Былое время не вернешь. Мертвые не восстают, так Кэнана учили, об этом он подумал, когда прилетел еще подростком, только-только потерявшим своего учителя на Корусант, в единственное место, которое считал своим домом. Не верю. Не может быть такого. Вот что он думал в тот момент, посему угнал тот корабль, вернулся, даже несмотря на сообщение Оби-Вана Кеноби. Он не предполагал, что такое может случиться - что имеется в этой галактике некто, способный учинить настолько огромную расправу. Может быть, теплилось тогда в его мыслях, несчастье с учителем - всего лишь единичный случай, тогда вернуться в Орден и обо всем рассказать - его долг, как падавана, но и там все было залито кровью. Не надо было приземляться, чтобы почувствовать страдания тысячи людей, молодых и старых, оставивших свою жизнь в Храме. Невозможно убить джедая? История говорила об обратном. Для того, чтобы уничтожить всех джедаев нужна всего лишь небольшая армия умеющих стрелять клонов, больше не потребуется. И вот целый пласт истории, все заслуги, огромный вклад в развитие галактики оказалось втоптанным в землю тонким носом мягких сапог канцлера Палпатина.
Они упустили змею прямо из-под носа. Гениальная тактика, прекрасное, безупречное исполнение и все так, как полагалось быть. Кэнан тогда понять не мог, почему Сила допустила такой дисбаланс, почему ее ныне работающая система дала такой сбой. Почему должны был умереть дети и те, кто доверил свою спину клонам, ставшие им друзьями?
Ответы на многие вопросы так и не были даны. Что в этом времени, что в том. Кэнан не был уверен в том, готов ли он узнать правду, готов ли он снова встретиться с будущим, от которого так тщательно убегал и закрывался, но либо он сделает это по собственной воле, либо судьба сама распорядится по-своему, а ей лучше такого шанса не давать.
Первая поездка на Корусант закончилась встречей с Асокой. Еще одно чудо, в которое было трудно поверить, но именно то, что Асока оказалась здесь вселило в Кэнана некоторую надежду на то, что остальным повезло не меньше. Асока жива... выжила в схватке с Вейдером, а Кэнан уже признал ее мертвой. И точно так же, как и Эзру, он не чувствовал ее здесь, пока не встретил. Надежда, пусть и самая малая, но теплилась. Если же он найдет дату смерти Эзры, он поймет, стоит ли его дальше искать здесь. Если же его жизнь оборвалась намного позже, выводы напросятся сами.
Как никогда прежде Кэнан хотел получить информацию моментально, никуда не заглядывая, поверить кому-нибудь на слово, не заглядывая в архивы. Ожидание убивает, а ожидание правды - вдвойне.
Самое неприятное заключалось и в том, что Геру снова не получилось взять с собой. Она застряла с кораблем и новым и двигателем, так что, запутанная в делах и чем-то глубоко расстроенная (полет на Лотал не принес ничего хорошего), махнула ему и сказала, если кратко "вали куда хочешь". И ее понять можно... и Кэнану не хотелось отлучаться в такое место в одиночестве, ее поддержка была ему необходима, но ее нежелание объяснимо многими причинами.
Ладно, оставили и оставили. Он опять просто принесет ей новости и они будут делать, как с ними жить. С хорошими или с плохими, ничего не обещало легкий путь. В галактике что-то назревало и Кэнан чувствовал это почти физически, во время медитаций, но история этого времени ему была неизвестна, чтобы судить или что-либо предсказывать, да и интересоваться у мастера не слишком получалось, тупо выглядели вопросы. Он просто жил. Жил, как придется и ощущал то, что дают. Его зрение в Силе становилось серьезнее, ему уже не была нужна круглосуточная помощь и он хорошо ориентировался в пространстве. Приятно осознавать, что не надо выписывать собаку-поводыря, однако вместе с явным процессом приходило и разочарование в собственной памяти. Картинки-воспоминания меркли, оставались лишь ощущения, звуки, запахи. И лица. Как ему хотелось запомнить лицо Эзры и лицо Геры, как ему хотелось вопреки всем законам запомнить их и запечатлеть в темноте, разглядеть. Джаррус знал, что потеряй он их хотя бы в своей голове, все пропало, Сила отрубит его нынешнего от него прошлого и не будет больше пути назад. Он снова станет сам себе неизвестным в той же мере, сколько был неизвестен ему окружающий мир.
Когда гранд-мастер сказал, что летит на Корусант, Кэнан сразу понял, что сказали ему это не просто так. Из спокойной, мерной и немного веселой в тот день речи Скайуокера он вынес самое главное и не сказанное напрямую "пора". Он не сидел на месте, посетил Лотал, попытался найти товарищей там, он собрался и полетел на Эч-То, как того хотел Люк, он все делал, только чтобы не сидеть на месте, а поставка нового двигателя так или иначе заставила бы его осесть на какое-то время и погрузиться в себя. Тренировки в одиночестве ужасно напрягали, даже в некотором роде щемили сердце. Он не привык сражаться с тенями, поэтому его противниками обычно являлись Мол или Вейдер. Он почти с точностью помнил каждое их движение в бою, надуманно ощущал вибрацию клинка у головы и понимал, что не может победить даже плод своего воображения. Кэнан не может стать сильнее, какой-то барьер, переступить через который он не имеет никакой возможности.
Себе нужно дать толчок, разбудить. Если и дальше сидеть в неведении на Оссусе, можно запросто прорости  мхом, встретить не радостную старость у обочины. А во-первых Кэнан еще был молод и полон сил, а во-вторых, он всегда терпеть не мог обочины вопреки своему образу жизни, где с обочиной этой самой на "ты" должен быть.
И вот, подняли корабль и направились в Столицу. После стольких лет трудно понимать, что она безопасна, что там - не настоящий улей, полный ядовитых имперских пчел. Если бы он заявился на Корусант в свое время, его бы еще на подлете где-нибудь скрутили и кинули в тюрьму без суда и следствия, напытались бы вдоволь и удовлетворили свои садистские наклонности. Однако, как и в первый раз, когда Кэнан и Гера посадили на эту планету "Призрак", ему показалось, что жизнь в столице протекает по каким-то иным законам. Тут мало чего меняется, поднимаются и опускаются лишь различные гербы, да кресло меняет свою форму с трона на сенаторский стул, но по сути, Корусант был пропитан чем-то отравлено-волшебным, как гнилое яблоко. Может быть, это от того, что Кэнан на дух не переносил политику, а тут, на верхних уровнях, ею веяло просто запредельно.
Новая Республика принесла на планету капельку новизны, но лишь внешне, а то, что было внешним Джарруса не касалось вообще. Так что, он чувствовал присутствие Темной Стороны, которая стала частью бетона и человеческой жизни с северного полюса до южного. Яркий свет бесконечных витрин, рекламы и голограмм может отвлечь от чего угодно, но когда облик планеты недоступен, а обшивка корабля не пропускает нормально звук, можно чувствовать, чем дышит каменная порода, можно ощущать, насколько глубоко уровень океана. На планете давно уже не было воды, а в то, что нескончаемый город не уходит корнями прямо в ядро планеты  поверить трудно.
Джаррус помнил два единственных прекрасных момента на Корусанте, пока учился в Храме. Когда шел снег и на мрачный темно-серый камень ложилась тоненькая прослойка снега, которую почти сразу убирали дроиды-чистильщики, и когда шли грозы. Не просто льющий дождик, а настоящие грозы. Непогода будто бы вступала в борьбу с продуктами человеческого прогресса, словно пыталась выгнать из этого пропащего, настрадавшегося места любое присутствие разумного, снова сделать почву плодоносной, а высоченные небоскребы стереть с лица земли. Но каждый раз, разъярившись и раскошелевшись щедро на сотрясения грома, на пугающе близко бьющие тонкие пальцы молний, борьба быстро заканчивалась. Природа проигрывала и снова наступала серость, снова переставало быть голубое небо долгожданным. Да и не сказать, что настоящие грозы были на планете частыми. Циркулирующие на орбите корабли попросту не позволяют облакам сгущаться, да и откуда они там могут взяться, если воды почти нет.
Джедай был уверен, что нынешний Храм изменился, это уже не та великолепная постройка в центре, которую видно аж с орбиты. Это не вычищенные полы и не умиротворение в самом воздухе. Что-то иное... это не приятные мягкие кофры, не шелестящие мантии джедаев, это не мерное жужжание световых мечей, это не всхлипы и крики в тренажерных залах, это не запах пота и крови в раздевалках и наверняка не упоительный звон воды в залах для медитаций. Но что-то иное, наверное, ничем не лучше прошлого.
Наверное...
- Той девочке, Рей, - подал голос Кэнан, когда корабль уже вошел в атмосферу планеты и быстро направлялся в пункту назначения - было бы полезно побывать тут.
Он понятия не имел, как Люк расценит эти слова, но надеялся, что в правильном смысле. Они были знакомы не так давно, но Кэнан уже понял, что не доверять этому мастеру у него поводов не возникало. Он с добротой относился к Гере, был дружелюбен с Джаррусом и все было нормально. Будем надеяться, что дальше никаких трудностей не возникнет.
Да и тот полет на Эч-То, как оказалось, имел куда больший смысл, чем Кэнан мог подумать. У него сложилось впечатление, что мудрость этого человека шла впереди его имени и статуса.

Кэнан Джаррус и детства терпеть не мог думать. Но то было детство, в детстве вообще многое прощается, особенно нежелание что-либо делать, но представьте взрослого человека, который не любит думать. Из-за таких вот людей галактика и скатывается на дно. Джаррус же постоянно боролся со своим нежеланием брать на себя ответственность, думать, анализировать. Ему было проще двигаться в определенном направлении и многое делать на авось, но однажды это перестало работать. Когда в галактике его времени стало трудно дышать и негде было уже развернуться без того, чтобы нарваться на имперцев, пришлось включать голову. И как только Кэнан научился думать прежде, чем делать, его дела реально пошли в гору. Простым законам нелегкого выживания его научил Касмир, но потом Кэнану пришлось идти одному. В тот день, когда он бросил своего второго учителя жизни, чтобы спасти Януса от тюрьмы и клейма предателя (на бедную голову кэллерианца и без того хватало бед), Кэнан решил для себя перестать делать что-то необдуманно. Слишком много стояло на кону - собственная жизнь, а ничего для человека нет важнее собственной жизни, и сколько бы философии ни было придумано, чтобы опровергнуть сей факт, он развивался и доказывался любым живым существом. Ведь можно потерять себя, можно потерять окружающих, можно потерять прошлое и будущее, но перед страхом потерять жизнь тускнеет всё. Важный, ключевой инстинкт самосохранения, его нельзя выгнать ни Силой, ни воспитанием. Можно заглушить идеологией, можно задвинуть фанатизмом, но ни уничтожить никогда. Даже самый смелый боится смерти.
