Нарракс не мог сказать наверняка, испытывал ли он когда-либо напряжение сильнее этого. Казалось, что вот-вот лопнут нервы и мышечные волокна, на мелкие осколки разлетятся кости и даже крошечные тельца мидихлориан растворятся в звенящем потоке Силы. Связь с Ноксом, словно гигантский комок ворса из дюрастали, давила, обволакивая колючим коконом, и хотелось выть и метаться, лишь бы сбросить с себя этот невыносимый вес.
     Хотелось, но было нельзя. Он должен был сохранять спокойствие.
     С поставленной перед ними задачей Нокс, вероятно, привыкший к насилию над своим рассудком, справился лучше Нарракса, сумев направить в нужном направлении их объединенные силы. Ощущение было такое, будто душу высосало из груди вакуумом, натянуло, деформируя и растягивая, а затем отпустило, и та, стремясь к исходному, рывком вернулась обратно, расплющиваясь о хребет и бросая Нарракса с колен на спину. Корчась на полу с хриплыми стонами и судорожно скребя ногтями грудную клетку, Нарракс был совершенно уверен в том, что ему выбило позвонки, что обозначало если не скорую смерть, то неотвратимый и мучительный паралич.
     Трудно сказать, как скоро он понял, что тело его, несмотря на все опасения, невредимо. Перевернувшись на бок, он подтянул колени к груди и сдавил голову в ладонях ― совсем как тогда, на Тарисе. Реальность по-прежнему ускользала от понимания, и, разорвав Слияние, собственная сущность Нарракса теперь отчаянно возводила новые бастионы против уже совершенно иной угрозы. Угрозы, которая тянула ядовитые когти к нему и к Ноксу, жаждая свободы и власти, но когти эти раз за разом путались в хитросплетении Темного и Светлого, и с каждой секундой эта тугая вязь лишь крепла.
     «Мы сделали это…»
     Путаясь в ногах, Нарракс с трудом поднялся с пола. Пространство вокруг троилось и плыло пятнами, и, чтобы не упасть обратно, ему пришлось вцепиться в ближайшую приборную панель.
     «Мы справились…»
     И почему только эти мысли вместо удовлетворения несли за собой чудовищную томительную усталость?..
     Силясь восстановить сбившееся дыхание и сфокусировать взгляд, Нарракс приподнял голову и подслеповато оглядел зал. Ашаа молчала… а может, он просто не слышал ее за грохотом камней в своем многострадальном черепе. Руки дрожали. Ноги, как показал первый же шаг вперед, ― тоже. Стиснув зубы, Нарракс сосредоточился ― сердечные мышцы обожгло болью, но Силу, хоть та и пыталась ускользнуть сквозь пальцы, он все-таки смог поймать и направить себе на службу.
     «Джина…»
     Он не сразу понял, что зовет не вслух. Стальная поверхность капсулы отозвалась холодной вибрацией на ладонях. Нарракс шарил по ней, пытаясь открыть и не соображая, что ему достаточно попросить об этом Машину.
― Джина!
     Капсула молчала, а с ней молчали Сила и чувства. Потерянный и ослабший, Нарракс не мог даже сложить два и два и прийти к простому, но страшному выводу.
     Только когда он рьяно треснул по капсуле кулаком, Ашаа, наконец, подняла переборку. Нарракс чудом успел подхватить на руки осевшее ему навстречу бездыханное тело.
― Ох, Джина…
     С мгновение он смотрел на нее широко открытыми неверящими глазами, а затем кинулся к своему расстеленному на полу плащу и с размаху бухнулся на колени.
― Нет уж, Джина… Не сейчас. Мы не ради этого тебя сюда привезли, ― сбивчиво бормотал он, напрягая все свои силы, все возможности, чтобы если не исцелить ― ведь мертвых, как известно, не исцеляют ― то попросту отдать ей частицу собственной жизни. Столько, сколько понадобится, даже если оставшегося ему самому не хватит.
     В конце концов, удержать в цепях Валкориона было куда важнее.

