Даже самая насыщенная рутина всегда оставалась рутиной. Утратив всякую необходимость регулярно посещать медотсек, Ситарат с охотой пополнил ряды тех, кто, не покладая рук, трудился на благо Дромунд-Кааса в целом и свое ― в частности. То они расчищали лес, пополняя хранилища базы всем, что можно было добыть с местных флоры и фауны, то приводили в порядок внутренние помещения, то ходили в разведку, нанося на голокарты все новые ориентиры и занимательные места ― в общем, изображали из себя типичных первопроходцев, заново открывающих заброшенную планету. Некогда сердце Империи ситхов, за три тысячи лет Дромунд-Каас изменился мало: все те же ливни круглые сутки, все те же тропические леса стеной, все те же не в меру многочисленные и агрессивные хищники.
     Надо ли говорить, что для Ситарата ― аристократа, выросшего в достатке ― все это было в новинку? Те ситхи, что, как и он, перенесли стазис, в основном были молчаливы и вели себя тихо, будто боялись, что от неосторожного движения и резкого слова новая окружившая их реальность треснет и осыплется грудой цветных осколков. Ситарат хорошо понимал их. Он и сам, пожалуй, был бы лишь тенью себя прежнего, кабы не Дарт Нокс, с которым они придавались любовным утехам с завидной регулярностью и который позволял чувствовать себя едва ли не более живым и уместным, чем когда-либо еще в прошлом.
     И все же, сегодня рутина неизбежно отступила на второй план. Ситарат как раз был в диспетчерской, когда разрешения на посадку запросил некий неизвестный фрахтовик с колоритным названием «Оргия» и капитаном по имени Войдхаунд ― и вот это имя (а точнее, прозвище) Ситарат уже слышал.
     Если верить Дарту Ноксу, Войдхаунд был одним из немногочисленных доживших до современности чистокровок. А не верить своему ненаглядному Лорду у Ситарата никаких оснований не было.
     Но, едва спустившись на первый этаж, он понял, что его присутствие на посадочной площадке… нежелательно. Возмущения в Силе непрозрачно намекали на компанию мощных адептов Силы, причем, как темной ее стороны, так и светлой. Добавлять еще больше волнения своим (никому не нужным) визитом Ситарат счел лишним, а потому переждал, с интересом и легким беспокойством наблюдая за прибывшими и встречающими через толстое транспаристиловое окно. Нокс вел себя уверенно, по-хозяйски, и, несмотря на могущество гостей, явно не ждал никаких подвохов.
     Среди нескольких разномастных фигур Ситарат различил сразу двух чистокровных ситхов, пусть и не сумел разглядеть их лиц. Одного из чистокровок немедленно сопроводили в соседний корпус под впечатляющий конвоем, а другой…
     А другой в полном одиночестве направился, судя по выбранному направлению, в кантину.
     Ситарат и сам не смог бы сказать, какие чувства двигали им, когда он отстранился от окна и, воодушевленный и преисполненный ожиданий, заспешил по переплетениям коридоров, безошибочно находя второй, пронизывающий базу путь в кантину.
     Чистокровка действительно обнаружился в кантине. Он занял один из дальних столиков и, к удивлению Ситарата, выглядел скорее подавленным. У него были точеные благородные черты лица, характерные для потомков великих предков, чьи дети традиционно из поколения в поколение следили за качеством новых отпрысков (вспомнились слова Нокса о селекции и стерилизации «неудачных»), но…
     «Но» это оказалось трудно облечь в слова. То, как чистокровка сидел на стуле, как двигался, как смотрел… Было в этом что-то слишком… простое. Свойственное скорее разнорабочему, нежели зажиточному аристократу, коими являлись большинство чистокровных ситхов.
     Странным образом его белый плащ нараспашку это впечатление лишь усиливал.
     Впрочем, какая разница? Оказавшись вдруг трехтысячелетним долгожителем, немудрено было впасть в апатию и начать причудливо одеваться. Этот ситх, по крайней мере, пользовался собственным фрахтовиком и некоторой свободой передвижения по Галактике ― а это уже немало.
― Войдхаунд, осмелюсь предположить? ― вежливо обратился Ситарат к сородичу, складывая руки за спиной и слегка наклоняясь вперед. ― Позволите составить вам компанию?

Отредактировано Cytharat (2016-12-30 02:21:21)