Джаррус не ощущал себя живым. Так, как ощущал бы себя живым любой, кто пережил смерть, как бы парадоксально это ни звучало. Он ощущал рост, в первую очередь, духовный. Он ощущал, что больше времени стал уделять как раз-таки размышлениям, многое пытается понять. Он больше не тот человечешка, который хватает на лету любую кость, кем-то невзначай брошенную в его сторону. Он больше не крыса, не вор, больше не контрабандист, больше не преступник и не лицо, которое разыскивает добрая половина честной галактики.
- Я все хорошо обдумал, Люк, - кивнул Кэнан. Общаться с мастером стало намного проще, прошло достаточно времени его нахождения в Ордене и хотя друзей среди джедаев у Джарруса так и не нашлось, он мало шел на контакт и держался особняком от каких-либо сборищ, с Люком Скайуокером он быстро нашел общий язык. Они оба прошли нелегкий путь к своему становлению и в чем-то этот путь был похож. До мудрости этого человека, как казалось Кэнану, ему еще как до Кесселя автостопом, но начало содружества уже было положено и джедай мог с уверенностью сказать, что Люк - человек, которому можно и нужно доверять.
Мастер не был похож на того, кто глупо разменивается жизнями других. Во времена войн клонов Кэнану зачастую казалось, что многие вышестоящие лица Ордена только и делают, что разменивают жизни. Сколько погибло джедаев в ту войну? В войну, а не в бойню в один прекрасный день.
Иногда Кэнан себя ловил на мысли: "А чувствовали ли все те погибшие за день до принятия своей участи то, что им осталось жить несколько часов?" И что вообще чувствуют люди, которым суждено скоро умереть? Как и прежде, Кэнан не представлял своего будущего, но даже не думал о том, что этого будущего для него может не настать. Он не сомневался в том, что обязательно выживет, хотя бы всем назло. Так что, пожалуй, не знание своего будущего еще не знак скорой смерти. Это должно быть что-то намного глубже, спутаннее и тревожнее.
И этого Кэнан никогда в жизни не ощущал. Слава Силе.
- Нельзя дальше жить в неведении того, что происходит вокруг. Чувствую себя белой вороной - признался Кэнан. Так что, решил он, его дорога будет лежать в архивы так или иначе. - Мы с Герой были на Лотале и не нашли никаких следов команды и моего ученика в частности.
Джаррус чувствовал, как Скайоукер методично изучает его. Это легкое, но отнюдь не осторожное прикосновение в Силе, но пока Кэнан не находил в себе смелости открыться. Он не мог открыться даже самому себе, до какого оказался заперт, но в этой таинственности и нежелании что-либо менять крылся совсем не лучший опыт прожитой жизни. То, что произошло в его время лепило особенных людей, с особенным складом характера и ума, особенно меняло души многих современников Джарруса. Потому что слабые повстанцы умирали, как задавленные шагоходом тараканы, потому что, если хочешь выжить, приходилось выбрасывать в шлюз многое то, что было дорого. Нелегкий период нелегких людей.
Но если мастер даст время, Кэнан будет не против посвятить его в историю своей жизни. Той, которую он имел до падения в преступную нишу. Нельзя просто так рассказать о том, что до того, как он стал повстанцем, он был абсолютно другим человеком, носил другое имя и имел иные взгляды. Тем не менее, Джаррус так же ясно понимал, что у него больше нет никаких причин скрывать что-то. Его враги остались за спиной, так далеко, что ни один агент Каллус даже на самом быстроходном корабле не способен более его догнать.
Правда о нем больше никому не может навредить. Не подставит чью-нибудь особенно дорогую голову под секиру лживого правосудия. Но когда ты столько лет скрывал правду, это становится не просто привычкой, это становится частью тебя.
- Здесь меня преследуют не самые лучшие воспоминания, - сказал Кэнан, подавляя в себе естественный приступ тошноты. Тогда, когда он впервые угнал корабль Касмира и со всех ног пустился в это место, ему не суждено было даже приблизиться к Храму, да и нужды не было. Он почувствовал стойкий запах смерти еще на орбите. Потребовалось столько лет, чтобы вернуться вновь... и понять, что все, кого ты раньше знал - реально мертвы.
Когда живешь по ту сторону и на миллион щелчков не приближаешься к определенному месту, полному воспоминаний, эти воспоминания складываются в ощущение отрешенности. Будто бы все эти мертвые (о смерти которых ты знаешь, но не видел глазами) живы, просто ты где-то не с ними по какой-то причине. И пусть ты сто раз осознаешь все, это ощущение никуда не девается. Чисто на чувственном уровне Храм для Кэнана все еще стоял на своих гигантских сваях, окруженный четырьмя, уходящими высоко в корусанское небо башнями, и он до сих пор полон товарищей, мастеров, которых Кэнан знает...
И только ступив сюда, он понимает, что все безвозвратно утрачено.
Никакой камень, никакой бетон не способен сокрыть чудовищной расправы. Можно трижды вымыть стены и простирать ковры, стерев с них пятна крови, но кое-что будет жить. Воздух и энергетику не вычистить ничем. Голоса мертвых, последние их слова, миллионы последних "беги" будут доноситься бесконечно по галактике, в любом подобном месте.
- Впервые ловлю себя на мысли, что рад, что ничего не вижу - неловком улыбнулся Джаррус. Здесь тоже были высокие потоки, но не гулял ветер и не доносилось эхо, как и в ранее. - Некоторые вещи должны оставаться такими, какими мы их помним.
Он старался скрыть своего волнения, но эмоции сами лезли на лицо, голос выдавал явное напряжение. Люк Скайуокер был не только его проводников в будущее, в его силах было теперь показать прошлое. Не мало для обычного человека.

Кэнан рисовал в воображении разные вариации Храма. Это было то место, Сила не могла обмануть, да и Люк тоже. Он здесь, вернулся домой после стольких лет добровольного изгнания. Даже если бы ему хотелось вернуться раньше, он бы не позволил себе этого сделать хотя бы по той причине, что не был готов. Морально он давно оставил Орден, считал себя выгнанным из него, незаслуженно бичевал свое звание и считал, что великолепная Депа Биллаба не хотела бы ему подобной участи и вряд ли гордилась поступком своего ученика, но только теперь Джаррус понимал все яснее, чем днем. Ведь она именно этого и хотела. Хотела, чтобы он убежал, требовала это, отдала за это ни много-ни мало, а свою собственную жизнь. Испуганный и разочарованный в себе и окружающих, Кэнану было удобнее загнать себя в угол, иначе он бы запутался, чем продолжать идти по этому пути в гордом одиночестве. Для одиночества у него не хватало ни сил, ни опыта, ни должной смелости. Калеб Дьюм был юным трусом, который не смог внять голосу джедайской мудрости и опустил свой меч. Жизнь на помойках превратила его из человека в бродячую собаку. Он научился не задумываясь убивать людей, он научился заботиться о своей шкуре и зализывать раны, у него выросли далеко не молочные клыки и драть он стал когтями не по-детски безобидно. Так всегда бывает, когда прирожденный хищник оказывается в естественной среде своего обитания, но выращен в вольере.
Кэнан и сам не заметил, как снова оказался в русле, на пути Силы. Может быть, он никогда этого пути и не сходил, а принял нормальные препятствия за плохую закономерность, не туда посмотрел и не так понял. Силу ведь никогда нельзя толковать прямо, все что она им говорит имеет особый, скрытый смысл, он никогда не лежит на лежит на поверхности. Люди же, привыкшие к миру поверхностных событий, осознают большинство данных им вещей не так, как следует. Но с Силой спорить трудно, даже если пытаешься, она делает то, что ей нужно, заставляет весь мир плясать под свою дудку. Как оказалось, Сила не знает границ своей власти. Что над галактикой, что над человеческими жизнями.
Было ли привычно в джедайской мантии? Да. И привычно, и тепло, и уютно. Как только он сменил броню на плащ, Кэнану показалось, будто бы он ступил в новый этап своей жизни и начал новую главу в биографии. Хорошую или плохую - это покажет время.
Тем не менее, оставлять себя позади Кэнану не хотелось точно так же. Человек, которым он сейчас являлся был ему незнаком, он не знал о себе (об этой части себя) равным счетом ничего, потому что все эти годы даже не пытался теребить прошлое. И, если честно, эта неизвестность его пугала. Джаррус ненавидел изменения в себе, потому что прошлый опыт не прошел гладко. Это всегда особенное испытание для самого себя.  И для людей, которые тебя окружают...
Джаррус правда беспокоился о том, какую роль в его жизни займет Гера, останься он в Ордене.
Джедай опустил стыдливо голову и тихим голосом заговорил:
- Если честно, Люк, я не был здесь, когда все произошло - вины он не ощущал, а вот горький привкус откуда-то взялся.
Он понимал, что ему повезло. Повезло выжить тогда, когда тысячи падаванов по всей галактике оказались убиты, убиты ни в чем не виноватые и вряд ли что-либо понимающие дети абсолютно разных возрастов.
- Я и мой мастер выполняли задание на планете во Внешнем Кольце, когда был отдан приказ шестьдесят шесть. Клоны, рядом с которыми с и мой мастер сражались, напали на нас. За все время войны они стали нам почти друзьями, я доверял им безоговорочно и храбрее людей в жизни не встречал. Это был вечер, как помню сейчас. Почти ночь, мы собирались ложиться спать, как они достали оружие и начали палить по нам. Мне было четырнадцать лет... я ничего толком не понял. Мой мастер приказала мне бежать. И я убежал.
Кэнан Джаррус никогда не исповедовался. Единственным человеком, который знал о том, что произошло тогда был только сам Кэнан и Гера. Она - единственная, кому он открыл правду и вылил впервые за долгие годы боль, которая копилась, коптилась, съедала душу изнутри. И снова это чувство, как будто земля из-под ног уходит.
- Так я встретил приказ. Некоторое время мне удавалось скитаться, даже не знаю, как я тогда выжил неделю или около того без пищи, клоны рыскали по всей планете, как ненормальные. Потом меня нашел Касмир. Контрабандист и просто бандит, через несколько часов знакомства, я угнал его корабль и вернулся на Корусант.
Он ничего не видел вокруг, но воспоминания картинами возникали перед глазами. Если напрячься, то можно вспомнить даже кожаный запах новенькой обшивки того корабля.
- На подлете у планеты меня окружили и я опять сбежал. Мне не дали вернуться сюда. И я не возвращался после. Империя заломила за мою голову такую цену, что я не успел одуматься, как побил все рекорды по количеству личных охотников за головой.
Он неловко улыбнулся. На самом деле, таких как он было много в галактике - особенные враги Империи, которая не поскупится ни на кредит за убийство тех, кого достать живьем не может.
- Прошло много лет с тех пор, я взял ученика будучи учеником сам, а посвящен был позже, в Храме джедаев на Лотале, - Кэнан вряд ли понимал, зачем вообще посвящает мастера в историю своей жизни, но ему показалось это правильным и необходимым именно сейчас. Воспоминания ведь были своего рода ящиком Пандоры, нельзя было не открыв выпустить что-то ужасное, любое неосторожное движение убьет нечто важное в душе.
