Так надо.

С того самого возраста, когда они с Арканном научились осознавать себя (и, одновременно, друг друга), Тексан решил: так надо.

Решил и поверил, позволив слепой надежде прорасти в душу, пронизать кости, так что надежда покрылась прочным, но пробиваемым панцирем веры, а та, в свою очередь, переродилась в данность, в один из нерушимых столбов, на которых стояла их с братом маленькая вселенная.

Они учились. Поначалу ― говорить и ходить, затем ― мастерить всякие мелочи и познавать искусство владения Силой. Они не могли помнить, как сделали первый шаг и произнесли первое слово, но Тексан знал: в то мгновение мать улыбалась им. Когда они с Арканном бегали по огромным залам императорского дворца из белого дюракрита и голубого стекла, стройные ряды Рыцарей следили за ними взглядами, и Тексан сперва представлял, а затем научился чувствовать: они тоже улыбались, и в душах их шевелилась нежность. Он мог протянуть короткую руку с по-детски пухлыми пальцами и коснуться ее ― крошечного цветка с золотистыми лепестками.

Они могли бы быть счастливы ― будущие правители Вечной Империи Закуула. Они росли, окруженные витиеватой мозаикой из роскоши и строгости, под присмотром внимательной матери и вездесущих и многочисленных надзирателей; утром играли в залитых светом галереях, а поздним вечером лежали на узких больничных койках, прислушиваясь к тому, как кольто с зудом залечивал свежие травмы, и не позволяли себе ни стонать, ни корчиться. Каждый день они ставили себе новые цели и достигали их. Каждый день они становились сильнее.

Ближе.

У них было все, о чем только можно было мечтать.

Кроме одного. Единственного.

Так надо.

Тексан помнил, как на одном из занятий выпросил у наставников глину и несколько часов просидел над ней, вылепляя, по его мнению, настоящий шедевр ― птицу. Он смешно сопел, усилием воли сминая податливый материал до тех пор, пока тот не принял нужную ему форму, а потом сосредоточенно закусил кончик языка, острием стека выводя на пузатом тельце очертания крупных неровных перьев. Ему было всего… семь или восемь? Довольный результатом своих трудов, Тексан показал поделку Арканну, а тот сперва нахмурился, затем одобрительно хмыкнул (совсем как взрослый), и, наконец, взялся за стек и сам.

Пройдя через две пары рук, птица стала еще красивее, и Тексан смущенно признался брату, что лепил ее для отца.

Вместе они обожгли ее и покрасили ― в белый и золотой, любимые цвета Императора. Вместе они принесли ее в тронный зал, никого не предупредив и в очередной раз обманув бдительную стражу.

Вместе смотрели в желтые глаза отца, полные отстраненного равнодушия.

Птицу Арканн выбросил с одного из верхних балконов. Провожая ее взглядом, Тексан с горечью думал: «Лети».

Так надо.

Они из кожи вон лезли, чтобы увидеть в глазах отца хоть что-нибудь, кроме опостылевшего им равнодушия. Обливались потом и задыхались от усталости, даже в перчатках в кровь сдирали руки о тренировочные мечи и возвращались со спаррингов, покрытые влажными ссадинами и черными синяками ― все одно. Император смотрел на них сверху вниз, чуть вскинув голову, лишь укрепляя ощущение незримой стены между ними, и иногда братья даже подумывали выступить на арене слишком плохо или серьезно что-нибудь сломать.

Если не одобрение, то хотя бы негодование, или даже гнев. Все лучше, чем проклятое равнодушие.

Мать тонко чувствовала, когда дух бунтарства разгорался в расстроенных сыновьях, и на корню пресекала все попытки разозлить Императора ― сама или руками надзирателей и наставников, если Арканн и Тексан не желали слушать.

Так надо, брат. Так надо.

Тексан верил: однажды они станут равны отцу, а затем превзойдут его ― вместе, как единое целое, естественное дополнение друг друга. В два раза больше рук и световых мечей, в два раза больше ума и мощи. И тогда отец, наконец, посмотрит на них с одобрением.

С гордостью.

