Всякий раз, когда Варон оказывался в Винтерхолде, он задавался одним и тем же риторическим вопросом: «на кой черт скайримским магам такая длинная и столь неудобная лестница?». Архитектор этой цитадели ужаса и неведомых сил явно ставил своей целью отвадить отсюда всякого, кто не владел огненной стихией школы Разрушения, потому что она явно была надобна хотя бы для того, чтобы растапливать корку льда, которая слоисто покрывала каменные ступени, превращая обычный подъем в игру на выживание. В довесок ко всему прочему чертова метель,  по закону жанра, разыгралась именно тогда, когда никто ее не ждал. Из-за того Варон и без того напрочь лишенный грациозности, мотался от одного лестничного бортика к другому, отплевывался от летящих в лицо пригоршней снега и опасно пошатывался на разъезжающихся в стороны ногах, рискуя навернуться и расшибить себе голову об острый лестничный угол. Спасали только следующие за ним спутники, которые поддерживали его и время от времени опускали в его адрес едкие шуточки. Изидора и Наэль преодолевали подъем с завидной простотой и легкостью, из-за чего Варон еще громче скрипел зубами.

К тому моменту, как они почти добрались до верхней площадки, Варон успел проклясть все и всех и зарекнулся после найти сноровистого кузнеца, который сделает подошвы его сапог более приспособленными к гололеду. Мысль эта вовсе не была сиюминутным капризом, а действительно являлась необходимостью. Во-первых: они зачастую промышляли именно в северных районах; во-вторых: чертов Мэгрин наотрез отказывался выселяться из своей колдовской, стылой, что твой склеп, халупы в какое-нибудь нормальное место с более мягким климатом, бесконечно ссылаясь на какие-то дела и исследования, до которых Варону было дела столько же, сколько до собачьего дерьма, но уважать интересы мага было необходимостью. Он и уважал настолько, насколько хватало терпения и моральных сил. Варон, конечно, не то чтобы был против мотаний туда-сюда, но это все-таки доставляло определенные неудобства, причем не только ему, но и окружающим. Впрочем, он планировал сделать то, что могло бы переменить мнение Мэгрина о переезде. Данмер необычно ласково коснулся пальцами поясной сумки и мечтательно улыбнулся, пытаясь представить реакцию альтмера, который до сих пор упорствовал и давался ему в руки с попеременным успехом. Может быть, он и был скор на решения, но его жизнь была слишком опасной для того, чтобы растрачивать ее на лишние размышления. В себе он, во всяком случае, был уверен железно.

Наверху их уже ждали, и лицо смотрительницы Коллегии было предельно далеко от определения «добродушное». Фаральда, загораживая проход, стояла, сложив руки на груди, и смотрела на их пеструю тройку с плохо скрываемым презрением. Варону, впрочем, думалось, что скрывать свои эмоции она не собиралась изначально и его это, честно говоря, не очень так заботило. Наемники замерли посреди площадки: Наэль уселась на каменный бортик и скрестила ноги, положив лук на колени; Варон остался в середине и подобно альтмерке сложил руки на груди, открыто усмехаясь; Изидора же, все такая же спокойная и отстраненная, вышла вперед, приветствуя смотрительницу кивком головы – бретонку, казалось, совершенно не заботили исходящие от Фаральды волны раздражения. Они все знали, что сейчас им предстоит пройти через очередной виток порочного круга – смысла в этом не было никакого, но альтмерку явно забавляло ощущение мнимого превосходства над наемниками и отказываться от своего маленького, глупого триумфа она была не намерена.

― Мы с выполненным поручением для Нирии и за платой. Кое-кто, кое-кому задолжал, ты же знаешь, ― Изидора говорила невозмутимо, но по тонким губам женщины скользнула тень усмешки, когда она заметила, как скривилась Фаральда сначала на упоминание досаждающей ей конкурентки, а после и на слова о долге. Да, о долге, кажется, знали все, и это Варона, кстати, тоже не особо заботило, в конце концов, это не он сидел в промерзшем до основания замке магических искусств. Фаральда приподняла взгляд, мельком смотря на делано скучающего Варона поверх плеча бретонки.

― Судя по звукам, которые слышаться из общих комнат, когда этот шелудивый пес туда приходит, кое-кто уже расплатился на годы вперед, ― без всякой симпатии, холодно констатировала женщина, и Варон поспешил ощериться белозубой усмешкой. Зубоскалить в лицо магам Разрушения – это отличное занятие, особенно при учете того, что они никак не могут навредить тебе в ответ.

