Когда тебе кажется, что это конец, тупик и, похоже, никакого логического завершения, вдруг открывается второе дыхание. Как оказалось, жизнь - не все равно что пребывание под водой, где кислорода естественно может ни хватить; оказывается, что жизнь - это движение, в котором реально найти силы, открыть для себя, что переступил порог своего "умею" и "еще могу".
Не сказать, что Кэнан был рад такому развитию событий. Уж слишком стремительно они развивались, события эти, и объяснить их он никак не мог даже самому себе. Голос разума постоянно говорил джедаю, что все окружающие смеются над тобой, это что-то невероятное, так не может быть, не бывает так. Люди не могут перенестись во времени, даже если они обладают Силой. Если бы люди могли... столько бы событий случилось по-другому, столько бы войн было предотвращено или вовсе не начато, если бы только люди умели. Но факт в том, что они не могли. Не могли тогда, не могут и сейчас. Посему, окружающие просто либо сладко насмехаются, либо Кэнан сошел с ума. Он утверждался во втором потому, что Гера поверила в происходящее. Нет, он точно сошел с ума, в реальности такого случиться не могло.
И вот так, час за часом он себе повторял. Медитации не помогали, а в душе неминуемо росло волнение, которое медленно, но верно перекочевало в страх, отчаяние, раздражение. Джаррус был словно в клетке и вырваться не мог, как, бывает, осознаешь, что ты во сне, но не знаешь, что надо сделать, чтобы проснуться. Он был бы рад сейчас открыть глаза, пусть абсолютно слепые, но открыть их, ничего не увидеть, но почувствовать мерную вибрацию "Призрака", окликнуть команду и убедиться - я на своем месте. А еще лучше, проснуться во времени куда раньше, где-нибудь до того, как они встретили Мола и вообще пошли в эту треклятую ловушку.
Внешне Кэнан делал вид, что смирился, внешне он кивал, притворяясь, будто бы верит, а в это время окружающий мир пытался ему доказать обратное. В это трудно поверить, шептала Сила, но это так. Или ты смиришься и примешь, либо просто канешь в настоящее безумие. Погрузиться в отчаяние еще глубже Кэнан боялся больше, чем ситуации, в которой оказался.
Это все равно, что смириться со своей слепотой. Все-таки где-то в глубине души он надеялся, что это просто временное явление, кто-то выключил свет во всем мире и однажды зрение к нему вернется. Обязательно. А другой частью души он уже привыкал, адаптировался, приспосабливался, использовал свое лишение и извлекал из него выгоду. Вот так просто, оказывается, делится в человеке разумное и несознательное, вот так просто он может разрываться и верить в абсолютно противоположные вещи. Так должно случиться и с окружающим миром. Да, он может сто раз повторять себе, что все сошли с ума и он с ним в придачу или же все - только его больная фантазия, но реальность не обманешь. Он не хотел себе ничего доказывать, но машинально дергал себя за руку и кусал за губу - вдруг проснусь? С четкой установкой, что это всего лишь проверка, ведь реальность реальна.
Медитации уже не помогали. Они опять куда-то бежали, куда-то двигались и с Герой не перебрасывались словами. Они немного поговорили и успокоились, но он прекрасно чувствовал, что у нее на душе висит груз. Не из-за того, что упертый джедай не хочет воспринимать эту историю как что-то реальное (она-то все, в отличие от него, видит и может доверять своим глазам), а потому что они разделились с остальным и она, как всякий нормальный лидер, переживала. И Кэнан переживал, но пока "Призрак" двигался далеко от Лотала, где они обуславливались с товарищами встретиться в случае чего. Единственное место встречи и то, они с Герой теперь вынуждены двигаться в противоположном направлении.
Как это бывало, они, закусив гордость, сделали то, что были должны. Он знал, что ей будет тяжело принять такое решение, но Гера всегда правильно расставляла приоритеты, а он безукоризненно доверял ее интуиции. Если надо было лететь в этот самый "Орден", то надо. В конце концов... вдруг это что-то решит - звучал голос Синдуллы в голове.
Вдруг что-то решил, а вдруг ни к чему не приведет? Время стало, как песок - осязаемо утекать из рук. Между пальцев, а ты только и пытаешься, что судорожно сжимать ладони. Только пора бы уже понять, что время, которое так жестоко пошутило над ними, не подчиняется ни чьим законам.
Сила становилась прочной, как никогда. Будучи совсем юнлингом он ощущал нечто подобное, но слишком отдаленно - в виду своих скромных навыков, но теперь, став полноправным, посвященным в Храме джедаем, Кэнан ощущал Силу в большей мере. Ему открывалось то, что раньше он не мог видеть и не мог ощущать, однако во времена Империи это нечто где-то обрывалось и наступал холод, бездна, в прямом смысле слова, раскрывалась где-то ровно на полпути к заветному теплу и приходилось невольно одергивать руку. Черная дыра притягивала, но вместе с тем - пугала. Темная Сторона была сильнее тогда, она была всюду - практически скрывалась в темной материи между звездами. А сегодня все было иначе. Сила текла и на том месте, где Кэнан обычно давал задний ход, становилась крепче, увереннее и... мелодичнее?
Вряд ли он мог понять то, что Сила хотела ему сказать, но то, что она изменилась, стала привычнее, теплее, домашнее - в этом сомневаться не приходилось. Еще одно доказательство, что все вокруг - не игра воображения. Оно существует. Голоса могут обмануть, голоса могут соврать, глаза могут подвести и не отличить подделку от оригинала, но Сила - сама суть, само естество, она не обманет никогда.
Гера назвала планету, корабль, чуть дрогнув, мягко вышел из гиперпространства. Как всегда, всю дорогу Кэнан развлекал себя тем, что прислушивался к тому, как работают внутренние системы "Призрака", как переливается и теплится жизнь в корабле-соседе, который сопровождал их... куда там?
- Оссус.
- Мм... - все, что мог сказать Джаррус. Ни о чем эта планета ему не говорила или он слишком плохо изучал историю в Храме. Вообще-то, признаться, да, теория всегда была его слабой стороной и он предпочитал перелистывать странички, переходя к самому интересному. Оттого, образованным джедаем его вряд ли бы назвали, но в условиях войн клонов никто этого и не требовал.
- Почему Оссус? - Задал он сам себе вопрос, но ответа тви'лечки не слышал. Может быть, Гера ничего не ответила, может быть, Кэнан опять погрузился в аморфное состояние навязанной медитации - Сила захватила и понесла куда-то дальше кораблей, звездных систем, куда-то дальше настолько, что на какое-то мгновение закружилась голова.
Вестимо, его подготовка совсем не соответствует требованиям. Взрослый джедай, а от бившей в голову энергии становится плохо. Сейчас был чьего-нибудь дельного совета, сейчас бы послушать, что сказал бы Йода или учитель Беллаба.
"В терпении сила наша, хм?" и стукнет маленьким деревянным посохом, как-то сомнительно посмеиваясь.
Корабли приземлились, началась какая-то суета, много говора, много того, чего Кэнан так и не понял. Естественно, его не признали (хотя, если бы признали, это был бы совсем аут и можно было бы с уверенностью идти стреляться в виду беспробудной шизофрении), естественное, никто о нем ничего не слышал. От этого у Джарруса даже немного засосало под ложечкой - как это ничего? Неужели через сорок лет ни один человек не написал, что в стане мятежников сражались последние джедаи? Неужели его существование абсолютно стерто со всех хроник тех лет и Кэнана Джарруса, в самом деле, на бумаге не существовало? Странное чувство разочарования в себе смешалось с чувством отчаяния. Империя умеет заметить следы, но черт возьми... неужели совсем ничего?
Впрочем, у Кэнана Джарруса было иное имя, кто знает, чего история сумела сохранить о жизни Калеба Дьюма. Наверняка кто-нибудь так и написал: "помер на помойке Майгито".
Достойное окончание трусливого падавана магистра Депы Беллабы.

Под предлогом того, что ему необходимо подышать свежим воздухом подальше от силового вонизма местных ... джедаев? Кэнан отрезал себя от "Призрака" и отошел в тишину. Оссус был полон истории, куда не взгляни, обязательно почувствуешь чье-нибудь присутствие. О тех людях в Ордене он даже не пытался думать, недоверие побеждало любые доводы, да и поговорить с гранд-мастером ему нормально так и не удалось. Наверное, оно и к лучшему. Кэнан Джаррус не был джедаем и ему нет места ни в старом Ордене, ни в новом.
Сняв плотную маску с лица, он ощутил на обожженной световым мечом коже теплый прилив свежего воздуха. Он как будто только сейчас смог дышать. Шрам, делящий смуглое лицо наполовину, уже не болел, но битвы оставляют и другие шрамы и они болят круглосуточно. Глаза уже затянуло бельмом, однако направляя лицо в сторону неба, Кэнан как будто видел его. Касаясь пальцами холодного камня, на котором устроил себе минуту медитации, он словно прозревал и видел. Видел Оссус каким нельзя было видеть его своими глазами. Полный Силы, полный истории, полный трагедий и сладких, как сахарная вата, минуток счастья.
