На улице теплынь, а Ванда все кутается, ходит по городу исключительно в образе то ли бомжа, то ли хипстера, здесь никто не сможет подсказать разницы, прячет волосы под капюшон толстовки, а кончики пальцев - в рукава. Иногда ей кажется, что холод будет преследовать вечно: промозглый от влажности и подгнивающих досок на чердаке приют, замок Штрукера с гуляющими сквозняками, плавучая тюрьма на открытой воде. По-хорошему, ей нужно наконец успокоиться и отдыхать в своем уютном убежище. Не светить лицом лишний раз, пусть оно и не так узнаваемо (до сих пор же не попадалась?), наверстывать упущенное время с братом перед экраном, показывая ему каждый дурацкий фильм последнего десятилетия, слушать смех и шум из бара наверху, перекидываться шуточками с Фелицией, проверить, как там дела у Скотта...

Но Ванда не смыкает глаз несколько ночей, потому что что-то близится. Иронично, но это обтекаемое что-то забирает у нее собственный сон, и одновременно похоже на пробуждение. Не чудесное Белоснежка-встает-из-гроба пробуждение, а тяжелое, наваливающееся неожиданными ощущениями. Ванду уже ничем не напугать, но все это очень близко к страшному. С того момента, как она нашла Питера, как удивленно слушала о прошлом и пыталась угадать, как получила это будущее, ее силы, ее чувства, ее нутро меняется.

Как будто жизнь, которую она искренне считала разрушенной, на самом деле оказалась цельным куском стекла, по которому вот только теперь пошли трещины. Вот ЭТО, значит, ее новая жизнь?

В итоге Ванда теперь с самым невинным видом петляет по городу, путаясь в улицах и путая следы, чтобы не попадаться на глаза. Совсем не похоже, что у нее есть цель, но в карманах, помимо хаотично рассованных денег и полуубитого телефона есть карта, а на ней есть метка. Место из заголовков, из очередной страшной сказочки для Нью-Йорка, взрыва и бушевания невиданной силы. Взялась из ниоткуда, исчезла в никуда. Для Ванды это классический супергеройский случай.

Само по себе это еще можно было бы взвалить на плечи своих товарищей, но вот ее чувство, что Ведьме там самое место, что ее туда тянет... Совершенно лишнее. Кому она объяснит, братцу, который и так сбит с толку, или Кошке, и так ежедневно подставляющейся за всю компанию? Пропавшему с радаров Клинту? Строгому Капитану? Рядом с неожиданными прорывами нельзя находиться, от них Ванде Максимофф точно нужно держаться как можно дальше: велик шанс подставиться, снова стать ответственной бог весть за что. Они и так с Питером угодили уже в чей-то объектив.

В этой части города и просто опасно. Немноголюдно, зато полным-полно узких переулочков, где два шага от стены до стены, в них уже темно, несмотря на то, что часы не показывают даже семи. Ванда именно по ним гуляет спокойнее всего - безумец, который рискнет на нее напасть и заметить сходство с разыскиваемой, вряд ли кому-то об этом расскажет. Все любопытные горожане рассыпаны по близлежащим паркам и забегаловкам, и она ищет свою цель среди полного отребья.

А кто бы еще мог? Всех, кто имеет значение, давно бы сцапал Старк. Или государство, чтобы посадить под замок. Незарегистрированные люди со способностями не ходят на свободе, если только они не в бегах; участвующие в Акте - не попали бы в газеты.

- Эй! - дурацкое обращение вырывается против воли, реакция опережает осмысление: Ванда просто цепляется за сбившуюся прическу, распушенные рыжие пряди, замызганный желтый на фоне серой стены. Незнакомку легко было не заметить, если не искать, забилась куда-то к стенке, в нишу, дышит тяжело, будто напугана. И тут же, как испуганный зверек, вскидывается на звук чужого голоса, готовая бежать. - Постой. Я тебя уже заметила, впереди тупик, смысла прятаться дальше нет.

