– Добро пожаловать в Щ.И.Т., сержант Рамлоу.

С дежурной улыбкой до ушей ему жмут руку, протягивают аккуратную папочку с документами и выводят из кабинета. Брок вытягивается в струнку, рожа у него светится радостью и гордостью. Ясен-красен, не каждому после долгих пяти лет мотыляний по горячим и холодным точкам по контракту (как это сказано в его бумажках) с "самой лучшей армией в мире" удается впрыгнуть затем в вагончик первого класса – обитый бархатом легендарный Щ.И.Т., куда на кривой кобыле не заедешь. Но кобыла у Рамлоу самая лучшая: он самый эффективный солдат своего полка, его физические показатели стремятся к идеалу, к минимальной норме искусственных этих самых суперсолдат. У Брока Рамлоу на кителе бренчит пяток медалей, в его личном деле – два внеочередных повышения в звании, ноль выговоров и замечаний и блестящие рекомендации от высшего командующего состава. В Щ.И.Т. образцового солдата и патриота Рамлоу вносят едва ли не на руках.

Его очень скоро начинают ставить в сложные миссии. Начальству нравится его исполнительность и оригинальные решения поставленных задач. Если бы у Брока была цель построить себе блестящую карьеру, защищая из тени свое обожаемое отечество – он бы справился с этим просто до неприличия быстро. Но его цель совсем иная, и добраться до нее куда сложнее. Цель зовут Стив Роджерс, а вокруг него постоянно крутятся, как два ебучих спутника, Барнс и Картер, существенно все усложняя. Это трио словно существует в своей отдельной Вселенной, не нуждаясь ни в ком. Рамлоу считает своей личной победой, когда его отряд назначают прикрытием для легендарной троицы.

Так у него появляется больше поводов оказываться с Роджерсом, Картер и Барнсом в тех же тренировочных залах, на тех же брифингах и тактических тренингах. Брок наблюдает за ними со стороны, подмечает брошенные вскользь взгляды, неловкие движения, смущенные улыбки и понимает намного больше, чем, кажется, сами Суперсолдат и компания. Рамлоу фыркает и в своей комнате составляет зашифрованный рапорт. В ответ приходит приказ. За ним и другой: он отправляется на очередное задание с отрядом Капитана Америки.

Оно становится самым провальным в истории легендарного суперсолдата: отряд впервые несет потери. Барнс и Рамлоу значатся пропавшими без вести. Брок выполняет первый приказ.

ГИДРА никогда не разменивалась на приветствия и расшаркивания ножкой – она вторгалась в жизнь незаметно, как медленно действующий яд, опутывала обманчиво мягкими щупальцами, чтобы в нужный момент сжать позвонки до хруста. Брок так никогда и не поймет, когда началась вербовка, когда он намертво застрял в этой паутине, закутанный в прочный кокон из вкрадчивых, смелых и правильных речей. Не то людей из ГИДРЫ заинтересовал спецназовец, с поразительной жестокостью зачищавший базы иракских террористов. Не то их обманчиво-нежные руки в стерильном латексе залезли в кишки Рамлоу еще раньше, в пору его бандитской юности, и с тех пор дергали ненавязчиво в нем нужные им веревочки, не позволяя сбиться с истинного пути своему агенту. В любом случае, Брок никого не винит.

– Боль приносит порядок. Порядок приходит через боль, – повторяет Рамлоу, когда его отделывают, как бифштекс, в одной из белоснежных камер. Руки скованы за спиной – чтобы он, отдавшись рефлексам, не покалечил своих; чтобы запястья его, содранные жесткими браслетами, были похожи на запястья пленника. Один глаз уже заплыл, но кое-как Брок осматривает себя в зеркало и удовлетворенно кивает Роллинзу. Его ведут вниз – куда меньше часа назад бросили только что прооперированного Барнса.

– Баки, – зовет Брок, едва тело в соседней клетке подает признаки жизни. В полутьме казематов не виден свежий обрубок, но Рамлоу слишком живо помнит и  мерзкий звук ломаемых пилой костей, и крики боли, которые просто не могли принадлежать человеку и тем не менее принадлежали. Нечто, похожее на сочувствие, копошится в нем, и Брок искренне рад, что ему нечем блевануть.

