Он  бежит, бежит куда-то вперед, от кого-то. Вновь и вновь бежит и не может убежать. Он не видит, кто за ним гонится, но слышит этот чудовищный голос, что бессвязно рычит. Он знает, что это всего лишь сон, и знает, как этот сон закончится. Ему не уйти от погони, пол под ногами исчезнет, а преследователь догонит его. Упадет вместе с ним, утянет за собой. Раз за разом, этот сон повторяется с точностью до малейших деталях. Он бежит, срывая дыхание, он падает во тьму вместе с тем, от чего убегал.

Снова.

Ноктис резко открыл глаза, хватая ртом воздух и поворачиваясь на бок. Все было в порядке, это вновь был очередной кошмар, который мучает его уже много лет почти каждую ночь. Нет ни преследователя, ни погони. Да и какая может быть погоня, если он даже не может ходить? Принц отдышался и с некоторым трудом сел в кровати, отбрасывая в сторону одеяло. Вокруг царила привычная тишина, хотя время, судя по всему, близилось уже к утру. Наследник престола Люциса потянулся к телефону, чтобы посмотреть время - было уже почти пять утра. Жуткая рань, а ведь Ноктис всегда любил поспать, но слишком уж часто кошмары будили его так рано. Особенно в последнее время.

Принц поморщился и, не отрывая взгляда от экрана, потянулся к тумбочке, чтобы попить воды - сегодня, судя по ощущениям, он во сне хотя бы не кричал, но в горле пересохло и пить хотелось жутко. Вот только пальцы сомкнулись на пустоте - стакана с водой на привычном месте не было. Ноктис удивленно отложил в сторону смартфон, переводя взгляд на то место, где обычно стоял графин с водой, но там действительно было пусто. Кто-то вчера не доглядел? Принц нахмурился, оглядывая уже всю комнату - благо освещения оказалось достаточно даже при плотно задернутых шторах. Пропажа нашлась почти сразу - все, что нужно, стояло на письменном столе в другом углу комнаты.

Неприятно.

Ноктис вздохнул, покосился на телефон, но мысль позвать на помощь отбросил сразу. Не настолько он беспомощный, чтобы не добраться самостоятельно до проклятого графина с водой. К тому же он все еще верил, что не нуждается в чужой помощи. В чужой жалости. Принц скривил губы и, оперевшись одной рукой о край кровати, второй самыми кончиками пальцев дотянулся до стоящего совсем рядом кресла-каталки. Еще немного, еще чуть-чуть… Подтянуть кресло поближе ему все же удалось, осталось самое трудное - перебраться в него.

Наследник Люциса уже делал так, и не раз, не терпя излишней опеки над собой, поэтому не сомневался, когда разворачивал удобнее кресло, опирался на него рукой, затем второй… Но сегодня явно был не его день - возможно, из-за кошмара или из-за слишком раннего пробуждения, но он просто забыл поставить тормоз на колеса. Опасный шорох, и принц почувствовал, как опора буквально уезжает из-под рук, но сделать уже ничего не успел. Грохот, падение, удар, удивленный вскрик.

Пол был очень жестким.

Ноктис со вздохом отпихнул от себя упавшее на бок и заехавшее ему в бок подлокотником кресло и перевернулся на спину, глядя в потолок. Ребра болели, а на дрожащих пальцах осталась кровь, стоило прикоснуться к саднящей губе - похоже, ударился при падении. Опять. Принц нервно рассмеялся, закрывая глаза рукой. Как же это все было глупо. Давно уже таким было.

С того самого дня, как горело Тенебре.

Ноктис судорожно вздохнул, обрывая смех. Теперь ему предстояла задача потруднее - поднять кресло, забраться в него и добраться все-таки до воды. Принц повернулся на бок и потянулся к первоочередной проблеме. Одна попытка, вторая… Кресло казалось слишком тяжелым и неудобным, и в один момент он просто психанул, кусая губы, чувствуя соленый привкус, и, сгорбившись, уткнулся лбом в такой холодный пол.

Как же ему все это надоело.

Хотелось просто бросить все и вновь уснуть. Навсегда. Чтобы не было больше этой унизительной беспомощности, этих взглядов, полных жалости. Чтобы не быть обузой друзьям и слишком стремительно стареющему отцу. Чтобы не видеть, как Регису становится все хуже и хуже, как надежда уходит из его печального взгляда. Чтобы прекратились эти вечные поиски лекарства, мучительные лечебные процедуры, бесполезные и бессмысленные.

Чтобы все это прекратилось.

Так было бы лучше для всех.

Пол был холодным и жестким, но Ноктис не спешил вновь предпринять попытку вернуть кресло в вертикальное положение. Он обнаружил, что у него не осталось ни сил, ни желания, даже просто двигаться. Он слишком устал от своей слабости, от своей бесполезности. Устал просыпаться от кошмаров, устал сидеть почти все время в четырех стенах, устал от бесконечных уколов, превративших сгибы его локтей в один сплошной синяк. Устал каждое утро прислушиваться к самому себе, пытаясь понять, протянет ли он еще один день, или вновь окажется прикован к постели и к медицинским аппаратам. Устал видеть обреченность и жалость в глазах друзей.

Почему им просто не позволить ему умереть?

Мягкий щелчок замка - кто-то открыл дверь. В такую рань? Это означало только одно - что-то случилось. Что-то важное, что-то плохое. Сразу же раздавшийся обеспокоенный голос это только подтвердил - Игнис. Принц никак не прореагировал, лихорадочно пытаясь взять себя в руки. Это падение его совсем выбило из колеи, но у друзей и без того слишком много с ним забот и проблем, чтобы вываливать на них еще и его внутреннее состояние. Шорох быстрых шагов по полу, ощущение чужих пальцев на запястье - к этому жесту Ноктис тоже привык. Похоже, все всерьез опасались, что в один момент у наследника Люциса просто откажет сердце.

