Харт никогда не любила клише и главным доводом в пользу отсутствия какого-либо снисхождения к ним относила восприятие человека через призму любых ассоциаций, за чем неизбежно следует искажение и без того едва ли объективной оценки чужих (а подчас и собственных) способностей. Вы назовёте это потребностью оставаться исключительной личностью, но Гарриет была о себе не настолько высокого мнения (по правде сказать, она никогда не знала его точной высоты и предпочитала об этом не задумываться ради собственного душевного равновесия, и без этого держащегося на лезвии ножа), ей всего лишь хотелось оставаться непредсказуемой, и в какой-то мере ей это действительно удавалось. Впрочем, как ни крути, от ярлыков не может избавиться даже самый ярый их противник, и в какой-то момент своей жизни Галахад оказалась на пороге открытия сравнения собственной персоны с представителями семейства кошачьих. Это показалось ей абсурдом и сущим детским садом, но чем чаще она ловила себя на рассеянных размышлениях-сравнениях, тем больше ей импонировало своего рода родство со счастливыми своевольными обладателями девяти жизней. Она нисколько не пыталась подражать хвостатым, это было просто не в её стиле, но что-то в этом определённо было. Что-то, что позволяло не чувствовать угрызения совести при отстаивании своих позиций в духе «хожу, где вздумается, и гуляю сама по себе». «Природа такая, ничего не попишешь», – она пожимает плечами с видом практически не скрываемого снисхождения и едва заметно улыбается. Играя на чужом поле по собственным правилам и довольствуясь малой кровью, она отыгрывается за каждое большое поражение.

Даже будучи обладательницей феноменальной памяти (и это при её-то пристрастии к алкоголю – одному из лучших заметателей следов в закоулках сознания, которого только когда-либо знала история рода людского), женщина не сможет с уверенностью сказать, с чего же всё началось – было ли дело в азарте, гнавшем её становиться в каждой бочке затычкой, или крайнем индивидуализме, пережившем испытания огнём, водой и поручениями Артура и всех тех, кто столько лет оставался невидим и в то же время обладал слишком тяжёлой рукой и крепкой хваткой для кого-то эфемерного. В чём бы ни таился зародыш своевольничества, какая-то часть Гарри была о нём прекрасно осведомлена и, больше того, испытывала к нему самые тёплые чувства – в конце концов, многим в своей судьбе, в том числе репутацией в агентстве, она была обязана именно непробиваемому упорству и обаятельному нахальству.

Но нынче сказ не о том.

В чём Харт уж точно никогда бы не призналась, так это в наличии у неё особого, кошачьего чутья, позволявшего ей не единожды оборачивать даже самую, казалось бы, безвыигрышную ситуацию в свою пользу. Чертовски большой кусок удачи, – скажете вы, неугомонные скептики. Чистая и, что важно, умная импровизация, – парирует Гарриет, смакуя красное полусухое. Может быть, в один из плохих дней ей удастся подбодрить себя мыслью о возможности подрабатывать гадалкой, если понадобится залечь на дно или дела в Кингсман станут плачевными донельзя. Сегодня же с неё хватит и роли мудрого наставника.

Мудрость как пример неудачно подобранного слова.

Наверное, рано или поздно это всё равно бы произошло, это был только вопрос времени, и если вселенной захотелось посодействовать операции по спасении одной отдельной заблудившейся души, то Харт от столь удачно подвернувшейся возможности отказываться тем более не намерена. Не столько история или профессиональные навыки Роберты Мортон импонируют сердобольной Галахад, сколько старое-доброе «хуже уже не будет» (тот факт, что Гарри появляется на Сэвил-Роу, когда ей вздумается, вовсе не значило, что она не следила за «рабочими моментами») и, чего уж там греха таить, симпатичное личико, способное на куда большее, чем уничтожать своё начальство каждый раз, когда в её новой папке едва ли не прямым текстом затаился совет «быть паинькой и не лезть на рожон». Совет, распространяющийся не на конкретную миссию, но на обозримое будущее, а, может, и за его пределы, хотя об этом лучше не задумываться, а то ведь хмурой мордашке пять минут до морщинистой.

Так или иначе, она добилась того, чтобы следующая миссия оказалась для них совместной. В конце концов, Кингсман стало для неё тем самым местом, где твои запросы от греха подальше остаются без вопросов и постороннего интереса. Хочешь – получай, а мы умываем руки. Если за Артура можно было говорить с уверенностью, то Мерлин редко уступал без боя или по крайней мере искренней попытки, за что ему вечный почёт и светлая память. Её улыбка или, силы небесные, энтузиазм не раз служили причиной бессонницы координатора, как он нередко любил повторять, надеясь воззвать к здравому смыслу коллеги, но на этом их дежурный обмен обычно и заканчивался, лишь изредка имея продолжение в примирительном кофе с коньяком. В этот раз обошлось даже без взятки. В этот раз Гарри чувствует подозрительно искреннее одобрение, но это уже не имеет никакого значения, особенно когда на следующий день её появление в штабе начинается не с проверки (а заодно и дегустации) контрольных точек алкогольных запасов, но с поисков новоиспеченной напарницы, которая уже наверняка здесь, ведь ей надо доказать свою состоятельность в качестве агента, надо продемонстрировать готовность служить родной стране и короне, а что в этом деле может быть лучше пунктуальности? Когда-то все они с этого начинали, когда-то Харт поняла, что для неё появилась перспективная возможность выделиться посредством безобидного мелкого хулиганства.

Что же до мисс Мортон, то вот и она, стоило только подняться на второй этаж и свернуть право – с обонянием, особенно когда дело касалось чего-то выходящего из ряда вон – взять хоть те же женские духи в их ателье – у Гарри всё было на высоте.

– Роберта? Не меня ли ищите? Или Вы прямиком к Артуру, пока он с утра ещё способен демонстрировать относительную работоспособность?[NIC]Harriet Hart[/NIC][STA]not today[/STA][AVA]http://imgdepo.com/id/i9847418[/AVA]