– Баки, ты цел? Что они сделали с тобой, Баки? Я слышал, как ты кричал. Я не знаю, кто эти люди. Что им нужно от нас? – голос Брока хриплый и срывающийся, он шипит от боли пополам с наслаждением, прижимаясь побитым лицом к холодным стальным прутьям, но Барнс его, кажется, совсем не слышит. Бывшая правая рука Капитана Америки теперь сам без руки, трясет тяжелой головой, дергается от малейшей тени. Настоящий загнанный в угол зверь.

– Хей-хей, тише, тише, парень, – Рамлоу и разговаривает с ним, как с напуганным и оттого оскалившим зубы хищником, даже протягивает успокаивающе руку. – Все будет хорошо, Баки, ты слышишь меня? Слушай мой голос. Вот так. Все будет в порядке. Мы выберемся. Мы договоримся. Баки, что они хотели от тебя?[NIC]Brock Rumlow[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/JOJD5Sb.gif[/AVA][STA]handler[/STA][SGN]your  m i n d  is just a  p r o g r a m
and i'm the  V I R U S

i'll  t u r n  you into a super  d r o n e
and you will  K I L L  on my  c o m m a n d[/SGN]

Барнс оказывается прямо перед ним – растерянный, перепуганный, заблудившийся без своего светоча-Стива, без маяка-Пегги. В нем сейчас нет ничего от Баки, веселого, удалого сержанта, на которого одинаково заглядывались и дамочки, и смазливые агентики. Брок старается смотреть ему прямо в глаза, ловить панически бегающие точки зрачков. Иначе, если взять правее – уткнешься в замотанный побуревшими бинтами обрубок, в до сих пор звенящие в ушах, вымораживающие болью и отчаянием крики, в леденящие своей бесстрастностью разговоры врачей, словно речь идет не о живом человеке, а о коровьей туше, которую надо правильно разделать к ужину. Если взять ниже – обнаружишь обнаженное тело с яркими даже в скудном освещении пятнами гематом, с кровоточащими ссадинами, с... Рамлоу не думал, что Барнса бросят в камеру раздетым, и поэтому сам несколько сбит с толку и изредка теряет мысль. Чертовски непрофессионально.

Он плотнее прижимается к решетке, словно надеясь стать ближе к Баки, успокоить и поддержать своим присутствием, касанием, теплом. От соприкосновения с металлом чудовищно болит скула – блядский Роллинз постарался слишком хорошо.

– Тихо, успокойся, нас услышат, – Брок сердито шипит на дрожащего Барнса, дрожащий голос которого чуть не взлетает до истерики. Он, похоже, действительно нихуя не помнит и оттого не понимает еще больше, боится, верит и ждет. Цепляется за своих несчастных друзей. Рамлоу еле сдерживается, чтобы не фыркнуть. Еще рано. – Больше не было никого. Только мы вдвоем. Мы сорвались, должно быть, веревка не выдержала, как знал, надо было вязать самому, не доверять этому ходячему идеалу...

Брок сбивается на сбивчивое бормотание – он тоже ни черта не понимает, ему тоже дохуя страшно и больно вспоминать. Он такой же, как Барнс – жертва, пленник. Баки ни к чему знать, что в этот раз снаряжение он укладывал сам.

– Мы сорвались прямо в пропасть, летели вниз, а Кэп стоял там, наверху... Упали в сугроб, но все равно было больно, я не помню, я потерял сознание, а когда очнулся, уже стемнело, – Рамлоу часто облизывает пересыхающие губы, шипит, когда язык цепляет свежие ссадины, держит на себе метущиеся точки глаз напротив, ярко, болезненно светящихся в темноте. – Я думал, они придут за нами, я был уверен, ведь они же видели! Но мы остались одни. А ты лежал в бреду, тебе бил жар, а рука твоя была страшно вывернута, и кость торчала наружу. Я боялся даже притронуться.