- Так что, я помню Храм живым, мастер. Могу даже вспомнить, где находилась моя комната - он обвел слепым взглядом Храм так, будто бы что-то видел. - Тридцатью уровнями ниже, прямо под библиотекой.
И почему-то пробрало на смех: - там сейчас какая-нибудь столовая, наверное.
В изменениях был резон. Вестимо, Новый Орден делает многое, чтобы не стать Старым Орденом. Толк в том был, а Джаррусу надо было заткнуться и заткнуть свою любовь к старым порядкам. Не восстанут все этим мертвые, не вернутся из Силы лучшие и уникальные. У тех, кто сейчас составлял Высший Совет, имеют свои головы на плечах и не такому, как Кэнан им чего-то советовать.
- Нет, говори, - помотал головой Кэнан, дух храма захватывал и уводил в самые дебри. - Я все-таки должен знать, что произошло. Я приехал не только для того, чтобы найти упоминание о моем ученике. Прошлое так же важно.
Ну и полнота того, что имеется сейчас в архивах Нового Ордена, насколько правдива там информация о старых порядках. Что-что, а это Кэнан знал прекрасно, в свое время он назадавал Депе столько вопросов, что на целую библиотеку хватило бы. Кто бы знал, что теперь ответы, которые учитель давала ему лениво и без особой радости, станут ценной информацией. Кто бы знал, что очевидности, по которым до нее докапывался ученик, когда-нибудь будут утеряны и забыты. Кто бы знал...
- Жену? - Вздернул брови Кэнан, натурально удивляясь. - Кхм, извини. Ты женат? Не сказал бы, что ты похож на человека, у которого есть семья...
Одиночество сквозило к Люке Скайуокере и об одиночестве говорил его образ жизни. Кэнан не встречался с его женой, если она где-то была, то точно не на Оссусе. И все же, где-то внутри Джаррус даже этому завидовал. Надо же... столько изменений в Ордене.
- В мое время это было запрещено. Если бы кто-то женился, его бы изгнали, а если джедай давал потомство, то на его брак должен был дать разрешение Совет. Семья... - особенное слово, подумал Кэнан - была под запретом не потому, что имела ряд несовершенств. Джедай моего времени должен был отказаться от всего, что ему было дорого, чтобы избавиться от страха потери.
Джаррус не представлял себя без Геры теперь. Он даже подумать не мог, как мог бы жить, не случись Приказа 66, без нее. Любовь согревала в самые темные и холодные мгновения, любовь не была камнем, который тянет ко дну. Естественно, он боялся потерять Геру, естественно, скорее всего, будь он свидетелем ее смерти, он бы ощутил доселе невиданный гнев, может быть, коснулся бы Темной Стороны, но как жить без этого? Это все равно, что слепота души.
- Даже теперь, Люк. Даже теперь я не уверен, что будет, когда я узнаю то, чего страшусь. А во времена Старого Ордена джедаям бояться было нечего, они были нищими. В том числе духовно, но вместе с тем, по-настоящему следующего законам Ордена джедая победить было практически невозможно.
И таким был Йода. Великий, бессмертный Йода. Ушел, возможно, умер, да. Но кое-что не умирает вопреки законам и тлению тела.

Они уничтожены, потому что так захотелось канцлеру Палпатину, они умерли, потому что были недостаточно дальновидны. Война затмила глаза, война отвлекла от того, что джедаям полагалось делать в первую очередь - хранить мир. Они стали солдатами, стали генералами, вместо того, чтобы говорить голосом примирения и поднимать белый флаг над бушующей битвой, они принимали в ней участие. Уничтожение джедаев было продиктовано самим джедаями, но Кэнан потребовалось много лет, чтобы это понять. Не скрыть, что он пытался найти ответы; что постоянно приходил к тому, что его не удовлетворяло в этих ответах, но в конце концов мысль о том, что Орден многое изначально делал не так в войну клоном укоренилось в его голове. Это не исключает всей той боли, которую Кэнан переживает раз за разом, снова и снова, при воспоминании и попытках разобрать первопричины. Просто в то время Светлая Сторона оказалась слишком слабой, она во многом утратила свою концентрацию, поэтому и не заметила контрудара Темной Стороны. Вапаад, которому он обучался с пеленок у мастера Винду, а после - у мастера Биллабы требовал предельной концентрации в каждую минуту боя. Стиль фехтования на грани Темной и Светлой Стороны. Обратить сомнения, страх и ненависть в оружие - такова философия этого стиля, так говорил мастер Винду, но сам оказался поверженным, потерявшим концентрацию. Столько времени утекло, пока шла война, столько всего не сделанного ради мира было, пока они воевали на фронтах. Столько убитых, не спасенных.
Кэнан помнил себя Калебом. Помнил, как велико было его желание оказаться в числе генералов и поднимать меч за Республику, ему была нужна эта цель, ему было необходимо знать, что он борется за что-то лежащее на поверхности в то время, когда настоящий смысл был зарыт куда ближе, через толстые слои скучного учения, через годы утомительных медитаций, через километры беспрерывных тренировок тела, души и воли. Смысл был непостижим. Некоторым удавалось приблизиться к нему, таким людям, как Оби-Ван или же магистр Йода, но те, кто был не способен пройти этот путь хотя бы в малой степени было необходимо найти что-то более простое. Поэтому Калеб Дьюм не должен был стать джедаем, поэтому его старание не работало в должной степени. Но ему повезло больше других. Депа Биллаба решила, что ему быть джедаем. И что он способен был начать путь к истине, недоступной и слишком ему сложной.
И вот. Он джедай, и он начал путь к сложному, невзирая на все те трудности и сомнения, которые рвали на части. Мастер была права.
Но что же до других? Они уничтожены, мертвы, втоптаны в грязь. Учение забыто и осталось не так много людей, кто мог бы восстановить опыт этот хотя бы частично. После слов мастера Скайуокера у Кэнана возникло ощущение, что это и есть его предназначение здесь, за исключением всего того, что приготовила ему Сила в дальнейшем. Он здесь, чтобы восстановить утраченное, то, в чем сейчас нуждался Орден. Не исключено, что многое из того, что он был готов предложить новому поколению было нужно, но были вещи, которым необходимо было быть рассказанными.
Теперь его связь с Храмом и Орденом крепла.
Они уничтожены, оглянись. Никто еще не говорил ему подобных слов, а слышать наяву и размышлять молчаливо глубоко в душе - вещи разные. Будто бы воображать что-то, а потом взглянуть в зеркало и увидеть своими глазами. Такими были эти слова, брошенные ему не с упреком, но с призывом. И пусть сам Скайуокер не призывал ни к чему прямо и намеренно, но он пробуждал в Кэнане давно забытое уважение к старшему по званию, ощущение своего положения. Нельзя забыть мертвых, говорила совесть и голос сердце, но научиться на их ошибках можно и нужно. Может быть, они и умерли только ради этого?
Люк Скайуокер не просто так занимал свой пост, не зря именно он начал восстанавливать утраченное. Казалось, что этот человек видел больше, чем говорил, даже, возможно, осознавал больше, чем видел. Его владение Силой было велико, но о том, что он говорит мудрости, совершенно не свойственные ни его опыту, ни опыту нынешнего Ордена, понимал ли? Джаррусу показалось, что он слышит голос не кого-нибудь, а мастера Кеноби. Каждый учитель оставляет в своем ученике частичку себя самого, потому что по-другому ученичество не может принести плодов, однако в этом джедае два великих учителя оставили самое лучшее и то, что требовалось любому джедаю, оказавшемуся в полном сумраке утраченных знаний - мудрость. Без нее ни одно начинание не имело бы успеха.
Кэнан опять тяжело вздохнул, но уже не утомленно, как ранее, а с затаенным восторгом. Если слова и могли разбудить совесть, то лучше их нельзя было подобрать в эту самую минуту.
- Мой учитель пережила кому, знаешь, - говорил Джаррус, ступая по мягкому ковристому полу нового Храма. Нового, запомни Джаррус, уже отныне не старого. Воздух будет наполнен темной силой, воздух будет помнить жертву каждого, кто здесь умер, но если думать об этом только как о жертвенности, не придавая ей никакой цены, легко свести все на ноль, а мертвые не терпят унижения значения их смерти - она впала в кому, ранив саму себя, чтобы спастись от дальнейшего падения. И когда я встретил ее, она была обращена лицом к прошлому, жила прошлым. Это не давало ей двигаться.
И заставляло сомневаться, тщетно доказывать самой себе готовность.
- Она не хотела воевать, потому что считала себя непригодной для этого и не хотела брать меня в ученики, потому что считала себя недостойной. Все, о чем она думала - ошибки, совершенные ею в прошлом. Мастер Винду говорил о ней, как о сломленном человеке. но однажды мастер повернулась лицом к настоящему. Она всегда учила меня, что прошлое - это не просто воспоминания или болезненные ощущения, это опыт, забывать который мы не имеем права. Если все, что мы ощущаем - это боль, то мы бесполезны.
Многое то, что говорила Биллаба было ему непонятно. Ребенку, у которого не было никакого прошлого, который не обладал болью, потерями и горькими разочарованиями, чтобы понять, как тяжело превратить воспоминания в уроки судьбы.
Кэнан выдержал паузу, остановился на половине пути и повернулся лицом к Люку.
- Я не хочу быть бесполезным.
Пожалуй, важнее слов Кэнан ниогда не говорил. Ему еще предстояло приспособиться, но он уже был готов это сделать. Сделать еще один шаг, самый большой в своей жизни, не отпуская своего нутра, не разрушая самого себя. Стать тем, кем готовила тебя Сила - это слить воедино прошлое и настоящее, под силу немногим, но Кэнан никогда не сидел на обочинах, ему всегда было мало призрачного превосходства, только для себя. Он всегда старался что-то доказать всему миру, поэтому всюду спешил быть первым. И преуспевать даже там, где ему свое поражение казалось очевидным.
- Ты прав, они уничтожены, и цепляясь за свою боль от этой потери я умножаю заслугу прошлого на ноль, - кивнул Кэнан. - Сила не могла придумать лучшего, чем свести меня с тобой.
В его время таким человеком ему казалась Асока, но она оставила Орден и даже не пыталась жить по его устоям, не забыла, а не возвращалась к законам, к которым Кэнан тяготел всю дальнейшую жизнь. Где-то внутри надо было закрыть дверь со старой шарманкой и выпрямить спину.
- Могу ли я иметь семью, никак не связанную с Орденом, Люк? - Это было не столько просьбой разрешения, сколько попыткой получить простой человеческий совет. - Мне повезло, что Гера рядом со мной, но я чувствую ее сомнение, она не принадлежит Ордену и я не знаю, чем она может быть полезна, но, пожалуй, она - моя семья и потерять ее я не хочу.