Беззвучный крик огрел по спине больнее хлыста. Тексан растерялся и пропустил удар ― тот пришелся в плечо. Отпрянул в сторону, шипя от боли, но не поднял головы, когда Рыцарь вновь занес тренировочный меч, а затем отвел руку в сторону, недоуменно переглядываясь с остальными.

Вейлин…

Так надо, ― говорил Тексан всю жизнь себе и брату. ― Отец могущественен и мудр. Отец знает, что делает.

Он, глядя в голубые ― отражение собственных ― глаза Арканна, как всегда, понял его без слов. Короткое мучительное мгновение колебания ― Тексан не успел додумать, оборвал себя на полумысли ― и он рванулся к выходу с арены, на ходу отбрасывая в сторону ставший ненужным тренировочный меч. Растерянные Рыцари расступились в стороны, не смея препятствовать принцам.

До орбитального дворца еще предстояло добраться.[NIC]Thexan[/NIC][STA]Black brother[/STA][AVA]http://sa.uploads.ru/DOiJu.gif[/AVA]

Отредактировано Barsen'thor (2016-08-16 01:36:27)

Общее… Их решение могло бы быть таковым, но, взяв начало на одной и той же тревожной ноте, для них оно звучало в разной тональности. Всегда легко и безошибочно находя точки, в которых нити их судьбы расплетались надвое, Тексан вместе с тем никогда не делал ничего, чтобы подчеркнуть эту разницу, ― только чтобы сгладить ее, вернуть к исходному. Не упрекал брата и не пытался учить его, как правильно, не обижался за то, что тот вновь с пренебрежением отнесся к их здравой целостности.

Мысли неслись вперед, обгоняя тело, и Тексан практически видел, что их с братом пути уже сейчас ведут к разным точкам. Конечно, он боялся, но верил: отец не причинит вреда Вейлин. Всегда холодный и равнодушный, отец не поднимет руки против родной, ни в чем не повинной крови.

Его чувства ― его и Арканна ― в унисон кричали об обратном, но Тексану проще было признать, что он обманулся в них, чем в собственной вере в здравомыслие их отца. Их бога.

Брат…

Гнев клубился вокруг того, заглушая разум и подгоняя в спину. Проносясь по многочисленным коридорам и залам Шпиля, Арканн стремился уже не защитить малышку-Вейлин, но возразить Императору.

Остановить его.

Столь ничтожный сдвиг приоритетов ― и такая большая разница.

Тексан чувствовал эту разницу ярко, будто она была приставленным к его горлу лезвием. Оттолкнуть от себя это лезвие ― вызвать злобу, а на аккуратные уверения попросту не было времени.

Не у них ― у Вейлин.

Он знает, что делает. Даже причиняя боль, он прав.

Каждый день они испытывали это на собственной шкуре, каждый день принимали эту боль и помогали друг другу с ней справиться. Огонь, что горел под ребрами Арканна, был куда ярче его собственного ― и обжигал значительно сильнее.

Да, они были единым целым, но вместе с тем не были одинаковы.

Мечи не понадобятся нам, брат.

Что такое пара тренировочных мечей в руках неудочек, когда речь идет о могуществе Императора? Но дело было даже не в этом, а в самом факте. Не в том, что они не могли, не имели достаточно сил, чтобы возражать отцу, но в том, что не должны были.

Столкнувшись с недоумением Арканна, Тексан остался перед ним открыт и прозрачен, позволяя заглянуть так глубоко, как тот посчитает нужным. Он все равно бы не увидел ничего нового.

Все будет хорошо…

Так наивно, совсем по-детски ― и все же оба неслись вперед. Оба прыгнули, оба миновали стражу, оба ворвались в люк, приоткрыв его телекинезом на расстоянии. Тексан с горечью и сожалением понимал, что непреложная правота отца ― не есть то самое «хорошо», о котором они мечтали.

Несмотря на оклики Рыцарей и их попытки образумить и удержать братьев, шаттл все же оторвался от посадочной платформы. Любовь к сестре и страх за нее придавали сил, да столько, что даже запертые двери и силовые щиты не стали для них преградой.