Это Брок действительно помнит. Этого не было в планах – приземление в самом деле прошло не так удачно, и за страшный перелом у Барнса ему пришлось отвечать отдельно. Ребра до сих пор ныли сильнее, чем нужно было для образа.

– Связь не работала. У меня остались спички, как-то развел костер. Ждал, что нас найдут, иначе долго бы мы не выжили, а ты – так точно. И когда к нам стали приближаться люди, я даже не стал стрелять, думал, наши. А оказалось... – Брок горько вздыхает и сплевывает в сторону кровавую слюну, трогает кончиком языка шатающийся зуб. Он выплескивает на Баки свою обиду, свое недоумение, пытается заставить сомневаться. Барнс – сильный, он не просто так попал в Щ.И.Т. И надежду – почву, на которой он будет стоять так непоколебимо, так крепко, – нужно выбить у него из-под ног уже сейчас.

– Я не знаю, где мы, Баки. Эти люди... Они ничего не говорят. Мне кажется, мы не выберемся, Баки, – Рамлоу поворачивается спиной, устало сползает по решетке вниз, на каменный пол. Даже в штанах камуфляжного костюма, рассчитанного на экстремальные перепады температур, ему холодно сидеть. Каково должно быть Барнсу, стоящему босиком и голышом Барнсу? Брок качает головой, ухмыляясь в темноту изобретательности своих коллег. Главное теперь, чтобы их пленник не окочурился от воспаления легких раньше, чем Рамлоу закончит свою часть работы.

Гремит, проворачиваясь в скважине, ключ, со скрежетом отъезжает тяжелая металлическая дверь. Яркий свет из коридора слепит глаза, Брок на автомате закрывает лицо локтем. Команда из шести вооруженных бойцов замирает у его двери клетки.

– Рамлоу, на выход, – сухо командует один. Лица не видно, он стоит против света, но голос своего зама, даже искаженный плотной маской, Брок узнает всегда. Он послушно поднимается под пересечением лазерных прицелов, позволяет застегнуть на себе наручники. "Сопротивляться глупо", – молча говорит он Барнсу. Его выводят из клетки, толчком приклада в спину выгоняют в ярко-освещенный коридор. Дверь за ним захлопывается с неотвратимостью смертного приговора. Камера вновь погружается в темноту, и Барнс остается с ней один на один.

Пока через несколько часов Брока – избитого, не стоящего на ногах – не заталкивают обратно.[NIC]Brock Rumlow[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/JOJD5Sb.gif[/AVA][STA]handler[/STA][SGN]your  m i n d  is just a  p r o g r a m
and i'm the  V I R U S

i'll  t u r n  you into a super  d r o n e
and you will  K I L L  on my  c o m m a n d[/SGN]

– Боль приносит порядок. Порядок приходит через боль, – шепчет Брок, на этот раз больше для себя. Внутренности ноют, словно отбитые тяжелым молотком куски мяса для стейков, бока, по ощущениям, превратились в один сплошной синяк. Любое движение грозит разорвать мышцы и сжечь к хуям все нервные окончания. Но Рамлоу не боится боли, он с ней давно на короткой ноге – покорно впускает ее в свое тело, позволяет занять каждую клеточку. Она затмевает ненужное и суетное, слишком незначительное, чтобы стать базисом для чего-то по-настоящему важного, упорядоченного, единственно верного. Белый лист, поверх которого красными мазками строится новый мир. Брок рисует там дальнейший план действий.

Он долго лежит прямо на грязном холодном полу в том положении, в каком его оставили, игнорируя беспокойные вопросы Барнса. Надо же, как оживился, а три часа назад ведь был перепуганной куклой, заведенно твердящей одно и то же. Сейчас Рамлоу слышит настоящего агента, пытающегося собрать и проанализировать хотя бы крохи информации, воспринимающего происходящее как очередную задачу. Записать дано, поставить вопрос, найти решение. Удачи тебе с этим, Баки, потому что я не собираюсь помогать.