Выходит угрожающе, а Ванда не всегда помнит, что выглядит недружелюбно. Погоня в юбке выйдет слишком недолгой и нелепой для них обеих, и приходится как-то убедить девчонку, что в кармане нет ножа - Ванда поднимает руки открытыми ладонями - и в следующую минуту к горлу рыжей не приставят лезвие.

- Ты была в газетах?

"Не вступать в контакт".

Ей ли не знать, что внешность обманчива, но особого костюма на девушке не замечено, а способности... Ванда почти уверена, что свои сработают быстрее.

Отредактировано Wanda Maximoff (2016-11-11 23:35:10)

В голове успевает пронестись всего одна мысль: «она сильна». Со всей безудержностью и стихийностью человека, не понимающего, что он творит. Обычные люди, без способностей, с таким же безумством стоят на своем и делают глупости, не руководствуясь здравым смыслом, своими руками перечеркивают все возможности и превращают собственную жизнь в ад, и обычно их никто не может осудить за это, кроме, может быть, их родных и близких. В случае же, если кто-то свыше одарил (проклял) тебя чем-то большим, чем выдающийся талант, все совсем иначе.

Незнакомка со слишком большой готовностью кидается на нее - мысленно, конечно, между ними по-прежнему расстояние в половину переулка. Не успевает направить свою силу, закрыться самой, прежде чем вскрывать грубо, как консервным ножом, чужой разум: все происходит так быстро, что Ванда не может сориентироваться сразу. Позволяет проскользнуть в самые больные воспоминания, которые до этого ворочались, отодвинутые куда-то на задний план.

Она позволяла себе жить дальше, и вполне успешно, выскочив наконец из бесконечной череды сожаления, сбросив траур, вступив в ряды Мстителей, наконец, и за это Ванде безмерно стыдно: иногда ей кажется, что она не должна была и пытаться, что ее новые друзья хором неправы, и с таким грузом не живут. И девчонка сейчас с головой погружается в эту вину, в жалкую попытку побега, грубо перебирает картинки, которые до сих пор мелькают у Ведьмы в кошмарах. Конечно, она не сдерживается. Только логичная реакция - потянуться навстречу, заглянуть в неосторожно оставленное открытым чужое сознание, где Максимофф успевает увидеть совсем немного, но достаточно.

- Нет, так не пойдет. Я видела тебя, Джин, - Ванда тратит несколько ценных секунд на то, чтобы скинуть с головы капюшон - ее собеседница в любом случае запомнила лицо. Она приближается достаточно медленно, чтобы дать Джин время понять, что произойдет, встряхивает волосами и моргает своими обычными, серыми глазами в последний раз перед тем, как они зажигаются алым. - Как и ты меня. Теперь знаешь, на что я способна?

Эта Грей допускает ошибку дилетанта, необученная (и необузданная), рано отпускает ее, не до конца отпечатав в чужом сознании приказ. Ванда никогда раньше не сталкивалась с другими телепатами, поэтому и не успевает защитить себя, зато очень быстро стряхивает морок, не позволяя видению себя задурить. Только вот это не значит, что человек, так долго проваливающийся с самоконтролем, сможет так же быстро взять себя в руки: Ванда позволяет себе сорваться немного, самую малость, поднимает светящиеся ладони, одним резким движением прибивает Джин к стене, приковывает к ней красными нитями.

- Но не буду применять к тебе силу... Больше, если ты обещаешь удерживать свою.

Она опасна, и Максимофф не может оставить это просто так, она - угроза не только тем, кто будет находиться рядом во время очередного срыва. С Актом все стало гораздо сложнее, разгуливающий по улицам телепат привлечет слишком много внимания, и люди, которые доберутся до Джин, будут с ней еще менее деликатными. Жаль, что ошейник не оставил следов на ее шее, чтобы показать и убедить Грей - ей нужна помощь, иначе все может стать гораздо хуже.