Возможно, так было бы даже лучше.

Руки Игниса на плечах и такой дурацкий и бессмысленный вопрос. Принц глубоко вздохнул, поморщившись от напомнившей о себе боли в боку, и, опираясь одной рукой о пол, второй попытался оттолкнуть друга. Он прекрасно справится и сам, ведь хотя бы сесть самостоятельно он еще мог. Ноктис уцепился за лежащее рядом кресло, напряг мышцы на руках и рывком с трудом принял вертикальное положение, крепко держась одной рукой за край кровати, а второй устраивая поудобнее нерабочие ноги, чтобы не заваливаться на бок.

Он ненавидел, когда кто-то видел его таким.

- Я в порядке, - голос был глухим и хриплым, а сам принц не поднимал взгляда на Игниса, - Просто упал.

Он просто не мог посмотреть в глаза друга и увидеть там беспокойство или, того хуже, жалость. А потому просто сидел, опустив голову и глядя на свои все еще дрожащие после перенапряжения руки. Ему нужно было время, чтобы прийти немного в себя и найти себе силы хотя бы смотреть другу в глаза. А времени этого не было, как не было и этих сил. К тому же пить все еще хотелось безумно, из-за чего он вообще попытался встать самостоятельно да еще и в такую рань. Если бы Игнис не пришел за чем-то, кто знает, сколько бы еще пришлось провести на полу или сколько бы еще попыток пришлось бы предпринять, чтобы забраться в кресло.

- Вода была на столе, - запнулся, но все же продолжил, - Принесешь?

Предпринимать попытки все сделать самому и далее, когда друг все равно уже здесь, были бы глупостью. Да и выглядело бы это совсем жалко, так что принц решил все же попросить Игниса о помощи. К тому же не хотелось, чтобы тот позвал кого-то еще, это было бы уже слишком. Ноктис, пока советник отходил к столу и наливал воду в стакан, все же сумел взять свои эмоции под контроль и хотя бы вернуть видимое спокойствие в движения и на лицо. Это все, что он мог сделать, к тому же его сильно беспокоил один факт - на часах было не больше пяти утра, и никто не пришел бы к нему в такую рань без крайней на то необходимости.

- Что-то случилось?

Принц поднял взгляд на друга, замерев в ожидании и надеясь на то, что врачи всего лишь придумали какую-нибудь очередную свою садистскую процедуру, которую надо провести срочно.

Это было бы меньшее из зол.

О большем Ноктис старался не думать.

Пока Игнис ходил за водой, оставленной нерадивыми слугами на столике у дверей, Ноктис старательно брал себя в руки. Больному, прикованному к креслу-каталке, держать лицо и делать вид, что он еще может делать хоть что-то самостоятельно - это было все, что ему оставалось. Это было все, на что он способен - сохранить хотя бы жалкие остатки собственного достоинства и самоуважения. И с каждым днем это становилось все труднее и труднее, особенно когда принц сталкивался с таким пренебрежением к себе.

Он в курсе был разговоров, ходящих по дворцу, хотя и почти не выбирался из собственной комнаты.

Калека. Инвалид. Зачем с ним возиться? Пустая трата ресурсов и времени.

Ноктис знал об этих разговорах, но не подавал виду, чтобы не беспокоить друзей еще больше. В конце концов, иногда он и сам думал так же, особенно когда не мог справиться с простейшими задачами - например, добраться до другого конца комнаты. Неужели, когда-то было время, когда он мог это делать сам? Когда он бегал по дворцу, иногда сшибая слуг, когда бродил по саду, сбегал за пределы дворца? Играл в одиночестве в мячик, собирал светлячков. Неужели, все это когда-то было?

Холодная и чистая вода в стакане, который подал ему Игнис, была просто восхитительно вкусной. Словно принц неделю воды не видел, а сейчас, наконец, получил ее. Ноктис пил большими глотками, словно мог не успеть, словно кто-то мог эту воду забрать. Он действительно очень сильно хотел пить, и опустошил стакан почти моментально. Но все это лишь оттягивало разговор, ради которого и пришел Игнис.

Его слова не стали чем-то совсем неожиданным.

Ноктис очень медленно и очень спокойно поставил пустой стакан на пол. Взял в руки протянутый платок, машинально прикладывая его к разбитой губе. В голове зашумело, словно кто-то решил позвонить в огромный колокол прямо над ухом. Регис потерял сознание во время Совета. Болезнь короля дошла до такой стадии, что она становилась опасной. А его сын был настолько бесполезен, что даже не мог самостоятельно добраться до воды.

Пустая трата ресурсов.

Ноктис не понимал, почему от него скрыли это событие, но с другой стороны, от него вообще много что скрывали. И, наверное, он бы смог даже примириться с осознанием того, насколько отец болен, но следующие слова Игниса… Принц не заметил, как изо всех сил стиснул в кулаке платок, поднимая взгляд широко распахнутых глаз на друга. Нет, он понимал, что болезнь короля опасна и серьезна, но не до такой же степени! Регис всегда казался чем-то незыблемым, кем-то, кто всегда защитит своего бесполезного сына, хоть и виделись они до печального мало.

- Игнис, - голос был неожиданно хриплым, когда принц импульсивно схватил друга за ткань и без того помятого пиджака, чуть при этом не падая на пол, - скажи, что это неправда?

Король умирает.

Отец умирает.

Ноктис не хотел в это верить.

Добрая и печальная улыбка, морщины в уголках глаз. Теплые объятия, сильные руки, спокойный и глубокий голос. Фигурка рядом на подушке, беспокойство во взгляде. Всегда прямая спина и трость в руке. Тяжелые шаги и усталость в серых глазах.