- Представить страшно, что все реально.

Трудно определить, как выглядит человек по его тону голоса, но Джаррус из-за всех сил пытался. Он представлял себе человека спокойного, умиротворенного, наверное, выглядящего старше, чем ему было на самом деле. Его голос был чем-то большим, чем просто еще один голос в галактике, его голос как будто навевал какое-то чувство близкого, родного, но вместе с тем, давно утраченного нечто. Кэнан с легкостью определил, что это. Так говорили мастера джедаи во времена старого Ордена. Странно, как быстро он перешел к понятию "старый" все еще в глубине души не признавая существование нового, однако факт оставался фактом. Еще недавно он не рассчитывал на то, чтобы услышал кого-то со столь знакомым ему тоном голоса. Так говорили люди, давно постигшие то, что многих молодых людей в Храме пугало, не принимало и было им незнакомо. Как будто они заглянули туда, откуда уже не возвращаются прежними - суетливым, торопящимися, несмышлеными. Тем не менее, по голосу человеческому легко определялся и степень разумности, ума. Так, когда Кэнан говорил с женщиной на корабле, каким бы именем она себя не назвала (а Джаррус был уверен, что ему солгали, ложь он чует, как голодный пес ненужную кость за два квартала), он слышал не только уверенность в себе, но и незаурядный ум. Так и случилось здесь, но ум этого человека лежал далеко за пределами того, с коим он разговаривал совсем недавно.
На какое-то мгновение Кэнану даже показалось, что он снова в своем Храме. Так медленно и вдумчиво говорил магистр Кеноби на уроках, таким же бархатистым был его голос тогда, когда он говорил всякому выжившему продолжаться дальше и не совать носа домой. Несмотря на все, что произошло, он был спокоен, он верил в Силу. Таким был голос и этого мастера. Казалось, что вряд ли может случиться что-то, способное вывести из равновесия спокойный этот тон. Однако, копни Кэнан поглубже, он бы почувствовал уверенность, но не самую стабильную, шаткую. Этот человек обладал знаниями, но не всеми, какими должен был обладать. Как будто потерянный среди кучи разбросанных книг - таким настроением от него веяло. Человек, не опускающий руки, но каждый раз с прискорбием соглашающийся с неудачами.
Как мог он выглядеть? Не седой, но и не темноволосый. От него веяло удушливостью и немного - потом. В нем не нашлось места типичным корабельным запахам - он не человек, который живет на кораблях, как команда "Призрака". От него так же не исходило чувства старости и старческой медлительности. Вкрадчивый тон свидетельствовал о том, что этот человек всегда контролирует то, что говорит, а не о том, что ему говорить попросту тяжело. Сколько ему было лет, тем не менее, Джаррус не определил, а дальше его способности "смотреть" на людей, будучи абсолютно слепым, заканчивалось. Можно сказать, что он не вообразил себе портрет собеседника и не добился ровным счетом ничего в своих рассуждениях, но если представить перед ним толпу незнакомых ему людей, этого человека он найдет с первого раза.
От него било энергией, Силой. Она вибрировала и собиралась вокруг его облика, как мошкара в знойный день. Не навязчиво, но он сливался с окружением, был частью этой планеты, этого Храма и, наверное, самого Кэнана Джарруса.
Молчание продолжалось недолго, человек представился. Люк Скайуокер - просто и совсем неоригинально, настолько, что Джаррус сразу понял - это не типичное вранье, это настоящее имя.
- Так про вас говорила Лота? - ответил Кэнан, так и не вставая с места.
Только сейчас он начинал понимать движение планеты, ее жизнь, эту связь не хотелось разрывать. Каждая живая душа вокруг ощущалась им почти в пальцах. Только сожми и можешь уничтожить. Мелкая тварь, большое, хищное животное, насекомое, чья жизнь служит кому-то не больше, чем просто едой.
Знавал Кэнан и другого Скайуокера. Пока летели на Оссус он успел перебрать всю свою скромную память, чтобы достать хотя бы крупицы. Когда нихрена не видишь, только и остается, что поддерживать в рабочем состоянии свое воображение и заставлять себя видеть картины в голове. С каждым днем цвета их становятся все тусклее. Однажды они станут совсем серым и пропадут. Но пока этого не случилось...
Вечер в Храме. Предночной закат Корусанта, который затмевали огни планеты, тишина в Храме и вечерний, последний урок. Юнлинги, без пяти минут чьи-то падаваны, а Кэнан уже с косичкой - гордость переполняет молодую душу. Ему не хочется больше учиться у Кеноби и Йоды, ему хочется больше времени проводить со своим учителем. В тускнеющую комнату заходит человек в мантии цвета свежего песка, чуть обросший бородой подбородок, хорошо расчесанные светло-русые волосы, пронзительно светлые глаза, а рядом с ним - черное пятно, смуглый молодой человек, юноша с грязноватой шевелюрой и крепким телосложением. У него добрый взгляд, располагающая к дружбе улыбка.
Падаван мастера Кеноби, вот кем был тот Скайуокер.
- Кэнан Джаррус, - представился Кэнан и прервал связь с природой. Ему показалось, что на душу упал камень, как это было резко и неприятно сделано; джедай поднялся. Он слышал, подавался на звук, лицо уже не скрывал, да и незачем, белые зрачки тщетно искали собеседника - по привычке двигал глазами - падаван магистра Депы Беллабы, - зачем-то разоткровенничался балбес, но сказанного не воротишь, поэтому, чуть потупившись, добавил: - времен Войн Клонов.
Падаван Депы Беллабы... кому это чего скажет теперь? Когда это было-то! Кэнан даже не удивился бы тому, что о Депе Беллабе никто ничего не слышал. Орден уничтожен и все, связанное с джедаями крепко-накрепко было заперто в сейфах Императора или же уничтожено в огне Мустафара.
- Помощь? - Улыбнулся Кэнан, хотя эта улыбка была больше похожа на усмешку.
В чем ему была нужна помощь?
- Если вы способны развеять этот страшный сон, буду вам особо признателен, - он кивнул. - Все, чего я хочу сейчас - понять, что происходит. Гипердвигатель у нас выходит из строя раз в пять недель стабильно, но не каждый день ты оказываешься... в том положении, когда думаешь о том, что сошел с ума.
Человеку, который пережил одну войну, чтобы начать другую легко поверить в то, что весь мир попросту сошел с ума. Нет ничего легче, чем признать себя ненормальным и жить с этим. Хондо, например, так и сделал.
Независимо от себя, но Кэнан посмотрел (насколько мог) на мастера с гримасой надежды. Вот сейчас ему скажут, что он в самом деле спит и чтобы проснуться надо зайти вон в ту дверь слева. И! Слава Силе! Ты опять в своем дурдоме и доволен этим. Пытаешься выжить, ругаешься на команду, ищешь способы противостоять Темной Стороне и победить Империю, все как ты привык, Кэнан... все как привык.
Тяжело, оказывается, лишаться того, к чему привыкаешь. Раньше он был разумнее, ни к чему не привязываясь.
- У меня только один вопрос - сколько прошло времени с тех пор как... - как что? Кэнан смотрел в пустоту и понимал, что не может подобрать нормальной даты. Какой там был год? Что такого происходило, чтобы цепляться? - С тех пор, как джедаев уничтожили?
Единственный маяк в той непроглядной тьме. Единственная вещь, которая вела Кэнана все это время, а он этого и не замечал. Уничтожение джедаев - именно оно заставило его жить, выживать, бороться.

Кэнан всю жизнь жил в неверии. Что значит - не доверять окружающему миру, он знает не по наслышке. Он все прошел и путь свой начал с непростых законов, с предательства тех, с кем сражался бок об бок. Приказ 66 навсегда оставил уродливый рубец на сердце в том числе и потому, что тогда он был ребенком и все воспринимал острее. Но вряд ли кто-то более взрослый воспринял уничтожение своего единственного дома, которого знал, более мягко. Приказ 66 уничтожил не только Храм, Орден, тысячелетнюю историю и устоявшуюся философию, он убил десятки тысяч людей.
Юного Калеба Дьюма захватывало то, что он видел на войне. От вида джедая, ведущего в бой клонов перехватывало дыхание, застывал и дрожал от восхищения дух. Романтизм войны в самом деле пробрался в закоулки Храма, каждый мальчик мечтал стать не просто джедаем, но уже генералом, потому что во время войны ни о чем не могло быть речи, кроме как о победе и каждый, каждый из них, хотел стать частью этой победы, привнести свой вклад, увековечить свое имя. В маленькой ли битве или в большой получить неоценимый, неповторимый опыт и увидеть жизнь такой, какой она была на самом деле. Они слепо хотели этого, даже не представляя, сколько разочарований и боли приносит война, сколько смертей нужно перенести, чтобы наконец-то усвоить главное правило всякой битвы - выигрывает тот, кто выживает любым путем. Все то, о чем твердили в Храме обесценивалось там, в пылу в жаре, в на перепутье, в осаде, в вынужденной защите или под перекрестным огнем, там, где ты не просто мальчик с косичкой и световым мечом, ты - самостоятельно думающий человек. Калеб был безрассудным падаваном, но именно этого не хватало его учителю, именно это она ценила в нем больше всего. И она знала. Знала, когда кричала ему: "беги, я прямо за тобой", что ни смотря ни на что ее жертва не будет пустой. Калеб выживет.