Не так быстро и просто понять то, о чем говорил ему Люк минуту назад. Пламя потери сжирает даже самых сильных, поэтому Старый Орден все делал наверняка, гребя всех под одну гребенку. Неважно от того, насколько силен душой адепт, невозможность вырваться из правил делает его способности и слабости предсказуемыми, а значит знающим было бы проще бороться с логичными пороками. Посему, Кэнан не знал альтернативы. Не знал, что такое "страх потери – это выражение нашей любви", но спорить со Скайуокером у него не возникало никакого желания.
- Трудно взять и забить на то, чему обучался всю свою сознательную молодость, - заулыбался Кэнан. - Я готов принять законы Нового Ордена, если Новый Орден... примет опыт Старого.
И хотя, вроде бы закономерность была налицо, все же кое-что Новый Орден все равно упускает и спорит, а для некоторых вещей он был уж слишком молод. Наверное, Кэнан сам не дорос, чтобы давать советы, но он пришел сюда, если верить Силе, не только для того, чтобы потреблять. Простой закон вселенной - ты отдаешь прежде, чем получить что-то в ответ. Циркуляция знаний, энергии и тепла.
- Пойдем в архивы, - Джаррус трижды подумал, стоит ли брать Люка за руку, чтобы где-нибудь не шлепнуться, но решил, где-то в глубине души, что это ведь его дом, здесь ему не нужна поддержка других людей. Реконструированный, но дом. Полный горьких воспоминаний, но дом. И дом... дом любой хорош, каким бы погорелым не казался, какие бы изменения не пережил. - Я хочу знать, в какой истории замешан. Пока я даже понятия не имею, что из себя представляет Новая Республика...
И это была чистая правда.
Жить и даже не знать, каким воздухом ты дышишь.

Их слепила война, не своя, но чужая. Войны клонов были навязаны и некоторым просто не повезло жить в тот период, однако и не сказать, что какой-то другой период был бы проще. Галактика жила от войны до войны, один конфликт неизбежно выталкивал из истории другой, на этом строилась философия, в этом и заключалась суть.
Они умирали за то, чтобы вместо Альянса стала Новая Республика. Не утихли еще в душе желания данной демократии, свободы слова и законность жизни. Альянс был смыслом их борьбы, но естественно, что за Альянсом пришло бы что-то иное, новое. Командиры грезили Новой Республикой, заражая солдат, и вот прошел десяток лет и Новой Республики снова не стало. Какой-то явный рок настигает все, что касается демократического строя, вестимо этой галактики не подходит слабый строй, не способный защитить себя. Слишком много требований к Республике выдвигала жизнь и то, что было после войны. Ведь период после нее обычно хуже, чем сама война. Разруха, полная нищета, многие планеты только-только избавились от долгой оккупации, да и систему не уничтожить в одно мгновение. Новая власть, не выдержавшая упавшей на нее обязанности по обустройству поствоенной разрухи.
Кэнан точно не знал, что послужило уничтожению второй Республики. Наверное, достаточное количество неизвестных и непонятных ему факторов. Джаррус всегда не любил политику, от нее у него голова пухла, но одно - когда тебя убеждают, что ты от политики не зависишь и твой Орден - никак на ней не завязан, а другое - когда приходится жить по тем законам, которые тебе были навязаны кем-то сверху. Одна мысль об этом была какой-то явной дикостью. Никто не должен решать, как тебе жить и жить ли вообще. Во времена Империи лишать жизни кого-то за маленький проступок или просто за факт (что было чисто субъективно) недостойного существования было нормальным делом, пытки и жестокость стали такой обыденностью, что никто не удивлялся, что одного застрелили за углом, других запытали до смерти в тюрьме. Что было в норме для нынешней власти и насколько далеко могла зайти она в своем стремлении полностью подчинить себе распорядок социальной жизни по все галактике?
Каждая планета, как и отдельный организм, жила по своим законам и согласно своей культуре. Этого нельзя было изменить, не применив страшное запугивание или не вмешавшись во внутренние дела местного правительства, а это чаще всего означали жестокие репрессии и политические преследования. Столько, сколько было врагов у Империи не было еще ни у одной политической системы. Империя обозначала врагом любого еретика, любого, кто мыслит по-другому или имеет отличное от принятого мнение. Слабые люди закрывали рты и жили так, как придется, желая либо приспособиться, либо пережить, галопом пробежать эту жизнь и привить новому поколению тот образ мысли, который не мешал бы устрашающему режиму.
Другие же поднимали все то оружие, которое у них имелось  в арсенале. Борьба - это не стиль жизни, это определенный склад характера. Для этого нужно иметь не хилую храбрость и уверенность в себе, но не только на уровне солдат. Солдаты могли отстоять деревню, но все равно были бы уничтожены растущей мощью Империи. Одна орбитальная бомбардировка превращала в пыль любые силовые попытки. Всюду была завязана политика.
У изголовья Альянса стояли люди не последней величины. Сенаторы, рискнувшие своими полномочиями, местами, головами и, как оказалось на примере Альдераана, народами. Кэнан слышал об этом из голонета. Он поверить не мог в то, что какое-то оружие вообще может взорвать целую планету и поверить не мог, что даже в Империи найдутся люди, готовые приговорить к страшной смерти миллиарды ни в чем не повинных людей. Еще в его время Альдераан являлся планетой больше пацифистской, нежели примыкающей к какой-либо стороне конфликта. Бейл Органа и его дочь Лея всем, чем могли помогали повстанчеству и никто не боялся рисковать. Один неверный шаг мог означать крах всей операции, но повстанцы получали и альдераанские корабли, припасы, людей. И тех, кто вступал в имперские академии хватало тоже. Альдераан нельзя было назвать определенно планетой-столицей Альянса, ни один повстанец там не нашел бы долгого приюта, а особо прозорливые могли останавливаться на любой понравившейся им планете. Почему именно Альдераан? Что за глупая демонстрация мощи! Тогда Империя завязала узел на шее и приговорила галактику полноценно восстать всеми силами, которые она скопила за долгие годы.
Жаль, что Джаррус не успел стать частью этой истории. Уничтожение людей, конечно, безоговорочно отвратительно, но ведь они с командой вступили в Альянс едва ли не самые первые. Они боролись с Империей всю свою сознательную жизнь и ненавидели ее ничуть не меньше всех тех, кто теперь стал героем. Тех, кто стоял у истоков неизбежно забывают, забрасывают землей.
Он не хотел присоединяться к военной организации, Кэнан помнил, как скандалил с Герой на этот счет. Все в нем протестовало - слишком уж долго они были сами по себе, слишком долго скрывались и вступать в организацию, которая мгновенно обличила бы их - смерти подобно, но с Герой можно скандалить, спорить, кусаться, драться, но она все равно настоит на своем. И вот они в Альянсе. Они - повстанцы. Ради того, чтобы построить Республику, о которой мечтали, в которой всем было бы жить спокойно и удобно.
И что мы видим?
Федерация или как Люк ее назвал... совсем не тот строй, который Кэнан ожидал. Он до сих пор (а сколько он уже находился в этом времени) без зазрения все вокруг называл Республикой. И пока лифт нес их куда-то в новые архивы, Джаррус из-за всех сил пытался вспомнить, чем отличается Республика от Федерации.
В первую очередь, федеративный строй позволяет отдельным системам самостоятельно властвовать и на свое усмотрение устанавливать правительство и принимать локальные правовые акты и жить по ним. Каждый сегмент Федерации может самостоятельно выбрать свою личную Конституцию. В этом и был, чаще всего, камень преткновения. Сенат упразднен, так кто же, на самом деле, руководит Федерацией?
- Неидеальна, - согласился Кэнан, хотя мало чего об этом знал - я не успел в достаточной мере ознакомиться с новой историей. Больше меня интересовали события до и после Явина, но... насколько мне известно теперь, Империя все же сохраняет свое существование.
Что является самой огромной ошибкой этой самой Федерации. В попытках успеть за демократией, они не нашла сил, чтобы окончательно обезглавить зверя, который долгое врем держал галактику в страхе. Кэнан бы был первый, кто поднял руку в поддержку закона об уничтожении Империи как таковой. Пусть будет хоть миллион осколков, неважно, сам факт существования этого строя даже на отдельных планетах серьезно подкашивает репутацию нынешней власти и ставит под вопрос безопасность ее дальнейшей судьбы.
- Не вижу в этом ничего хорошего, Люк. Ты сам знаешь, какой страх наводила Империя в свое время на галактику и сколько погибло народа ради того, чтобы наконец-то сломать хребет этой системе.
Не больше, чем намек, Кэнан прямо пока что ничего не сказал - надо уничтожить Империю. Взять и кулаком сломать ее, отколовшиеся остатки его флота, разжаловать и пустить под суд генералов и адмиралов, иначе погибнет еще больше людей. Империя не остановится.
- Это не просто режим, - чуть поежился Джаррус. Он услышал, как створки лифта раскрылись и пусть это особо ни на чем не отразилось, джедай все же почувствовал, что они спустились на приличное расстояние вниз. Стало чуточку холоднее в Храме. Он услышал далекий гул приглушенных, напряженных голосов. - Это идея, Люк.
И пока на свободе хоть кто-нибудь, следующий этой идее, конца тому не будет.
- Должно быть в Храме много людей... - как-то зачарованно проговорил Кэнан, машинально приглушая голос. В их библиотеке мистресс Ню ругалась на всякого, кто повышал голос или говорил в полной мере. Он до сих пор помнил этот незабываемый этаж. Долгие, почти бесконечные ряды полок, электронные книги, приспособленные для джедаев абсолютно разных рас, на любой вкус и цвет, в ультрафиолете, голосовые. Там было абсолютно все про галактику, вряд ли можно было бы найти где-то более исчерпывающую библиотеку и архив. В информации можно было утонуть, опрокинуть омут истории на себя. Не существует такого разума, который мог бы вместить все то, что хранилось там.
Библиотека нового Храма была, должно быть, намного меньше, скромнее, здесь гулял ветер.
- Какова численность Ордена, Люк?

Это история была ему лишь наполовину знакома. В Храме и голонете он успел черпать лишь ту поверхностную информацию, которую мог, не вдаваясь в серьезные подробности. Конечно, слышать от того, кто застал все это и видел своими глазами - слегка другой вопрос. Люк говорил ровно, но Джаррус замечал это изменение в его голосе, когда человек, помимо говора, углубляется в свои воспоминания. Для Скайуокера это было больше, чем просто лекция, это не был рассказ. Точно так же Кэнан мог бы, наверное, рассказывать о тех временах, когда Республика оказалась вот-вот разрушена и галактика оказалась вынуждена перестраивать свой привычный ход вещей и обыденный уклад.
Половина названных имен ему была незнакома, но как можно догадаться, это люди не последнего порядка. Сколько он упустил, сколько не застал, скольких великих не успел увидеть, да даже пожать им руку. Воспоминания его касались только Бейла Органы и его дочери - Леи, но как оказалось и тут его знания подвели в реальности. Джаррус даже не скрыл то, что глубоко шокирован, во второй раз. Какой-то день невероятных открытий, честно слово! Лея Органа... та сама милая девчонка, которая сплавляла им корабли и великолепно разыгрывала сцены перед имперскими солдатами, которая ради успеха операции едва ли не пожертвовала и своей репутацией, и своим здоровьем... нет, чушь это. Она не может быть сестрой Люка, таких совпадений просто не бывает в жизни. Что должно было произойти, чтобы брата и сестру разделили, да еще и так откровенно в такие разные области жизни. Фермер и принцесса, прямо какая-то дешевая сказка.