“- Я всегда смогу защитить тебя”.

Ноктис глубоко вздохнул, чувствуя, что по щекам, помимо его воли текут слезы. Он не хотел верить в то, что отец умирает, и вместе с тем понимал, что друг не будет так жестоко врать. Принц опустил голову, пряча взгляд, и, отпустив Игниса и подняв дрожащую руку, вытер тыльной стороной ладони глаза, совершенно забыв про платок, все еще сжатый в пальцах. Ноктис давно уже не плакал, даже когда оставался один на один с писком медицинских аппаратов. Даже когда от боли и различных процедур хотелось кричать. Даже когда снились кошмары, а в вены кололи какую-то очередную дрянь.

Так почему именно сейчас..?

Ноктис никогда не чувствовал себя таким беспомощным.

Отредактировано Noctis Lucis Caelum (2016-12-28 15:36:34)

Девять лет назад нормальная жизнь закончилась практически для всех. Девять лет назад было совершено нападение на наследника престола, после которого он оказался в коме и в инвалидной коляске. Сначала врачи давали утешительные прогнозы, что молодой организм справится, что юный принц поправится. Потом они стали выдумывать самые различные лечебные процедуры, одну за другой, день за днем. Потому что ничего не помогало. Мальчик по-прежнему не мог ходить, каждую ночь просыпался от кошмаров, а боль в ранах постепенно сменилась болью от всего.

Никто не знал, что с ним происходит.

Девять лет назад у принца была надежда, что все это временно. Что он поправится, что отец что-нибудь придумает, что врачи что-нибудь изобретут. И он терпел и боль, и собственные страхи, и свое бессилие. Терпел в надежде, что когда-нибудь это все останется позади. Но неужели Тенебре было его последней, сгоревшей в огне, надеждой? Когда-то он не хотел в это верить. Когда-то, когда он еще не смирился со своей болезнью. Когда-то, когда еще надеялся встать на ноги.

Писк медицинских мониторов, шум аппарата вентиляции легких - со временем Ноктис перестал даже замечать эти звуки. Слишком привык к ним, слишком часто их слышал. Ему часто было больно и плохо, и все чаще и чаще у него в голове возникала лишь одна мысль - он хотел, чтобы его оставили в покое. Просто дали умереть. Просто дали уснуть навечно. Перестали колоть лекарства в истерзанные вены, перестали ставить болезненные капельницы, перестали резать в попытке вылечить, перестали запускать останавливающееся сердце.

Но Ноктис молчал.

Не хотел тревожить больного отца еще и своими проблемами, не хотел обременять друзей, которым и без того стал бесполезной обузой. Впрочем, именно друзья были тем единственным якорем, который удерживал принца на той грани, за которой падение во тьму. Именно благодаря друзьям наследник находил в себе силы просыпаться после кошмаров, пытаться жить хоть-как-то, хоть и чувствовал огромную вину за свое состояние. За бессонные ночи у его постели, за дрожащие чужие руки, за седые волосы в таком молодом возрасте. За слабый организм, подкидывающий окружающим лишь проблемы и еще больше седых волос. И был благодарен за то, что они не оставляют его наедине с его слабостью и кошмарами. Наедине с его бесполезностью.

Чужая рука на плече, Игнис сжимает пальцы. Девять лет Ноктис боролся со своей болезнью, хоть и хотелось ему сдаться. Девять лет он держался, улыбался после кошмаров и процедур, не кричал, даже если хотелось просто умереть от боли. Не плакал, даже если был совсем на грани. Но сейчас всего лишь два слова забрали последние остатки сил и самообладания. Всего два слова - отец умирает. Девять лет принц почти не видел его, хоть и знал, что тот болен, что на его плечи упало в два раза больше ответственности, ведь наследник был ни на что не годен и бесполезен. Девять лет Ноктис отрицал очевидное и просто не хотел думать о том, какую цену имеет сила Короля. И теперь ему пришлось столкнуться с реальностью лицом к лицу.

Пока он жалел себя и сидел, прикованный к коляске, в четырех стенах, отец медленно умирал.

Слезы сами текли из глаз по щекам, и Ноктис опустил голову, пытаясь вытереть тыльной стороной ладони свидетельство своей слабости. Кусал губы и глубоко дышал, изо всех сил стараясь взять себя в руки, ведь на все это не было времени. Все, что он сейчас должен был сделать - это успокоиться и пойти к отцу. Чтобы увидеться с ним, в последний раз. Чтобы попрощаться. Поблагодарить за все. Это было единственное, что мог сделать для него его бесполезный сын. Ноктис судорожно вздохнул и тряхнул головой, наконец справившись с эмоциями, и кивнул, поднимая усталый, но решительный, взгляд на Игниса.

- Поможешь?

Принц вернул другу смятый платок и потянулся ко все еще перевернутой коляске, поморщившись от кольнувшего болью бока - ушиб напомнил о себе.

Он должен был торопиться, чтобы успеть добраться к Регису.

Чтобы успеть увидеть отца.

Чтобы успеть попрощаться.

“ - Я буду с тобой… всегда.”

Ноктис помнил эти слова, произнесенные усталым, но таким теплым голосом. Сколько лет ему было тогда? Три года? Четыре? Пять? Долгая дорога, ровный асфальт, капли дождя, барабанящие по крыше автомобиля. И отец сидит рядом и улыбается, и от этого становится так тепло и спокойно, что неизбежно начинает клонить в сон. Уже в полусне юный принц чувствует, как мягко останавливается Регалия - гордость и любимая машина отца - как Регис берет его на руки, выходя из машины. Похолодало, и дождь проливается на волосы и одежду, но какая разница, если отец держит его на руках, такой теплый и надежный? И шепчет слова, которые Ноктис едва расслышал в своем сне, но запомнил на всю жизнь.