И он выжил.
Те слова, крик учителя он слышал прямо сейчас, как будто ветер Оссуса надул в ухо. Все это оживало, плыло, как никогда прежде. Больше история не была запрещена, более того, она была желанной, но уже не осталось, наверняка, тех, кто мог бы ее рассказать. Империя уничтожила все улики, все факты, забросала землей остывшие тела преданных джедаев: тех, кто умирал мучительно долго, и тех, кто толком не понял, что произошло. Одного Империя не смогла уничтожить (и ничто после Империи уже не сможет) - справедливость. Она существовала, потому что, в конце концов, через пятьдесят лет в галактике снова наступил мир. Да, возможно не такой, о котором мечтали повстанцы, наверное, со своими изъянами и несовершенствами, но галактика была свободна от тирании и в то время, когда Кэнан и команда "Призрака" боролись за свое право жить свободно, за эти неидельности будущего, за все то любое, но свободное от Палпатина и Империи, умирали тысячи людей совсем в других окопах, совсем на других танках, без современной клонической брони, напялив на себя то, что имелось, без всякой поддержки - только на энтузиазме, силе духа и нерушимой вере в лучший мир.
Где-то внутри успокаивалась буря. Вот он - мир, о котором вы мечтали. Вон они - свободные орбиты маленьких зеленых планет, вот она - возможность дышать и спать спокойно, не думая, что через пару миль шныряют имперские развед-дроиды. Вот она - развязанность рук, ты можешь взять штурвал и летать туда, куда душа зовет или Сила и никаких преследований, никаких атак, никаких осад и заблокированных звездных маршрутов. Вряд ли, правда, криминала стало меньше, но многим людям наверняка жилось проще. Особенно тем, у кого была возможность сравнить.
Кэнан стоял на этой земле и вдыхал этот воздух, он уже был частью этой истории, однако он не ощущал своего вклада. Он все еще был здесь чужаком, нечаянно закинутым в чужой огород мячом. И все внутри постоянно напоминало ему, что он не должен делать лишние телодвижения, как тонущий, чтобы не потопить себя в конец. Отдайся течению, постарайся держать равновесие и, главное, голову - как можно выше над уровнем воды.
Не захлебнись, не пойди на дно. Ведь тот, кто хочет жить, тот и не тонет с первого раза, да?
Кэнан не удержался и как-то скромно улыбнулся. Для кого-то современный мир - нормальное явление, а для кого-то - абсолютно не ясное полотно, где все краски смешались, эмоции, чувства, запахи. Он не родился здесь, не вырос, и, будем надеяться, здесь не умрет. Потому что если ему придется здесь встретить свой конец, это будет самой злой, самой отвратительной и не смешной шуткой Силы, какую только она могла с ним сыграть.
- Это время для меня дико, как будто в другой мир попал, - он чувствовал себя, более того, свободным испытывать эмоции прямо сейчас.
Чувствовал предельное доверие к этому человеку, чувствовал себя... на своем месте. Да, ощущения эти новы и вряд ли могут быть описаны парой слов, они даже не поняты были самим джедаем, однако факт оставался фактом - он здесь, на месте, дома. Дом этот новый, еще ему незнакомый и, конечно, не тот, который он имел когда-то давно, но он ждет, когда Кэнан погрузится в него снова, когда он ступит на порог, как тогда, в древнем Храме джедаев на Лотале Сила ждала, когда кто-нибудь из ее адептов снова ступит на путь ему давным-давно предназначенный.
Однако даже в таком свете, можно было почувствовать легкое присутствие горчинки - тьмы. Она всегда, как тень, скрывалась  в углах, среди камней, в лесном сумраке, она шла рядом, незримо и не осязаемо. Лишь изредка напоминала о себе - я все еще здесь и я все еще часть тебя.
Джаррус потупил голову. Именно этот укол чего-то горького, неприятного сопутствовал словам гранд-мастера. Магистр Кеноби и Йода, должно быть, давно померли и вместе с ними оказались погребены и старые традиции, то, на чем вырос Кэнан. Поэтому то, что он пытался найти в Новом Ордене было не то же самое, что он потерял в Старом. Нет, шептало ему-то на ухо, ты здесь чужой. Не нужен ты здесь.
- Я помню магистра Кеноби. Он обучал юнлингов в нашем Храме, - кивнул Кэнан. - Меня в том числе. Как и магистр Йода. Н-да... Мудрый совет Йоды сейчас пришелся бы очень кстати.
Асока однажды сказала ему: "когда мы с учителем не знали, что делать, мы обращались к кому-то более мудрому". Кэнан постоянно слышал голос Йоды в Храме, но не мог разобрать и понять, чего магистр ему хочет сказать. Ну и дурак же ты был, хочется теперь стукнуть себе по лбу, ну и балбес же ты, Кэнан... как можно было не увидеть очевидного при всем том, что глаза у тебя на тот момент были целы, а разум в порядке? Насколько идиотом надо быть, чтобы отвергнуть тогда данные ему советы...
Наверное, это было справедливо не только в отношение Йоды, но и в отношение самой Силы. Однажды отвергнув то, что они хотели сказать, надо очень заслужить того, чтобы они заговорили вновь.
Наконец, Кэнан смог позволить себе тяжелый вздох. Это произошло совсем невольно, он сам не понял, как набрал целую грудь воздуха и силой выдохнул, будто бы сбрасывая с плеч камень. Может быть, долой уже размышления? Им предложен приют, хотя они и не могут нормально воспользоваться им... им предложена помощь и надо верить, что она предложена от чистого сердца. Потому, что если перестань верить в чистосердечность, то очень просто дать тени в углу стать больше.
Он шел по звуку шагов, на голос. Хотелось бы видеть, что представляет собой этот храм на Оссусе, но Кэнан мог только трогать отдельные углы, арки, перебирать ногами по полу, однако полной картины не представлял себе. Наверное, это что-то грандиозное. Новый Храм, дом, другим просто не может быть.
Кэнан совершенно нечаянно взялся за руку гранд-мастера.
- Я прилетел сюда не один, там, на корабле, моя спутница. Я не могу ее оставить, - он кивнул куда-то наугад - а ей среди джедаев места нет.
Джаррус растерялся. Вступить в Орден, значит, наверное, оставить свою прежнюю жизнь повстанца, отшельника, чужого, мятежника с надеждой в сердце, это значит, раствориться и потерять огромную часть себя, а ведь неизвестно, что еще найдешь впереди. Однако, стоя тут, на этих камнях, в этих стенах, окруженный этими людьми, он ловил себя на мысли, что попросту не может быть больше собой. Не то время, не то место, не те условия.
Оставить Геру он все равно не мог. Хотя бы потому что ужасно любил ее и ни за что бы не дал просто взять и сгинуть в мире, который ей был знаком не больше, чем ему.
- Пожалуй, - Джаррус отпустил Люка - если вы откажете мне, я приму отказ. Вряд ли здесь есть место и для меня тоже.
Он не стал распространяться. Если мастер захочет знать, он расскажет. В конце концов, теперь все тайны становятся неважными, а уважение к опыту привито у джедаев старого порядка в крови.
- После того, как нас предали наши боевые товарищи, я жил в постоянном недоверии. Тогда Империи тебя могла сдать даже вомпа из канавы, - он горько усмехнулся, будто бы плюнул себе под ноги - но если выбирать сейчас, то... выбор очевиден.
Хотя бы потому, что навредить никому теперь (этот выбор) уже не мог.
- У меня есть ученик - или лучше сказать "был"? - Я не знаю, но надеюсь на то, что он каким-то образом тоже попал сюда. Если это так, мне необходимо найти его, а если нет... - представить страшно, что будет, если Эзра останется один. Тогда, наверное, будущее его переопределено и от этой мысли мурашки по спине ползли. Еще одно предательство, а? - Если же он остался там один, нам нужно найти способ вернуться назад, иначе может случиться много... очень плохих вещей.
Но ведь они в будущем, да? А если так, то в прошлом все это обязательно должно было случиться. Возможно, Эзра жив здесь, в этих годах. Впервые в жизни, Кэнану Джаррусу ужасно было страшно узнать правду. Правду о том, что пророчества в Храмах не врут. Кэнан умрет, а ученик его падет на Темную Сторону.