Едва ли не открыл рот от изумления. Нет, такого просто не может быть. Кэнан, конечно, Люка не видел никогда в своей жизни и не ему сравнивать внешнее сходство с принцессой, но чисто по ощущениям, они были совершенно не похожи. Ну не похожи! Спокойный, уверенный, умеренный Люк Скайуокер и прыткая принцесса Органа, бросающая вызов любому испытанию и сложности. Что может быть более несовместимым, чем эти два воспитания, эти две разные сферы деятельности. Кэнан Джаррус, никогда не имевший братьев или сестер, честно считал, что родственники обычно похожи во всем.
- Лея Органа твой сестра? - Глубочайшее удивление наполнило архивы. - Сила спаси! Этого не может быть!
А потом джедай от души захохотал. Кто бы мог подумать, что он когда-то говорил тет-а-тет с самой принцессой Леей, при этом даже не догадываясь о том, что совсем скоро встретится с ее настоящим, реальным братом, который еще, до кучи и ко всему в придачу, не кто-нибудь, а гранд-мастер Нового Ордена. В очередной раз он убедился в том, что совпадений не бывает, Сила не сталкивает людей просто так...
- Я помню Лею, мы имели с ней дело какое-то время. И ее отца. Бейл Органа координировал действия повстанцев вместе с генералом Сато в наше время. Флот был совсем мал и вряд ли тогда мы задумывались о том, чтобы кучке людей построить какой-то иной склад, но мы жили ради борьбы. Жили, чтобы отомстить, - сам факт этого теперь вызывал сомнение. Кэнан хотел отомстить даже сейчас и ему предстояло еще проделать огромную работу над собой, чтобы избавиться от этого уничтожающего желания. Уничтожающего и унижающего.
- Он умер на Альдераане, я знаю, - Джаррус опустил голову. А ведь он помнил сенатора, добрейшей души человека, еще живым, здоровым и даже не подозревающим о том, какую ужасную расправу над его народом учинит Империя. Если бы только Органа знал... что бы сделал?
Вонги были в памяти Кэнана, как нечто ему совершенно непонятное и незнакомое. Мало того, что он плохо разбирался в истории этой войны, он еще до кучи ее и не понимал. По какой причине и почему вонги вторглись в галактику и стали сметать все на своем пути, почему Республика не была готова к тому, что встретит такое яростное сопротивление противника, куда она дела свою бдительность после тяжелейшей войны. Все же война с Империей имела в мышлении Джарруса ключевое значение, вонгов он не знал и даже не представлял их. Он знал лишь о результатах, а как это обычно бывает в случае с историей, она не задевала всех тех потаенных струн сопереживания, чувственности, сожаления. Это была просто история, ушедшая и прошедшая мимо Кэнана, слава Силе. Он воевал не так много, как могло бы показаться, но обеих войн с него хватило, чтобы снова погружаться в еще одну. И ту, которая отбирала жизни, даже не думая над оправданиями. Так или иначе, Империя старалась хоть как-то выгородить себя перед народом и никогда не стремилась устраивать массовой истерии, понимая, что против всей галактики не устоит даже сам Палпатин, будь у него хоть армия Вейдеров. Вонги же, насколько знал Кэнан, не стеснялись ничего и выказывали свой характер со всей пышностью дикой культуры. Кровь лилась рекой.
Хорошо, что это осталось за спиной, но галактике и правительству всегда было свойственно забывать прошлое, как только наступает благополучие в настоящем. Так и теперь. Будто бы чуть оправившись и выпрямив спину, судьба уже готовила им какое-то новое, иное испытание, которое никто еще не переживал и не проходил. Не зря все эти попадания в одно время были, не зря не покидало ощущение ловушки за каждым углом. Что-то приближалось. Черная туча на грозовом фронте.
- Вонги, должно быть, сильно ударили по нашим рядам - он без стеснения говорил "нашим", потому что окончательно и бесповоротно причислял себя к джедаям Нового Ордена. Не только потому, что так ему хотелось или это была мечта его детства. В том числе и потому, что Новый Орден открывал больше возможности, помогающие ему и Гере двигаться к своей цели. - Я не знаю, Люк, - улыбнулся Джаррус, давая понять, что даже гадать не станет - только надеюсь, что наша численность перевалила за показатель тысячности, иначе если нас всего лишь сотни или даже десятки, мы погибли.
Почему-то захотелось сказать. Не только из-за того, что надвигается буря и ее вряд ли не чувствует сам гранд-мастер, но еще и потому, что весь мир, галактика и все, на поводу у кого Новый Орден не идет, будут стремиться уничтожить его и втоптать в грязь. Так всегда было. Джедаи должны быть не единичными символами, не исключением или редкостью, они должны стать в галактике нормой, чтобы снова настало равновесие.
Хотя это "равновесие" все же неоднозначная вещь.
В конце концов, он развернулся к собеседнику и серьезно выговорил:
- Шаткий мир не лучше войны, Люк, - он все еще гнул свою линию и защищал позицию по поводу Империи. Она, может быть, и помогла им победить вонгов, но - мирный договор рвется там, где тонко.
А это означало только одно: - Империя помогла вам, потому что не хотела проиграть сама, вот и всё. Никаким жестом доброй воли не был, Империя не хочет мир, потому что так заложено в идеях этого режима - империализм не терпит конкуренции и редко заводит союзников, особенно в лице тех, кто загнал их в лужу. Хотя бы потому, что империализм заложен на личностном отношении Императора, а того, кто построил Империю изначально они с Люком оба прекрасно знают.
- Если Палпатин вернется, если еще не вернулся вновь, нас ждет повторение одной и той же истории.
Он помотал головой, отрицая логику самой этой идеи, но как оказалось Сила вертит логику на неприличных местах и ее не интересует мнение окружающих.
- Когда Император был убит тобой, насколько я знаю, моральный дух его армии пал. Представь, каков будет подъем, как только империалисты поймут, что у них есть шанс реабилитироваться. Такие обиды, как военное поражение не забываются.
И, казалось бы, откуда он знает. Во время настоящей войны он был ребенком и сидел в Храме большую часть времени, успел посмотреть лишь часть событий, а когда настала Империя, Кэнан воевал с ними в партизанских противостояниях. Да что он знает о войне и ее законах! Но знает. Знает и чувствует нутром.

Движение вперед - вот чего не хватало Кэнану Джаррусу. Ему казалось, что он двигался, но на самом деле он не замечал особых успехов. Он обещал Гере, что обязательно найдет команду или хотя бы упоминания о них, однако это была не первостепенная цель. И Гера, и Кэнан понимали, что не его удел - сидеть на месте и что-то изучать. Все для него познается в движении, в развитии, когда события останавливаются, когда события становятся стоячей водой, от них начинает веять скукой, а за скукой неизбежно приходит ряд других неприятных эмоций, разрушающих человека как такового и его уверенность в себе. Джедай же уверенность в себе терять не должен ни при каких обстоятельствах. Каждому человеку необходимо побыть слабым хотя бы минуту в своей жизни, но когда эта минута затягивается на годы или десятилетия, можно смело ставить крест. Джаррус знал, что может пасть или на Темную Сторону или скатиться в бездну отчаяния, поэтому хватался за каждый шанс не оглядываться назад, поэтому, как бы ни устал, двигался вперед.
Второе дыхание открывается только когда тебе кажется, что уже все пропало, другого мгновения ждать не стоит. Так и Кэнан - изнурял себя, чтобы открыть то, что не видел до этого, то, что упустил из-за переутомления или просто по невнимательности, чтобы внезапно осознать все, чего не понимал до этого. Его визит в Храм на Корусанте имел ключевую роль в истории джедая. Вот он - момент истины, когда понимаешь то, что ранее было недоступно; второе дыхание, второй шанс начать новую жизнь, но остаться собой прежним.
Люк был глубоко уважаем Кэнаном. Он вообще в жизни после смерти учителя уважал единиц, но это чувство превосходства гранд-мастера втаптывало в землю горделивость, заставляло почувствовать себя абсолютно не столь идеальным, как Джаррус порой себе придумывал. Он видел на примере - до каких высот ему еще ползти, видел, что идеал так далек, что можно придумать себе план тренировок на десятилетия вперед. Скайуокер был во многом лучше всех прочих. Яркая фигура в стане серых. Но если приводить сравнение с джедаями погибшего, уничтоженного порядка, Люк уступал им практически во всем. Но нельзя, запомни, тупой Джаррус, что нельзя сравнивать созданное в этом времени с тем, что было уничтожено в том.
Впрочем, ничего другого от человека с фамилией "Скайуокер" и ожидать не стоило, да? У него сестра - принцесса, да еще и не робкого десятка, в родственниках водится сам Энакин Скайуокер.
Предложение Люка свалилось ему на голову. Во-первых, Кэнан даже не думал, что к его словам прислушаются, во-вторых, он не ожидал, что у Люка сразу же найдется ему дело. Конечно, Джаррус был счастлив любому поводу куда-нибудь улететь. Он все еще не понял, где его место, на какой планете был его дом. Раньше над этим не задумывался, потому что для таких, как он дома по умолчанию в Империи не существовало и любая коробка, которую Кэнан решил бы сделать своим пристанищем, будет стремиться сожрать с потрохами. У повстанцев не было дома, да и они не стремились. Галактика была их единственным убежищем и они были слишком заняты выживанием, чтобы думать о таких обыденных, простых и слишком уж мирских делах.
А теперь... теперь где-то в душе настраивалось на мирную жизнь и как всякое живое существо, которому не нужно браться за оружие каждый час своей жизни и рисковать головой, которому больше не надо бояться, стремится найти где-то свою маленькую нишу, в которую было бы приятно вернуться после абсолютно любой дороги и там его ждал бы теплый очаг.
Джедай выждал некоторое время. Он смотрел на Люка, в то же время смотрел в никуда. Ответ был уже готов, но не запрыгаешь же перед мастером со словами: "конечно, да-да, я поеду куда угодно!" Надо себя все-таки достойно вести. К тому же, факт того, что дела эти касались Империи, пусть и не той, которую Кэнан помнил... это будто бы глоток того самого воздуха, к которому привыкла система дыхания. Пусть она и старается перестроиться, ей просто жизненно необходимо отдыхать и не стараться выдавать непонятно что.
Поездка на Эч-То доказала Кэнану, что все делается не просто так. Он привез тогда к Люку Рей, не как трофей и не как какую-нибудь новость о Храме, а как еще одного джедая, которому нужен дом и, в первую очередь, нормальный учитель. Если бы у него так душа не горела по Эзре, он бы взял девочку с параллельной Джакку к себе и стал бы обучать самостоятельно. Дыра после утраты команды не затянулась и чтобы не думать об этом, лучше занять себя поскорее чем-нибудь или кем-нибудь. Бежать, не останавливаясь, не оглядываясь на все те коряги, попадающиеся на пути, отмахиваться от препятствий и не думать. Не думать, не размышлять, не страдать попусту.