Как будто бы можно удержать необъятное.
Наверное, Император выразился бы именно так. С неизменной снисходительной полуусмешкой под цепким, препарирующим взглядом.
Кажется, Нарракс что-то говорил, но к кому обращался и зачем - этого было не разобрать.
И кажется, в его голосе зарождались первые отголоски приближавшейся паники.
Или ей просто так показалось?
Джина приходила в себя слишком медленно, а если бы и быстро - что она могла сделать в столь ослабленном состоянии, побывав практически ту сторону Силы? Женщина продолжала полулежать, слабо воспринимая окружающее пространство, и огромный источник - сосредоточие Темной стороны, живой и обладающей сокрушающей волей - она чувствовала на уровне инстинктов. Чувствовала... по-родственному. Как будто бы над ней нависла родственная часть ее же самой, но несоразмерно старше и непоколебимая.
Видимо, так запертая внутри нее тьма отзывалась и тянулась к своему истинному хозяину.
Валкорион поднял руку, наставив на Джину - и из нее будто бы снова потянуло душу. Ему нет нужды спрашивать ее позволения ни о чем - он попросту собирался взять то, что временно спрятал в ней, то, что она обещала отдать. То, что принадлежало ему, потому что она сама - принадлежала ему уже очень, очень давно.
С тех пор, как преклонила колени перед бессмертным Императором, стоявшим на ступенях Вечного Трона.
И еще раньше. С тех пор, как за триста лет до ее рождения первый Гнев Императора предсказал ее появление и судьбу.
Валкорион протянул к Джине свою руку, желая взять назад свое.
И натолкнулся на два препятствия разом.
Третий в истории Ордена Джедаев Барсен'тор понимал, почему нельзя этого допустить, так же хорошо, как и приходящий в себя утомившийся ритуалом ситх и пребывающая в полусознании джедайка. Пропустив войну за упомянутый трон, не встречав доселе главного врага во плоти, Нарракс не хуже других знал, что Императору нельзя давать даже малейшей возможности взять реванш и что такой - ослабленный в ограниченном Силой смертном теле - он остается самой страшной угрозой галактике.
Второе препятствие создала сама Сури. Плохо воспринимая происходящее, она неожиданно четко уперлась в единственную мысль: "Нет".
Нет. Вот просто нет. Не видать тебе могущества, от которого сам отказался, считая, что только на время, потому что твоя игрушка, связанная с тобой узами много веков, решила взбрыкнуть еще раз.
Нет. Тебя снова обманули и предали, Император.
Ты доволен, видя, чему от тебя научились все-таки пусть поздно, чем никогда?
"Во второй раз он не простит меня, Митра".
Долго Барсен'тор удержать его просто не сможет.

     И только теперь это все, наконец, закончилось.
     Только теперь сосредоточие могущества, взбрыкнув в последний раз с безмолвным воплем, наконец, уснуло.
     Под затихающее шипение вокруг свежей карбонитовой плиты клубился белесый пар. Запоздало сообразив, что может выпустить из рук до предела натянутые вожжи Силы, Нарракс с надрывным выдохом пошатнулся, наклонился, упираясь ладонями в колени, а затем и вовсе без сил опустился на обледенелый пол.
     Они сделали это.
     Они избавили Джину от убивавшего ее духа, заключили его клетку плоти, а плоть заморозили в карбонит. Оставалось только найти для плиты как можно более надежное хранилище. Вяло обнимая одно колено и борясь с желанием лечь и уснуть, Нарракс мрачно думал о том, что ни Войд, ни Терон, ни даже Тирос теперь не имеют никакого морального права упрекать их за столь рискованную инициативу.
     Они с Ноксом и Джиной сделали то, что должны были. То, что считали правильным.
     Пусть и поставили под угрозу благополучие всей Галактики.
