Пожалуй, это был один из немногих моментов в его жизни, когда Корран с удовольствием выпустил штурвал из рук. Хотел всего один выходной без джедаев, чтобы вновь побыть зауряднейшим человеком в кругу семьи - получил почти месяц, а то и больше. Да, действительно без Ордена, но и никакой семьи там не было. Только абсолютно незнакомые люди и существа, на корабле неведомой ему конструкции, с чужим языком, традициями и планетами. И если на то в самом деле была воля Силы, как и на все прочее прежде, то это было проявление ее самого черного юмора, проходившегося где-то по границе с особой жестокостью. Не то что бы он жаловался, но чувство, что можно навсегда застрять в этом жалком подобии родного мира, одновременно и пугало, и рассаживало несмелые, однако сильные ростки паники, в отдельные дни укреплявшиеся и колющие глубоко в сердце болезненным страхом. Наверное, надо пережить что-то такое, дабы понять в полной мере, насколько ты привязан к своей галактике, к этим планетам, какие бы воспоминания и истории, хорошие и неприятные, были с ними связаны. Правда, Хорн предпочел бы обойтись без ощущения неизвестности и неуверенности, уснет он сегодня дома или все на той же летающей тарелке, потеряв еще один день.

Ему впору было бы целовать дюракрит посадочной площадки Храма, хотя подобное желание постепенно развеялось на пути к Корусанту. Ему было достаточно следовать через знакомые области гиперпространства и четко представлять свой путь, и одно только это было как ничто приятно. Портила все только единственная крошечная деталь - никто не знал, куда пропадал Корран Хорн и вернулся ли бы он когда-нибудь; в этом их чувства оказывались схожи. Другое дело, насколько они будут одинаковыми, когда он в очередной раз воскреснет из мертвых, перед этим, вероятно, потрепав нервы. Как минимум, он пропустил годовщину их с Миракс свадьбы (пусть и лишь одной из них, если так можно сказать), тем самым, хоть и не по своей вине, нарушил обещание. Однако разговор с супругой, обещавший быть не из легких, пока маячил на горизонте достаточно далеко, аж на Искателе, бороздящем просторы однозначно на большем расстоянии - в столице ее он не ощущал. Гораздо ближе, точнее, прямо под носом, был Храм, в столь поздний час опустевший. А где был Орден - там ищи его гранд-мастера. Джедай справедливо рассудил, что отыскать светлые очи Скайуокера следует прежде всего, так как существовало множество вариантов казусов, начиная от стандартной даты и успевших случиться событий за период его, кхм... внепланового отсутствия.

Торопиться спускаться в широкие галереи и залы Корран не стал, остановившись у края платформы и глядя вниз на ночные огни небоскребов и живых потоков транспорта. Можно было сказать и почти не слукавить, что даже воздух этой шумной, бессонной планеты был другим. После путешествия в другой галактике с командой Энтерпрайза для него дома теперь все было едва ли не совершенным, и впитывал окружающий мир он как старый наркоман, получивший в свое распоряжение целый склад с глиттером. К его счастью, тут передозировки быть не должно. С огромным удовольствием он полной грудью вдыхал воздух донельзя урбанизированной планеты и наконец-то находил его прекрасным, равно как и обилие ярких неоновых вывесок и цветов. Для счастья, оказывается, надо было всего ничего. С некоей долей грусти разве что он оглядывал крестокрыл, поцарапанный, с наполовину осыпавшейся краской, который создаввл впечатление хорошенько прожеванной ранкором машины. Он и себя чувствовал немного прожеванным, но знакомые места, по которым Хорн успел соскучиться, вселяли в него толику надежды.