     Несмотря на положительный ответ Ситарат не преминул мысленно упрекнуть себя за нерасторопность. В отличие от него, этот чистокровный, должно быть, не был предупрежден о присутствии на планете своих сородичей. Поперхнись он насмерть, и к длинному списку своих заслуг (а далеко не всеми из них стоило бы гордиться) Ситарат добавил бы убийство одним только своим неосмотрительным появлением ― и даже без использования Силы.
     С Силой вообще что-то было не так, но Ситарат, не привыкший на нее полагаться, не придавал этому особого значения.
     Коротко кивнул в знак благодарности за согласие, он опустился на простой жесткий табурет и оправил подол светлой мантии, чтобы не топорщилась и не мялась. Забавно они, должно быть, смотрелись вместе: два краснокожих ситха за столом в скромной кантине спустя тысячи лет после гибели последнего из истинных потомков коренных коррибанцев, и оба ― в светлом.
― Лорд Ситарат, ― его губы тронула легкая приветливая улыбка. Давненько ему не приходилось представляться по имени и титулу. С тех пор, как станция Дарта Малгуса взорвалась на орбите Илума, почти любая компания, в которой ему доводилось бывать, была предупреждена заранее. ― И верный слуга Дарта Нокса. От него же мне известно и ваше прозвище.
     С интересом наблюдая за сородичем ― тот, кажется, немного нервничал ― Ситарат жестом подозвал старую груду металлолома, которая на деле была сервисным дроидом, и заказал лучшего из имеющихся в запасе вин на обоих, полагая, что от угощения этот загадочный Войдхаунд не откажется. Тем более что Ситарата и других приближенных Нокса здесь обслуживали бесплатно.
― Но боюсь, на этом мои знания заканчиваются. Я не успел расспросить подробнее, поскольку… ― он помедлил, прикидывая причины и подбирая подходящие слова, ― пробудился от стазиса не так давно. Как вы видите, предстоит еще много сделать, прежде чем это место сможет называться поселением, а жители ― заняться восстановлением Каас-сити.

― И то верно, ― Ситарат выдохнул негромкий мягкий смешок. ― Хотя, как известно, далеко не всякому народу выпадает шанс возродиться из пепла, подобно мифическим бессмертным птицам.
     Название птиц он, признаться, запамятовал, ровно как и то, чьему фольклору они были обязаны своим происхождением.
     «Самая горделивая раса». Что ж, не Ситарату было с этим спорить.
― Каюсь, мне неизвестно, о каких колбах речь, ― упершись локтями в столешницу, он деловито сплел вместе затянутые в перчатки пальцы. ― В, как это принято сейчас говорить, три тысяча тридцать шестом году до Битвы при Явине ― или в семнадцатом после подписания Корусантского соглашения, если изволите, ― Дарт Нокс предпринял попытку прорвать блокаду Дромунд-Кааса, установленную Вечным Троном. Я участвовал в операции в качестве его правой руки и тактического советника и получил серьезные ранения. Не имея возможности оказать необходимую медицинскую помощь, Дарт Нокс решил поместить часть своих последователей в стазис, чтобы позже, когда добудет нужные ресурсы, вернуться за ними.
     Ситарат улыбнулся чуть шире и слегка развел руки в стороны. По сути, обо всем остальном можно было бы догадаться, но он счел невежливым заставлять своего собеседника ломать голову и, спустя несколько красноречивых секунд молчания, продолжил:
― Обстоятельства сложились иначе, так что исполнить свое обещание мой Лорд сумел лишь пару месяцев назад, когда ему подвернулась возможность посетить, наконец, Белсавис. Впрочем, не стану отрицать, что он весьма талантлив.
     Скрежеща подточенными ржавчиной шестеренками, к их столу вновь подкатился дроид. Ситарат аккуратно взял с небольшого стального подноса два бокала вина и поставил один из них перед Войдхаундом, после чего отпустил дроида.
     Теперь, впервые кому-то рассказанная, его история казалась ему чуть ли не романтической. Особенно если учесть новые «таланты» Нокса, с которыми он познакомился, едва успев оправиться от глубокой комы.
― Окажите мне честь. Набуанское изумрудное вино ― и весьма недурное, пусть и не идет ни в какое сравнение с альдераанским, ― неспешно болтая темный напиток, Ситарат задумчиво хмыкнул, полагая, что этого незатейливого звука будет достаточно, чтобы почтить память не так давно уничтоженной планеты, после чего снова поднял взгляд на сородича. ― А вы? Каким образом вам удалось дожить до современности?