― Уверена, что кое-кто не имеет ничего против. И пес этот, кстати, не шелудивый – отличный кобель, к тому же породистый, а за такие слова можно и языка лишиться. Языки альтмеров, говорят, горчат, если не выварить их в лавандовых цветах, ― Наэль сверкнула в сторону смотрительницы единственным целым глазом и хищно обвела языком верхнюю губу, склоняясь вперед, клацая зубами и заливаясь издевательским смехом, когда Фаральда, скривившись, отступила на шаг. Варон покачал головой и, улыбаясь, прикрыл глаза – он в эту дискуссию лезть не собирался, одно дело, когда кто-то обсуждает твою личную жизнь, и совсем другое, когда ты сам трезвонишь о ней налево и направо. ― Не мешай молодым, златомордая, или тебе просто самой холодно и одиноко? Могу составить компанию, обещаю не кусаться, ― Наэль ехидно оскалилась, но моментально примолкла, когда Изидора жестом попросила прервать этот цирк – они сюда не за тем пришли.

Зная правила, женщина достала из складок мантии кусочек железной руды, преобразовала его в очищенное золото, после в россыпь гранатов, а после обратила лунным камнем, который подкинула вверх и задержала в воздухе заклинанием телекинеза – зеленоватая магия рябила и переливалась прозрачными оттенками на ее пальцах. Варон хмыкнул. С каждым разом связки заклинаний Изидоры становились все более разнообразными, и Варон подозревал, что женщина вполне возможно репетирует их заранее тайком ото всех – настолько точны и выверены были ее движения. Фаральда молча, отошла в сторону, освобождая наемнику дорогу. Забрав у Наэль сверток с заказом Нирии, Варон поблагодарил Изидору и покачнулся, когда Наэль пихнула его кулаком в плечо, шепнув что-то о том, чтобы он очень постарался быть милым и обходительным, а не таким ублюдком, каким был обычно. Босмерка если и была чутка двинутой, но проницательности и наблюдательности ей явно хватало, чтобы заподозрить кое-что весьма и весьма интересное. С невозмутимым видом пройдя мимо Фаральды, он двинулся к Коллегии, то и дело, прикрываясь от особенно яростно хлеставшей его на мосту метели.

В Коллегии, казалось, ничего не менялось – все те же сосредоточенные лица, все тот же полумрак, все тот же собачий холод и все та же пыль на полках, которую тут, казалось, не убирали Эры эдак со второй. Одно хорошо – метель осталась за тяжелой двустворчатой дверью и больше ему не досаждала. Приветственно махнув рукой группке спешащих на занятия новеньких магов, он разыскал в этом лабиринте лестниц и ходов Нирию, перед которой рассыпался в сладчайших комплиментах, передавая ей заказ, состоявший из книг, камней и прочих магических игрушек в которых Варон не особо-то и разбирался, о чем совершенно не жалел. Нирия, несмотря на свою стервозную, по-альтмерски склочную и высокомерную натуру, импонировала ему хотя бы тем, что с особым смаком поносила Фаральду и ни разу не повторялась в своем злословии – наемника это забавляло. Поблагодарив мера улыбкой и забрав большую часть заказа, она попросила его отнести книги гро-Шубу, чем, сама того не подозревая, облегчила одну из задач его маленького, глуповатого, но все-таки коварного плана.

Заплутав по пути, выругавшись и случайно вломившись в зал занятий, Варон едва не отхватил магической молнией по лбу и по настоянию Толдфира поспешил убраться. Со второго раза ему все-таки удалось найти библиотеку, почетный и вечный работник которой нашелся на привычном своем месте – за высокой, заваленной бумагами стойкой. Ураг подозрительно покосился на незваного гостя поверх талмудов, и Варону стоило больших усилий не замереть на месте – престарелый, ворчливый орк до сих пор вызывал в нем смутные и явно, что не дружественные чувства, скорее то было тихим уважением и тихим же страхом. Во всяком случае, своими драгоценными фолиантами орк кидался достаточно метко, и одно только это уже заставляло взаимодействовать с ним предельно аккуратно, чтобы не вызвать гнев божий на свою голову. Приблизившись к стойке, Варон положил на нее книги Нирии и отдельно – толстый, перевязанный бичевой талмуд в синем переплете с оттесненным, потертым названием «Hilyat Sunna», поверх которого аккуратно положил кожаный кошель с характерно звякнувшим внутри золотом. На кошель орк посмотрел с интересом, на Варона – с неизменной подозрительностью. Данмеры, да еще и наемники, просто так кошелями не раскидываются.