Если долго стоять на одном месте и ничего не предпринимать, то что-нибудь все равно случиться само по себе. Если стоять уж очень долго, есть шанс словить на голову метеорит или догорающий обломок какого-то развалившегося на орбите корабля. На Корусанте даже этих проблем не наблюдалось, заканчиваясь на хамоватых водителях флаеров и неосторожно выброшенного окурка с уровня выше. У Храма она и вовсе оставалась одна. И вспоминать даже не требовалось - Люк Скайуокер, со своим неповторимым следом в Силе, всегда появлялся и без упоминания, без щелчка пальцев или мановения руки - либо это было какой-то особенной способностью, присущей исключительно гранд-мастеру Ордена, либо у него это было сверхъестественно мощным талантом. В этот раз, правда, чувство присутствия Скайуокеров было в два раза ярче, и Корран как-то призадумался, может ли и в Силе, как в глазах двоиться. Учитывая относительную темноту на площадке, разрезаемую только подсветкой площадки, он на секунду закатил глаза - мысленный призыв позволил убедиться как минимум в том, что Люк ни в чем особенно не изменял себе. Хоть одна из опор этого мира не пошатнулась, оставляя надежду, что и галактика пока не рассыпалась за считанные дни, раз в голосе джедая сохранялись прежние нотки неудовольствия.

Однако делать, вроде как, было нечего. В качестве моральной (и не очень) он жестом позвал за собой Свистуна. Правда, чуть помедлил, не в силах насмотреться на впечатляющую массу текущих, живых огней, будто опять стал юнцом, который первый раз увидел столицу во всем ее великолепии. Да и вообще не торопился, проигнорировав парочку турболифтов по дороге, значительно ускоривших бы его продвижение в одну из самых высоких точек Храма. Вид, открывавшийся из башни зала Совета, впрочем, того стоил, как и вся изящная красота переходов и галерей, которые требовалось пройти по пути. Что же, сегодня у него был повод посмотреть на все это еще раз, теперь другим взглядом... Неспешным шагом ступив в светлое пространство зала, на мрамор самых мягких цветов, уложенный замысловатым узором по полу, Хорн таки разгадал тайну неестественно умноженного количества подобных многоцветных аур: Бен Скайуокер тоже присутствовал здесь, но он знал парня слишком мало, чтобы разгадать его личность издалека. Тем более, учитывая, что его солнцеподобный родитель не проявлял чудес джедайской сдержанности и явно намеревался метать гром и молнии, тем самым заполняя собой гораздо больше пространства, чем то полагается обычному человеку. Правда, в центр Хорн не шагнул, как то обычно полагалось при роли отвечающего в этом месте, остановившись чуть раньше. Ну, стараниями экипажа Энтерпрайза, его одежда и плащ выглядели еще прилично, но ее примятость вкупе с измотанным лицом изрядно выдавали в нем поблудившего и уставшего в космосе человека.

- Бен, позволь, мы поговорим с твоим отцом наедине, - против юного Скайуокера лн не имел ничего, но предпочитал, чтобы некоторые вещи оставались и умирали между двумя людьми. В общем-то покорно, сложив руки за спиной, он дождался, пока третий лишний скроется в коридоре, оставив зал в распоряжении тех, кто имел полное право остаться за закрытыми дверьми. А еще он уважал людей, с кем провел последний месяц, их выбор сохранить встречу в тайне и намеревался ответить тем же, скрыв истинное место своего присутствия. Проводив взглядом Бена, он обернулся, жестом остановив все возможные вопросы и претензии со стороны мастера. - Давай начнем с того, какое сегодня число, - самые банальные вопросы были самыми насущными и требовали ответа поболее, чем что-нибудь вроде «где, сит тебя раздери, ты шатался». Это, конечно, тоже важно, но Корран привык начинать допросы сам, даже если потом распрашивать с пристрастием будут его. Если человека из КорБеза можно выдворить, то КорБез из человека - никогда.