Люк говорил чистую правду, Кэнан это понимал. Понимал и то, что его слова не пущены на ветер и они обесценивают все те планы, которые они с Герой успели наспех построить. Повстанцы ведь только и делали, что бежали все свое существование. Бежали от режима, от Империи, от несправедливости и жестокости, бежали от своих разочарований и бед, которыми их щедро наградила Империя и ее становление, бежали от врагов, бежали от привязанностей, вели кочующий образ жизни и ни о чем не сожалели. У них не было на это время, каждый день они думали только о выживании, а в понятие "выживание" входит очень много вещей. Их никто не спонсировал, им приходилось воровать; никто не помогал им сначала, они выпутывались сами, да даже попали один из повстанцев в плен, вряд ли за ним бы вернулись товарищи, если только это не его семья. Повстанцы прекрасно понимали значение слова "риск", они осознавали, сколько стоит хотя бы одна живая жизнь и понимали, насколько они сбивают ее цену, сажая в кокпит истребителя. Это было трудное время, полное страхов и переживаний, полное сострадания и ранений, полное отчаяния и отчаянного желания найти надежду. Каждое утро их было наполнено борьбой - той самой, которая исходит из сердца и не может быть побеждена никаким насилием. Ведь каждый повстанец, погибший на той войне, жив. Живо его начинание, жива память о нем у тех, кто выжил.
Кэнан жалел, что не смог принять участие, Кэнан жалел, что он не стал свидетелем падения Империи. Он даже представления не имел, какие бы чувства его одолели? Беспредельная, бесконечная радость? Облегчение? Удовлетворение? Уносящий голову экстаз? Он не знал, а так хотел бы... Возможно, будь он в том прошлом, которое для него отныне перечеркнуто и закрыто, он мог бы спасти тех, кого угораздило умереть у самой черты? Что случилось с Эзрой и остальными? Кто спас их, если они с Герой теперь здесь?
С одной стороны, Кэнану хотелось бы знать ответ, но с другой - ему хотелось бы дальше жить в неведении. Словно боящийся теперь прозреть и увидеть вместо воображаемого мира разруху и хаос. Он только-только начинал видеть смысл, он только начинал жить, как страх разочарование разрезал пополам.
И вот он нашел того, кто стоял выше его. Жизнь Люка Скайуокера имела особую ценность и была дороже всякой иной жизни здесь; его мнение было весомее голоса сердца, так уж был устроен сам Кэнан Джаррус, которому Старый Орден привил уважение к тем, кто старше по выслуге. Он, как неопытный юнец, хотел, чтобы его жизнью сейчас распорядились. Упрямо он, конечно, поворчит и будет сохранять недовольный вид, чтобы не терять лицо, но он надеялся, что гранд-мастер повернет его в нужную сторону и толкнет. Иди, скажет, и никаких отказов не примет. Иногда именно такая воля нужна в жизни человека, стоящего на настоящем перепутье.
Но с другой стороны... с другой стороны была целая галактика. Да, полная своих чудес, да, изменившаяся до неузнаваемости, но галактика, пригодна для жизни, в принципе, такая же, какой она была пятьдесят лет назад. Планеты и системы не изменили своего месторасположения, поменялась только политика и то, надо сказать, в лучшую сторону. Что мешало им наконец-то зажить так, как они хотели? Если войны нет и борьба их уже никому тут не упёрлась...
Совесть. Да, именно совесть не давала им махнуть рукой. Еще были обязательства, пусть они и стерты временем, но в душе они живы, память жива. Целы руки и ноги, голова на плечах имеется. Человек, привыкший в движению уже не может остановиться, даже если судьба преподносит ему такой шанс. Привыкший к войне никогда не сможет продолжить существовать в мире, потому что все, что он знает -  война стала ему домом. Суровым учителем, холодным приютом, но война - все, что он умеет и знает. Так и они с Герой. Им уже не привить идеи новых поколений, ибо в них живы старые.
Джедай кивнул, прислушиваясь к голосу разума и сердца. И впервые в жизни он слышал, что в нем все замолчало. Нашло покой. Нашло свое место и разводило руками, а Кэнан по привычке все еще тряс себя за плечи и требовал: "скажи хоть что-нибудь!", в то время, как все было сказано.
- Падения Палпатина, убийство Вейдера... - он улыбнулся и посмотрел куда-то выше. Для него не было картинки, но имелись разве что четкие (плюс-минус) ощущения высокого потолка и бесконечного неба за ним. Бесконечного мирного неба - как хотел бы я быть частью всего этого. Они забрали у меня ... столь многое. Асока...
Джаррус и сам не понимал, зачем это говорил. Внезапно в голове всплыла картина битвы Асоки и Вейдера. Она, должно быть, мертва, это Кэнан знал. С тех пор, сколько бы он ни искал, все было тщетно, ничего не существовало и самой Тано тоже. Как будто некто стер даже намек на ее существование в том мире.
- Пожалуй, - он взялся за стену и чуть сгорбился. Ему стало внезапно очень тяжело, Кэнан почувствовал себя ужасно уставшим, пыльным, забродившим, - стоит очистить мысли.
Стоит посвятить время медитации и все разложить по полочкам, но лишь там, где он будет уверен, что находится в безопасности. Оссус и Новый Орден был таким местом.
Совершенно внезапно Кэнан открыл для себя другую дверь. Все приходило постепенно, будто бы дуновение ветра, которое становится чуть сильнее и слабее. Вон он - Новый Орден и ты, Джаррус, можешь служить ему. Никогда тебе не узнать, чего хотела этим сказать Сила, да ты и никогда не пытался понимать ее, так прими же ее решения и не противься.
Не противься и делай то, что должен по своей судьбе.
- Не надеялся найти приют, - признался джедай - но мы с моей спутницей в нем нуждаемся. Она не джедай и никогда им не была. Она простой пилот, повстанец, как и я. Не могу решать за нее, но думаю, что ей тоже не помешает отдохнуть.
Он накрыл ладонь гранд-мастера, которую держал в руке, второй своей ладонью, делая своего рода примирительный жест. Кэнан встречал на своем пути много хороших и плохих людей, так что он научился отличать одних от других. Именно Люк Скайуокер вызывал огромное уважение и доверие. Наверное, надо еще раз перебрать все в голове и понять, откуда рождаются такие эмоции в отношение этого человека, понять, являются ли эти эмоции навязанными ему или лживыми. Но для этого необходимо остановиться. Приглушить двигатели, дать по тормозам, отстегнуть ремни и послушать себя, как, бывало, он слушал себя по ночам, когда Призрак погружался в тишину.
- Прошу вас, гранд-мастер, - более легко заговорил Кэнан, чувствуя, как снова обретает уверенность в себе, становится самим собой - зовите меня Кэнаном. Не дослужился я до выканий.
Вот еще, придавать себе мнимой важности. У тебя, Джаррус, и без того нос задран до невозможности, чтоб тебе еще такой влиятельный человек "вы" говорил. Не привыкли крысы к домашним условиям, но любая вомпа тянется на тепло и прячет зубы, когда ее кормят с руки.
- Единственное, что меня беспокоит именно сейчас, - он чуть сузил взгляд, понимая, что теперь почти ясно представляет себе Храм, в темноте перед глазами вырисовываются картинки, не материальные, как из тонкой струйки белого дыма - что нам делать дальше. Представления не имею, каков наш путь и что нам надлежит делать, кроме... разбирательств в своих мелких проблемах. Всю жизнь мы только и знали, что бежали, остановка теперь убьет нас. Одним словом, нам необходимо двигаться, но дороги не видно.
Он с удовольствием станет частью этого нового дома, но расстаться с жизнью, которую помнил, не мог и не хотел. Если придется выбирать, то выбор будет очевиден. Кроме того, его еще ждала многолетняя история, от которой кружилась голова и которую абсолютно не хотелось знать. Лучше слепо жить и что-то делать, не то реально с катушек съедет.
- Впрочем, мне вообще мало чего видно - посмеялся он сам над собой. В этих словах было больше, чем прозвучало.

Трудно было признаваться, но Кэнан боялся. Патологически всегда боялся будущего и того, какое место в нем займет. Будущее представлялось ему смутным пятном непонятного чего-то, в чем разобраться на ходу было просто невозможно, а у повстанцев времени ни на что не было. Империя не давала им житья, Империя притесняла их настолько, что порой и думать о будущем было что-то из разряда "вот это ты придумал, чувак". Каждый повстанец, сражающийся на земле, недалеко ушел от пилотов, которые вели свою войну в небе. Они так же падали штабелями, они так же рисковали всем, а в первую очередь - своей жизнью, чтобы выиграть одно только мгновение. Представьте, какой храбростью и отвагой надо обладать, чтобы разменять свои годы на чье-то мгновение. Двадцать лет, тридцать, сорок, пятьдесят, а то и сто пятьдесят, повстанцы себя не щадили, а их не щадила Империя. Это была война огромной жертвенности, но вместе с тем - невероятной силы духа. Были ли такие люди в этом времени? Были ли люди, которые ставят победу и веру выше собственной жизни?
Кэнан боялся, что ему не будет здесь места. Он все-таки вырос среди тех людей, которые четко знали для себя, что хорошо, а что плохо. И не сомневались. Ни на секунду своей бытия не сомневались в том, что они на правильной стороне, ибо каждый день судьба предоставляла им сотни шансов удостовериться в этом. Демонстрация силы, принуждение, подчинение, угнетение, запрет слова и выражения, бесконечная тирания и жизнь в страхе - больших доказательств умным людям и не нужно. Что было в этом мире? За что ценить галактику сейчас, а главное - на какое благо служить ей теперь?