     Окаменевшее лицо Императора по-прежнему казалось удивленным. Не способный забыть то, что испытал на орбите Зиоста, Нарракс в него бы плюнул, да только лень было подниматься. Мрачное торжество мешалось в нем с болезненным ощущением усталости и надломленности, какое бывает, если случайно зацепил ноготь, и осколок глубоко впился в сочащуюся кровью плоть.
     Новое чувство. Непривычное… и пугающее.
― Спасибо, Ашаа, ― рогатая голова Нарракса ритмично покачивалась в такт глубокому отрывистому дыханию, когда он искоса взглянул на невозмутимую голограмму раката-ученого.
― Ваша часть уговора выполнена, ― полупрозрачная фигура мягко повела трехпалой рукой, указывая на «скульптуру» Валкориона, и Нарракс неприязненно наморщил нос. Ему даже смотреть на нее было тошно. ― Помогите и вы мне, мои дорогие дети.
     Хрипло усмехнувшись, Нарракс потер ладонью взмокший и теперь стремительно остывающий на морозе лоб. Будет, пожалуй, чудом, если в этой поездке он ничего себе не застудит.
― Ну да, конечно… Куда без этого…

Нарракс смущался, Ваштаар раздражался, и Джина подумала о том, что за прошедшие тысячи лет что один, что другой не изменились: один все так же теряется и прячется за старые традиции, другой демонстрирует, что окружающие для него - пыль и не более чем инструменты для достижения целей.
Сама Сури чувствовала иначе. Она не питала иллюзий и прекрасно знала о том, что темные, особенно ситхи, всегда преследуют какую-то цель и ничего не делают просто так. Вся та помощь, которую она получила от того же Каллига, основывалась, в первую очередь, на его интересах. Он помогал ей потому, что она была той, кто смог задержать Императора.
И сейчас, был ли их замысел результатом планирования или родился спонтанно, по сути неважно. Важно то, что когда помощь понадобилась, он помог. И в этом темного лорда можно назвать на редкость надежным союзником.
А какую пользу он получал от общения с Барсен'тором, кстати? Какую пользу приносил их дружеский союз?
Бывшая героиня покачала головой. Ее идея на эту тему была проста: Нокс знает каждого из восьмерых, особенно джедаев, достаточно неплохо, чтобы в случае чего рассчитывать на их содействие в каких-то вопросах - да хоть с тем же Новым Орденом, например, никогда не знаешь, что тебе пригодится. Но верно и обратное, как считала женщина: на самого Нокса тоже можно положиться, и это неоднократно было доказано. Возможно, он тоже понимает, что им, "попаданцам" из старой эпохи, лучше держаться друг друга, к тому же известно, что от каждого ожидать.
- Куда теперь денем... это? - Джина кивнула на карбонитовую плиту. - Опасно оставлять без присмотра, пока мы ищем способ избавиться от него раз и навсегда. Кому-то придется за ним присматривать и следить, чтобы ничего случайно не разморозилось.
Просьбу Ашаа джедайка выслушала со спокойствием камня, внутреннее догадываясь, что поручение окажется связанно с чем-то, требующих больших смертей. Ей, как и любому джедаю, не нравилась мысль обрывать чью-то жизнь, однако присущий ей прагматизм убеждал, что так лучше: выполнить просьбу и вместо "неудачных" детей дать другим право на жизнь. Тем более, так желала их Мать - кому как не ей тут решать?
- Раз надо, так надо, ничего не поделаешь, - Сури взяла в руки рукояти мечей и взвесила на ладонях, оценивая свои шансы броситься в бой, буквально говоря, спустя меньше четверти часа с пережитой клинической смерти. Но организм уже в целом чувствовал себя терпимо - Нарракс ясно мог уловить теплую волну благодарности, дошедшей от Джины, когда она вновь на него глянула.
В конце концов, бывало и хуже. Например, на Эзайлуме, после того, как Арканн проткнул ее насквозь световым мечом и ей, еле живой, пришлось помогать Лане пробивать себе с боем путь до шаттла, чтобы вернуться на "Грейвстоун" и убраться подальше от Вечного флота. Валкорион тогда, конечно, не дал помереть, но он не лечил и вмешался не раньше, чем Бенико и Сури вернулись на легендарный корабль, где на двое суток последняя впала в кратковременную кому между жизнью и смертью.