Когда коса все же находит на камень - либо ломается железо, либо же искры летят во все стороны. Корран от смирения был весьма и весьма далек, даже если с виду выглядел притихшим, а сейчас, оказавшись лицом к лицу с гранд-мастером, только вскинул голову выше, не признавая ни своей вины, ни успешности попыток перетянуть одеяло разговора на себя. Строптивость редко когда входила в добродетели, пусть и была полезна. Да, в бою это имело значение, но джедай с джедаем мечи не скрещивали за пределами тренировочных площадок и залов, и словесная драка ничем не отличалась. Точнее, до того, чтобы сцепиться с Люком, он не дошел, но остановился где-то у границы, перейти которую все шансы были: Хорн сверкнул темными глазами, недружелюбно сощурившись. Признание вины - не такая простая задача, когда наталкиваешься на целый ряд нелицеприятных вопросов, которые хотел бы услышать гораздо позже. Не то что бы он не хотел слышать о семье... скорее, это было запрещенным приемом, которым Скайуокер не преминул воспользоваться. Тем самым таки заставив его выдохнуть и сменить принципиальную непокорность на, хм, менее упрямое неподчинение. Но ничто не помешало ему обиженно показать в мыслях язык Его светлейшеству.

- Знал бы я сам, где я был, - он только отмахнулся, все еще противясь попыткам мастера взять его под полный контроль. И, как ни в чем ни бывало, направился к своему креслу в кругу двенадцати, устало на него опустившись. Что же, если за время его отсутствия это место кто-то занял, так хоть посидит еще разок. Ну, если нет, то никто тем более не вправе запретить ему сидеть на положенном месте. Подперев голову рукой, Корран продолжил: - Я не долетел до Бродо Асоги чуть меньше десяти минут. Меня выкинуло из гиперпространства посреди какого-то астероидный пояс - видимо, аварийный контур сработал, когда пробило охладитель. Причем вылетел почти прямо на звездолет. Странный, никогда таких не видел. Они назвали себя Объединенной федерацией планет, а корабль - исследовательским судном. Да, Свистун, покажи, что ты записал, - он поманил дроида рукой, и тот с готовностью выкатился поближе, проецируя изображение USS Энтерпрайз между джедаями. - Среди них есть люди, или почти люди. Но чувствительных к Силе я не увидел никого. Для тех мест, которые я видел, у нас нет карт. А сенсоры на крестокрыле говорят, что он прошел через область гораздо более холодную, по сравнению с известным космосом, - теперь уже и Хорн задумался гораздо сильнее, чем делал то по пути назад, мучаясь безделием и раздираемый множеством вопросов, на которые не находил ответ. Реликтовые пятна, конечно, аномалии пространства, однако чаще всего имели весьма определенное положение, а не возникали на пути ни с того, ни с сего. - На пути ничего не должно было быть. И этого пятна тоже, но в итоге я едва не застрял там с концами, - все аргументы против своих убеждений он и сам себе говорил - у границ Неизведанного космоса происходит все, что угодно, и чаще всего оно не подчиняется логике. А что творится дальше - одной Силе известно, и одной ей все так же ведомо, как он вернулся назад. Он тогда и не стал слушать теоретические подсчеты астромеха касательно шансов вернуться в ту же точку, даже с учетом того, что в этот раз им не предстояло собирать на себя камни всех размеров. Портить настроение, и без того неумолимо двигавшееся куда-то вертикально вниз день за днем, не хотелось; если уж в этот раз его могла с концами проглотить эта неизвестность, этот шаткий мостик между известным ему миром и новой гранью вселенной, то погибать в дурном расположении духа - худший конец для такой запоминающейся (не без плохих воспоминаний, конечно) жизни. Правда, кажется, ему удалось попасть в эту одну десятитысячную успеха, вновь задействуя собственную хроническую везучесть.