― Дело есть. Просьба, ― тихо и деликатно начал данмер, и оперся о самый краешек стойки локтями. Вид у него при этом был безобразно загадочный.
― Я, по-твоему, что, на идиота похож, Тедрот? Валяй, что тебе надо, но ничего не гарантирую ― орк, не поменявшись в лице, сдвинул свои бумажки в сторону.
― Надо чтобы ты книжку, ― Варон ткнул пальцем в лежащий отдельно трактат на айлейдисе, ― в секцию древних языков положил, но не далеко. А еще надобно, чтобы ты сегодня совершенно случайно вечером отлучился из библиотеки и оставил ключ в замке открытой двери, ― Варон обезоруживающе улыбнулся. Орк не оценил, лишь сморщился, будто уксуса хлебнув.
― Темнишь, Тедрот, недобро это, по наглой роже вижу, что недобро. Ну, положим, что мне жутко захочется спать и от сонливости я стану досадно рассеянным, да вот только золото, знаешь, только карманы оттягивает и ходить мешает, железки мне ни к чему, меня и тут неплохо кормят, ― Ураг улыбнулся еще более обезоруживающе. Варон не оценил, но заинтересованно подался вперед.
― Ну а если, скажем, найдется у меня в закромах, – заметь - случайно – три оригинальных текста «Уроков Вивека»? Книги-то тебя не тяготят? ― Варон выразительно приподнял бровь и заметил тень неподдельного интереса в глазах орка.
― Если ты в моей библиотеке, Тедрот, что-то порвешь или сломаешь, я твою ушастую башку выкину вон в то окошко, прямиком в море Призраков, хоркерам на забаву. Доходчиво? ― орк убрал книги Нирии под стойку, скинул с синего талмуда кошель и отнес его в секцию древних языков, позволив Варону запомнить, куда поставил книгу, после чего протянул наемнику широкую ладонь.
― Более чем, уважаемый гро-Шуб, более чем. Надеюсь, сны у вас будут сладкими, ― пожав сухую, шершавую ладонь орка, Варон чуть поклонился в картинной почтительности и вышел из библиотеки, наконец, направляясь туда, куда стремился все это время.

Найти одного тихого мера в запутанном комплексе, где и скамп бы ногу сломил, было задачей не из легких, но пользуясь смекалкой и подсказками местных можно было достигнуть желаемого даже в столь неблагодарном деле. Особенно при учете того, что результат того стоил. В жилом секторе было тихо – ученики отрабатывали навыки в тренировочном зале, а мастера корпели над своими магическими или околомагическими заботами, совершенно не обращая внимания или намеренно игнорируя появившегося на этаже наемника, который по-собачьи водил носом по воздуху, будто действительно ориентировался на запах. Остановившись перед прикрытой дверью, Варон придирчиво осмотрел себя, потом понял, что, собственно, лучше уже не сделает и тихо приоткрыл дверь, как можно бесшумнее заходя внутрь и притворяя ее за собой. Отстегнув подбитый темным мехом плащ, и сняв нагрудник с перчатками и оружейной перевязью, он одернул задравшийся край просторной рубахи и подступился к кровати, с улыбкой рассматривая лежащее в ней нечто. То нечто было вполне себе привлекательным и казалось, что даже безобидным. Главное слово – «казалось», потому что по лбу наймит мог отхватить только так и сие знал, как прописную истину, которой, впрочем, не страшился.

Варон, благо, был не из любителей сидеть над душой спящих и умиляться им, как каким-нибудь месячным котятам, да и чужой сон тревожил без всякого смущения, а посему, подойдя ближе, уперся коленом в край кровати и оперся на руку, другой рукой ласково перебирая россыпь золотистых волос и путаясь пальцами в мягких прядях. Склонившись ниже, Варон с улыбкой мазнул губами по открытой шее и щеке, коснулся носом виска и поднялся к острому уху.

― Мэг, ― тихо позвал Варон, целуя мага в висок, выпутываясь из его волос и касаясь ладонью щеки, большим пальцем мягко обводя линию под глазницей. ― Проснись, Мэг, ― вновь позвал Варон, теперь касаясь губами щеки. ― У тебя над кроватью висит здоровый паук, Мэг, и кажется, он планирует тебя сожрать, ― еще более ласковым голосом, сдерживая смех, сообщил Варон и ехидно улыбнулся. Паука никакого, само собой, не было и в помине, да и Варон, честно говоря, не был точно уверен, что Мэг действительно спит, а не прикидывается, но сдержаться все равно не смог – сволочь он бессовестная или кто, в конце-то концов?
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/DPlST.png[/AVA][SGN][/SGN]

Отредактировано Waylon Park (2016-06-08 14:25:37)

