Звёздное дитя, звёздное дитя… тьфу, чтоб провалилась эта звёздная или утопилась в своей ванне. Желательно в максимальных мучениях. И желательно как можно скорее. Вот прямо категорически острая нужда уже в этом.
Таковы были мысли юного Герберта фон Кролока, когда он обратился в ночи в белую летучую мышь и отправился следить за отцом, намеревающимся пригласить эту звёзд… Да у Герберта была уже аллергия на звёзды и на всё что с ними связано, вернее на всё, что связано с Сарой Шагал, на которой помешался граф фон Кролок. В последнее время Граф только и думал о грядущем бале и постоянно в его речах что-то да проскальзывало о созревшем рыжем цветке, что, в свою очередь крайне бесило, расстраивало и вообще раздражало блондина, исходящего днями на пену ревности в своём саркофаге. Нет, ну в самом деле, почему граф так носится с этой блаженной? Ну она ведь очередной человек, просто ужин, не более, пусть и симпатичный и рыжий. Мерзкий рыжий ужин. Да, рыжих женщин Герберт не любил. Нет, он в принципе их не любил, но рыжих – в особенности, это была какая-то особенная каста, которая могла восхитить его отца и довести его.
А ведь на улице прекрасная снежная ночь, холодная, вот бы пойти поохотиться и повеселиться. Конечно, Герберт мог так и поступить, умчавшись в своём направлении, но у него клыки не сомкнулись бы ни на чьей шее от мыслей, чем там занят отец и что он такого особенного припас для этой деревенской девицы, помешанной на… Ах да, он уже об этом думал. Но ведь правда, она странная!
«Да все бабы – странные» - резкий порыв ветра сбил с траектории белого мышонка и тот устало опустился на ветку, отплёвываясь от снега. То, что ветер дул в его сторону от отца – было только на руку, граф по запаху не засечёт. Но в этом был и минус, ведь при такой погоде и таком ветре более тяжёлому, крупному и сильному чёрному мышу в лице отца было легче преодолевать расстояния, чем его весьма тонкокрылому сыну. О том, что за подобные выходки ему может прилететь Герберт, разумеется, не задумывался и даже не собирался об этом переживать. Впрочем, как и признаваться самому себе, зачем он это делает. То, что это банальная ревность и нежелание делить отца с кем бы то ни было, он вроде и понимал, но и не принимал. Как и не понимал страха, затаившегося в душе: а вдруг граф променяет его на Сару, вдруг обратит, оставит подле себя и всё, не до Герберта ему будет.
«Не мог же я надоесть ему… Ну ведь не мог, правда?» - отчаянно пискнув, белая летучая мышь вспорхнула с заснеженной ветки, сшибая навалившийся тяжёлый снег и полетела дальше со своей крайне важной миссией: не допустить прихода Сары в замок. Надо будет – Герберт штабелями ужин отцу приволочёт лично, даже в рыжий покрасит. Но пусть это будет ужин, и он относиться к ним будет соответственно, а не так, что уже весь замок поглядывает на воспарившего в своих мыслях фон Кролока. Делить отца с кем бы то ни было Герберт не станет, это уж точно!

Эта деревня была одной из самых близких к замку, так что люди здесь были наученные, и чесноком воняло еще за воротами поселения, сразу намекая на то, что вампирам тут не рады. Об этом же везде намекали осиновые заборы с заточенными в виде кольев вершинами, всевозможные кресты. И, что самое забавное, эти люди делали вид, что ничего странного в их округе нет и убеждали случайных (и не очень случайных) прохожих о том, что нет тут в округе никого. Даже замка нет. Ну подумаешь днём его видно отсюда! Уж Герберт-то это помнил со своей такой давней жизни, что вершины острых хищных башен вдалеке отсюда были видны в ясную погоду. У Графа слава тут была особенная и его боялись, как и Куколя – его славного верного слугу, так и сына графа. Впрочем, о сыне мало кто знал, и никто из ныне живущих его не видел. Ну это пока, до сегодняшней ночи. Обернувшись в себя, Герберт предвкушающе хищно клацнул зубами. Веселье началось.
И началось оно с прекрасного вида на…
«Ах, какой он миленький!» - виконт чуть было не забыл цель своего визита, засмотревшись на сочную филейную часть юноши в белых штанишках, застывшего в весьма пикантной и интересной позе, согнувшись пополам и тоже подсматривая в свою очередь за кем-то.
«Интересно, а если я отцу суну под нос его же выходку? Надо взять на примету этого славного юношу!» - хлопнув весело в ладоши, Герберт потихоньку пошёл дальше осматривать местность таверны, в которую легко проник, изучая гостей и постояльцев.