Вода тихо плескалась в фонтане у одной из стен коридора. Плеск был очень мелодичным и едва слышным. В прошлом эти фонтаны в гостевом секторе Храма исполняли не только эстетическую функцию, но также очень неплохо смазывали звук, позволяя вести тихие переговоры без опасения прослушки. И дело даже не в скрытности, а в элементарном личном комфорте и уединении.
Свет причудливо преломлялся, играя белыми бликами в разбитом брызгами отражении. Запах воды практически не был ощутим, смешиваясь с ароматами чистоты, стерильности, камня. Оби-Ван уже долго стоял и смотрел в воду, пытаясь собраться с мыслями и перебороть эмоции.
О, нет, эмоции не влияли на его спокойствие - как бы странно это не звучало. Просто спокойствие джедая почти всегда выше поверхности эмоционального океана. Эдакий плот здравомыслия, позволяющий не потерять рассудок практически в любых ситуациях.
Вода продолжала монотонно литься, а Кеноби вспоминал молчаливые часы полета в гиперпространстве, хотя немалая часть пути все еще казалась размытой и неотчетливой. Прошли уже почти сутки с момента их возвращения из параллельной вселенной, но у Оби-Вана никак не удавалось остаться с Сатин наедине. Сначала шок, осмотр, некоторое лечение, затем Сатин забрали на полный осмотр, ее успокоили с помощью особых методик, хотя Сатин всегда была сильной личностью, она бы выдержала. Но Кеноби не вмешивался. Он сознавал, что Сатин сейчас в надежных руках, но в еще большей степени он опасался, что герцогиня попросту не может видеть его самого… Он спасал ее не для себя. Но вот она, здесь. Сейчас. Но между ними сейчас может появиться пропасть куда глубже, чем социальный статус и чувство долга. И дело даже не в любви, не в заботе или… привязанности.
Дело в иной вселенной. В иных людях. Пусть они абсолютно такие же, но все же иные. И Кеноби из ее мира, из правильного для Сатин мира - мертв. По его вине. Оби-Ван даже не задумался о возможности такого исхода. Он был уверен в себе, как и любой джедай. Он уже умирал один раз, он знал, что это не столь страшно, как кажется. Но теперь он умер второй раз - и это было ужасающе. Неотвратимо, безнадежно, несвоевременно. Неправильно. И вся судьба той Галактики могла пойти по неизвестному пути. Стоило ли это одной спасенной жизни? Любимая дилемма джедаев.
Но если ты джедай - ты всегда будешь поступать, как джедай.
В одном Кеноби был уверен наверняка - он бы без размышлений отдал свою жизнь за Сатин. Но то все же была не его жизнь…
Кеноби вздохнул и отринул все мысли. Это - лишнее. Рассуждать о вариациях можно бесконечно, пользы это не принесет. Он подошел к двери, которая вела в комнаты, где была Сатин. Утро было ранним, но Оби-Ван чувствовал, что она не спит. От нее исходил огромный спектр эмоций, которые было сложно прочесть.
Надо же с чего-то начинать. Он поднял руку и постучался в дверь. Когда та тихо скользнула в сторону, открывая измученное, но по-прежнему красивое, утонченное, решительное и, Оби-Ван не мог себе лгать, вызывающее трепет и нежность лицо Сатин, он замер, просто любуясь ею, не думая ни о чем плохом, лишь радуясь, что она все же жива. Что он вновь может услышать ее смех, надменное фырканье, тихий шепот; увидеть, как она хмурится, как улыбается, как величественно приподнимает брови или трогательно опускает взгляд. И в этом не было ничего от желания, от эмоциональной бури или подростковой глупости. Напротив. Просто Кеноби никогда не забывал. Никогда.
– Сатин… – он замолчал, не зная, как продолжить - и не зная, стоит ли продолжать. – Сатин... Я должен очень многое тебе рассказать и объяснить. Ты пройдешься со мной?
Он слабо улыбнулся, потом качнул головой и мягко добавил:
– В этот раз время у нас есть.