Джедаю было тяжело без цели. Возможно, будь он падаваном Депы не по время клонических войн, он бы понял, что путь джедая - это не постоянная война, борьба, сражение и ответственность за чужие жизнь, что это нечто большее, нечто более благородное. На войне, в пылу сражений, быстро забываются лекции Оби-Вана Кеноби, мудрость Йоды превращается в прах и жизнь учит тебя совсем другим законам, а когда Ордена не стало вовсе, Кэнан принял свою выучку, как данность. Он видит смысл только в борьбе, и да, это, возможно, недальновидно и нерационально, неправильно и совсем необязательно, но у него не было никакого другого примера, чтобы иметь альтернативу.
Посему, ему было страшно. Потеряться в том, что ни он, ни Гера не знали. Он боялся одного слова "мирно зажить", потому что мирная жизнь представлялась ему бесконечной скучной медитацией, которая в конце концов надоедает, но если проблемы прошлого решены, что же делать людям? Наверное, у гранд-мастера был ответ на этот вопрос, но Кэнан вопроса не задал. Пора бы, говорила ему Сила, все-таки учиться принимать решения самостоятельно. Это тебе не бластером палить по штурмовикам, да прорываться к ангарам, это нечто другое, нечто более важное, чем все твои навыки выживания.
Ему нужен был совет Геры, хотя он прекрасно понимал, что не найдет нужного отклика. Все-таки она была похожа на него и наследовала его взгляды на эту жизнь (или, напротив, он наследовал ее). Она вряд ли захочет быть частью Ордена, но Кэнан этого хочет. Как никогда прежде, он ощущал это сверхъестественное тяготение к неизведанному, эфемерную нить волшебства, к которому можешь быть причастен, желанный вкус возвращения в то место, где тебе надлежит быть, какой бы образ жизни ты до этого не вел. Но человеческие пороки делают свое плохое дело - не дают развиваться. Как и вступить в Орден полноценно, так и оставить Геру он не мог, но ни от того, ни от другого отказываться не хотел.
- В мое время в Ордене была совсем другая выучка, - сказал Кэнан. Он оглядывал Храм слепыми глазами и представлял по эху голоса, по тому, как гулял ветер в коридорах и как разминались люди в переходах, насколько широко здесь пространство и насколько его много.
Но в то же время, здесь было пусто. В Старом Храме хоть и потолки были намного выше, а в коридорах мог с легкостью пролететь истребитель, было уютнее.
- Детям не полагалось помнить своих родителей, поэтому в Орден не принимали взрослых людей. Всякая привязанность к дому уничтожалась, постепенно и деликатно, но уничтожалась. Любовь вела к страху ее потерять, а страх потери - к разочарованию и жажде исправить свои ошибки. Мы считали это путем на Темную Сторону.
Только сейчас, говоря это вслух Кэнан понимал всю суть того учения. Она была ему ближе, хотя и не во всем. Мило понимать, что мастер Скайуокер пытается создать в своем Ордене более уютную обстановку, ему все же не обязательно беспрекословно следовать традициям (учитывая, что они потеряны), однако Кэнан невольно сравнивал. Кем был бы он, попали он изначально вот в такой Орден?
Ресурсов у Нового Ордена, конечно, было меньше и они довольствовались каждым, кто почувствовал Силу и пришел на порог этого места, независимо от расы, способностей и возраста, привязанностей и так далее по списку. А Республике на это смотрели иначе и Кэнан не может не сказать, что тогда все было куда страшнее в моральном плане. Дети боялись не пройти испытания, дети боялись, что их не выберет учитель, что они станут попросту никем.
Они жили одной ногой на Темной Стороне, а Совет этого даже не замечал. Они сами создавали условия почкования будущих ситхов.
- Вы говорите о джедаях, как о голубях, - улыбнулся Кэнан. До боли знакомая песня, которую он уже слышал в Храме много-много раз - они несут мир, в этом вы правы. Световой меч, как говорил мастер Кеноби, ваш учитель, это не оружие, это символ. Но вместе с тем, вы говорите, что джедаи должны выступить единым фронтом. Я вам так скажу, магистр, никакая война не может сохранить лицо тем, кто утверждает о своем миролюбии.
Возможно, это было резко сказано, но Кэнан уже знал такую историю.
- Я видел, как символ мира превращается в грозную силу.
Он не продолжил, запнулся, понимая, что дальше Скайуокер волен додумать сам, а в своих мыслях сказал себе: "и эту силу уничтожили". Всякую силу уничтожает более могущественная. Борьбу влияний не отменить в этой галактике, как не отменить, скажем, вращение планет вокруг местных звезд. Это вписано в законы, не поддающиеся никакому объяснению, но так всегда было, было и до понимания этого человечеством.
Джаррус покивал, пытаясь вспомнить последние события того вечера, когда они с Герой отправились поближе к центральным мирам. Ничто тогда даже не подсказывало им, что то путешествие в гиперпространство станет роковым и пространство распадется, время сломается и сломается человеческая судьба.
- У нас была команда. Мы противостояли Империи, насколько могли, вступили в мятежники и исполняли приказы генерала Сато. Наши товарищи отправились на одну из планет в центральных мирах, под самый нос имперского флота, мы с Герой летели подобрать их, все шло по плану, а потом мы оказались здесь. Ни с того, ни с сего.
Кэнан тяжело вздохнул.
- В том задании был впутан мой... давний враг.
Он уже не помнил Мола, как такового, все воспоминания об этом уроде сжались до размера светового луча, который навсегда лишил Джарруса зрения. Он попытался сломать джедая, но вместо этого оказался побежденным.
- Надеюсь, теперь он мертв. Хотя бы здесь, - машинально он попытался прислушаться к Силе, но она снова молчала. - Дарт Мол. А... нет. Просто Мол, - пародировал стариканский забракский говор Кэнан - но, знаете ли, он никогда не был "просто" Молом. Мы вылетели с Герой раньше, чем следовало, потому что я чувствовал - моему падавану нужна помощь. И теперь... я не чувствую ничего.
В тоне скользило отчаяние, такое, какое бывает у потерявшего нечто очень важное ребенка.

Люк Скайуокер говорил, а Кэнан Джаррус слушал. И не мог поверить в то, что слышит. Нет, о том, что все сложно в этом времени можно было догадаться и без лишней констатации факта, но о смерти Эзры он не мог слышать спокойно. Ему показалось, что Скайуокер отрывал от него очень важную часть, самую болезненную. С тех пор, как Джаррус встретил этого парня, вся его жизнь изменилась. Сама Сила позвала его тогда на Лотале, заставила обернуться. Это был первый звоночек, когда Кэнан снова почувствовал присутствие этой самой Силы и то, что она неизменно ведет его, не всегда однако так явно вмешиваясь в привычный ход вещей и напоминая о своем присутствии.
Эзра стал ему не просто учеником, не просто юным другом, у юности которого всем было бы неплохо поучиться, он стал ему кем-то в роде сына. Кэнан заботился о нем, хотя и старался быть строгим. Они вместе начали этот путь, вместе по нему шли. Он не только обучал мальчишку, но обучался вместе с ним сам, учился быть джедаем, наверстывал то, что упустил в то время, пока учился не путям Силы, а путям выживания в этом мире, где все, что он любил и знал - под запретом. Джаррус боялся вместе с ним, переживал вместе с ним и ему так же было трудно, зачастую просто невозможно и руки опускались, но он понимал одну важную вещь - ему этого показывать было нельзя. Впервые в жизни мужчина почувствовал такую ответственность за чью-то жизнь, за чье-то воспитание, что ему пришлось наступить за свою гордость и перестать думать только о себе любимом. В мире, где в моде эгоизм и забота превыше всего остального, важно понять, что ты не один. Гера говорила, что если твоя собственная жизнь - это всё, что тебя заботит, то она ничего не стоит.
В общем-то Кэнан раньше считал, что по сути слова эти ничего не решают. Ну не стоит твоя жизнь ничего, ну и что? Много он от этого потеряет, если останется хотя бы жив? Так удивительно сплелись события, что мышление и жизненная позиция Джарруса кардинально изменила свое направление. Эзра изменил всё. В первую очередь, он напомнил Кэнану о том, для чего тот был рожден. Это уже немалая заслуга. К тому же, Кэнан открыл для себя, что не настолько он и эгоист, чтобы не думать об окружающих. Ему захотелось взять над ним опеку, хотя и был уверен в том, что его ждет провал.
Джаррус слишком многих потерял на своем пути, чтобы допустить еще чью-то смерть. Тогда, в Храме, он получил ценное пророчество, о котором зачастую попросту забывал - он умрет прежде, чем потеряет ученика, во всех смыслах. Что бы ни произошло дальше с Эзрой, он тому виной не будет и пусть Кэнан - не Оби-Ван Кеноби, не учитель мечты, не обладает мудростью Йоды, ни  могуществом магистра Винду, он всего лишь мальчишка с Кореллии, который чудом стал учеником "проклятого джедая", он надеялся, что его действия, его уроки не приведут Эзру к Темной Стороне и, что главное, не погубят его.