Так что сейчас она чувствует себя не в пример лучше и вполне готова перебить всех, кого надо, вне всяких сомнений.
- Где нам начать? - спросила женщина, чувствуя, как предвкушение большой крови словно вдыхают в нее еще больше жизни. В буквальном смысле вторая жизнь. Скорее всего, происходящее будет похоже на бойню, но, тем не менее, даже без всякого удовольствия от боя Сури ощущала воодушевление. К тому же, активируя мечи против врага, она шла против него не в упоении, но с ненавистью, которая питала ее лучше всякого отдыха и тренировки. Ее стиль боя, седьмая форма, основывался на ярких эмоциях - а ярче эмоции, чем ненависть, вряд ли можно сыскать.

     Нарракс молчал. Натянул на себя присыпанный ледяной крошкой плащ, отряхнулся, оправил заиндевевшие складки, затянул потуже широкий пояс. Может быть, он нашел бы шутку Нокса забавной и даже посмеялся бы над ней. Может быть, он попытался бы грубо одернуть Джину, чтобы затем, когда она возразит, удариться в затяжную полемику. Может быть, попытался бы убедить Машину-мать в том, что она не права, что целая раса не может заслуживать исключительно истребления…
     Не будь он настолько истощен. Не следуй он пути джедая, согласно которому обещания необходимо выполнять.
     Так и подмывало спросить у Ашаа, уничтожила ли бы она забраков, окажись они столь же «неудобными» детьми, как эти темные, но Нарракс молчал. Потому что знал ответ и не хотел его слышать.
     Ровно как и не хотел снимать с пояса рукоять светового меча. У целителя было много способов помочь в битве и без непосредственного убийства.
― Не суть важно, где, ― холодно отозвался он на треп заметно приободрившегося Нокса, телекинезом стаскивая с гравитележки опустевшую капсулу. ― Главное, чтобы тебе хватило мозгов не пытаться его размораживать.
     В конце концов, ради этого они сюда прилетели. Может быть даже ради этого все они были возвращены к жизни три с лишним тысячи лет спустя после того, как стали историей их Империя и Республика.
     Ради этого Нарракс вынужден был терпеть и смиряться. Снова, и снова, и снова.
― Готово, ― возвестил он, расположив плиту так, чтобы та не сползла с тележки на первом же крутом повороте. ― Нужно связаться с Тероном. Я весьма смутно представляю, что нас здесь ждет, ― намеренно не оборачиваясь к Ашаа, Нарракс вытолкнул гравитележку из зала, ― так что нужно быть готовыми к срочной эвакуации.

Очень хотелось ответить что-нибудь на недовольство Нокса, который словно бы объяснял ему самому очевидные вещи, но предпочла сделать выдох, глубокий вдох, снова выдох и так по кругу. Спорить смысла не имело, и тогруте и в самом деле виднее, как распорядиться ресурсами Ашаа, предоставленными в их временное распоряжение.
В конце концов, ее дело простое: просто привычно махать световыми мечами, вызывая огонь на себя.
- Ладно, давайте покончим с этим, - на самом деле стоять на ногах было трудно, слабость подкрадывалась и норовила взять за сердце в неподходящий момент, но когда бывало легко?
Правда, пришлось отвлечься на пару минут, потому что Нарраксу понадобилось связаться с Тероном, чтобы забрал потом их отсюда, но для этого неплохо бы объяснить бывшему республиканскому шпиону и одному из самых надежных людей галактики, где их искать и, главное, почему их нужно искать именно там. В какой-то момент со стороны Барсен'тора полыхнуло опаской, на которую Сури, решившая с толком использовать эти пару минут для медитации, вопросительно подняла бровь.
Но, кажется, вопрос был решен, а значит, предстояло заняться выполнением обещания, данного Машине-матери.