Отец соврал.

Больной и бесполезный, Ноктис почти не видел короля, но знал, что тот делает все возможное и невозможное, чтобы защитить его, город, страну. Что стареет слишком быстро, что не может передвигаться без трости, что хромает так сильно. Принц и Король так редко встречались, хоть и жили под одной крышей, и все же Ноктис не чувствовал обиды на отца. В конце концов, он сам виноват, что не может помочь Регису ничем. Не может поддержать под руку, не может помочь дойти до трона, не может взять на себя часть обязанностей и ответственности. Ничего не может. Бесполезный. Все, на что хватало его сил - это жить. Жить и жить, терпя боль и мучения, вновь и вновь просыпаясь каждое утро, заставляя себя дышать и двигаться.

Не умирать.

“ - Я смогу защитить тебя.”

Регис обещал защитить своего сына, но и сам нуждался в помощи и поддержке, не получая ее. Ноктис был готов отдать отцу все, что у него было, все свои жалкие остатки сил и здоровья, но в этом не было нужды. Все это не нужно было никому, и даже слуги считали принца бесполезной тратой времени и ресурсов. Бесполезной и даже вредной растратой в условиях почти проигранной войны. Король не был бессмертным или всесильным, и его время подходило к концу.

Ноктис, закусив губу, уже привычно сдерживал свои эмоции, не глядя на Игниса и пытаясь перевернуть коляску. Успел он дернуть лишь два раза - дальше друг все же вмешался, помогая и ставя кресло в правильное положение. Еще вчера вечером принц считал минуты до конца дня, а те тянулись бесконечно долго, растянутые привычной болью и слабостью. Ожиданием собственной смерти. А сейчас они неслись со скоростью спятившего чокобо, ведь времени было так мало. Наследник Люциса чувствовал, что его почти не осталось. Что ему нужно торопиться, чтобы успеть поговорит с отцом. Попрощаться. Ведь это было все, что он мог в принципе сделать. Ведь это было, все что он мог хотеть сейчас, когда Регис умирает.

Вибрация телефона в тишине прозвучала пронзительней и громче крика. Ноктис замер, машинально сжимая пальцы на колесе кресла - он как раз собирался подвинуть его ближе. Звонок телефона в это время не мог предвещать ничего хорошего, даже если звонил телефон Игниса. Принцу вообще звонили слишком редко для того, чтобы ожидать, что он кому-то резко понадобился.

Наследник Люциса даже затаил дыхание, со страхом и надеждой глядя на друга.

Но лицо Игниса лучше любых слов ответило на незаданный вопрос.

Ваше Величество.

Два таких простых слова. Сколько раз сам Ноктис произносил их, когда не было возможности поговорить с Регисом наедине? Сколько раз слышал эти слова, обращенные к отцу? Сколько раз…Он надеялся ни разу не услышать их в отношении себя. Не хотел их слышать. Не хотел становиться Королем, еще более бесполезным, чем когда был принцем. Не хотел, чтобы Регис умер. Не хотел…

Они опоздали.

Ноктис не успел попрощаться с отцом.

Уже не принц, но все-таки еще не король, он закусил саднящую губу, опуская голову и не глядя на низко поклонившегося друга. В глаза словно песка насыпали, а тяжелый и горячий комок в горле мешал дышать. Закрыл глаза, беспомощно сжимая кулаки, а сердце билось так громко, что, казалось, вот-вот оглушит его. Ноктис обхватил сам себя за плечи, горбясь и сгибаясь словно под чудовищной тяжестью, что навалилась так резко и неожиданно. Это было чувство вины и злости на собственное бессилие. Он не успел. Опоздал. Не смог даже сказать отцу так многое из того, что хотел, что должен был сказать. И в этом виноват только он.

И те, кто скрывали от него состояние Короля.

Ноктис судорожно вздохнул, открывая глаза и глядя на собственные колени. В груди кололо невыносимо, а комок в горле все так же мешал дышать, но ему было все равно. Все было кончено. Для отца, для Инсомнии, для него самого. Вместе со звонком телефона разбилось все, что позволяло ему держаться, терпеть. Разбились все его остатки надежды и веры в то, что отец выполнит свое обещание. Будет рядом с ним всегда. Защитит его.

Не умрет так рано.

Слова проталкивать сквозь горло оказалось невероятно трудно, но Ноктис справился.

- Почему, - еще один судорожный вздох, почти всхлип, а по щекам, когда он смотрел на друга, вновь сами собой текли слезы, - Почему вы не сказали мне раньше?

Голос хриплый и слишком тихий, но это уже не важно.

Ничего уже не важно.

Отредактировано Noctis Lucis Caelum (2017-01-07 04:34:27)

Добрая улыбка, теплые руки, стук трости по плитам. Регис никогда не опускал головы при виде больного сына, никогда не обвинял его ни в чем, не показывал своих истинных чувств. Когда приходил вечером, когда сидел у кровати, держа сына за руку, тревожно прислушиваясь к писку медицинских приборов. И только когда был уверен, что Ноктис спит и ничего не видит, устало и обреченно опускал голову и плечи, поджимал губы. Принцу тяжело было видеть его таким, тяжело было осознавать, что во всем виноват лишь он со своей слабостью и бесполезностью, он не хотел, чтобы отцу было так плохо. Собственно, лишь только это помогало ему держаться все эти годы, не срываться, не плакать, не кричать от боли, не рассказывать о своих кошмарах. Просто жить в надежде, что какое-нибудь из лечений сработает, что произойдет какое-то чудо…

Ноктис не хотел, чтобы отцу пришлось переживать его смерть.

А теперь Регис и сам мертв.

