Разнообразие миров было подобно книге, самой дорогой и редкой, существующей в единственном экземпляре. У нее не было копий, только жалкие подобия в виде справочников, где робкие попытки хоть как-то систематизировать увиденное не могли охватить и сотой доли ее страниц-миров. Такая драгоценность не хранилась даже в самых защищенных сокровищницах Камар-Таджа, но при этом была доступна любому сильному магу, осмеливавшемуся зайти достаточно далеко. Стрэндж осмеливался.

Медитации и странствия по астральным плоскостям были частью его ежедневных практик, помогающих изучить собственный потенциал и экспериментально обнаружить персональные границы. Одновременно с тем Стефан, как Верховный Маг, старался предугадать возможные угрозы, обнаруживал изъяны в обороне доверенной ему цитадели человечества и, как мог, заделывал прорехи, вплетая в свои рисунки защитных рун все новые и новые узоры. И казалось, что ни его долг, ни путь его познания вовсе не имеют конца, необходимые лишь для того, чтобы превратить Стрэнджа в мельчайшую деталь бесконечного вселенского цикла.

Стрэндж листал страницы миров, лишь любовно оглядывая их, но не рискуя погружаться с головой. Знания переполняли каждый из астральных планов, они липли к пальцам, разноцветными волнами лизали босые стопы его проекции, очаровывая и заманивая в бездонные пучины других реальностей. Стефан вежливо отказывался и двигался дальше, вопреки своему честолюбию и любопытству отдавая себе отчет, что ни одному человеку, даже Верховному Магу, не под силу познать Вселенную целиком и остаться собой. Он уже знал, во что превращает личность не предназначенное для нее знание, и не собирался уподобляться Кецилию. Тайны макрокосма откроются ему, когда он по-настоящему будет готов.

Сейчас же Стрэндж чувствовал себя библиотекарем, знающим каждую книгу "в лицо", но имеющим лишь смутное представление о том, что у нее внутри. Его задачей было оберегать, и любая трещинка, каждый надрыв, свидетельствовавшие о насилии над реальностью, вмешательстве в ее естественный ход, вызывали у него раздражение, подобное недовольству Вонга, когда тот находил на возвращенных фолиантах новые пятна. Теперь Стефан понимал его, своего друга и коллегу, отделенного сотнями километров и дверью в храм Гонг-Конга. И Вонг совершенно точно понял бы бешенство, охватившее Стрэнджа при виде настолько жестокого обращения с мирами.

Словно из книги вырвали страницу и, не сильно заботясь целесообразностью, вклеили ее в совсем другое место, густо и неровно залепив скотчем. Стефан в недоумении смотрел на грубый стык двух измерений, явно давний, уже зарубцевавшийся. Реальность попыталась залечить себя сама, подтасовав некоторые факты, подменив событие в соответствии с изменившимися правилами игры, но следы жестокого вмешательства скрыть не смогла. Стрэндж ухватился за торчавшую из-под заплатки нить и потянул за нее, надеясь дойти до источника и разобраться в произошедшем.

К его удивлению, выросшие вокруг дома принадлежали Нью-Йорку. Стефан огляделся, заметил табличку с названием улицы и нахмурился. В районе Адской Кухни последнее время происходило много странного, но не связанного, на первый взгляд, с магией. Выходит, он напрасно не вмешался раньше? Насколько было известно Стрэнджу, разборки на Кухне вертелись вокруг мафиозных группировок и личностей со сверхспособностями, и те успешно разрешались местными защитниками. Едва ли кто-то из них обладал достаточным потенциалом, чтобы оставить реальности подобный шрам. И все-таки что-то привело сюда Стрэнджа.

Астральное тело Мага, замершее посреди оживленной улицы, не было препятствием для пешеходов, но Стефан все же поспешил встроиться в поток – привыкнуть к проходящим сквозь него людям он еще не успел. Визуализированный в виде нити отпечаток чужой ауры в руках горел и пульсировал, выдавая близость к своему хозяину, но в такой толпе выделить кого-то одного было невозможно. Стрэндж свернул в пустой тупичок, сосредоточился и начертил в воздухе руну поиска, в самый центр ее вложив обжигавший руку след. Едва он довел до конца последний штрих, руна вспыхнула, поглощая все краски, превращая мир в серую массу. На таком фоне сохранившая цвет девушка, пробиравшаяся сквозь поток по другой стороне улицы, казалась до неприличия яркой. Стефан смахнул руну, а в следующий миг уже шагал прямо за своей целью.

Сам бы он ее никогда не нашел и уж точно бы не узнал в толпе. Ванда Максимофф пряталась за очками, куталась в невзрачную кофту и чуть ли не до носа натягивала капюшон. Стрэндж опознал ее, только обойдя два раза и с любопытством заглянув в лицо, и подивился ее безрассудству. Портреты Алой Ведьмы крутили в новостях с надоедливым постоянством, а она разгуливала в самом центре Нью-Йорка.

– Либо ты очень смелая, либо очень глупая – шарахаться по городу, находясь в розыске, – негромко проговорил Стефан, пристраиваясь по правую руку от Ванды. Видеть она его никак не могла, зато голос должна была слышать прекрасно – даром он, что ли, почти вплотную к ее уху наклонялся.

– Только не дергайся сейчас и не вздумай опять швыряться своими фаерболами. Меня здесь все равно нет.