И в тот момент, когда они покинули, наконец, ангар, тихие мольбы Вейлин… оборвались, как рвется крик в момент смертельного удара. Тексан вздрогнул, чувствуя, как по спине расползается липкий холодок ужаса, но, ухватившись за злобу брата, все же удержал себя в руках. Вейлин была жива, он хорошо ее чувствовал.

Жива. Но больше уже не кричала.[NIC]Thexan[/NIC][STA]Black brother[/STA][AVA]http://sa.uploads.ru/DOiJu.gif[/AVA]

Но мы не…

Он оборвал себя на полумысли, зная: Арканн не примет возражений. Быть может, его связь с сестрой была быть сильнее. Или, что вероятнее, слабее была защита. Обращаясь к действительности, Тексан чувствовал: удары по их панцирю всегда были сильнее со стороны Арканна. По воле, по вере, по гордости. Сильнее настолько, что крепкий металл рвался, шел трещинами, и хлысты равнодушия их отца добирались до самой плоти, так что защищал себя Арканн уже не сталью, но кровавой коростой на незаживающих ранах.

И это тоже было больно.

И эти удары, пожалуй, были единственными, от которых Тексан не мог собственным телом защитить брата.

Неужто Арканн в самом деле надеялся заслужить внимание отца, кинувшись на него с тренировочным мечом в руках?

Я не знаю…

Растерянный и беспомощный, Тексан больше не пытался препятствовать брату, только поддерживал и оберегал его. Что бы ни случилось с сестрой, они не должны были в попытках выяснить это погубить еще и себя.

Тем или иным способом.

Вейлин…

Он звал ее тихо и осторожно, интуитивно опасаясь того, что мог услышать в ответ.

Она молчала. Пытаясь тянуться к ней, Тексан чувствовал себя так, будто хватался руками за тьму Бездны.

А с другой стороны был Арканн, ведомый страхом, болью и гневом.

Всегда готов.

Меч жег ладонь и неприятно оттягивал руку, но пальцы сжались на рукояти крепко. Если он хотел защитить их ― всех их, кого любил, кто был ему дороже собственной жизни ― он должен был быть тверд. В убеждениях, в мыслях, в действиях.

Арканн сейчас нуждался в нем не меньше Вейлин.

Они вновь бежали, подгоняя друг друга телекинезом, преодолевая коридоры, галереи, резкие повороты. Несколько раз проскакивали в дверные проемы раньше, чем успевали сомкнуться массивные переборки, несколько раз отталкивали попавшихся на пути Рыцарей. Тексан чувствовал их страх и смятение и искренне сочувствовал им: тяжело служить богу и его непослушным детям.

Смятение ползло по Шпилю, как яд по венам, и они были главными источниками этой заразы.

А жесткий ответ ― лишь вопросом времени.

Что мы будем делать, когда найдем?

Он не уточнял, что именно. Потому что не знал, а узнать ― хотел и боялся.

Он, увы, солгал брату. «Хорошо» не будет.

И себе самому, пожалуй, тоже солгал.

Их полубезумный бег остановили только врата со стражей. Огромные и запертые наглухо ― последний рубеж и, вместе с тем, неприступная крепость.

Тяжело дыша, Тексан удержал брата на месте жестом и обрывком мысли. Видя их, раскрасневшихся, с горящими глазами, стража выступила вперед, держа наготове настоящее, боевое оружие.

― Нам нужно видеть отца, ― воздуха не хватало, но Тексан все же не проглотил ни единой буквы. Ему было всего четырнадцать, но в стати и манере речи он мог бы дать фору любому аристократу Вечной Империи.

Как и Арканн.

― Это невозможно, ― ровно отозвался Рыцарь. Без сомнения, один из лучших, других не допускали к охране тронного зала. ― Император запретил тревожить его.[NIC]Thexan[/NIC][STA]Black brother[/STA][AVA]http://sa.uploads.ru/DOiJu.gif[/AVA]

«Мы спасем себя». Мысли Арканна были подобны рваным клочьям магмы, что яростно выплевывал из своего огненного жерла растревоженный вулкан. В детских книгах Тексан читал ― оба они читали ― что вулканы, лишенные возможности спускать жар, рано или поздно взрываются: невероятная мощь, питающая их недра, сносит каменистую верхушку, и последний их выдох несет огромное облако пепла, вечную зиму и смерть.