Отредактировано Corran Horn (2016-12-21 17:25:49)

Почему-то ему захотелось натыкать Люка носом как лот-кота - благо, опыт уже был. Пришлось, правда, обойтись только глубоким, шумным вздохом. Люк, без сомнения, был человеком замечательным для этой эпохи, но все же человеком. Пусть джедаем, но и им ничто человеческое не чуждо, сколько бы они не стремились отрешиться от разрушительных эмоций. Даже они не могли быть святыми, как под копирку, хотя, определенно, несли в себе все самое лучшее. Смирение - тяжелейшая добродетель, оказавшаяся  невозможной для поколения, у которого вся жизнь состояла из постоянного сопротивления. И Скайуокер был строптив, пусть и пытался то всячески отрицать. Но - таков стал мир, их мир. Упираться рогом вошло в привычку, их научили не преклоняться, а раз за разом вставать, даже если, казалось бы, конец неминуем. По-другому нельзя было, и сейчас вероятно ничего не поменялось. И не поменяется еще много лет, так как и детям мало перепало мирного времени, о котором все так много говорили. Один большой замкнутый круг...

- А что я мог изменить? Что ты мне предложишь? - это точно не было никаким «подставь другую щеку». Он, скорее, наотмашь бил в ответ. Да еще и от души так, с запалом на дальнейшую дискуссию. - Нельзя же быть таким эгоистом, Люк! - пародист из него был хре... никакой, но это не могло помешать ему повторить фразу гранд-мастера с должными гримасами. И снова вернуться к серьезному тону. - У вас хотя бы были вы, друг у друга. Может вы и спали неспокойно, но вы спали в своих домах и постелях. Мне даже на это не приходилось надеяться. Как и на то, что я когда-нибудь смогу вернуться, - нет, ну бесчувственным сухарем он не был и прекрасно понимал, что можно чувствовать, когда ни с того ни с сего исчезает в небытие человек, даже обломков не оставляя после себя. Однако то, что его собственные ощущения в уравнениях Скайуокера, логичных и понятных, почему-то незаметно опускались - совершенно ему не нравилось. Он не боялся быть виновником, но лишь тогда, когда действительно нес на себе этот груз, а не походил на вьючную банту. Человек же он, а не ездовое животное. И отстаивать свое право им называться Корран собирался кусаясь. - И да, я буду смеяться. Потому что я рад вернуться, - и даже этому «радушному» приветствию, сколько бы Люк, может, хотел показать свое недовольство. В таком случае, его ждало полное разочарование.

Было еще кое-что. И это - пожалуй, главное, что привело его сначала на порог Храма, а не домой. Они жили с Мири долго, достаточно, чтобы знать многое, однако вместе с тем Хорн всякий раз, изрядно провинившись (иногда и особо крепко напившись), не представлял, с какой стороны подобраться к загадочной женской душе. С учетом, что в этот раз он побил все рекорды, одной головы для решения столь сложного вопроса уже могло не хватить. Ну, с чего начать у него было: он выудил из-под плаща камень на тонкой цепочке. Чистый, но не ограненный, с естественными угловатыми формами - такой, каким он был отщеплен, и теперь слабо блестел этими гранями в тусклом свете. В конце концов, вся красота скрывалась в малиновом цвете и неизвестной игре света внутри него, вспышках-искорках. Как здравомыслящий супруг, ему удалось сообразить вовремя, что просто так открыть дверь в дом, будто он и праздник не пропустил, и вообще вышел всего минут на десять. Тем не менее, интуиция подсказывала, что этого могло оказаться не так много, как хотелось бы.

- Они назвали его дилитием, - он сам на какие-то мгновения задержался взглядом на болтающемся камне. - Но даже так я не знаю, как появиться перед Миракс. Мне нужна помощь. Мне нужен друг, - или товарищский, мужской совет, тут как угодно. Являться пред светлые очи генерала Антиллеса было бы самоубийственно - тот на правах бывшего командира обязательно попробовал бы, как крепко у Хорна голова прикреплена к шее, а больше тех, кому он доверил бы столь деликатную тему, не находилось. Да и мало кто вник бы в проблему, а в случае с гранд-мастером еще оставалась надежда: Мара была вылеплена из похожего теста.