– Сам как думаешь, что со мной делали? – зло сипит Брок, наконец находя в себе силы хотя бы развернуть к Барнсу голову, уставиться на сросшуюся тенями с решеткой фигуру заплывшим глазом. Слова похожи на заостренные метательные звездочки, они царапают и без того разбитые губы, режут неповоротливый язык кривой кромкой сколотых зубов. Страйк старался так, словно к ним в руки попал Роджерс, ни больше ни меньше, и Рамлоу отстраненно думает о маленькой мести за чрезмерный энтузиазм в избиении своего командира. Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с испытанием, но даже это – необходимо. Это нужно, чтобы поверил сам Рамлоу и во второй раз прошел через слом, но уже проводником, сталкивающим в бездну потерянного Барнса. Чтобы в такую же незавидную, как его собственная, судьбу Брока поверил гребанный Баки, лучший друг непогрешимого Стива Роджерса, так глупо, отчаянно и безнадежно влюбленный в него.

– Меня били за тебя тоже, – неожиданно добавляет Рамлоу. Он не торопится подниматься. Бетон так приятно холодит настрадавшееся тело, пикантно оттеняя боль. – Сказали, что ты слишком слаб, поэтому достанется мне. Но это не страшно, бывало и хуже. Честное слово.

Его попытки подбодрить с пола, должно быть, смотрятся совсем уж жалко, и даже попытка улыбнуться в темноте бессмысленна и причиняет дополнительные страдания, зато интонация получается что надо. Ни грамма искусственности и наигранности. Брок не гениальный актер, и ради успешного выполнения миссии приходится чем-то поступиться. Например, неприкосновенностью собственной рожи.

– Там, наверху, они знают про нас все, Джеймс, – Рамлоу вдруг заходится хриплым кашлем и сбивается на шепот, заставляя Барнса слушать себя еще внимательнее, хотя тот и так, кажется, вот-вот просочится через прутья решетки в своем стремлении поймать каждое его слово. – Они знают все про Щ.И.Т., Джеймс, им не нужна информации, им нужны мы.

Брок выдыхает с обреченностью прыгающего в пропасть и, хватаясь за перекладины с шипящими стонами и сдавленными ругательствами, поднимает себя на ноги. Клетка тут же делает полный оборот чуть ли не с сальто мортале, Рамлоу, пошатнувшись, едва успевает уцепиться за холодные прутья – и с удивлением замечает, что его держит чужая рука. Баки стоит к нему близко-близко, Брок видит его насупленные брови, боль и испуг в глазах.

"Там, наверху", пока ему вкалывали регенеративную сыворотку замедленного действия вместе с питательным коктейлем, он с ухмылкой слушал про суету в структуре Фьюри, про отчаяние и суперсолдатское горе в отряде Капитана Америки. На фоне потери Джеймса Бьюкенена Барнса исчезновение командира Страйка ожидаемо затерялось, целомудренно прикрытое скупым отчетом его ребят: "Враг зашел в тыл, коммандор Рамлоу был подстрелен, сорвался вниз". Никаких дополнительных расспросов, дознаватели устало кивнули и кинулись обратно к мечущему гром и молнии Кэпу. Брок официально "пропал без вести", и никто не собирался его специально искать.

Потому что его уже нашли.

– Это ГИДРА, Баки. И нам отсюда не уйти.[NIC]Brock Rumlow[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/JOJD5Sb.gif[/AVA][STA]handler[/STA][SGN]your  m i n d  is just a  p r o g r a m
and i'm the  V I R U S

i'll  t u r n  you into a super  d r o n e
and you will  K I L L  on my  c o m m a n d[/SGN]

Холодные пальцы Барнса чуть теплее стальных прутьев, но Брок дергается на прикосновение, кидается в Баки напряженным взглядом из-под нахмуренных бровей. За время тренировок и совместных миссий они с Джеймсом ни на йоту не сблизились – тот не стремился заводить дружбу с Рамлоу и его ребятами, отделываясь разговорами ни о чем в столовой и сухими шутками в раздевалке. Несколько часов в одной камере – и вот уже Баки цепляется за его руку, заглядывает в глаза побитой собакой, ищет поддержку и пытается поддержать в ответ. Брок не собирался идти этим путем, не думал, что это окажется так просто, хотя следовало догадаться – всего-то подменить Барнсу его компас, убедить, что север на юге, а солнце всходит на западе. Дать ему то, на что прежний компас не смог бы указать при всем желании.