- Просто расскажи мне, что случилось. Давай же, девочка, я вижу, что что-то пошло не так, - в ее обращении нет совсем ничего унизительного, ведь действительно же, Джин - девчонка еще, чересчур сильная для своего возраста и всего происходящего. Дышит часто и неровно, почти распластанная по стене на высоте нескольких сантиметров, смотрит испуганно своими зелеными глазищами, безуспешно пытаясь сбросить с лица копну рыжих волос. При этом еще храбрится и почти не дрожит, когда Ванда подходит ближе и останавливается в паре шагов от нее. - Скажи мне, чтобы я могла тебя отпустить. Ты не понимаешь, что происходит, верно? Тебе страшно? Я могу помочь, тебе необязательно прятаться.

Если Джин смотрела достаточно внимательно, она должна была увидеть, что Ванда не лжет. Она знает, каково это.

Звучат эти доводы настолько справедливо, что Ванда не спорит, не злится и не предпринимает больше попыток атаковать или хотя бы удержать. Ей неприятно смотреть, как путы, связывающие девчонку, рассеиваются в секунду, — никто еще не отмахивался от них так легко, — но и смысла здесь сражаться нет. Поэтому она кивает, хорошо, очень хорошо, я принимаю твою силу. Готова говорить на равных, если так нужно. Если это потребуется, чтобы заставить Джин ей доверять, она готова.

Не так давно саму Ванду пытались расколоть члены ее команды, чуть больше года прошло. Многих из них она чуть не убила, а сама сейчас до сих пор жива.

- Поверь, я прекрасно представляю, насколько опасна. Особенно бесконтрольно, без чужого присмотра. Джин, я чувствую, что тебе нужна помощь... — она приближается, останавливается в нескольких шагах, едва не касаясь щита носками тяжелых ботинок. Армейские, подарок от Сэма до всей этой заварушки. А она даже не в курсе, где именно Сэм сейчас — и Стив, и остальные. Люди, схватившие ее в нужный момент за руки, вложившие в них хоть какую-то цель, помогавшие сдержать ярость и превратить ее в уверенность. — Ты оказалась здесь случайно, ты не должна была оставаться здесь одна. Твои силы наверняка куда больше, чем ты сейчас рисуешь в своей голове. Рано или поздно они тебя выдадут, а на моем месте будет кто-то другой.

Ванда смотрит внимательно и по возможности спокойно, невольным (привычным уже) кивком склоняет голову набок. Она видит в зеленых глазах очень многое: недоверие, легкое раздражение, естественное для человека, которого только что подвесили над землей. Хоть она и освободилась так быстро, откладывается где-то на подкорке, к этому Ванда вернется потом, уже после разговора. Но сейчас в Джин нет страха неизвестности: о, это Ванда различила бы очень хорошо, это, пожалуй, единственная эмоция, считываемая ею безошибочно и без усилий. Несколько лет ее жизни и слишком много сил ушло на то, чтобы научиться использовать именно страхи. Тянуть за ниточки, опутывающие каждого человек, пропускать их между пальцами, как родную для себя энергию, переплетать так туго, чтобы потом можно было снести голову.

Ванда очень четко ощущает, что самый большой страх сейчас направлен на нее. Но Джин так легко освободилась, ее силы бьют ключом, буквально искрят в тонкой границе, прочерченной между ними, взрываются всполохами, делая щит таким же нестабильным, как его хозяйка. С чего ей бояться другой ведьмы?

- Скажу тебе больше: за мной конкретно открыта охота, меня ищут не просто случайные прохожие или репортеры. Мое лицо знакомо каждому, и, если бы я не была осторожной, давно уже снова сидела бы в смирительной рубашке. Но я все еще здесь, — рядом с обороной Джин особой маневренности нет, и Ванда предельно осторожно разводит руками, не удерживаясь от удовольствия, выпуская энергию, обволакивающую ладони теплым красноватым светом. Ей редко удается так открыто использовать способности, но здесь разницы уже нет. — Я ориентируюсь в городе, у меня есть убежище и деньги. А ты сейчас в костюме, в котором либо на фестиваль, либо к душевнобольным сразу.