Все же статус часто менял людей. Или власть, на которую валили все больше плохого. Ему доводилось многократно наблюдать за причудливыми метаморфозами - все же, если наблюдаешь за товарищами с возраста зеленых неумех, и их изменения протекали почти прямиком под его взглядом. Что до джедаев - ну, во-первых, не так часто он их до того встречал, чтобы о чем-то говорить (Кип Дюррон и особая пикантность их отношений сюда, в общем-то, не входили), да и вся эта возвышенность над мирским вместе с подчеркнутой демократией Совета (ха-ха) в значительной степени искажала картинку. Вот, посмотрите на этого мистера Суровость-71 от Великой ресинхронизации. И глаза строгие, и того гляди, начнет назидательно махать пальцем... Что же, это его галактика, знакомая, неупорядоченная, непричесанная целым полчищем директив и указаний, зачастую бессмысленных. Где не надо гнаться на другой ее конец, чтобы получить справку-бумажку, будто ты душевнобольной, на управление спидером или кораблем, а можно попросту усесться за штурвал и, отбив пару закрылков на излишне лихих виражах, беспрепятственно уйти в холод космоса. Где, покинув утром дом, тебе никто не даст шанса, что вечером ты вернешься и не попадешься в сети пиратов, мародеров и мелких, но кровожадных воришек по пути из магазина. Пестрая, гудящая, опасная, свободная и открытая каждой живой душе галактика, а не рафинированное ее подобие.

- Что, совсем-совсем не будешь спрашивать? - невинно глядя на гранд-мастера широко открытыми глазами поинтересовался Корран с нарочитым удивлением. Выдавали, пожалуй, искры от беснующихся чертей в темных зрачках. В общем-то, своей радости оказаться здесь, он не скрывал и даже не пытался, а если никто и не соберется ее разделить, то и не надо, себе больше останется. Но, надо отдать Люку должное, во всем этом этом было одно огромное «но» - Миракс. Миракс, от которой не отшутишься, потому что там, на том поле боя, нет никаких правил и кружка из двенадцати советчиков и оппонентов. Он подкинул чудо-камешек на ладони и вновь спрятал под плащом. - Я не только джедай, - ой, кому он это рассказывает - первому, кто понес моральные потери от столкновения слишком разных ипостасей Хорна, поначалу тяжеловато находивших друг с другом общий язык, но намекнуть стоило, чтобы Скайуокер не рисовал лишних радужных картинок, - и если Мири узнает, что я прячусь от нее - а она узнает в тот же день, поселись я ненадолго хоть на обратной стороне Корусанта, - то все будет только хуже. Я все-таки пропустил годовщину свадьбы, хоть и обещал. Нет, надо придумать что-то еще. Я же все равно ее люблю и, наверное, сам кого-нибудь выселю, если не смогу остаться с ней, - ...наедине. Да, да, как раз потому, что ему стоило многое ей рассказать. И показать тоже. Нет, не совсем то, что можно подумать.

Корран поднялся, пусть и не с такой уж готовностью сей же миг куда-то следовать. Поулыбался, разумеется, и не совсем тихонько, представляя, каким образом Его джедайшество может укладывать сына спать. Хотя, пожалуй, это слишком семейная и личная территория, чтобы топтаться по ней чужими ботинками - он и сам чего только не был готов изобрести, прочитать и сыграть, чтобы угомонить детей и убедиться, что те поспят сегодняшнюю ночь мирным сном. Ну, вряд ли Люку перепадало изображать в редких играх то штурмовика, то прочие страшилки их детства, но сути это не меняло. Пусть Бен и не выглядел гиперактивным ребенком своего возраста; рановато понял, чьи ребенком он родился и уже поднял на свои плечи тяжкое бремя? Но, опять же, за глазами чужих детей не ему гадать - Вэлин, при всей своей непоседливости прежде, с течением времени тоже превращался в кого-то иного. Рассудительного и спокойного, кхм, не чета родителям... Дорожка привела их троих к Сенатскому кварталу, весьма, надо признать, не простенькому району, однако правительству наверняка было попроще подарить жилье гранд-мастеру здесь, чем перекупать у ненасытных дельцов втридорога чуть подальше или пониже. Хорн остался в квартире где-то плечом к дверному проему между коридором и гостиной, кивком ответив, что-де он тут подождет, не нарушая пространства.