Отредактировано Obi-Wan Kenobi (2017-02-14 03:31:20)

- Этот рассказ займет очень много времени, - немного подумав, ответил Кеноби, направляясь к турболифту. Он мысленно сортировал все факты в голове, выбирая верный путь, чтобы правильно рассказать их герцогине, не скрывая, но и не ввергая в шок. Пропустив ее вперед, в кабину лифта, Оби-Ван едва заметно улыбнулся - но настолько тепло и утешающе, насколько мог. Обилие информации, смена мира, смена времени… Кеноби внезапно осознал, что Сатин так никогда и не узнала об Империи, о захвате и работорговле на Мандалоре, о Дарте Вейдере, Палпатине и всем том безумии, что творилось после нее. Они с Квай-Гоном рассказали обрывки по пути. Но это могло лишь спутать и принести еще большую боль.
Когда двери турболифта открылись, внутрь сразу же ворвался свежий и прохладный воздух, насыщенный ароматами тысяч растений и запахом воды. Вода журчала тут повсюду, искрясь, переливаясь, обрушиваясь водопадами и спокойно протекая между камней. Освещение было подобно настоящему, но сквозь имитацию солнечных лучей проглядывал очень высокий потолок, а часть деревьев выглядела потрепанными. Некоторые даже были мертвы, сбросив всю листву и коряво возвышаясь над буйным цветением всех возможных оттенков. Кеноби прошел вперед и глубоко вдохнул свежий воздух.
- Это Сад Тысячи Фонтанов, Сатин. Сюда редко когда приходят не принадлежащие Ордену существа. Это - степень высочайшего доверия, - он повернулся к женщине, вглядываясь в ее глаза, видя в них только потерянность, потом, мгновение поколебавшись, очень мягко, почти неощутимо коснулся пальцами ее щеки и прошептал. - Я никогда не забывал, как ты красива... Пойдем. Первое, что я должен тебе сказать - сейчас… 1036 год. И Галактика все еще не оправилась от череды войн, которые так или иначе затронули все уголки бывшей Республики…
Кеноби старался преподносить информацию емко и максимально щадяще, но все равно на рассказ ушло больше часа. Он усадил Сатин на одну из скамеек, спрятанных среди кустов, покрытых крохотными бирюзовыми цветами, потом сел рядом и замолчал, давая герцогине осмыслить информацию и будучи не в силах оторвать от нее взгляд. Это была Сатин, настоящая Сатин. Он не мог заметить ни единого отличия - ни в жестах, ни в эмоциях, ни во внешности. То, как она растерянно опустила плечи, как старалась сдержать дрожь в тонких пальцах, как гордо и высоко держала голову даже сейчас… То, что было спрятано и отдавалось еще одной нотой глухой боли под истинно джедайской невозмутимостью Кеноби вновь стало просыпаться, уже не желая отступать. Он помнил последние слова Сатин в этой вселенной. Она же - нет. Это могло так и остаться невысказанным никогда. Оби-Ван ощутил, как внутри разжимается тугой клубок, мешавший сердцу биться последние сутки. Как бы там ни было, им удалось спасти Сатин. Это уже больше, чем дар.
- Меня тоже не должно быть здесь, - негромко добавил Кеноби, задумчиво обхватив подбородок пальцами. - Как и Квай-Гона, ты… помнишь. И я не знаю, почему мы все здесь. Но это может быть… возможностью найти утешение.

Кеноби очень долго молчал, глядя в глаза Сатин и ни единой мышцей на лице не выдавая того, что любуется женщиной, как произведением искусства. Ее тонкий силуэт на фоне цветущих растений и листьев всех мыслимых оттенков зеленого казался подлинным символом жизни. И пусть Сатин была растеряна и дезориентирована - она продолжала сиять в Силе невероятной жизненной энергией и не собиралась сдаваться. Ей просто нужно было время.