Когда-то Ванда была на ее месте, но ей тогда повезло куда больше. В отчаянии, в горе, в ярости ее забрали правильные люди. Сейчас ее очередь стать той, кто нужен Джин.

Она слышит слова ровно в этой последовательности будто бы впервые — и одновременно понимает, что урывками, по отдельности, но Ванда с ними знакома. Даже гадать долго не приходится, она очень быстро вспоминает, как об этом щебетал Питер. Тот иногда говорит так быстро, дорвавшийся до нового собеседника, бессовестно экстравертный и затыкаемый только едой, иногда с чужих рук; Ванда не успевает вникнуть во все, почему-то не цепляется за эту незнакомую фамилию вовремя.

Питер сыпет упоминаниями о школе, о профессоре, о друзьях-учениках, младше него на несколько лет. Ванде кажется, что это он младше любого ученика-среднячка, просто выглядит чуть старше, но, разумеется, вслух этого она не говорит.

Джин похожа на ученицу даже в наименее подходящем для этого наряде. Вряд ли ей больше восемнадцати, скорее, она могла бы выпуститься как раз из какой-нибудь американской школы. Ванда не углядела в ее голове ни выпускного, ни беготни по классам, но что ей знать о нормальной учебе... или о жизни супергероев, которые не провели в застенках Гидры половину переходного возраста.

— Я не знаю человека, о котором ты говоришь, но могу предположить, — рефлекторно подрагивают пальцы, перебирают несуществующие струны, перематывают обрывки чужих воспоминаний, Ванде гораздо труднее, чем обычно. Она успела увидеть в чужом всплеске силы слишком мало, а мысли и ощущения в этой девушке спутаны так, что за нее почти страшно. Помимо собственного бремени Джин теперь носит чужие, набирает все больше против воли. — Тебе сейчас пригодилась бы его помощь, верно? Ты пойдешь искать его? Джин, послушай меня. Тебе не стоит ходить здесь одной.

Шагнуть еще, не пересекая черту, уже сложно: Ванда скорее переминается с ноги на ногу, чем приближается, так и остается покачиваться на самой грани. Специально рассеивает алое свечение вокруг ладоней, прежде чем поднять руку и прикоснуться к загораживающему Джин куполу, попробовать,  прочувствовать, насколько сильно та защищается. Неплохо было бы знать, с чем она имеет дело, прежде, чем раскрыть все карты.

Проверить, действительно ли Джин та, за кого себя выдает, нет времени — не настолько хорошо Ведьма пока освоила путешествие, чтобы смотаться в соседние вселенные за долю секунды. Это только Стрендж проворачивает такие фокусы порой, и то, кажется, исключительно чтобы поддерживать свой статус наставника и ставить ее на место. Интересно, что он сказал бы в ответ на такие новости? Путешественники из иных версий мира, еще больше непрошенных гостей, рвущих ткань реальности, сминающих ее в ненужных местах.

Да, он вряд ли будет в восторге. Неожиданный импульс Ванды, продавливающей ладонью стенку розоватого "пузыря", гаснет так же быстро, как появляется. С таким делом лучше потерпеть, пока она не поймет, что человеку можно доверять.

Лучше вести потенциального врага в съемную квартиру, из которой можно сбежать, чем в Санктум.

— У меня были другие учителя, и они ничем не хуже, поверь. По крайней мере, Нью-Йорк пока не снесен под фундамент... — Ванда многозначительно поводит бровями, главное, чтобы ее собеседница смекнула только, к чему была эта отсылка. Приметы Джин легко можно было бы стереть из голов очевидцев, но не с первых полос газет. Пока у нее нет такой силы. — ...а я на свободе. И не одна. У меня есть здесь друзья, и тебе они нужны будут тоже. Может быть, твоя команда приземлилась в другом месте?