Он не ответил брату, только глянул искоса и лишний раз запретил себе сомневаться в нем.

Рыцари и не думали отступать. У них попросту не было выбора, за неподчинение богу наказание одно ― смерть. Велика ли разница: умереть от руки Вечного Императора или одного из его сыновей? Тексан чувствовал их смятение. Чувствовал знакомые нотки в тихой музыке их жизней, хоть и не научился еще различать и запоминать облаченных в одинаковую глухую броню Рыцарей. Может быть, именно эти двое еще недавно улыбались, наблюдая за тем, как мальчишки со звонким смехом и играли в догонялки под величественными сводами Шпиля.

Хотел бы Тексан, чтобы Сила подсказала ему, кто выйдет победителем в этой схватке, но она молчала. Молчала так, будто была нашкодившим зверьком, запертым в чулане властной рукой хозяина.

Отец…

Резкий звук, с которым раскрылись двери, заставили Тексана вздрогнуть.

Он не стал прыгать подобно брату, просто сорвался с места и побежал следом, минуя Рыцарей. Те выпрямились и деактивировали мечи, очевидно, выполнив свою задачу.

Нагнав Арканна, Тексан склонился, упираясь ладонями в колени. Дыхание жгло легкие, вырываясь из горла с тихим свистом. Зал был пуст, цепочка следов оборвалась у подножия Вечного Трона ― полный смысла тупик, пугающий и давящий. Свет многочисленных ламп бликовал на строгих стальных узорах, и Тексана глушило пониманием: они ― всего лишь часть чего-то большего, цельной картины, что пишет Отец красками своего могущества, и даже в свое отсутствие, не глядя, он властвовал так уверенно, с такой легкостью направлял по угодным себе путям своих посредников, слуг, врагов, сыновей…

Они могли сколь угодно противиться, удирая от нянек и прячась в самых укромных местах, взламывая сложнейшие системы и одолевая лучших из Рыцарей Закуула ― все это было ничем по сравнению с мощью бога.

Набрав в грудь побольше воздуха, Тексан выпрямился, пристально глядя на брата. Тот, казалось, с трудом удерживал себя от того, чтобы начать крушить тронный зал. Им бы смириться, умерить свои амбиции…

Но то, что они не могли ни одолеть отца, ни расположить к себе, не означало, что не должны были иногда пытаться. Снова, и снова, и снова.

Им, в конце концов, было всего четырнадцать. Это ли не подходящее время для бунтарства, даже если ты ― принц?

Спокойнее, брат, прошу тебя. Она жива, ты ведь чувствуешь. Главное, что она жива.

Тексан дышал глубоко и ровно, это помогало ему сохранять шаткое спокойствие. Вейлин была жива, а значит, не все потеряно. Он знал много явлений, последствия которых были для человека необратимы, но ни одного ― с которым не мог бы справиться Император, а в будущем, возможно, и они с братом.

Они, в конце концов, были его детьми, в их венах текла его пропитанная Силой кровь.

Нужно узнать, что произошло…

Неожиданно даже для самого себя Тексан смутился. Далеко не первым в его голову пришло имя, носитель которого был к Вейлин ближе, чем кто угодно другой, ― имя их общей матери. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью к ней, вызывала у него самые противоречивые чувства…

― Скажите, ― эхо разнесло его голос по огромной зале, ― где сейчас находится Император?

Тексан обернулся через плечо на Рыцарей ― те вернулись на свои посты и стояли, выпрямив спины и высоко подняв головы. Услышав вопрос, они переглянулись, и Тексан уловил легкое, едва заметное сомнение в их мыслях.

― Или он запретил говорить об этом?

― Нет, мой принц, не запретил, ― помешкав, отозвался один из Рыцарей.

Разговаривая с ними, стоило осторожнее подбирать слова. Не потому что братьям было, чего бояться. Потому что ответ на неудобный вопрос мог стать для Рыцаря приговором.

― Император отбыл утром, ― подтвердил он догадку Арканна. ― Нам неизвестно, куда именно.[NIC]Thexan[/NIC][STA]Black brother[/STA][AVA]http://sa.uploads.ru/DOiJu.gif[/AVA]