Однажды он уже думал, что потерял его. Джаррус ловил себя на мысли, что боится повторных эмоций, но не может о них забыть. Когда он честно думал, что Бриджер мёртв, он открыл в себе способности, которые до сих пор скрывал или затуплял. Тогда он был свободен от страхов, был... настоящим джедаем, выше переживаний, выше боли, выше чувства потери и отчаяния, дальше мысленно. Он не стремился отомстить, но и не боялся сделать что-то неправильно, подать не тот пример, облажаться. Не боялся, трясясь, что у его ученика ничего не получится и облажается он. Настоящая духовная свобода и сила, мудрость, могущество, о которых мечтал и думал, но никогда не достиг бы.
Ученик тянул его ко дну, но замедлял естественное падение на это самое дно. И все равно, Кэнан многое бы отдал, чтобы Эзра сейчас оказался здесь и не мог просто поверить в то, что Бриджер мертв. Не может быть этого, нет. Возможно, Джаррус не чувствует его, но такое уже случалось, он терял связь с Эзрой, хотя она и была сильна. Мальчик может закрываться от него, пропадать, как настоящий неуловимый лоткэт.
Мальчик, выросший на отшибе нормальной, социальной жизни. Скрываться и пропадать было его ремеслом задолго до того, как он встретил своего учителя. Поэтому...возможно, это Кэнан где-то что-то упускает? Возможно, это его ошибка и просто не способен нормально чувствовать людей в Силе?
- Вы говорите, обнадеживать себя не стоит, - потухшым, усталым голосом сказал Кэнан, машинально опуская глаза - но я, пожалуй, выберу надежду отчаянию.
Эзра был частью его. Они не были кровными родственниками, но духовная связь у них была сильна. Кэнан видел в мальчишке себя самого. Того самого, загнанного в угол подростка, который резко оказался сиротой в этом мире и не знал, куда идти. Эзра чуть более оптимистично смотрел на мир, но они оба знали, что такое - потерять дом, единственных людей, у которых учились жизни, и мир вокруг. Они оба знали, что такое - вступить в жизнь, к которой готовы не были.
Все повторилось и опять Кэнан оказался один. С ним только Гера, которая искренне заботится о нем, но Кэнан вопреки этому факту все равно ощущал себя одиноким. Наверное именно такое необъяснимое, страшное одиночество ощущали джедаи, теряющие своих учеников и долгое время не имеющие возможности взять нового. Это все равно, что потерять одного брата и попытаться, вопреки, полюбить чужого человека.
Кэнан не знал, к чему все это случилось, не знал для чего, не знал он кем это было устроено и к чему они все придут, да и знать не хотел. Страшной правде он предпочитал святое неведение, потому что жить, не видя ничего кроме самого естества все же проще. Он не причислял себя к достаточно сильным людям, чтобы намеренно выбирать сложные дороги.
- Я верю, что смогу найти его, даже если мне придется искать долго, - он не сказал "всю жизнь" в конце концов осознавая банальность и глупость этого выражения. Все проходит и даже крепкие узлы со временем слабеют. Может быть, через пять лет, если они все еще будут здесь (что представить сложно, страшно и совсем не хочется), он найдет себе другого ученика. Более талантливого, более спокойного, более воспитанного...
Может быть. А может быть и нет.
Слова о Корусанте испугали Кэнана. Он застыл, давая понять, насколько мысли о столице парализовывают волю. Он снова почувствовал себя мальчишкой, не способным поверить в последние слова Кеноби и упрямо вернувшийся в оккупированную новой властью столицу. Он снова... испытал страшное потрясение и страх оказаться на Корусанте, который настолько впитался в его нервы, что выгнать его оттуда никакими убеждениями было невозможно.
- Храм... - словно смаковал Кэнан на языке, -  когда я в последний раз был там, он был залит кровью - Кэнан сказал это почти через стиснутые зубы. - Я понимаю, что жить прошлым невозможно, но когда ты оказываешься в неизвестном будущем, это неизбежно.
Потому что прошлое - это все, что у тебя остается. Островок твердой почвы в болоте, спасательный круг посреди  бушующего океана неизвестности.
- Можно ли жить, закрывшись от всего этого? - Задал вопрос Кэнан. - Я не хочу знать о том, что случилось в прошлом. Это все равно, что примириться с тем, что... мы застряли здесь.
Но стать частью этого мира означало больше, чем заставить себя примириться с фактом. Это означало отказаться от себя самого и построить себя заново, а Кэнан был ни в том положении. Он знал, что траву надо сжечь, чтоб на ее месте проросла новая. Но не каждый захочет ее жечь, особенно, когда только недавно это делал. Это не игры, не веселое развлечение на досуге. Жизнь одна и проживать ее нужно правильно. Так Джаррус считал.
- Может ли быть, что мы... все еще существуем там, мастер? - Законы пространства и времени лежат далеко за пределами понимания обычных людей.
Некоторые эти законы описаны в сложных математических уравнениях, другие являются просто неподтвержденной теорией, допустимой в рамках царствующей научной точки зрения, но оставалось все же то, что объяснить было невозможно ни математикой, ни фантастикой.
- Если же мы все еще существовали в прошлом до того, как сломалось время, мы можем понять причины, по которым это случилось. Мы ведь не одни, да? - он улыбнулся уголком губ - Те, кто оказался на периферии.

Отредактировано Kanan Jarrus (2016-08-26 14:58:43)

Кэнан помотал головой, но совсем не в знак отрицания. Скорее разочарование в себе и попытки  продолжать верить в то, что ему хотелось. Ведь никто больше не может ему запретить этого делать - уверять себя в чем-либо. Этот мир до сих пор осознавался, как иллюзия - прошло недостаточно времени, чтобы привыкнуть и он подсознательно считал, что если этот мир - его фантазия, то и фантазировать о его устройстве он может вдоволь. Это была одна из тех ошибок, которые Джаррус не осознавал и, что естественно, не мог никак себя поправить. Должно было случиться что-то очень серьезное, меняющее сознание, чтобы он просто взял и перекинул себя на другой берег или же должно пройти время, чтобы он понял, что никакого выхода попросту не существует. Разговорами ведь делу не поможешь, но поможешь своему моральному облику, своей душевной составляющей. Это уже немало, но если сравнивать со всем остальным - крупица. Поэтому Кэнан терялся. Где-то в глубине души он понимал, что к словам Скайуокера стоит отнестись серьезно, со всей долей реальности, которая в этих словах содержалась, но Кэнан опять мотал головой. Внутреннее упорство не побеждается доводами и никогда не побеждалось, как и гордость просто так руками и поступками не убивается - только опытом. Посему, и Люк должен понять, что нельзя наваливать весь груз на своего нового знакомого. И хотя в мастере присутствовало должное сочувствие, было видно, что он относится к новоприбившим так, как будто они прожили здесь по меньшей мере лет десять. Это нормально, когда ты привык общаться с современниками.
Кэнан почувствовал стыд. Не надо разговаривать с ним, как с ребенком или типа того. Может быть он и прожил долгую жизнь контрабандиста, но он стал повстанцем (или по духу своему всегда им был), он не дурачок, который теряется в зарослях чужих мнений. Дело было совсем не в том, что говорил Скайуокер, но как он говорил это. Теперь Кэнан может слышать только голос и по тону голоса делать определенные выводы по реакции собеседникам, хотя прекрасно понимал, что голос может подводить, а некоторым пристало и прекрасно врать, да льстить. Но что есть, того не отменить. Возможно, видел бы Кэнан мастера, он бы сделал об этой беседе иные выводы. 
- Ничего не остается, кроме как вспоминать, - выговорил Джаррус, немного раздраженно, но в рамках - я знал многих людей, которые мертвы по какой-то причине сейчас. Это как будто прийти на кладбище, чудом избежав смерти.
И тут его пронзила губительная мысль. Если слова Люка верны и они с Герой умерли в тот момент, когда совершили прыжок в гиперпространстве, что случилось с их друзьями? Причиной какой боли и разочарования они с нею стали для них? Это мысль настолько притупила чувства, что Кэнан от растерянности был готов открыть рот. Только представить, что стало с их семьей, как они дальше выживали. Раньше он даже об этом не думал, точнее, перспективы реального результата не представлялись так перед носом и не ощущались столь остро. Раньше он думал, что "Спектры" могут прожить и сами, ведь Сабина сама по себе очень талантливая девушка и не пропадет, Зеб последует за ней, он тоже не даст себя в обиду, да и Чоппера с Эзрой они не оставят. Они продолжат быть семьей и без Кэнана с Герой, но когда реальность наступила им на горло... столь реальная, что все мысли о плохом сновидении или сумасшествии превратились в прах, Кэнана чуть ли не холодной водой окатило.