Они не успели попрощаться друг с другом, не успели толком поговорить как отец с сыном, они вообще многое не успели. Болезнь Короля, болезнь Принца. Они оба прятались друг от друга за словами этикета, лишь изредка позволяя себе больше вольности. Ноктис просто не хотел лишний раз тревожить отца, а тот… Принц не знал, какими мотивами руководствовался Регис, когда избегал собственного наследника или ограничивался лишь закрепленными этикетом фразами.

А теперь он был мертв.

Ноктис глубоко дышал, сгорбившись и стараясь сдержать слезы. Он слишком привык держать себя в руках, и сейчас, даже сломленный горем, не мог до конца отказаться от этой привычки. Но так же ему приходилось сдерживать и злость, зародившуюся где-то внутри. Привычную злость на собственное бессилие, и совершенно новую - на тех, кто так старательно скрывал от него болезнь отца, что он узнал о его состоянии уже слишком поздно. Игнис сказал, что и сам об этом не знал, но почему-то в это верилось слабо.

В итоге, они даже не успели попрощаться.

Из тяжелых мыслей Ноктиса буквально вырвал Игнис, который в два шага подошел вплотную, подхватывая принца. Тот вздрогнул, чисто машинально хватаясь за удерживающие его руки в инстинктивном страхе снова упасть. Столь резкие движения Ноктису определенно не нравились, как не нравилась вся ситуация, но что он мог сделать? Его тихий протест просто проигнорировался другом, чьи слова заставили что-то кольнуть в груди.

"– Нам нужно торопиться."

Ноктис сначала не понял, куда им нужно торопиться, ведь уже в этом не было смысло, и только потом до него дошло. Принц машинально стиснул подлокотники своего кресла, осознавая такую простую вещь - Стена не может стоять без Короля, а Король теперь он. Эти мысли все еще причиняли почти физическую боль, но от этого никуда было не деться. Им действительно нужно было торопиться, и не оставалось времени даже на скорбь.

Похоже, ему не дадут попрощаться даже с телом отца.

Ноктис сжал губы, опуская голову, вздрагивая от грохота распахнувшейся двери. Новые визитеры даже не утрудили себя стуком - это был отец Гладио и несколько членов Совета. Принц, а точнее, уже Король, сжался, желая оказаться в этот момент где угодно, кроме собственной комнаты. Он закусил губу, глубоко вздыхая и как никогда горько жалея о том, что не может просто убежать. Исчезнуть подальше от чужих глаз, подальше от всего происходящего, что кажется просто дурным сном, от которого он просто не может никак проснуться.

Но увы, он не мог даже ходить.

Ноктис прикрыл глаза, делая еще один судорожный глубокий вдох и только затем поднимая голову и расправляя плечи. Его желания никогда не имели особого значения, тем более сейчас, и единственное, что он мог сделать для своего отца - это не подвести его. Не подвести все то, ради чего тот так долго страдал, что так долго защищал до последнего вздоха. Все, что мог сделать его бесполезный сын - это принять свою судьбу и предназначение с гордо поднятой головой и прямой спиной.

Иначе он просто предаст память отца.

Кольцо Люциев на протянутой к нему ладони, искреннее горе в глазах ближайшего друга Региса. Поднять руку и протянуть ее вперед оказалось почему-то как никогда тяжело. Ноктис испытал огромное желание хотя бы оглянуться на Игниса, но чувствовал, что просто не имеет на это права. Принцу удалось заставить пальцы не дрожать, когда он забирал кольцо, но почти сразу же он чуть его не выронил, лишь чудовищным усилием воли заставив себя сжать королевский артефакт в кулаке.

Даже просто держать это кольцо в руках было физически неприятно.

Ноктис сжимал кольцо в руках, не глядя ни на кого, и не мог никак решиться. В голове зашумело, ему показалось, что он слышит голоса старых королей, а пальцы даже ломило от боли от самого факта, что он держит это проклятое кольцо. Что же произойдет, когда он его наденет? Боли Ноктис не боялся, слишком привыкший к ней за последние несколько лет, и все-таки ему было страшно.

Как долго он выдержит эту силу, что медленно убивала его отца?

- Я думаю, - он крепче сжал руки, чтобы они не дрожали так сильно, и поднял спокойный взгляд на отца Гладио, горько пожалев, что самого друга в комнате сейчас не было, - Лучше, чтобы возле комнаты дежурили врачи, - голос был так же мертвенно спокойным и ровным.

Ноктис уже смирился с тем, что ждет его дальше. В конце концов, это был его долг - защитить то, что хотел защитить его отец, даже если понадобится отдать ради этого жизнь. Даже если придется продлевать собственную агонию, чтобы Стена простояла как можно дольше.

Это было его предназначение.

- Отдайте приказ об эвакуации жителей, - сжал губы, - И выйдете. Все, кроме Игниса.

У него была еще пара минут.

Отредактировано Noctis Lucis Caelum (2017-01-09 12:00:27)

Держать кольцо в руках было больно, неприятно. Ноктису приходилось изо всех сил сжимать одной рукой вторую руку, в которой было зажато его наследие, чтобы не выдавать дрожь слишком сильно. Не сейчас, когда на него смотрело несколько пар глаз. Не сейчас, когда держать голову прямо - было единственным, что он мог. Не сейчас, когда у него осталось так мало времени. Инсомния должна быть, жители должны быть, и все это зависит от калеки, от бесполезного больного принца.

Жестокая ирония.

Город не простоит и дня.

Ноктис понимал, что в его приказах не было особого смысла - все уже давно решено и без него и наверняка еще отцом, но и просто промолчать он не мог. Как не хотел надевать это проклятое кольцо прямо сейчас, перед лицами советников Региса, не имея возможности попрощаться с друзьями. Ему уже не дали увидеть напоследок отца, перед его смертью, и принц не хотел лишаться еще и последних своих минут, и жалел лишь, что Гладио скорее всего был где-то на передовой, и они уже не увидятся.

