусанта. Потому, что они живы. Потому, что вместе.

Казалось, что жизнь покидала тело Селчу вместе с кровью, которая, по ощущениям, покрыла всё и пропитала своим запахом воздух. Тайко не нравился этот запах, из-за него он почти не мог ощущать аромат духов Винтер, а потому цеплялся за неё и своё ускользающее сознание с отчаянием утопающего.
Да он и был утопающим - медленно тонул в своём вязком ничто, которое теперь не несло успокоения, только запах крови и безнадёжность. Этот запах... Густой, удушающий, чуждый, пусть и свой.
Тайко пытался сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли - всё равно какой, только бы удержаться в сознании. Как назло, мысли разбегались, теряли первоначальный смысл, сплетались между собой и с действительностью, делая её похожей на бред.
Почему же так много крови?
Судя по всему, убийца был тот ещё безумец или слишком уж большой фанат своего дела, если решил разыграть из смерти генерала целое представление, даже старинное оружие использовал. Хотя... хотя...
Выстрел...
От не слышал, когда стреляли. Нет? Или...
Тайко помнил удар в спину, но ему не предшествовало ничего...
Ничего...
Не старинное, но редкое... Почему же разлетелся дроид? Было ли это случайное попадание в какой-то особый узел или всё-таки свойства пули...
Пуля... Пуля...
Лазер или плазма... они более милосердные, но и не менее жестокие. Раны не кровоточат, но что творится...
А может, это тоже была часть шоу для заказчика: кровь, кровь везде. Генерал получил обещанное? Ха-ха. Забавно.
Убийце ведь и не нужно было проверять что-то, и даже целиться точно. Пусть ни одна из пуль не убила Тайко, он всё равно умрёт, от потери крови. Так... обидно и глупо.
А ведь пуля могла бы стать свидетельством. Такое оружие обычно не бывает серийным, а значит...
Хотя... зачем ему имя убийцы, если он знает тех, кто заказал его смерть?

Возможно, Селчу на некоторое время всё-таки потерял сознание и как только держался на ногах - наверняка лишь на отрицании малейшей возможности расстаться с Винтер. Когда же он кое-как пришел в себя, оказалось, что картина окружающего мира изменилась как-то слишком резко. Тайко даже подумал, что снова бредит, хотя сам же и просил жену отвезти его сюда.
Словно бы и не было всех этих лет...
Он с трудом сфокусировал зрение, узнавая и одновременно не узнавая всё вокруг; попытался что-то сказать и снова не смог. Дико хотелось пить - так, что казалось, будто язык скребет по нёбу, настолько он был сух. Даже сглотнуть было нечего, а в горле стоял ком с привкусом крови.
Тайко выразительно посмотрел на жену, в надежде что она догадается и даст ему хоть немного воды.
Не догадалась, старательно отирала кровь, с кем-то о чём-то говорила, хлопотала вокруг. А Тайко хмурился и хрипел - неужели никто не догадается? Хотя бы каплю... Это же невыносимо!

Винтер всё продолжала хлопотать, двигалась где-то на краю зрения и тем самым успокаивала, хотя жажда так никуда и не ушла.
Она склонилась над его лицом внезапно и Тайко предпринял ещё одну попытку попросить воды. Но жена как-то совершенно неожиданно припала к его губам, Селчу еще успел совершенно безэмоционально подумать, что поцелуй это хорошо, но всё равно - пол-планеты за глоток воды...
Как вдруг его сухое горло обожгло, словно огнём. Этого огня было слишком много: от него пылала уже не только глотка и пищевод, но и желудок.
На лбу Тайко выступил крупный холодный пот, мужчина подавился от неожиданности, судорожно закашлялся, извергая из себя желчь и жалкие остатки почти переваренной пищи. Он едва не захлебнулся дурно пахнущей массой, но успел повернуть голову в сторону.
От его запёкшихся губ к мерзкой лужице на подушке протянулась нитка слюны, а Тайко замычал от бессилия - каким же отвратительным и жалким он был. Впору мечтать о смерти, но он предпочел барахтаться. Хорошо, что не обмочился, герой.

От резкого кашля и судорожных движений, приостановившаяся было кровь хлынула снова, так что мысль о подштанниках, оставшихся сухими, оказалась последней перед тем, как ничто снова выпустило свои липкие ложноножки и ревниво утащило Селчу к себе.

Тайко не желал больше такой свободы от боли и тревог, ведь это значило новую разлуку с любимой. Он продолжал стремиться к ней даже тогда, когда зрение снова подвело, а сознанию не доставало больше сил цепляться за действительность. Последние свои силы Тайко истратил на то, чтобы приподнять руку и сильно, болезненно, до синяков, вцепиться скрюченными пальцами в запястье жены.
У него не было голоса, чтобы умолять её удержать, не отпускать за грань, однако даже ревнивое ничто не в силах было разделить их. Даже теперь.