Медитация, предпочитаемая джедайкой, выглядела необычно хотя бы потому, что совершалась не в спокойном состоянии сидя, а в движении. В ее случае - в бою. Отрешись от окружающего пространства, закрыв глаза, отдайся полностью в распоряжение Силы, которой доверь себя направлять. Ощущай себя собственным же оружием - двумя сияющими клинками, предназначение которых, как и джедаев, состоит в том, чтобы нести мир и защищать. Они не перестанут от этого оставаться оружием для убийства, однако такой исход оправдан только тогда, когда иного выхода нет. И следуй этому правилу до конца.
Плавные и вместе с тем выверенные жесты боевых фигур погружают тебя в медитацию, к которой джедаи даже старых времен прибегали нечасто. Но в уцелевших архивах Тайфона были когда-то записи о хранителях древности, которым удавалось достичь полного единения с Силой через свое оружие, благодаря чему их мастерство возрастало многократно.
Воистину прекрасное умение. И еще идя по естественным и искусственным коридорам комплекса, Джина уже погрузилась в нужное состояние. Осталось только дополнить мысли движением, чего будет сполна, как только они найдут детей Ашаа.
На этом подготовку к практике седьмой формы боя можно считать оконченной. Не все же, в конце концов, должно проистекать через ненависть.

     Казалось, за три с лишним тысячи лет Белсавис нисколько не изменился. Нарракс знал, что это впечатление обманчиво, что там, за толщей льда высотой со среднестатистический небоскреб Корусанта, в многочисленных кратерах буйствует жизнь и неумолимо разрастаются города. Лишь исполинское ложе Машины-Матери оставалось диким и необжитым, и острые зубья вечной мерзлоты по-прежнему нависали над пустынными равнинами, скалистыми кряжами, лавовыми реками и островками непроходимых джунглей.
     Машина, дающая жизнь, сама стала источником ее застоя и катастрофического упадка. Нарракс не удержался и громко фыркнул, минуя некоторое подобие внутреннего двора врезанного в лед комплекса. Очевидно, никому из бывших хозяев не пришло в голову, как именно можно использовать незастроенные пустые пространства ― так они и остались неровных форм кратерами, густо поросшими сосульками, длинными и острыми, как огромные пики.
     Ночь уже потихоньку вступала в свои права, зажигая россыпи звезд на стремительно темнеющем небе.
     Отпустив Нокса вперед, Нарракс снова принял на себя управление гравитележкой. С Джиной он больше не разговаривал. С одной стороны, не хотел отвлекать от ее попыток сосредоточиться и настроиться на нужный лад, с другой, состояние, в которое она погрузилась, его откровенно отталкивало. Агрессивные формы боя всегда были чужды Нарраксу, а избранная Джиной для борьбы с неудачными порождениями Ашаа еще и черпала силы в опасной близости от Темной стороны. Но, испытывая лишь изнеможение и усталость, Нарракс не был готов с ней спорить и искать удобоваримые компромиссы.
     Чтобы найти Нокса в запутанном переплетении коридоров, пришлось несколько раз обратиться к чувствам, одновременно сверяясь с предоставленными Ашаа схемами комплекса. Подобно кухне, дождавшейся, наконец, своего шеф-повара, лаборатория жила, пока Дарт Нокс переходил от одних панелей и экранов к другим, беспрестанно щелкая всевозможными переключателями и клавишами. Дождавшись, пока Джина пройдет внутрь, Нарракс заблокировал дверь и мысленно понадеялся, что хотя бы на какое-то время это избавит их от присутствия незваных гостей.
     А точнее, негостеприимных хозяев.
― Прям как дома, да, Нокс? ― усмехнулся он, закрепляя тележку с Валкорионом у одной из стен.
     Признаться, Нарракс понятия не имел, как выглядел «дом» Нокса (и был ли он вообще в принципе), но о страсти последнего к всевозможным исследованиям не знал только самый ленивый, глухой, слепой и слабоумный республиканец. Все эти перемигивающиеся световые индикаторы, механические звуки, покрытые инеем колбы с жидкостями и препаратами, огромные поршни под высоким каменным потолком… Чудо, что уцелели и могли еще принести какую-то пользу в умелых руках ученого-ситха.