К счастью, никто не стал спорить, и лорд Амисития вместе со своими спутниками поклонился и покинул комнату, оставив Ноктиса перед лицом неизбежности. Что ж, он хотя бы был не в одиночестве - Игнис оставался с ним до конца. Верный друг, надежный товарищ. Сколько лет уже прошло с их первой встречи, когда король познакомил их, совсем еще детей? Сколько времени он вместе с Гладио провел у постели больного принца, сколько всего произошло за это время?

“Игнис, ты ведь мой друг, правда?”

“Не обжегся?”

“Тебе не холодно?”

Не в одиночестве было не так страшно.

Игнис совершенно не умел успокаивать, не умел нормально подбадривать, что уж говорить - иногда его слова были совершенно не тактичны, но Ноктис даже привык к этому. Давным давно. Какая разница, что друг говорит, если делает это от чистого сердца? Принц давно уже научился не обижаться и не злиться на часто неуместные фразы Игниса, главное что тот был его другом и просто не оставлял его наедине с кошмарами и болезнью. Главное, что у обреченного принца все же были друзья.

Этого было достаточно.

Разжать пальцы оказалось трудно, и все же Ноктис испытал облегчение, когда отложил кольцо в сторону - на подлокотник - хотя бы ненадолго. Ему даже стало легче дышать, и он смог хотя бы немного расслабить плечи, только сейчас осознав, что все это время так и просидел, даже не шелохнувшись. Принц молча последовал указанию Игниса, дрожащими пальцами закатывая рукав - сколько раз ему уже приходилось так делать? В венах уже живого места не было от следов инъекций и капельниц, но Ноктис лишь слегка вздрогнул, когда игла вошла под кожу и глубже, в измученную вену.

Эта капельница была последней.

Неожиданно Игнис резко развернулся, направляясь к шкафу. Ноктис не знал, зачем, и просто смотрел на капающую в капельнице смесь из препаратов, что, наверное, должна была ему хоть немного помочь. И с каждой каплей он все сильнее чувствовал усталость, привычную и почти забытую при этом апатию. Хотелось просто уснуть, но это была непозволительная роскошь для него сейчас. Никто не будет ждать, пока принц, а точнее - Король, выспится, к тому же он понимал, что это всего лишь действие лекарства.

У него осталось так мало времени.

Игнис вернулся, опускаясь на колени перед креслом - как когда-то в далеком детстве - на ладони протягивая то, что Ноктис вот уж никак не ожидал увидеть. Маленькая фигурка из светлого дерева, подаренная в детстве отцом. Оберег от кошмаров, маленький пушистый друг. Сразу же вспомнился бег по раздробленным осколкам собственного сна, теплые и сильные руки отца, обеспокоенный взгляд серых глаз; старая детская сказка из любимой книги. Принц немного заторможено протянул руку, беря теплый подарок отца. Может, Карбункл проводит его еще раз?

“Если хочешь, я почитаю тебе.”

- Игнис, - поднял взгляд, сжимая светлое дерево в ладони, - Я ведь уже не проснусь, да?

Он не знал зачем спросил, и без того прекрасно зная ответ на этот вопрос. Может, просто не мог больше сидеть в этой тишине, зная, что времени почти не осталось. Может, просто наивно хотел услышать иной ответ, даже понимая, что это невозможно. Но на самом деле ему просто было страшно. Ноктис держал себя в руках, пусть и из последних сил, не желая подводить отца даже в такой мелочи. Голос его был даже спокойным, хоть и сдавленным, но в глубине души ему было все равно страшно, как никогда раньше.

Несмотря ни на что, он не хотел умирать.

Ноктис сидел в своем кресле, опустив плечи и голову, просто глядя на деревянную фигурку в своих руках. Она была теплой, такой же, какой он ее помнил, такой же, какой была, когда отец оставил ее на подушке возле своего спящего неестественным сном сына. Тогда Король хотел, чтобы Карбункл защитил маленького принца в его снах, проводил нужной тропой к пробуждению. Тогда они все еще на что-то надеялись, чего-то ждали. Что Ноктис проснется, что раны заживут, что наследник окрепнет и со временем встанет на ноги, сможет стать достойным своего отца, подставит тому плечо, когда понадобится.

Ничто из этих надежд не сбылось.

Повисшая в комнате тишина казалась невыносимой. Она давила на плечи, мешала нормально думать, заставляла терять хрупкое и мнимое спокойствие. Ноктис сумел взять свои эмоции под контроль, не давать им прорываться наружу. В конце концов, не ему одному было тяжело, и для него все совсем скоро закончится. Куда труднее придется тем, кто останется в обреченном на смерть городе. Если кольцо Люциев после его смерти станет бесполезным, если Кристалл откажется взаимодействовать с теми, кто не принадлежит к прервавшемуся королевскому роду…

Инсомния падет.

Весь Эос падет, оказавшись под единоличным управлением Империи.

А Ноктис никак на это не мог повлиять и ничем не мог больше помочь своим друзьям. Даже время, которое он им мог подарить, почти от него не зависело. И это пугало даже больше, чем стремительно приближающийся конец. Принц, который Королем стал лишь формально, действительно не хотел умирать вот так, в мучениях, не сумев толком ни с кем попрощаться. Но еще больше он не хотел умирать потому, что тем самым взваливал на плечи друзей и советников отца всю ту ответственность, все то предназначение, что так долго нес на себе Регис, и должен был нести и его наследник.

Эта ноша предназначалась ему, а не тем, кто ему был так дорог.

Ноктису показалось, что отец до последнего думал так же.