Ибо жизнь - это постоянное движение, устали ли мы или переломали ноги. Ползи, если не можешь бежать. Научись летать, черт возьми, но не останавливайся. Одна остановка и ты моральный труп.
- Да, я понимаю, - спокойно сказал Джаррус, подавляя в себе массу разбушевавшихся чувств. Вряд ли от Люка реально было утаить свое моральное состояние. Состояние готовности, он всегда был на своеобразном низком старте. - Снабди наш корабль нужными кодами и подписью, и мы проникнем куда угодно, Люк.
Уж в этом повстанцы кое-что смыслили, поверьте. В какое бы время они не попали, талант не пропьешь и не убьешь никакой силовой аномалией, хех.
- Я возьму с собой Геру; и мне, и ей нужно это задание, ты ведь понимаешь - нельзя просто взять и влиться, стать частью того, что тебе по меньшей мере неизвестно. Они все еще пребывали в состоянии перманентной печали, она никуда не девалась, поэтому им как никогда важно теперь начать контактировать с миром. Никогда точно не знаешь, за каким углом тебя ждет кто-то важный.
Может быть, на этом пути им попадется хоть какой-нибудь знак, хоть намек направления. О чудесах тут речи не шло. Сила не могла выдать такой щедрый подарок в виде хоть кого-нибудь из спектров.
Джаррус приблизился к Скайуокеру и без какого-либо стеснения положил ему по-дружески руку на плечо. Его не научили какой-то запредельной вежливости, он вырос в такой среде, где друг - всякий, кто хочет и может помогать просто и от чистого сердца. Поэтому Люк Скайуокер уже был его другом и вел Кэнан себя с ним, как с другом. Всего того доверия, который он выказывал пару минут назад достаточно, чтобы доказать преданность Джарруса.
- Скажи, куда лететь и когда.
А все остальное он уже узнает откуда сможет. Хоть на минутку почувствовать себя в своем русле, в том, в чем он разбирается даже не зряче - это вечности мучений стоит, уж поверьте...
Борьба с Империей продолжается и это не могло не радовать душу, которая, по своей сути, ничего другого и не знает.

Война имела титаническое воздействие над людьми, она управляла их жизнями, вертела судьбами. Сколько хороших людей скорее всего сейчас были бы живы, если б не ударившая на затылкам война. Сколько выжило бы ветеранов, сколько не умерло бы детей. Кэнан был маленьким и глупым падаваном, когда возвел войну в абсолютную, самодвижующую цель. Он считал, что можно на войне, в пылу сражений найти свое счастье, заполнить пустоту от неохваченного знания, залатать войной дыры личного развития. Но лишь до поры, до той самой первой жертвы, предотвратить которую не смог именно ты.
Из-за него умер Стоик. Калеб Дьюм тогда впервые осознал, как тонка грань между жизнью и смертью, как просто, одним выстрелом, можно прекратить чье-то существование. Как легко оборвать чью-то жизнь. Понимание этого, и правда, могло бы даровать невиданную мощь. Того, кого не сдерживает мораль, не сдерживает ничего и развитие, и правда, более чисто, но правильно ли? Прогресс ради прогресса? Тогда он впервые в жизни ощутил прикосновение Темной Стороны. Гнев застилал глаза, ему казалось, что он только посмотрит в ту сторону, ничего плохого все равно не станет, но заглядывая в бездну нельзя забывать о том, что бездна заглядывает в тебя. Это испытание проходит каждый чувствительный к Силе, Темная Сторона и жажда такой мощи, чтобы уничтожить того, кто причинил тебе боль. Обида на весь мир, ненависть, злость, не позволяющая здраво рассуждать, но вместе с тем создается впечатление, что именно в такие моменты ты, глупый и наивный, понимаешь всю суть жизни и необходимой жестокости. Тебе кажется, что Темная Сторона - это то, что тебе подходит, то, в чем ты нуждаешься. И если ты принимаешь это - назад пути уже нет.
Он тогда опустил свой меч. Через много лет он, конечно, сожалел об этом. Время не повернуть вспять, к сожалению. И когда Кэнан уже не причислял себя к джедаям, он понимал, что тогда, прикоснись он к Темной Стороне, вряд ли что-то для него бы изменилось, но чувство удовлетворения помогло бы уснуть минимум одной ночью больше.
Пережитые войны оставляют следы на душе и на сердце. И кажутся самыми важными. Удивительно, но даже такая ужасная вещь может быть родной. Остальные же войны, прошедшие мимо вызывали только определенные поверхностные чувства. Такие как легкое сопереживание, недоумение и, что хуже, любопытство. Когда война превращается в историю, ее события теряют первоначальную цену.
Он здесь, чтобы удовлетворить свое любопытство. На горизонте уже виднелась иная война, которая не станет для Джарруса историей и, будем надеяться, не станет для него последней.
- Я знаю то, что произошло на Явине, знаю о войне за бакту и битве за столицу, потом мое понимание событий расплывается, - он слышал тихий шелест голограммы и в очередной раз убеждался, что жалеет о своей слепоте. В мире существовало достаточно способов, чтобы себе зрение вернуть, хотя бы заменить глаза, но он не станет этого делать. То, что его - принадлежит ему, еще со времен старого Ордена он не переносил любое медицинское вмешательство. Так что, если судьба выкинула ему такой трюк, будь добр - терпи.
Джаррус выдал тяжелый вздох. Столько информации надо было усвоить, но он, по привычке ничего больше того, что надо знать прямо сейчас не держал в голове. И без этого от информации голова пухнет, в том, что произошло мало верилось вообще. В уничтожение Альдераана, в Крайтос, в Звезду Смерти, в победу над Империей, даже в смерть Императора. В этом мало верилось, будто бы Кэнана вынуждали принять за правду абсолютную выдумку.
- Расскажи мне то, что должен буду знать об Империи. Я понял, что она из себя представляет, но с кем мне придется столкнуться... понятия не имею - неловко улыбнулся Кэнан. Знать своего врага хотя бы не в лицо, а по поступкам, уже неплохо. Знать, чего от врага ждать. - В мое время одно слово "мофф" ничего хорошего не сулило.
Он обратил взгляд в сторону голограммы, хотя и представления не имел, как выглядит эта планета. На Бастионе они никогда не были, да и вряд ли им что-то понадобилось там. Перспектива опять лететь непонятно куда будоражила кровь, как говорится, почувствуй себя в своей тарелке. Экипировать корабль, пусть и команды нет, можно вылетать хоть прямо сейчас. В свое время у них не было времени ни на какие сборы и даже думать было некогда. Иногда даже поднять "Призрак" времени не быыло и приходилось побежать все адекватные законы физики и механики. Жить захочешь и нереальное сделаешь.
Так что, когда это необходимо, Джаррус являлся человеком легким на подъем. Он может и спать по три часа, может вообще не спать, и не есть может, если припрет, а припирало... ох как много раз припирало. Такая жизнь, где тебя готовы обеспечить всем только ради выполнения задания и от тебя не зависит почти ничего, кроме прямого успеха и твоей личной роли в этом всем, было похоже на сказку. Грех жаловаться, когда знал времена и во много раз хуже.
Тем не менее, от слова "Империя" веяло холодом. Это, конечно, не та Империя, которую он помнил, но вряд ли даже ее мелкий Осколок, бельмо на глазу Федерации, уступала в горделивости своей прородительнице. Империя (абсолютно любая) не терпит слабых правителей, так что ничего приятного от Бастиона ждать не приходилось. Вряд ли джедая там встретят на ковровой дорожке и вряд ли попытаются лишний раз не потравить к чертовой матери.
Кэнан на ощупь нашел кнопку проигрывателя. Ну да, почувствуй себя ребенком, который не научился читать или не знает общегалактический. Приятный, мерный голос, делающий правильные ударения и выдерживая каждую паузу в лучшем стиле ораторства, начала повествовать о, должно быть, все еще светящей на голограмме планете.
"Бастион расположен в системе Сартинайниан в конечной точке торгового маршрута, известного как Дуга Браксанта" говорил механический голос, точно рекламировал какой-нибудь курорт. От этих слов у Кэнана почему-то мурашки поползли.
- Там полно пиратов. Было по крайней мере, - прекрасное место для того, чтобы грабить корабли и возить контрабанду, сам бы Кессель позавидовал, будь Браксант более популярен. - Выживать там непросто, но в том и суть. Выживают только самые стойкие.
Он даже знал одного пирата, который там промышлял. Отвязный тип, на самом деле, не замшелый Хондо.
- Учитывая, что Бастион - конечная точка, это золотая жила для всякого сброда.
К которому, если уж углубляться, принадлежал недавно сам.

Кэнан Джаррус не видел ничего хорошего в том, что Империя продолжала существовать, более того, он считал допущение этой фатальной ошибки настоящим плевком в лицо многострадальных жертв той войны. Она началась с кучки людей, а закончилась огромной, сформировавшейся армией и огромной силой духа. Однако теперь Кэнан чувствует что-то вроде разочарования. То, что имелось вокруг было совсем не Альянсом со всеми его законами, целями и методами. Это была другая система, абсолютно ему незнакомая. Снова политика, она всюду была замешана, снова политика управляла человеческими жизнями и только от политической воли зависела судьба людей. Это было неправильно и Альянс боролся с этим, для чего? Чтобы через тридцать лет все повторилось, только Империя поменялась местами и Федерацией?
Об угнетении, плене, всевозможных запретах пока не шла речь, но вряд ли это все было уничтожено. Как теперь Федерация разбирается со своими врагами? Вряд ли у нее их не было или она их не замечала. По словам Люка Скайуокера, главнокомандующий Империи был другом Федерации. Пф! Представить трудно, одна мысль будоражила кровь. Два непримиримых врага не могут быть долго союзниками. Если Империя один раз им с чем-то помогла, это еще не говорит об их честности или моральности, это лишь доказывает то, что Империя хочет выжить во что бы то ни стало, даже если придется пожать руку врагу. Империя при Палпатине такого бы себе не позволила. Она была готова добровольно умереть, чем наступить на свою гордость, взращенную на плодах сложной моральной работы. Армия Империи была особенной. Они четко следовали правилам и хотя в ней имелось много одноразового (одноразовые солдаты, одноразовые самолеты, одноразовые пилоты), она отличилась непоколебимой верой в единый порядок. Альянс же этот лживый порядок постоянно нарушал, ломал стереотипы и правила, сеял хаос. Теперь все поменялось. Империя стала жертвой, а Федерация - повелителем. Теперь настало время Империи бороться за свое выживание, а Федерации - стараться подчинить своему порядку галактику. Кэнан подумал - наверное, многим повезло умереть за Альянс до того, как он превратился в это.