Не то что бы он имел что-то против Бена - он был чудесным мальчиком. Все дети были чудесны, но только в том случае, если они находились на расстоянии или были твоими. Десять лет, конечно, это уже не возраст бесконечного почемучки, однако юный Скайуокер неизвестно откуда научился лихо закручивать вопросы, ставя их прямотой и искренностью практически в тупик, из которого еще надо постараться выкрутиться. Так что, когда мальчик попрощался и исчез в полумраке комнаты, Корран едва ли не в буквальном смысле перевел дух, здраво рассудив, что даже самые пристрастные распросы гранд-мастера выглядели невинно. Главное не подать Люку идею, что для допросов его сын, необыкновенно способный и наблюдательный, подходил лучше самых натасканных агентов с пыточными дроидами. Свистун благоразумно отмалчивался и только моргал индикатором за его спиной, при всем своем вздорном характере оглушительно не вереща. Хотя, кажется, астромеханик предпринимал такую тактику при общении с любым ребенком, небезосновательно веруя в возможность слиться с интерьером и не попасть цепкие ручонки, из которых не вырваться без потерь. Правда, Бен мог бы стать из этого правила исключения, но бело-зеленый молчаливый спутник не рисковал своими платами, сколь бы мальчик не был тихим - в тихих омутах, разумеется, чего только не водится...

Несколько поколебавшись, Хорн все же взялся за датапад. И все равно не поступил точно так, как то советовал гранд-мастер: короткое сообщение отправилось совсем не жене, а Вэлину. Логика была проста, как стакан кафа - если Миракс сначала схватится за что-то тяжелое, а потом начнет спрашивать, то сын скорее поступит с точностью до наоборот. Да и являться на пороге посреди ночи в гордом одиночестве к семье, готовой уже принять тяжелый факт безвозвратной утраты, было бы не слишком... нормально. Оно так все, вся эта картина, была далека от нормальности, но сгладить самые острые углы шанс еще оставался. Усевшись и теперь уже вновь вернув внимание на Люка, он даже с какой-то грустью оглядел бутылку виски в его руках; лет двадцать пять назад они пили вместе разве что какаву. Да и кухни в тех квартирах были казенные, маленькие даже для компании из трех человек и безликие. Теперь же их дома приобрели какие-то свои отличия (он готов был поспорить, что именно силами жен все было переиначено) и простор, о котором раньше лишь мечталось, а вот друзей стало меньше - почти и некого было собирать на ароматную какаву. Виски особо на компанию не разольешь, да и частенько такие сборища не предполагали своей целью напиться. Вот и оставались тщательно хранимые эти бутылки на «непредвиденный случай» и «черный день». Причем случаи и дни со временем стабильно наступали все чаще и чаще. Корран молча воззрился на бронзового цвета напиток в стакане. Даже в неярком освещении он красиво искрился золотистым. Хану в выборе виски вполне можно было всецело доверять.

- Что произошло, пока я... меня не было? - он с поразительным упрямством продолжал обходить тему супруги, хотя вроде как именно то ему и требовалось больше всего. Он словно бы ходил по берегу ледяного океана, куда ему надо было бы нырнуть, да духу не хватало, и катал стакан в руках, нервно перебрасывая из ладони в ладонь, не в силах успокоить пальцы. Наверное, один из тех случаев, когда после столь продолжительного душевного потрясения, не хотелось напиться до беспамятства. Ну, или же он уже вдоволь влил в себя вместе с командой Энтерпрайза и главой инженерной службы. - Знаешь, мне, наверное, впервые за последнее время, было так страшно, - кому-кому, а Хорну было непросто признаваться в своих страхах. Каждый из них мог, пожалуй, похвастать своими пороками - кто-то предпочитал таскать на своих плечах тонны ответственности, кто-то был съедаем гордыней, а от себя он частенько добавлял именно страх. Для джедая он был слишком привязан к близким, а значит - и к боязни совершить чудовищные ошибки, которые могли погубить дорогих ему людей или попросту тех, кто доверился ему. Старая волынка про Темную сторону, но если отбросить фатализм, ни к чему хорошему это и в самом деле не вело.