Что они подумали, когда узнали, что их друзья умерли? И вовсе узнали ли? Жалость и боль сжали сердце в тисках, Кэнан даже не пытался делать вид, будто бы ему не больно и не страшно. Губительное сострадание и невозможность хоть что-нибудь изменить. Сорок лет - как пропасть, настоящая, реальная, непреодолимая. Прыжок во времени - это дело случая, грубая ошибка судьбы, а не заслуги тех, кто в эту ловушку попался. Для обычных людей эта тайна сокрыта и недоступна.
Ужасное, страшное, всепоглощающее чувство беспомощности, которое разбивает человеческую натуру вдребезги - вот, что  Джаррус почувствовал в тот момент. Словно снова пережил смерть учителя, когда он впервые в жизни ощутил свою слабость перед фундаментальными законами вселенной - время не повернуть вспять, не изменить события, случившиеся с тобою минуту назад и из мертвых люди не восстают. Пусть сейчас галактика показывала им, что законами этими она вертит как хочет, люди, не держащие в руках рычага от машины времени не могут поверить в то, что путешествия такие реальны.
Или что это поезд в два конца, например. Кэнан был готов примириться с ролью мяча, которого пнули в произвольном направлении, а он и знай - лети. Как и направление его не зависит от воли и желания самого мяча, так и его возвращение обратно.
Однако упрямство людское не победить. За разочарованием и болью он почувствовал, как воля становится крепче. Душа, как хищный зверь, реагировала на боль агрессией - я буду пытаться, даже если придется умереть во второй раз.
- Получается, мы мертвы... - констатировал Кэнан, подвел черту и вместе со словами пришло осознание всю глубину этой трагедии. Не собственной, но чужой. - Как же наши друзья...
Он представил себе уже кучу вариантов, что могло с ними произойти. Нашли ли они Геру и Кэнана или же они просто пропали, растворились, остались воспоминаниями, которые умерли вместе с телами товарищей. И что они подумали тогда, когда не дождались их день, два, неделю, месяц, годы?
Что случилось с Эзрой?
Один вопрос и миллион надуманный ответов. Кэнан устал от своих размышлений, заболела голова и уже отдохнуть от бичевания просила душа, но дотошность требовала продолжать, узнавать, задавать вопросы.
- Простите, мастер, это надо осознать. Я был должен стольким людям и стольких, получается, подвел - тихий голос становился бесцветным. Что скажет Гера, когда обо всем об этом узнает?
И все же, нахмурившись, Джаррус повел головой, чуть отвращено сморщив выражение лица: - Я в такие случайности не верю, во что угодно, только не в такие случайности. Если это кому-то надо, значит есть скрытый смысл.
И, вздохнув, попытался успокоиться, продолжил говорить спокойно, хотя и понятия не имел, стоят ли хоть сколько-нибудь его слова.
- Ни в одном старом учении не сказано, чтобы Сила говорила с нами посредством умерщвления, - он мысленно обращался к огромной великолепной, всегда светлой библиотеке Корусанта, к лекциям, коротким, но столь всеобъемлющим, мастера Кеноби, к совета Йоды, которые он давал как будто бы между прочим и пытался вспомнить хоть что-нибудь. И ничего не мог. Не было аналога или мастерам он был неизвестен, - Светлая Сторона таким не занимается, - Джаррус усмехнулся - но это вы и без меня знаете. А Темная Сторона... Не думаю, что это тайный промысел Темной Стороны, но вот того, кто ей следует - возможно.
Какой мощью надо обладать, чтобы заставить столько живых существ пересечься в одной временной точке, сколько сил надо приложить, чтобы вытащить мертвых с того света, чтобы прекратить их существование в одном времени и заставить ожить в другом? И главное - для чего это делается?
- Цель всегда оправдывает средства - зачем-то сказал Кэнан, представив какой грандиозной должна быть эта цель.

Смерть являлась смертью во всяком мире или измерении. Смерть не оценивалась, как убийство самого человека, смерть расценивалась как убийство его в глазах других людей, потому что смерть никогда нельзя было понимать буквально: для одних это конец тем, кого ты знал, а для других - начало, о котором остальные не знают. Так же было и у них с Герой. Получается, они умерли, но продолжили свою жизнь. Может это, и правда, что-то похожее на смерть? Вот он - рай, о котором мечтал Кэнан. Он станет джедаем, они с Герой вместе, в мире, где больше нет война, на планете, полной цветов, душистой травы и высоких деревьев, в кронах которых можно спрятать целый дом. Вот он - Новый Орден с удобными всем правилами, без угнетающих живое, трепещущее и чувственное сердце запретами и целая галактика, миры которых еще не знакомы, но готовятся принять своих гостей. Может таков должен быть рай для тех, кто большую часть своей жизни проводит на кораблях и в постоянной спешке? Да, нет. Бред какой-то.
Во-первых, кореллианцы не верят ни в какой Рай, если Кэнан прав по поводу своего происхождения. Они верят в то, что все мертвые люди становятся звездами и бесконечно долго светят своим товарищам, сливаются с Матерью-Вселенной и наследуют вечную жизнь небесных Ярило. Среди огромного пантеона Богов занимает свое, заслуженное при жизни, место.
Но не так. Мертвы не попадают в передряги, они не отражают бластерные выстрелы, не пытаются выжить и умирают от волнения за близких людей. Этот покой, гармония Оссуса - временное явление, Кэнан почти ощущал на пальцах переливы Силы, как если бы на планете скакало атмосферное давление. Это не была смерть в общепринятом смысле, но для их друзей это, должно быть, никак по-другому не выглядело.
Да, слова мастера Скайуокера были красивым и даже литературными, но Кэнана они не убедили. Он все еще не верил в то, что подобный выпад был совершен Силой, ведь ей надлежит быть в каждом существе, заботится о каждой жизни. Либо Кэнан был неправ и их друзья ничего не потеряли, после известий о том, что Кэнана и Геры не стало, но вот в это верилось с еще большим трудом.
- Спасая одних, она обрекает на беду других, - попытался высказаться Джаррус, но проглотил собственную мысль. Может быть, гибель остальных это тоже часть ее большого плана? Тогда Кэнан подавно не понимает суть этого избирательства и смысл решений: кому жить, а кому умирать. - Если бы мы тогда не пропали, я уверен, мне бы удалось спасти своего ученика.
"Умрешь ты прежде, чем убережешь ученика от Темной Стороны", это пророчество вдруг стало таким ясным, таким простым, что сердце защемило. Вот оно. Вот оно - то, что хотела сказать им Сила, ее тихий шепот, несущий в  приглушенном голове острые крупинки истины. Не надо дожидаться исполнения его, оно уже исполнено. Он умер, Эзра - пал. И теперь Кэнану как никогда прежде захотелось все узнать до последнего. Может быть даже он вернется на Корусант, возможно даже заглянет в архивы, поднимет историю, но будет знать. В ущерб себе, в ущерб всему...
Ведь все, что важно, в конце концов, является ущербом.
- Для моей семьи я мертв, этого достаточно - мрачно подвел Джаррус.
Но что значит "жить дальше, не теряя надежды"? Чтобы жить дальше, необходимо знать, для чего ты живешь. Исключение этого пункта неизбежно ведет к хаосу, к потере личностного роста и просто смысла своих действий. В таком случае ничего не стоит  запутаться в себе, в своих средствах, невозможно понять, что делаешь правильно, а где допустил ошибку. Человеку иметь цель не менее важно, чем иметь надежду. Но надежда была куда более хрупкой вещью и порой - не самой обязательной. Кэнан видел людей, которые шли в бой от отчаяния и дрались так, как не дрались никогда. Страшны те, кому терять нечего, в том числе и надежду. Порой эта вещь вовсе была бременем. Надежда, как и отчаяние может тянуть на дно.
"И я уверен, что моя семья страдала. Много раз", от этих мыслей неизбежно становилось больно. Но нельзя не сказать, что тот же Люк Скайуокер прошел все эти круги ада. В нем чувствовалась не только спокойная уверенность в себе, но и пугающе богатый опыт, в который не хотелось бы углубляться и повторять. Вряд ли слова Кэнана имели какой-то вес, потому что в галактике множеству существ каждую минуту становится больно, плохо и кто-то теряет надежду. Если бы Сила по-настоящему о них заботилась, она бы не дала так низко пасть тем, кто вопреки законам, захотел подняться - сорок лет назад.
- Я рад оказаться здесь, - сказал мирно Кэнан - и благодарен за то, что вы позволили мне остаться. Я не знаю, каким джедаем должен быть, какие цели должен преследовать и по какому пути должен идти, но я надеюсь, что Сила подскажет мне. Иначе без этого все теряет смысл.
Это была немая просьба не сбрасывать его со счетов. Слова о роли в этом событии остаются словами, пока люди не чувствуют себя нужными, убеждения с теми, кто прошел войну уже не работают. Если придется ждать своего часа, Кэнан будет ждать. Главное знать. Главное знать, что когда-нибудь все вернется на круги своя, порочное кольцо разорвется, наступит день. С такой же глупой, никчемной надеждой слепой хочет однажды чудом прозреть, с такой же идиотской верой они думали, что и путешествие в будущее невозможно, но как оказалось, галактика полна сюрпризов, а мы ее совсем не знаем.