Нет, нельзя было сравнивать Альянс и Федерацию. Новая Республика - рожденная на делах Альянса, погибла. Как и все то, что не выдерживает испытание временем и условиями. Как всё, что перестает действовать, работать и переживает свою необходимость. Но где-то глубоко внутри Альянс был жив в тех, кто еще его помнил, кто воевал за него. Вряд ли все ветераны погибли. Постарели, возможно, но не погибли. Надо больше, чем одну войну, чтобы уничтожить еще живую, недавнюю историю.
И то, что предатель Марек скрывался в лоне новой Империи говорило так же о многом. Как и раньше, Орден джедаев предавали его же адепты, как и раньше, их тянула Темная Сторона, только теперь имелось вполне законное крыло, готовое принять их и плодить под хороши удобрением темной стороны. Нельзя было этого допускать и подавать пример тем, кто был падок на темную сторону.
А падок на нее был каждый второй джедай даже в Новом Ордене. Во-первых, тьмы была неотъемлемой частью света, другое дело, что именно сам человек выбирает для себя. Во-вторых, жизнь вряд ли у всех была настолько сладкой и беззаботной, чтобы никогда не сталкиваться с вынужденным выбором, чтобы никогда не ощущать страх потери или гнева. Новый Орден сеял зерная Темной Стороны, но спорить с Люком, который этот Орден и создал, да несет ответственность не хотелось подавно. Посему... Джаррусу только оставалось ждать и смотреть на то, как это место, уже ставшее его домом, развивается. Что бы там все это не ждало, он принял Орден и стал его частью, а значит будет готов разделить ее судьбу. Если Сила не выкинет повторный трюк и не оставит его в живых на пепелище.
- Гален Марек... кто он? - Джаррус даже не ждал ответа. На лице пробежала морщинка и пропала. Ему казалось, что он уже когда-то слышал это имя, но понятия не имел, откуда мог. - И какое ты ему приготовил наказание? - Самый интересный вопрос.
По части наказаний Старый Орден не был богат. Они не практиковали ни жестокость, ни суровые лишения, просто выгоняли из Ордена, но тот, кто пал на Темную Сторону это за наказание и не принял бы. Все же, даже изгнание не могло лишить чувствительного к Силе этой самой чувствительности, не могло запретить ему дальше развиваться и практиковаться, следовать тем путям, которые он считал правильным.
И тут, как с неба камень, обрушилось имя - Траун. Кэнан невольно поджал губы и его как будто тонком дернуло. Траун звучал по-особенному, по своему складу являясь особенным чиссом. Состоя на службе у Империи, во времена Кэнана ему отводилась не столь серьезная роль, как это случилось позже, когда Палпатин уже числился благополучно мертвым. Если бы битва при Билбриджи случилась на десяток лет пораньше, то от Альянса не осталось бы даже корабельных корпусов и можно было смело всему сопротивлению поднять руки и просить пощады. Но этот чисс смог подняться в то время, когда окреп Альянс и превратился в Новую Республику, одно это достижение делало ему имя. Но Люк был прав... прав, Кэнан знал, кто это такой.
- Я слышал о нем больше, чем хотелось бы - Джаррус отвел лицо в сторону, словно пытался спрятать слепой взгляд. - Именно по таким личностям я и сужу Империю, именно из-за таких я против существования даже Осколков.
- В то же время, контрабандисты - хорошие союзники, если найти к ним подход, - это трудно, но реально. Сам Джаррус это проходил будучи не самым честным человеком в галактике. Не то, чтобы он однажды встал на путь истинный, просто понял, что кроме того, чтобы возить контрабанду есть еще важные и прибыльные вещи, а если часто делать что-то хорошее даже ради денег, это становится образом жизни, а деньги уходят на задний план. Хан Соло, кажется, это самое и доказал, хотя Джаррус не стал бы за него ручаться, странный парень.
- Федерация, Люк, тоже делает все, чтобы выжить. И Орден - в самом гнезде чужой выгоды. Так всегда было, и при тебе, и при мне и при тех, кто будет после нас.
Как быстро они перешли на "мы". Кэнан не был уверен, принял ли его Орден, но он, в свою очередь, Орден принял.
- Если ты не преуменьшаешь, то Орден находится под куда большим ударом, чем кажется. Не только потому что Империя все еще существует - голос креп, уверенность в своих словах тоже, Кэнан чувствовал себя на своем месте; золотое, исцеляющее чувство важности. - Если Федерация втянет нас в войну... что ты скажешь?
Он поднял голову, пытаясь осознать, насколько высоко находится над ними потолок. И вся власть Федерации вместе взятая.
Втянуть остатки, опять обрекать детей на погибель, бросать в бой неопытных джедаев, фактически, падаванов... Федерация и не посмотрит на неготовность Ордена хотя бы по той причине, что считает Ордене должным ей. Самостоятельно Орден бы не выжил, поэтому придется цепляться за правительство и зависеть от них, а всякая зависимость так или иначе влечет за собой повинность.
- Не уверен, что вообще война будет, но мне отчетливо кажется с каждым днем, что нас ждет что-то более страшное, чем Империя, пережитая мной и вонги, пережитые тобой.

Кэнан не верил, что однажды обернувшись во Тьму можно вернуться из нее окончательно. На какое-то мгновение, возможно, но бездна становится частью тебя так или иначе. Она касается души, внедряя в нее свои отравляющие бактерии и начинает медленно поражать важные органы, позволяющие спокойно жить, в первую очередь - сердце. Каждый, кто побывал на той стороне становится более черствым и не способным понять Свет. Свет для них становится очередной слабостью, которую они не должны себе позволять, чтобы вновь не пасть, но они не понимают лишь одного - они уже пали.
Можно дать шанс кому угодно и сколько угодно раз, но вряд ли с этого изменится сам факт. Люди не меняются, считал Кэнан, меняется их жизнь. Если в ней все более-менее спокойно, они, как больные шизофренией, не показывают своего душевного уродства, но чуть коснется ситуация и снова наступит тьма, снова ничего не будет видно, кроме собственной гордыни. Снова гордыня будет диктовать мораль, снова неправильные вещи окажутся куда более весомыми, чем по-настоящему важные. Снова забота о себе и о своем благополучии вылезет наружу. И если этот Марек - тот, кем его представил Люк, он являлся еще одним примером того, что те, кого тронула Тьма уже себе не хозяева. Ими руководят эмоции, чувства, потому что однажды они дали им править бал над собою. Джедая для того и учат смирению, чтобы контролировать не только внешнее спокойствие, но и найти гармонию внутри. Да, это трудно сделать, когда тебя окружают лишения, войны, а за спиной остаются одни гробы, но никто не говорил, что величие дается просто так. Величие, как и мощь, нужно заслужить и победить в миллионах битвах самого себя.
Люк судил по себе. Правильно, с одной стороны. Если он смог вернуться и быть самим собой, то почему этого не могут другие? Но это не так, Скайуокер. Некоторые люди просто не способны, у них просто не хватает сил. Кэнану стало не по себе, ведь, возможно, у Эзры не хватило бы сил оставаться самим собой. Он всегда ставил цель впереди методов, он считал, что следует правильным путем, что его гнев направлен на благо, не слушая о том, что гнев не может служить добром, как смерть не может быть родителем жизни. Не может, сколько не было придумано красивых теорий. Есть не сопоставимые, противоположные вещи. Невозможно понять храбрость, находясь в дрожащем страхе. Нельзя узнать любовь, ненавидя весь мир. Нельзя достигнуть добро через творение зла.
Если это случается, это означает то, что Темная Сторона уже начала играть людьми.
- Он был учеником Вейдера, - на эмоциях выговорил с чувством Кэнан, уже не понимая, куда смотреть, недоумение застлало образ Люка в Силе - а ты дал ему шанс? Люк... Люк такие люди не возвращаются во Свет полностью. Познать Тьму и практиковать ее - не одно и то же.
Невозможно стереть с рук кровь. Невозможно загладить вину убийце, оправдать того, кто намеренно, по собственному желанию или приказу господина отбирал жизни тех, кто не был в чем-либо виноват. Таким личностям нет места на Светлой Стороне и их раскаяние никогда не может быть достаточно сильным и искренним. Настоящее раскаяние означает разрушение личности, а если личность разрушается это видно.
Нет, Джаррус не брался судить, ведь он никогда с Галеном не встречался. Может быть, у Люка имели основания дать ему шанс и поверить в искренность его намерений, а может быть мастер выдает желаемое за действительное. Он был человеком умным, мудрым, но ему все еще не хватало опыта, он все еще был просто человеком, за плечами у него не лежало шестьсот лет магистра Йоды, он не видел и не воспринимал Силу даже наполовину так, как воспринимали ее величайшие джедаи своего времени, он совершал ошибки и учился на них. Но некоторые могли стоить очень дорого.
Недоумение вылезало на лицо типичной гримасой, Кэнан не контролировал своих эмоций.
- Скажи, Люк, сам веришь в это? Что джедая может сдержать заточение? Что бы ты ни сделал, в какую бы клетку ни посадил, его связь с Силой не оборвать. Я не знаю такого средства, скажи мне, если я ошибаюсь.
Наказание, в лучших традициях обычной человеческой психологии, не всегда работает так, как задумывается. В первую очередь, оно может восприниматься не как наказание, а как несправедливость или вовсе восприняться агрессивно в штыки. Значит расправа над Галеном не поможет ему ничем, а ведь не это ли изначальная цель джедаев? Помогать, даже если это подчас кажется невозможным. Именно поэтому Кэнан не считал себя хорошим джедаем, потому что он не находил в себе желания помогать тем, кто на его взгляд помощи не заслуживали.
И выхода из этого не было или же Кэнан был недостаточно мудр и умен, чтобы этот выход увидеть. В такие моменты ему особенно хотелось послушать, что сказал бы в подобной ситуации магистр Йода. Но он покинул этот мир, а в Силе не торопился связываться с другими, дав им попытку наладить свой быт самостоятельно.
Во всем, что говорил Люк сквозило простой человечностью. Он не был кем-то великим, от кого дух захватывало, он был простым человеком. Великим джедаем, да, но в то же время человеком, который всего лишь движется по своему пути. Таким же, как Кэнан, просто обладающий куда большим опытом и знанием, чем Джаррус. Посему его размышления не выглядели камнеподобными, не сходили с пыльных страниц старых, ветхих законов, они исходили из самого сердца. Зачастую казалось, что в Старом Ордене многие мастера говорят и поступают как-либо лишь потому, что выучены по неоспоримым законам, а советы дают, не глядя себе в душу, а слушая голос истории. Теперь же, когда все это утрачено, Люку приходится многое взваливать на себя. Лишь за то, что он, без страха, следует своему пути и готов отвечать по своим долгам и ошибкам, он заслуживает огромного уважения.
Но Люк был человеком... простым человеком, со своим мнением.