Брок смягчается, сбрасывает настороженность ненужным балластом и решительно приближается к Джеймсу, прижимается к решетке так тесно, что в царящей темноте неожиданно становятся ясно видны его черты. У пленников нет личного пространства, оно всегда остается за дверью их тюрьмы. То, что Брок собирается сказать, требует минимальной дистанции, почти интимной близости. В эпицентре взрыва процент разрушений всегда равен сотне.

– Баки, – Рамлоу запинается, судорожно втягивает воздух разбитым носом. Хлюпает кровь, капля стекает по контуру губ, но Брок не обращает внимания. Он перехватывает руку так, что теперь его ладонь – намного теплее руки Барнса – сжимает чужие пальцы в жесте поддержки. – Они не очень много говорят, больше показывают. Камеры видеонаблюдения Щ.И.Т.а, у них есть к ним доступ. И... Стив не ищет тебя. Он избавился от напоминания о своей слабости и получил Пегги. Ты не нужен ему. Прости. Я подумал, ты должен об этом знать, чтобы... Чтобы не тешить себя пустой надеждой.

Чтобы выбить у тебя землю из-под ног, перевернуть твой мир, Джеймс Бьюкенен Барнс, смешать с дерьмом твои идеалы. Порядок приходит через боль, и эта боль бывает самая разная.

Перед тем, как его вернули в камеру, у Брока было свободных пять минут. Крохотный перерыв, когда можно снять намертво прилипшую маску, сделать свой вдох, закрыть глаза и позволить себе расслабиться в мягком кресле. Тогда к нему подошел Джек. Тронул за колено – потому что мог себе это позволить, – посмотрел сверху вниз внимательно и долго. О таком обычно не спрашивали, но Джек спросил: "Какой у тебя план?", и Брок ответил: "Такой же, как у всех". И Роллинз покачал головой, словно Рамлоу все еще был тем слишком борзым глупым рядовым, создававшим проблемы всей бригаде. "Не сработает. Он слишком похож на тебя", сказал тогда Джек и ушел прежде, чем озадаченный Брок успел послать его на хуй и посоветовать не лезть не в свое дело.

Сейчас, выдерживая резко заледеневший взгляд Баки, Рамлоу думает, что блядский Роллинз, как всегда, прав. Десятки побоев не смогли бы заставить Барнса смотреть вот так – невидяще, неверяще прокручивая в голове простые слова, отказываясь признать предательство. Каждый кровоподтек лишь укреплял бы его веру, но что произойдет, если верить станет не во что?

– Джеймс, ты справишься сам, слышишь? – Барнс, кажется, пытается сжать ладонь в кулак, не замечая пальцев Брока, и тот лишь морщится, но не отнимает руку. – Тебе никто не нужен. Нам никто не нужен. Нельзя полагаться на кого-то еще. Все с самого начала было странно. Что снаряжение подвело после того, как его брал в руки Роджерс. Что ГИДРА знала, где нас искать. Мне страшно об этом думать, Баки, но, похоже, она проникла намного глубже, чем можно было предполагать. Джеймс, ты замечал что-нибудь странное в поведении Стива последнее время?[NIC]Brock Rumlow[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/JOJD5Sb.gif[/AVA][STA]handler[/STA][SGN]your  m i n d  is just a  p r o g r a m
and i'm the  V I R U S

i'll  t u r n  you into a super  d r o n e
and you will  K I L L  on my  c o m m a n d[/SGN]

Брок и не ждет, что Барнс моментально ему поверит. При таком раскладе он бы скорее отказался вести его дальше и посоветовал избавиться от пленника. Баки нужен им в том числе и за свою преданность и патологическую лояльность. В ГИДРЕ всегда ценили верность, только с другим вектором – не конкретным людям, но ценностям и идеалам. У ГИДРЫ было слишком много голов, они слишком часто сменяли друг друга, чтобы поклоняться какой-то одной.