- Я понимаю, принять эти знания нелегко, - негромко ответил Оби-Ван и замолчал, обдумывая и подбирая нужные слова. Потом он вспомнил, что Сатин, в отличие от тех, с кем ему приходилось общаться последние недели, не чувствительна к Силе и не может уловить оттенки эмоций, будь то сожаление или желание защищать ее. Поэтому он сбросил часть самоконтроля, расслабил плечи, тихо вздохнул, а потом поднялся на ноги. Кеноби давно заметил, что необходимость отпускать эмоции подчас перерастает в полный отказ от них. Он замечал за собой, что просто отталкивал чрезмерно сильные эмоции, не желая их впускать в пределы своего самоконтроля. Но иногда - как сейчас - это было ошибкой. Просто именно эти чувства были настолько непривычными, что разум даже отказывался их полностью принять. Поэтому Кеноби направил их вовне, передавая, но не навязывая Сатин. Печаль, тоска, нежность, забота и… да, любовь. Тогда, во времена войны, когда все вокруг рушилось, им нельзя было преступать свои принципы, потому что это означало самое настоящее предательство. Поэтому им пришлось предать друг друга. Но сейчас и здесь они никто. Просто две разумные точки посреди бесконечности времени, пространства и иных миров. Их жизни уже закончились - и все же продолжаются. Кеноби вновь вспомнил о втором шансе. А так же о том, что давно открыл для себя - привязанности не мешают, не сбивают с толку, не разрушают разум, если не превращаются в зависимость и страсть. Подчас только в них можно черпать силы, потому что вера в идеалы, свободу, Кодекс, демократию и альтруизм не всегда выручают. Иногда цель должна быть личной - только так можно сохранить разум и найти силы продолжать бороться. Главное в ином - в умении отпускать.
- Я не смогу помочь тебе вернуться, - с искренним сожалением сказал Оби-Ван, - Та вселенная отвергла меня, я мертв для нее. Но шанс есть. Вероятно, мы сможем тебя вернуть. Квай-Гон поможет, Люк тоже. Если ты сама хочешь этого.
Он замолчал на пару секунд, потом тихо продолжил:
- Ты можешь и остаться. В этой Галактике, в этом времени, когда уже все позади. Наша война закончилась. А впереди… Я не знаю. Что-то новое. Иное. - Кеноби, поколебавшись всего миг, потянулся к Сатин, желая обнять ее и надеясь, что она не оттолкнет. - И каким бы ни было твое решение, я поддержу тебя и помогу тебе его исполнить. В этой вселенной и во всех иных.

Кеноби мягко улыбнулся, чуть крепче сжав пальцы Сатин в своей руке. Даже это краткое прикосновение было уже настоящим подарком.
- Я рад твоему решению - хоть и не должен, - негромко ответил он, пытаясь поймать взгляд женщины. - Сатин… Война в этой Галактике не прекратится никогда. Но свою войну мы уже прошли.
Он замолчал на миг, рассматривая растущее рядом дерево, усыпанное множеством крохотных фиолетовых цветов с острыми лепестками. Вода продолжала свою извечную трель, капая, журча, плещась на разные лады. Как бы ни было, но этот момент принадлежал только им двоим. Кеноби опустил глаза, потом нахмурился, силясь подобрать верные слова.
- Квай-Гон погиб на Набу, тогда, в 968 году. Ты помнишь это. Я долгие десятилетия жалел потом, что не смог вовремя оказаться рядом, что не был прилежным учеником и не раз разочаровывал его. Что ни разу не сказал ему, насколько он мне дорог. Привязанности… Орден был прав, запрещая их. Но ошибкой была категоричность. Я понял это с возрастом, иногда цель должна быть личной. Иногда чье-то имя - единственный стимул жить. Сатин… Я дважды допустил одну и ту же ошибку, пытаясь быть образцовым джедаем. О прошлом я не жалею, я сделал все, что мог, и даже свыше того. Но сейчас у меня и у тебя есть будущее.
Кеноби вспомнил те единственные искренние слова Сатин, обращенные к нему. Эта Сатин их не произнесла. Ради этого Оби-Ван и Квай-Гон изменили судьбу целой Галактики. И неизвестно, будут ли эти слова произнесены. Но это неважно. Сейчас, глядя на Сатин, ощущая ее в Силе, чувствуя ее эмоции, дыхание, слыша шелест ее одежды, Кеноби просто был рад видеть ее живой. Он сделал шаг вперед и склонился к герцогине, прижался губами к ее виску на мгновение, а потом очень тихо сказал:
- И я не желаю повторять прошлых ошибок, которые уже не являются вынужденной необходимостью. Твои интересы и решения важны для меня.
Оби-Ван закрыл глаза, вслушиваясь в ауру женщины, вбирая в себя ее сияние, свыкаясь с новыми ощущениями. Слишком многое в Галактике - лишь томление духа. Иногда очень важно помнить об этом.