- Вот именно. Ты сам не знаешь, когда Федерация схватит Орден за горло - Кэнан опустил голову, понимая, что он, возможно, говорит абсолютно не то, что от него ждут. - Знаешь, как поступают звери? Если детеныш рождается в условиях, где его шансы погибнуть в первые  дни своей жизни выше, чем шансы на дальнейшее выживание, они развиваются быстрее.
Природа сама преподавала им пример. Победить себя самого, чтобы выжить, когда слабейшие становятся пищей сильнейшего. Не каждая "пища" умирает своей смертью, а Орден пока что бы жертвой в когтях Федерации и она была готова призвать джедаев, когда это понадобится.
- Мы - не оружие, ведь так? Но что Старая Республика, что Альянс, что Федерация, они все воспринимают джедаев, как козыря в рукаве, как тайное и смертоносное оружие. Если мы не окрепнем, снова пойдем на войну и потеряем учеников. Или они превратятся в Галенов Мареков, - помотал головой Джаррус.
Признайся, Кэнан, ведь ты сам чувствуешь, что твой ученик стал одним из таких Мареков. Запутался и не получил совета в нужную минуту, поддался эмоциям, потому что в какой-то период жизни ему показалось, что именно они и их мощь поможет ему выжить. А для любого живого существа выживание важнее его моральной составляющей. Если нужно принять Темную Сторону, чтобы выжить... какой душой и стойкостью надо обладать, чтобы не поддаться?
- Падаванов ведь в Храме и не так много... - он помнил, как Орден раньше наполнял детский смех, как много было юнлингов в Храме обычно. Проходили коллективные занятия, юноши и девочки выбирали более подходящий для себя стиль фехтования и обучался в небольших группах, занятия с малышами были поставлены намного лучше, чем контроль над уже взрослыми джедаями, но на этом строилась философия. Старый Орден отдавал много ресурсов на обучение новых, понимая, что именно в их руках будущее и не прогадал. Хотя бы потому, что один юнлинг смог выжить и передать знания теперь, в уже отстроенном Храме.
- Дело государства или нет, но Орден пока часть этого самого государства. И, кажется, сама Федерация понимает это куда яснее нас всех - иронично заулыбался Кэнан.

Каждый человек в той или иной степени живет лишь по тем законам, которые ему навязала жизнь. В первую очередь, опыт и то, что сам человек из него для себя извлек. Любая ситуация, в которую обычно попадают люди - своеобразный урок, записать который или пропустить мимо ушей - дело сугубо каждого. В жизни Кэнана были такие ситуации, когда он намеренно закрывал тогда еще зрячие глаза и противился полученному опыту. Когда его подобрал Янус ему было трудно смириться с судьбой крысы, простого черного мыша, промышляющего контрабандой и разбоем. Они с Касмиром убивали людей, иногда даже не разобравшись в причинах, но это гарантировало им дальнейшее выживание. Касмир научил Кэнана смотреть на жизнь проще и это тоже помогло юноше нормально сформироваться и принять этот мир. Там, откуда пришел Джаррус смерть или жизнь означали кое-что намного более, чем просто понятие о существовании, либо его прекращении. Но в то же время, период, в котором он стал полноценным, взрослым, здравомыслящим мужчиной опускал эти же самые понятия до человечески малого, лишая ненужной философии. Еще на Войнах Клонов Кэнан понял, как тонка грань между жизнью и смертью, как легко можно распорядиться чужим пребыванием на этом свете и свести на нет многолетний опыт, да перечеркнуть весь пройденный путь. В то же время, обе войны Кэнана научили обращаться с жизнью и смертью немного иначе. От того, кто будет помилован, а кто - казнен зависело больше, чем следование какой-то философии. Это было дальше и важнее, потому что от этого выбора зависел сам ты без остатка. На выбор обычно давалось несколько секунд, если не меньше. В одно мгновение ты решаешь, что тебе делать - слушать свое мягкое, надоедливое сердце без сомнения хорошо воспитанного, правильного человека или же инстинкт самосохранения, который, словно медведь, рвал в клочья нутро?
Кэнан Джаррус всегда считал Калеба Дьюма в себе слабаком. Он провел очередную границу между собой прошлым и собою настоящим. Смотря в зеркало, он видел Кэнана Джарруса - контрабандиста, который знает о паршивой жизни абсолютно всё. Но заглядывая внутрь себя он видел Калеба, который, кажется, познал горести смерти. Это помогало ему обретать равновесие, но прошлое, как только пыталось тянуть Кэнана на дно, было жестоко пресечено, закрыто и унижено. Все на свои места вернул Эзра и Кэнан Джаррус стал медленно тускнеть перед Калебом, который за многие годы своего морального затворничества подрос и стал полноценным джедаем.
Это было похоже на раздвоение личности, да? Но Кэнан осознавал себя персоной целостной и не мучился из-за смены своего внутреннего "я". У него, разве что, было два имени, две судьбы и две истории, между которыми он всегда был вынужден выбирать. Разве что опыт был у него один и Кэнан никак не мог избавиться от привычки полагаться именно на него.
- Мой учитель тоже побывала на той Стороне. Не полностью, но побывала, - опустил голову Кэнан, признавая свое внешнее поражение. Люк был сотню раз прав, но в Кэнане все еще существовали шипы, на которые натыкалась вся эта правда и умирала, изливаясь праведной кровью. - Понимая, что назад пути нет, она решила убить себя, чудом избежав смерти. Ей помогла многолетняя кома, но даже после она не была уверена, полностью ли осознает себя.
Джаррус понимал и чувствовал, что теперь к понятиям "Светлой" и "Темной" Стороны Силы подходят кардинально с другой стороны. В его время магистры четко знали, что хорошо, а что плохо, теперь же все смешалось, от того и пухла голова, от того Кэнан и чувствовал себя неуютно. Будто бы чуточку не своим. Джедай все же, принадлежащий к Ордену и на ты говорящий с его гранд-мастером, но чуточку другой. Из другой школы, из другого времени, с иными устоями в голове. С другой стороны, со своим уставом в чужой монастырь не ходят, посему приходилось закусывать язык и мириться с сопротивлением, которое встречало его собственное непобедимое и всегда абсолютно правое мнение.
- Я понимаю, о чем ты говоришь и когда-нибудь... приму это - он кивнул, будто бы поставил себе галочку. Предстоит еще немало поработать над собой. Узнать здесь историю и следовать ее течению, как оказалось, не одно и то же. Кэнан уже пообещал себе, что откинется назад и станет плыть, не шевелясь в другую сторону, но он сам как будто жил отдельно своих же планов.
Однако только в этом месте, каких бы взглядов джедай не придерживался, он чувствовал себя в относительной безопасности и в каком-то спокойствии. Кэнан уже принял для себя решение, что останется здесь, если ему будет позволено. Климат Оссуса не подходил для него, было слишком жарко и дышать почти нечем было, к тому же, на Оссусе было слишком много народу, к которому Джаррус пока что не имел склонности тянуться. Если кто-то заводил с ним разговор, он старался как можно быстрее его закончить; если кто-то задавал ему вопросы, он отвечал на автомате просто и безэмоционально; друзей он там так себе и не завел. Поэтому он находил неплохой идеей обосноваться здесь, наконец-то, найти спокойствие, которое он искал, как джедай и прислушаться к тому, что говорит Храм.
"Ведь чтобы понять шторм, нужно иногда оказаться в его центре", подумал он вспоминая дословно интонацию, с которой ему это говорила Депа.
Теперь он понимал, что она хотела сказать.
- Тогда ты разрешишь мне остаться здесь? - С надеждой спросил Кэнан, пытаясь найти в Силе образ Люка. Весь этот разговор не давал ему нормально сконцентрироваться на Силе и он пребывал в отвратительной темноте, как будто запертый в клетке, по которой, до кучи, еще и бьют чем-то стальным. Столькому еще предстояло научиться... найти бы у кого... - Мне и Гере нужно... реабилитироваться, а на Оссусе это не позволяет толпа и сама планета. Мы привыкли жить одни, лишнее внимание вызывает подозрение.
Он неловко улыбнулся, питая надежду, что Люк таки поймет его. Каждый человек индивидуален, его взгляды индивидуальны и, как сказал сам Люк, не обязательно неправы. Даже те, кто выбирают Темную Сторону считают этот выбор закономерным и правильным. Так же и с человеческим мнением. Если по какой-то причине человек придерживается какой-либо точки зрения, значит с другой ему будет трудно выжить или же вовсе невозможно.
- Я не буду раздражать новых джедаев своим присутствием и тебя своим... несогласием. Если тебе будет нужна моя помощь или, что вряд ли, - он засмеялся от души - совет, то ты всегда можешь найти меня здесь. Эти стены, пусть их и отстроили заново, мне родные. Я здесь вырос, с самых пеленок. Мне было два, когда меня забрали из дома и я ничегошеньки не помню, кроме устройства Храма. Да, это не та библиотека, которую я помню, но и здесь как будто незримо царит власть мастера Ню. Пока что это важно мне. Через свое прошлое я осознаю настоящее.
А что еще ожидать от человека, который пересек не расстояние, а время?
Он обошел мастера и снова нашел его плечо. Отчетливо слышал неуверенность и сомнение в голосе Скайуокера, но тот как никогда хотел выглядеть и слышаться уверенно, как и подобает его статусу. Но с потерей зрения Кэнан стал слышать и ощущать куда более остро, чем раньше. Он представлял перед собой Люка и то, с каким усердием он говорит про Федерацию и про то, что джедаи не станут плясать под заведомо не выгодную дудку, как они не станут снова оружием в руках политиков. Но какой ценой? Что ради этого ты, мастер Скайуокер, сделаешь? Уничтожишь Орден, чтобы не достался другим? Или за тебя это сделает Федерация, которая не станет терпеть палки в колесах, когда ей надо двигаться ровно. Слава Силе, если она не допустит ничего подобного, но ведь однажды уже допустила.
- А еще, Люк, сейчас Орден находится на той стадии, когда процветанию он обязан довольством большинства. Как ты сказал, между мастерами могут существовать препирательства, это говорит о низком уважении. Ты должен стать голосом, который будет затыкать все остальные голоса, потому что иначе мастера, каждый со своим мнением, разорвет твой Орден.
Джаррус снова улыбнулся.
- Но, мастер, я все равно буду на твоей стороне. Ты мудрый человек, я верю, что твой опыт может изменить Орден внутри и снаружи. И надеюсь, что мне тоже найдется место в этих изменениях. По крайней мере, я попытаюсь. Меня научили простой истине, которая держала Орден на плаву столько тысячелетий подряд - я должен доверять тем, кто знает Силу лучше, чем я. На то у нас были магистры и Совет. Это не тирания, нет, это необходимый разношерстной социальной структуре порядок. Я всегда доверял мудрости магистра Йоды, я всегда закрывал рот, когда Оби-Ван Кеноби говорил мне, что я неправ. Я никогда не ставил под сомнение мнение моего учителя. Орден был уничтожен не потому, что эти законы потеряли свою актуальность. Он был уничтожен, потому что... - Кэнан зажал губу, стало как-то резко тяжело говорить - потому что кто-то перестал им следовать.