― Весьма вероятно. Ужасная трагедия, ― согласился Ситарат с искренним сожалением. Самому ему бывать на Альдераане как-то не приходилось, но полное уничтожение любой планеты он считал настоящим варварством. Это ж сколько погибло памятников культуры, языковых семейств, уникальных видов флоры и фауны… В этом смысле стерилизация Джеонозиса была более разумным (пусть и менее гуманным) шагом, но, насколько можно было судить по данным из голонета, на Джеонозисе и беречь-то было особенно нечего ― сплошные скалы.
     Ситарат чуть подался вперед, смутно догадываясь, что его собеседник собирается произнести тост. И не прогадал. Бокалы тонко звякнули друг о друга, и Ситарат сделал небольшой глоток. Вино обладало насыщенным мягким вкусом с ненавязчивой кислинкой, а тост, пожалуй, легким оттенком горечи.
― Этому вину не повезло быть взращенным на родине последнего ― печально известного ― Императора. Теперь его экспортируют чуть ли не задаром. И зря ― низкая цена отпугивает настоящих ценителей.
     Но, как бы сильно Ситарат не любил вина, к сородичу он подсел не для разговоров на отвлеченные темы. Или…?  Конкретной цели у него не было, а говорить, мол, я тут просто поболтать, раз уж мы все вымерли, казалось ему дурным тоном. Тем более что Войдхаунд, даже несмотря на изысканное угощение, оставался настороженным и напряженным.
― Карбонит, ― задумчиво повторил Ситарат, время от времени вновь прикладываясь к бокалу. Карбонит был рискованным, но надежным и долговечным способом хранения заключенных и пользовался на Белсависе большой популярностью. Все портили побочные эффекты и вероятность летального исхода в разы выше, чем при погружении в стазис. ― Сочувствую. Я слышал, процедура не из приятных.
     Войдхаунд… Это прозвище почему-то ассоциировалось у него с Явином. Значимая личность, но всех отличившихся имперских деятелей Ситарат знал если не в лицо, то по именам уж точно.
― Да, насколько мне известно, ― он отставил бокал, мягко постукивая пальцем по прозрачной ножке. ― Я не единственный чистокровный ситх на базе, нас тут чуть больше десятка ― уже какое-никакое разнообразие генов.
     Неожиданная догадка заставила Ситарата ненадолго умолкнуть и присмотреться к сородичу повнимательнее и, что важнее, тщательно прислушаться к нему в Силе. Ошибки быть не могло.
     И как только он не заметил раньше?..
― В остальном же, ― подтолкнул он себя к тому, чтобы продолжить, и гадая, как относиться к подобной истине, ― мой Лорд полагается на клонирование. Но… ― и, пожалуй, обстоятельства позволяли ему быть честным, ― я не уверен, что его интересуют нечувствительные.

     Теперь, поняв, наконец, что же не так с этим чистокровным, Ситарат внимательно, с поистине незамутненным интересом следил за ним в Силе, пусть и давно отвык полагаться на ее подсказки. Досада, сомнения, горечь… Страх? Он никогда не был эмпатом и не придавал большого значения эмоциям, и теперь распутать зудящий в чужой голове клубок едва ли представлялось ему возможным.
     Впрочем, о чем-то можно было просто догадаться. Какова была вероятность того, что этот чистокровный родился не в одном из имперских миров? Крайне мала. А того, что его семья отнеслась к его изъяну… лояльно? Чуть выше, но Ситарат слишком хорошо помнил собственную родню, собственного отца, готового применить алхимию, лишь бы «подправить» сына. Увы, существовали способы вырвать из головы (или сердца?) личность, но не научить нечувствительного прибегать к Силе. Такие чистокровные ситхи нередко служили в имперской армии, и мало кому приходило на ум упрекать их в чем-то, но в то время, как офицеры просто отдавали приказы, а солдаты просто исполняли их, ситхи помнили: нет ничего важнее Темной стороны Силы.
     Одним из таких ортодоксальных ситхов был его учитель ― Дарт Малгус.
     Занятый размышлениями о том, какие злоключения могли привести нечувствительного чистокровку в Республику и сопровождать его на пути к криминальным верхам, Ситарат проводил задумчивым взглядом дроида-официанта и, пожалуй, вовсе прослушал бы важное замечание, но слова, влетевшие в одно ухо, в другое не вылетели, а будто застряли где-то посередине, ожидая, пока на них обратят внимание. О «черном ситхе» в семьях чистокровок не знали только самые ленивые и невежественные, а такие обычно не доживали даже до Академии.
― О, ― Ситарат удивленно сморгнул, сомневаясь в том, не ослышался ли. Потомок Адаса? Ущербный чистокровка, доживший до тридцать шестого, как это теперь говорилось, «после битвы при Явине»? ― Вот как. Ну, не сказал бы. Как показала многолетняя практика, мы успешно скрещиваемся с людьми, ― он коротко усмехнулся. ― Даже слишком успешно.
     А уж людей в Галактике по-прежнему было пруд пруди.
― Если, конечно, не мешает что-то еще.
     Ситарат не был уверен, что подобрал верный тон для обсуждения такой щекотливой темы: кто знает, вдруг у этого Войдхаунда бесплодие или импотенция, или в одной из заварушек безнадежно повредило детородный орган, или дух самого Адаса является к нему по ночам и внушает, что нечувствительные чистокровные размножаться не должны вовсе.
     Впрочем, сам Ситарат тоже вряд ли приглянулся бы Адасу.
     Странно это было ― сравнивать себя с нечувствительным и находить то сходства, то особо причудливые различия.
― В любом случае, вам стоит уточнить у самого Нокса. Возможно, это не станет помехой. Или, если хотите, я уточню, ― Ситарат чуть поерзал на стуле, устроил руки на столешнице и сцепил пальцы замком. ― С разнообразием генов все довольно просто, пусть и трудоемко. Три с лишним тысячи лет назад около девяносто пяти процентов всего населения Империи независимо от расы несли в себе гены чистокровных ситхов. Такой процент не мог выродиться полностью даже за столь большой срок, так что наша задача ― найти носителей и выделить их из крови нужные гены. Разумеется, это займет много времени, ― он помедлил, прикидывая объем работ, ― и ресурсов.