Все-таки они были слишком похожи.

Да - такое короткое слово, тяжелым камнем разбившее повисшую тишину. Ноктис и так знал ответ на свой вопрос, и это было слишком тяжело для него. Он был всего лишь бесполезным принцем, все возможности которого ограничивались тем временем, которое он проживет, надев кольцо Люциев. Принц прекрасно осознавал свой долг, свое предназначение, но как же ему не хотелось умирать вот так! Как же ему хотелось побыть с отцом, с друзьями хоть немного дольше.

Но на самом деле у него никогда не было выбора. Даже его иллюзии.

Ноктис глубоко судорожно вздохнул, на секунду прикрывая глаза. Лекарство, что текло по венам из капельницы, делало свое дело, и принца все сильнее клонило в сон. Почему-то вспомнилось, как несколько лет назад, когда он был еще ребенком, прикованным к кровати, различным медицинским аппартам и трубкам, которые поддерживали его жизнь, болезнь в какой-то момент стала совсем невыносимой, и лишь инъекции различных лекарств поддерживали его жизнь. Вот только побочным эффектом было постоянное желание уснуть, уйти от этой слишком сильной для него боли.

Ноктис помнил обещание Игниса, что тот дал тогда, но не стал напоминать об этом.

Сейчас он понимал, что у них обоих не было выбора. Измученный ребенок, измученный подросток, повзрослевший слишком рано. Он всегда оставался обузой для больного отца, для друзей, но терпел, боролся, как мог, без надежды на выздоровление, на нормальную жизнь. Сколько раз он хотел попросить Игниса о последнем одолжении? Попросить сдержать обещание? Сколько раз он хотел просто уснуть, отдохнуть от бесконечных инъекций, от бесполезных процедур и уколов? Уснуть и больше не проснуться, не видеть жалостливых взглядов, не видеть угасающего отца, не видеть мучений вынужденных возиться с калекой друзей.

Но он ни разу так и не озвучил свое желание другу и не знал при этом, чего боялся больше - отказа или согласия?

Сейчас это было уже не важно.

Как бы не хотел Ноктис, чтобы все закончилось прямо сейчас, чтобы эта капельница была смертельной, он понимал, что просто не имеет права на спокойный уход. Не имеет права даже на быструю смерть, ведь чем дольше он протянет, тем дольше простоит Стена. Тем больше людей успеет спастись, тем дольше продержится Инсомния. В конце концов, он был сыном своего отца и смирился со своей участью, хоть ему и было до безумия страшно. И у него хотя бы было время, чтобы попрощаться с другом, что так долго был рядом с ним, поддерживая даже в самые тяжелые дни. Жаль было, что Гладио он не успеет увидеть, как не успел попрощаться с отцом.

- Игнис, - голос даже почти не дрожал, когда Ноктис заговорил, изо всех сил сжимая фигурку Карбункла в руке - острые части врезались в ладонь, позволяя бороться со сном, - Я… - запнулся, совершенно не зная, как уместить в пару фраз все то, что думает и чувствует, - Я... рад, что ты был моим другом.

Чувствуя, что времени уже не осталось и лекарство пересилить уже не получалось, Ноктис протянул свободную руку, беря все так же лежащее на подлокотнике кольцо. Проклятие Люциса, которое уже забрало себе столько жизней, принесло столько горя, но все же служило на благо королевства, города. Принц вновь ощутил сильный дискомфорт от того, что держал это кольцо в руках, но это уже не имело никакого значения. Он, стараясь не выпустить подарок отца из рук, глубоко вздохнул, но прежде чем надеть свою смерть на палец, поднял взгляд на Игниса.

- Передай привет Гладио, хорошо? - он даже нашел в себе силы слабо улыбнуться, - Спасибо тебе за все.

Ноктис закрыл глаза, решительным движением надевая кольцо на палец.

Шум в голове, боль во всем теле, едва приглушенная лекарством. Голоса былых королей были слишком громкими, чудовищными. Но среди них выделялся один, такой знакомый, родной и теплый, несмотря на странное эхо, голос.

“Прости, что взвалил все это на тебя, сын.”

Отец.

“Прости, что не успел попрощаться, отец.”

Яркие в окружающей тьме силуэты тускнеют, растворяются. Исчезают, не обращая внимание на тянущего к ним руку молодого Короля. Их не хотелось отпускать, отца не хотелось отпускать, но так невыносимо клонит в сон. Переход между видением и явью оказался слишком незаметным, а голова становилась такой тяжелой, что не было уже сил держать ее прямо. Ноктис вновь закрыл глаза, но как не хотелось засыпать, ведь этот сон для него станет вечным, хоть тело и будет еще жить, пока Стена не вытянет из него последние крохи сил и жизни, но у него было еще немного времени. Он еще может сказать…

“Спасибо за то, что были рядом.”

Ноктис всегда любил поспать. С самого детства, когда еще был совсем маленьким ребенком, он часто засыпал практически где угодно. Иногда - случайно, иногда - намеренно, как например на заднем сидении Регалии. Ведь тогда отец, не желая будить наследника, брал его на руки, и можно было насладиться такими редкими и короткими мгновения, когда они были вместе, когда Король никуда не торопился по государственным делам, а уделял все свое время сыну.

Как же редко это было.

Позже сон стал спасением. Способом забыться, ненадолго уйти от постоянной боли, от заходящегося в сумасшедшем темпе слишком сильно бьющегося сердца, от постоянного писка приборов, от надоевших до тошноты уколов. От жалости в чужих глазах, от беспокойства. И пусть сон этот чаще всего был тяжелым, вызванным тонной лекарств, но все же, иногда, он становился окном в прошлое. Когда еще не было боли, не было того нападения, когда Ноктис еще мог бегать, ловить светлячков, уверенно спорить с Игнисом, видеть улыбку отца. Засыпать самостоятельно в саду или своей комнате.