Сам по себе выбор как таковой не являл собой ничего страшного. Каждый день кто-то что-нибудь выбирал - вино к ужину, девушку на вечер или цвет датапада. Но если, так или иначе, наложить выбор на острое предчувствие беды, сгущавшейся вокруг едва заметной пеленой, он уже не кажется настолько безобидным. Везде, где появляются люди и их жизни, их судьбы оказываются включены в жестокие уравнения, в которых резко уменьшается возможность что-то предпринять. Придется оглядываться, постоянно удерживая в голове единственную мысль - от ошибок могут пострадать. Неважно, старики ли, дети, женщины... или те, кто заслуживает наказания. Но гибели, пожалуй, не заслуживает самый отбитый преступник; замыслы Силы не разгадаешь, а вмешиваться в них - тем более не стоит. Жизнь же каждого существа в какой-то степени тоже замысел, на который у них тем более нет никаких прав. Где-то Корран, наверное, не согласился бы с подобным раскладом вещей, однако находил в себе силы удерживаться от этого самосуда. Разве что от страха не мог никуда сбежать. И теперь он снова ощущал, как это гнетущее, тянущее наполняло душу.

- Я не смогу выбрать, - покачал он головой, глядя на то, как гранд-мастер залпом опустошает стакан. Сам Хорн отпил немного, отделавшись парой маленьких глотков. - То, чему меня учили с детства, не позволит мне пойти против своего же народа. Мой долг и моя советь не даст сойти с пути джедая, - очень похоже на попытку усидеть сразу на двух стульях, но для него самого такая расстановка сил была вполне оправдана. Оставь что-то одно - это неминуемо будет предательством. Эти чаши весов в его сознании были равноправны, не колеблясь даже а сотые доли. К одним людям он принадлежал по крови, других - избрал сам, чтобы разделить уже не ришкейт за ужином, а идеи и общую цель, всегда жизненно необходимую ему для движения дальше. Ему всегда хотелось делать что-то не «вопреки», а «для чего-то»: не против Империи, а ради будущего, не против вонгской интервенции, а для счастливой судьбы своих и чужих детей. А здесь все накладывалось, невообразимо перемешивалось, смешивая все и внутри него. - Я боюсь... - Корран прервался, задумчиво обводя пальцем стеклянный ободок стакана по кругу - смотреть в глаза страхам не так легко, - снова ступить не туда, когда все снова будет поставлено на кон. Снова руководствоваться слепой и глухой местью, которая лишит кого-то дома, - он ненадолго поднимает глаза на Люка. Десятилетие прошло, а он по-прежнему хранит как вчерашнее воспоминание, пожалуй, самый громкий провал джедаев на Иторе. Об этом Скайуокер может и догадывался, нет-нет, а прорываясь сквозь спешно надетые сухие маски до всего, что болело и ныло у него в душе. Однако за все это время он ни разу не обмолвился о том, что в основе всего лежала необузданная жажда свершить наказание самовольно, красиво упрятанная под соус благородного спасения планеты. Об этом, о Темной стороне мастера Хорна, минутной слабости и слабовольства, слукавил сам с собой, прежде знал лишь покойный каамаси.  - Я хочу, чтобы Итор остался единственным разом, когда я не смог удержаться и пошел по легкому и быстрому пути, - много кто чего хочет... И не ему решать, что он потеряет завтра, в его власти - его собственные дальнейшие действия. А там уж, наверное, он не сделает выбор в пользу прощения и смирения, потеряв кого-то из семьи - а в эту войну, только ожидавшую начала, его детям придется вступить наравне со всеми. Отцу их будет не уберечь, не смалодушничать, отправив вместо них чужих дочерей и сыновей. Корран, с секунду вглядевшись в янтарный виски, осушил и свой стакан.