     Глядя на Нокса, Нарракс поймал себя на том, что испытывает по отношению к нему нечто… странное. Любого ситха привычно было воспринимать врагом, заблудшей душой, постоянной угрозой, а эта причудливая смесь понимания, сострадания и сочувствия, наоборот, выбивала из колеи. Ощущение было сродни оному от угодившей под кожу занозы, с той лишь разницей, что засела эта «заноза» гораздо глубже. Отголоски пережитых когда-то разочарований, потерь и боли, в которые Нарракса с головой окунуло недавнее Слияние Силы, вероятно, были постоянными спутниками Дарта Нокса.
― М-м, ― протянул Нарракс, прохаживаясь по лаборатории и с усилием возвращаясь мыслями к более насущным проблемам. Взгляд упал на один из экранов, схематично изображавший некое существо в анфас и в профиль. Прищурив один глаз, Нарракс остановился и внимательно присмотрелся к изображению. ― Это оно? Дитя Тьмы?
     Несмотря на скромные размеры, тварь представляла из себя настоящий ночной кошмар. У нее было вытянутое гибкое тело и две пары сильных конечностей, плотную матово-черную кожу покрывали бесчисленные хаотично расположенные пластины, шипы и наросты. Необычайно длинный костистый хвост венчали многочисленные гребни. В его пятипалых руках угадывалось нечто человеческое, в широких склоненных к затылку «рогах» ― тогрутье. Морщинистая морда, усыпанная десятком мелких глазок кроме двух огромных по бокам головы, казалось стянутой к верхней челюсти неумелым таксидермистом. Завершала картину безжалостного чудовища зауженная гладкая пасть ― обманчиво безобидная, пока не обнажались зубы.
― Вот это… ― Нарракс запнулся, неспособный подобрать подходящее слово для того, что видел. ― Однако... Еще и полуразумное, ― он скосил взгляд к соседнему экрану, по которому мелким шрифтом в несколько столбцов бежали всевозможные параметры и характеристики. ― Отлично видит в темноте. Отлично переносит боль. Не переносит слишком низкие температуры. Высокая продолжительность жизни. Отличные регенерационные способности… Высокий уровень содержания мидихлориан… Да это просто монстр, а не полуразумное существо. Чего Ашаа пыталась этим добиться? Галактического коллапса? ― в голосе Нарракса отчетливо сквозило возмущение, пока он продолжал бегать взглядом по строчкам. ― Да судя по тому, что здесь написано, оно не способно заселить и опустошить только Хот и Илум!

На замечание Нокса альдераанка только хмыкнула, Ну уж извините, откуда боевой единице бывшего Ордена знать в подробностях, чем именно занимались раката в своих лабораториях - даже при всей своей любви к истории? Зато теперь точно известно, что им достался один из худших вариантов: великолепно адаптированная к убийству тварь, которая и сама вдобавок может размазать тебя по ландшафту.
Впрочем, кто кого размажет в итоге...
- Ночные холодолюбивые твари... Очаровательно, - пробормотала Сури, принимая фонарь. - Интересно, как скоро они... - женщина напряглась. - Что? Десять минут? Всегда ненавидела задания с секундомером, - джедайка прекрасно слышала слова о "семейном сходстве", усмехнулась и, проходя мимо тогруты, дружески похлопала его по плечу, едва касаясь. - Какая внушительная у тебя семья. Просто огромная, - скосив глаза на экран напоследок, она перевела взгляд с изображения на темного лорда и направилась к выходу, потом по пути развернулась, забрала еще пару фонарей вдобавок к своему - из тех, что работали - и понесла их, удерживая для удобства Силой в воздухе.
- Не переживай, мы втроем легко справимся, - она постаралась улыбнуться Нарраксу ободряюще, взяла в свободные ладони световые мечи и пролевитировала свои три фонаря следом на Ноксом.