– Да, да, наверное... Конечно, Джеймс, ты прав, – Рамлоу не спорит, трясет головой, словно избавляясь от наваждения, от чужих голосов в ушах, и позволяет Баки утянуть себя вниз, на холодный пол, прижаться спиной. Контраст чужого теплого тела сквозь холод решетки неожиданно бодрит и почему-то напоминает о сексе. Брок ухмыляется, а потом кривая улыбка расползается все шире и шире, Рамлоу не может её сдержать. Пропасти, которая существовала между лидером Страйка и верным сайд-киком Капитана Америки, как будто не было. Отринув свою настороженность и отстранённость, Баки цеплялся за него, доверялся ему, без колебаний признав единственным "своим". Не подозревая, как сильно ошибается.

– В этом есть смысл. Завербовать нас и вернуть двойными агентами. Меня, конечно, заебут проверками. Но тебя... Тебя Стив не даст в обиду. Кем бы он ни был, – Брок звучит рассудительно, без всякого намерения поддеть или специально сделать больнее. Он оперативник, он профессионал, привыкший просчитывать все варианты, даже самые отстойные и неприятные – иначе бы Страйк не выживал столько времени в самом сердце Щ.И.Т.а, иначе бы они с Роллинзом уже давно поджаривались на электрическом стуле. – Прости, но нужно учитывать все вероятности.

А еще зерна сомнения требуют обильного полива.

Под сбивчивые рассуждения Барнса Брока начинает клонить в сон – гребанный побочный эффект вколотой ему сыворотки. Фокусироваться на глухо звучащем голосе, отдающимся приятной вибрацией в позвоночник, становится все сложнее, и наконец Рамлоу позволяет себе передохнуть – в конце концов, все, что наболтал Баки, можно будет потом переслушать в записи.

Его будит тяжелая рука Роллинза на плече. Джек, как всегда, не произносит не слова, помогает командиру подняться и ведет за собой. Брок кидает взгляд на соседнюю клетку – Баки уже увели, отлично.

– Я долго спал? – Роллинз кивает в ответ, и Брок ругается недовольно, подталкивает своего зама в спину. – Потом меня осмотришь, я должен видеть, что с ним делают.

В пункте наблюдения нет никого лишнего. Рамлоу здоровается кивком и усаживается к экранам и толстому стеклу, за которым в больничном кресле мечется Барнс. Под холодным светом ламп повязки на обрубке кажутся почерневшими от крови, два доктора, колдующие над бинтами, не собираются никак облегчать пленнику боль. Ее наоборот усиливают и направляют – ровно на линии глаз Барнса висит экран. Брок смотрит на картинку у себя. Сложно не узнать коридоры их базы, сложно не заметить мелькающую туда-сюда макушку Роджерса, сложно не увидеть его улыбку, когда он разговаривает с кем-то, одобрительное похлопывание по плечу. Сложно не понять, что их объятия с Картер уже не тянут на дружеские. Таймкод в углу заверяет, что трансляция идет в прямом эфире. Рамлоу хмыкает, довольный качеством видеомонтажа.

Он возвращается в камеру всего на несколько минут раньше Баки. Того втаскивают в клетку и ставят следом поднос с едой. Гулкий лязг закрывающейся двери, и свет снова гаснет. В кромешной темноте Брок теряет Барнса и подползает ближе к решетке. Ситуация повторяется зеркально, только Барнса, он точно знает, никто не бил.

– Джеймс? Джеймс! Куда тебя забирали? Я проснулся, а уже никого, я испугался, что...

Брок осекается, но Баки умный, он и так должен понять.[NIC]Brock Rumlow[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/JOJD5Sb.gif[/AVA][STA]handler[/STA][SGN]your  m i n d  is just a  p r o g r a m
and i'm the  V I R U S

i'll  t u r n  you into a super  d r o n e
and you will  K I L L  on my  c o m m a n d[/SGN]