Ноктис бережно хранил эти воспоминания.

И сейчас, в самом конце, он вновь засыпал, под действием лекарств, что текли по прозрачной трубке капельницы, попадали в кровь, текли по венам. Голова была тяжелой, но сейчас этот сон, как и раньше, вновь позволял сбежать от жестокой реальности, в которой не было ничего, кроме смерти и боли. Ноктис знал, что однажды все кончится именно так, хоть и старался не думать об этом. Кольцо на пальце - дар и проклятие королей Люциса - заберет его жизнь, как забрало жизнь Региса чуть ранее.

А ведь они даже не успели попрощаться.

Грохот в комнате раздался внезапно, разорвав тяжелую тишину, вырывая последнего короля Люциса из тяжелого забытья. Казалось, что голос Игниса, встревоженный и удивленный, доносился откуда-то совсем издалека, словно гулким эхом отражаясь в пустом помещении. Открыть глаза оказалось невероятно трудно, словно веки были тяжелее той силы, что давила на плечи Ноктиса, что высасывала жизнь из измученного тела. Картинка перед глазами расплывалась, и принцу потребовалось несколько раз моргнуть, прежде чем удалось сфокусировать взгляд на Драутосе - верном командире королевских мечей.

Что он забыл здесь?

Атака человека, которому доверял отец, оказалась неожиданной. Ноктис вздрогнул, когда увидел, как меч рассекает плечо друга. Игнис оказался ранен, но успел уклониться, а он сам только и мог, что стиснуть до боли пальцы на подлокотнике кресла, борясь с лекарствами, которые несколькими минутами ранее были спасением для усталого разума. Он не мог позволить другу сражаться одному, не мог уснуть сейчас, когда не будет знать, что станет с Инсомнией дальше. Ведь если Мечи предали, то что с остальной гвардией, что с советниками Региса, что с Гладио, и что будет с Игнисом?

Следующую атаку Ноктис видел ясно, так четко, словно не текли по его венам лекарства. Но вот инстинктивная попытка увернуться, сделать хоть что-то, ни к чему не привела - тело оказалось недвижимым, не реагируя на сигналы мозга. Принц закрыл глаза всего на секунду в ожидании вспышки боли, но ее не произошло. Вид несущегося на него чужого меча сменился видом чужой спины. Игнис до последнего решил защищать своего короля, друга. Но нужна ли была ему эта защита? Тому, кто все равно уже мертвец?

- Игнис!

До жути громкий хруст, влажный, неприятный. Широкое лезвие, выглядящее удивительно неуместно, торчащее между лопаток Игниса. Капли крови на металле, на рубашке, на полу. Даже на лице Ноктиса - столь сильным был удар Драутоса. Еще одно движение предателя - как в замедленной съемке - он вытащил меч и стряхнул капли крови на пол. Все это казалось неправдой, ненастоящим. Этого просто не могло быть! Сначала смерть отца, потом необходимость взвалить себе на плечи Стену, а теперь еще и ранение Игниса, да еще столь серьезное. И никакой надежды на то, что придет подмога, что кто-то спасет друга.

Поднять руку оказалось невыносимо тяжело. Выдернуть иглу капельницы из вены - еще тяжелее - но боли не было. Почти не было - лекарства справлялись со своей работой. Жаль было только, что они же и мешали нормальному движению, вместе с кольцом, что продолжало вытягивать все силы. Игнис попытался напасть на Драутоса, но с такой раной это было бессмысленно, и капитан, казалось, даже не заметил этого, ударом отталкивая противника в сторону.

В голову шумело, когда Ноктис поднял руку с кольцом, вытягивая ее в сторону предателей. Пусть это будет последним, что он вообще сделает, пусть Стена ко всем демонам упадет раньше времени, ему было уже все равно. Вся Инсомния не стоила жизни его друга, того, кто пожертвовал столь многим ради него. К тому же, жизнь последнего короля Люциса и без того подходила к концу, и он это чувствовал всем телом, всей душой. Он не умел пользоваться кольцом, но какое-то ощущение, подсознательное, подсказывало, что нужно сделать. Что он должен сделать.

С удивительно мелодичным звоном разорвалось пространство за спинами предателей, затягивая в этот разрыв всех, кого Ноктис посчитал своими врагами. Крики умирающих людей показались даже приятными, но их было едва слышно из-за все того же шума в ушах, лишь усилившегося в последние несколько секунд, превратившись почти в грохот. Словно огромные часы тикали, неумолима отмеривая оставшееся ему время.

Вцепиться дрожащими пальцами в колеса кресла, стараясь игнорировать соленый привкус крови во рту, на потрескавшихся губах. Сдержать рвущийся наружу кашель, из последних сил заставить каталку двигаться вперед, рывками, хоть на пару метров, чтобы приблизиться к другу. У него почти не осталось времени, и он не был уверен, что сила кольца убила всех предателей, а на еще один раз его уже не хватит. И все же сила королей прошлого не только убивала, и Ноктис, тяжело опираясь на подлокотники кресла, смог подняться на ноги. У него было пара секунд до того, как разлом закроется, и пара шагов, чтобы дойти до друга. Больше он сделать не смог бы, но это было и не нужно.

Шаг. Еще один. Давным давно забытое ощущение твердого пола под ногами. Падение на колени, но боль почти не чувствуется. Ноктис оперся ладонями о приятно холодный пол, закашлявшись и фокусируя взгляд на непривычном без очков лице Игниса, слишком бледном. Оно не должно было быть таким!

- Игнис? - голос был хриплым, едва слышным, дыхание - тяжелым, - Ты… как?

Сколько он еще протянет?