Заняв нужную позицию, она напоследок поинтересовалась:
- Значит, держим твоих отпрысков здесь, не даем прорваться, а Нарракс в случае чего загонит их в ловушки, чтобы они не добрались до установки? А далее ждем, когда подействует распыленный яд. Верно?
Откровенно говоря, Джина храбрилась, вовсе не чувствуя себя полной сил устроить жатву кому бы то ни было. После всего пережитого, она подозревала, и весьма здраво, что надолго ее не хватит, о чем предупредила напарников:
- Будем надеяться, мы справимся с ними быстро. Сделаю все что смогу... насколько возможно при моей... форме.

     Нарракс вяло кивнул Джине и попытался улыбнуться в ответ. Он многое бы отдал за то, чтобы вообще не попадать в подобные ситуации.
― Будьте осторожны, ― бросил он уже в спину остальным, провожая их долгим выразительным взглядом.
     Когда шаги в коридоре стихли, лаборатория погрузилась в то самое особое состояние безмолвия, что хранит отлаженный механизм, занятый реализацией заданных алгоритмов. Огромные поршни с шипением ходили под потолком, то и дело ссыпая вниз, на компьютеры и затейливые панели, горсти ледяной крошки. Цветовые индикаторы методично перемаргивались друг с другом, то на одном, то на другом экране вспыхивали процентные значения завершенности того или иного процесса. Нарракс едва ли понимал, как работает это чудо биоинженерной мысли, а потому обращал внимание только на те данные, о которых говорил Нокс.
     Ближайшие к лаборатории коридоры по-прежнему пустовали. Не видно было даже тепловых следов Джины и Нокса ― они ушли куда-то за радиус действия установленных в этой части комплекса сканеров. Прохаживаясь из стороны в сторону и выдыхая облачка густого белого пара, Нарракс повторял про себя Кодекс и старался сохранять спокойствие. Все-таки ждать ― то еще удовольствие даже для терпеливого джедая.
     Когда на глаза попалась гравитележка с лежащей на ней карбонитовой плитой, Нарракс остановился и помрачнел, угрюмо приподнимая плечи. Несколько секунд он буравил виновника торжества хмурым взглядом, после чего повертел головой, нашел нечто отдаленно напоминающее стальное ведро, покрытое инеем и наполовину заполненное чем-то, что с течением времени слежалось и смерзлось в сплошную неопределенную массу, поднял это ведро телекинезом и, недолго думая, надел Валкориону на лицо. Подобный акт вандализма трудно было считать местью ― да и не положено мстить джедаям ― но с ведром на голове Император в карбоните, по крайней мере, выглядел забавно и не так сильно злил.
     Нарракс закончил демонстративно отряхивать ладони как раз вовремя ― один из датчиков предупредительно заверещал, подсвечивая на большой голографической карте сразу несколько пересекающихся коридоров.
― Нокс! ― поспешил он связаться с ситхом. ― Вижу цели. Приближаются к вам по коридорам… э-э, ― он прищурился, разглядывая на карте цифры размером с зубы новорожденной гизки. ― А-6, А-8, Б-4 и Б-10. Сектор Б расположен за вашими спинами. Блокирую двери.
     Следуя собственным словам, Нарракс торопливо набрал на панели нужную команду. Схематичная дверь, на карте подписанная как 206-Б, моргнула и окрасилась в ярко-красный.
― Готово. На случай, если дверь не выдержит, там есть еще одна переборка, но это тоже ненадолго. Не попадитесь в тиски.
     Переведя дух, Нарракс повторил нехитрую манипуляцию блокировки двери, но на сей раз это была 008-А.
― Заблокировал дверь перед вами. Им понадобится время, чтобы прорваться. И… Нокс, если вдруг какая-то из переборок не сработает, будь добр, поори в коммуникатор, я постараюсь что-нибудь придумать. И береги Джину, ― многозначительно добавил он. ― Не убережешь ― запру тебя там вместе с твоим семейством.