Кэнан ни за что не претендовал на звание умного или мудрого, но кое-что он знает. Возможно, этим он будет полезен мастеру Скайуокеру, но самое главное крылось в другом - он должен быть полезен не один. Гера пропадет без него и бросить ее на произвол судьбы было бы ничем не лучше того, как если бы они совершили прыжок во времени по собственной воле и бросили бы друзей намеренно. Он не хотел разбивать ни ее сильный, крепкий дух, который был полезен многим менее сильным в галактике, и ее нежное, любящее сердце, которое хотя и скрывает все это под толстым лётным комбезом, ритмичный такт чего-то особенно теплого ничем не замаскирует.
- Надежда становится надеждой лишь тогда, мастер, когда весь мир пытается тебя ее лишить, - Кэнан знал об этом не по наслышке. Сколько угодно можно говорить о высоконравственных вещах, можно даже писать книги, но одного не изменишь - понимание этих вещей не приходит со знанием их понятий. Чтобы почувствовать, надо попытаться удержать. - Если галактика забыла об этом, недолог час, когда ей снова придется почувствовать горький вкус лишений.
Он сказал это не со злобой, но с явной нехорошей усмешкой. Каждому старику в глубине души хочется, чтобы то, что пережил он понял любой молодой. Не потому что злой, не потому, что вредность старческая покоя не дает, а потому, что всему пережившему необходимо быть рассказанным.
- Мастер, могу я задать вам вопрос? - Решился Кэнан, не зная уж с какого края подойти к этому достаточно личному вопросу.  - Я знал одного Скайуокера во времена своего падаванства. Это был потрясающий джедай, ученик мастера Кеноби, человек, вокруг которого ходило много слухов. Вы являетесь его родственником?
И если так, то, наверное, многое вставало на свои места.
- Он пропал после войны, по крайней мере, я никогда больше не слышал о нем.

Кэнан ясно помнит свои беззаботные дни в Храме, когда никаких забот, кроме ученичества не было. Тогда у ребят единственной заботой было нормально пройти курс лекций и не заснуть на какой-нибудь особенно скучной, но в общем-то, жизнь в Храме всегда была полна приятных сюрпризов. У Кэнана никогда не было друзей, таких, которые не завидовали бы ему, не спорили бы с ним и чем старше он становился, тем серьезнее ощущал этот недостаток кого-то близкого, тем больше хотел наконец-то найти человека, который заменит ему всю эту толпу ребятишек, которой никогда не было. И когда Сила привела его в Депе Биллабе, которая тогда еще находилась в бессознательном состоянии, он понял, что именно этот человек, несмотря на все ее неудачи, на все слухи, блуждающие вокруг ее персоны, станет его настоящим, верным другом, его незаменимым спутником. Кто же не хочет теплых отношений между учителем и учеником? Таких, о которых бы говорили: "они как брат с сестрой, понимают друг друга во всем".
Найти опору и верного союзника, найти советчика, который говорил бы правду в лицо и не имел никакого умысла. Путь джедая труден, но и на нем есть человеческие излишки, человеческие несовершенства так или иначе вылезают наружу рано или поздно. И все же, для ученика эта связь с учителем всегда священна, потому что она единственна в своем роде. У учителя после может быть несколько падаванов, а вот у падавана учитель один.
И Кэнан помнил отношения между мастером Кеноби и его учеником. Об этой паре джедаев ходило много слухов, они были лучшими, без зазрения, они были... примером для подражания. Его же отношения с Биллабой были другие, не столь доверительные, но Кэнан тянулся к ней всеми руками, всею своей душой и сердцем, а учитель это видела, стоя все еще немного отстранено, но с теплой улыбкой. Такой она и осталась в его воспоминаниях - в меру строгой, в меру доброй, иногда даже веселой и человечной. В ней очень редко проскальзывала не присущая ее натуре простота, в ней так много было от строгости Мейса Винду, ученицей коего она являлась. Кэнан не знал, как себя вести с ней, поэтому, как полагается, вел себя как полный недоумок, но она полюбила его таким и приняла таким. Безрассудным порой, слишком смелым, "мальчиком-с-вопросами", "самого говорливого воспитанника в истории Храма", она не дала ему сгнить на плантациях, она не дала ему похоронить свою мечту и показала жизнь.
И отдала свою жизнь, чтобы жил он. А он забыл ее наследие, а он предал ее надежды. Нет ничего более ужасного, чем предательство надежд отдавшего за тебя свою жизнь, аморальность не исполнения последнего желания очевидна, и все же Кэнан пожертвовал всем: своей личностью, наставлением и бесценными уроками учителя, своим прошлым и своим будущим, чтобы выжить. Кто-то может оправдать этот поступок, а кто-то - нет. Кэнан не простил себя до сих пор.
Депа не была погребена. Он много раз хотел вернуться на то место, даже после того, как получил не менее страшное ранение в спину на Майгито, чтобы найти хотя бы останки учителя и предать их огню, как подобает быть погребенным всякому джедаю, но потом Джаррус понял, что в трагедии тысячи тех тел, что не были погребены заключается смысл борьбы тех, кому удалось сбежать. Честь ведь вещь неоднозначная. Сегодня она есть, завтра - нет. А ты продолжаешься и что-то делаешь, движешься к какой-то цели. Кэнан Джаррус пришел из того времени, когда сам факт был важнее всего остального, когда жизнь стояла на вершине бытия и спорила со многими теоретическими понятиями.
И вот, спустя столько времени, спустя столько лет и пройдя через столько испытаний, он снова оказался на пороге, снова вернулся туда, откуда начинал. Нет. Все не так, иначе всё. Скайуокер жив, но вместо него примером выступает его потомок, Император повержен, Империя превратилась в прах и свободные люди наконец-то по-настоящему свободны, но война... ее запах никуда не делся, ее угроза все еще висит гильотиной над головами. Так стоило ли оно всех тех жертв, страхов, умерших учителей и убитых юнлингов?
И да, и нет. Ответ для каждого свой.
Разговор о Скайуокере возвращали Кэнана обратно в Храм и заставляли душу ныть. Как больно было. Как больно и страшно от осознания того, что это произошло как будто не с тобой. Его не нашли после войны не потому, что он стал прекрасным маленьким мошенником, крысой с непобедимым желанием выжить, а потому что он изменил себе и даже имя новое взял. Никто, даже история, скорее всего, не знает, кем звался Кэнан. Даже Гера не знает. Никто. Кроме него и ныне покойной Депы Биллабы.
- По официальным данным, - не унимался Кэнан, чуть подавшись вперед. Он почувствовал прилив сил, энтузиазма, словно само прошлое коснулось увядающей души и разбудило желание двигаться дальше, посеяло маленькие крупицы надежды - а по факту? Если бы Энакин Скайуокер был с нами... Империя не одержала бы победу. Ни он, ни Оби-Ван Кеноби, ни Йода ничего не сделали.
Он знал почему и даже сказал бы, что сделал с собой тоже самое. Кеноби, если же и выжил, то спрятался, как и магистр Йода.
- Нам так не хватало их советов. Асока не говорила, что стало с ее учителем, - Джаррус помотал головой. Да и они, честно говоря,  стеснялись спросить, это было слишком нежные, слишком личные вещи, чтобы распространятся о них даже своим братьям по оружию.
- Но если Энакин Скайуокер вернулся сюда, к вам, вы же можете восстановить такую огромную часть утерянных знаний. Мастер Кеноби и мастер Скайуокер были одними из лучших джедаев моего времени, - с чувством, восторгом, громко говорил Кэнан и искренне не понимал... не понимал, почему оказавшись прошлое так близко, оно все еще так далеко от них. - Он, должно быть, вдохновитель.
Чего и заслужил сам по себе. Кеноби и Энакин всегда ими были - вдохновителями для многих юных и не очень юных джедаев.
- Но что случилось потом. Палпатин, - мрачно потух Джаррус - Вейдер. Вейдер мертв, так?
Как бы хотелось, чтобы Люк сказал "да". Вейдер мертв. И нет больше отравляющего Силу микроба, больше нет паразита, который исключает сам факт достойной жизни, отрицает жизнь, как таковую и несет одну лишь смерть.
Черный длинный плащ, пугающая блестящая маска в виде озлобленного, недовольного зверя, не человек, а машина для Темной Стороны и убийства. В нем не было ничего святого, ничего хорошего, всюду, куда ступал Вейдер начиналась несправедливость, обман, гнев, он приносил с собой непогоду и страх. До того великий страх, что он уничтожал всякую доблесть и превращал достоинство в унижение. Вся галактика лежала у его ног, а он, не задумываясь, вытирал о нее подошвы.
Кэнан помнил ту, самую первую их встречу с Вейдером. Чудо и отчаянное желание жить уберегло их с Эзрой от неминуемой смерти и тогда Джаррус понял, осознал, насколько он слаб перед мощью этой Силы, и сколько ему еще надлежит приобрети, чтобы этой Силе противостоять.