Варон усмехнулся – мягко и беззлобно, но хитро – так, как усмехался всякий раз, когда встречал демонстративное сопротивление своим действиям. Временами Мэгрин был действительно вредным, и Варону казалось, что маг только и ищет повода, чтобы нарваться на разного рода неприятности, в которых Варон станет, ни дать ни взять, главным действующим лицом. И не то чтобы он не был против этого, сопротивление Мэгрина в большей степени забавляло и занимало его, напоминая о тех давних, проведенных в Сиродииле годах, когда он молокососом ухлестывал за своими немногочисленными, но колоритными пассиями, встречая и преодолевая самые разные трудности. Но Мэгрин не был обычной пассией, Мэгрин был чем-то куда более глубоким и тонким, о чем Варон старался не думать, чтобы не чувствовать себя влюбленным идиотом, который едва ли слюной не капает на ворот рубахи при виде объекта своей влюбленности. Знаки внимания Варона были более, можно сказать, грубыми, не такими изящными, как принято считать, они были странными, но главным оставалось то, что Мэгрин понимал их. Наверное. Варон на это очень надеялся.

Улыбнувшись, Варон едва прогнулся в спине, подставляясь под чужие ладони и жмуря разномастные глаза – алый и почти мертвый, затянутый мутной пленкой бельма. Варон фыркнул, буйная фантазия никогда не стояла в списке его отличительных черт, он, казалось, был хорош только в том, что касалось войны и сражений – кровь, кости и сокровища усопших были единственным смыслом его жизни до недавнего времени. Теперь же у него появились еще кое-какие дела и нордские курганы отошли на второй план, новые дела были важнее пыльных каменьев, богатых рудников и древнего злата. Только не надо думать, что он от этого стал лучше, нет, скорее даже наоборот – ему приходилось вкалывать усерднее, чтобы заботиться не только о себе, но и об одном маге, ремесло которого Варон считал в народе объяснимо недооцененным – норды не любили магов, и эта нелюбовь тоже была объяснима. Но речь была о пауках. О пауках – потому что ничего интереснее Варон выдумать не мог даже при учете того, что уродов за свою жизнь повидал тьму тьмущую. Интересно, чтобы было, если бы Варон сказал, что над койкой Мэга висит случайно призванный кем-то призрак Курио? Курио был уродом похлеще паука, тролля и ледяного призрака вместе взятых.

― Не учтиво ставить твою матушку в один ряд с вампирами и никсами – ни те, ни другие не умеют варить вкуснейшую похлебку из форели. Хотя в желании вспороть мне брюхо они, конечно, схожи, ― Варон улыбнулся настолько мило, насколько мило можно было улыбаться, завуалировано обсуждая нетерпение чьей-то матушки к твоей скромной персоне. Рени была отличной женщиной, удивительной и помогла им во многом – в том числе и в вопросе исцеления Мэгрина, но Варон все равно относился к ней с такой настороженностью, с какой не отнесся бы к какому-нибудь пресловутому единорогу, байки о котором долетали откуда-то из Сиродиила. Чужие матушки, простите Девять, в ярости своей могут затмить дракона, а в изобретательности переплюнуть дремору, так что с ними или хорошо или никак. Домогательство до своей нижней губы Варон стерпел стоически, он все еще напоминал себе о том, что теперь Мэгрин вполне может кусаться, а ему не надо постоянно вливать в себя исцеляющие эликсиры.

― Она влюблена в меня, Мэг, жизни без меня не представляет. У альтмеров отличный вкус, хочу я тебе сказать, ― насмешливо протянул Варон и хищно, с игривостью усмехнулся, после чуть потеснив мага в сторону и ложась рядом, одной ногой все равно упираясь в пол, потому что койка явно не была предназначена для двух тел, одно из которых ко всему прочему обладало немалыми габаритами. Рассказывать о сопровождавшей его «делегации» Варон не спешил – ни к чему секреты фирмы раскрывать без веской на то причины и необходимости. На последний вопрос Мэгрина Варон загадочно усмехнулся. Он помнил, как накануне Наэль настойчиво подстрекала его взять с собой вместо Изидоры Ариаила. Варон столь же настойчиво босмерке отказывал, зная какой каши они вместе с альтмером наварят, если будут в связке. Во-первых: паренек был действительно дельным магом Колдовства; во-вторых, в заносчивости и нетерпении не уступал Фаральде; в-третьих: Архимаг бы не оценил устроенного при входе в Коллегию побоища, а Варону совершенно не горело спасать Винтерхолд от какого-нибудь взъерепененного атронаха и потом еще, вполне возможно, оттирать чертов подъем от крови и мясных ошметков.

― Думаю, что если я еще раза три посещу ваш магический склеп... Ах, прости, Коллегию, конечно. В общем, скоро она, кажется, сама удавится при одном только взгляде на меня. Но я все равно уверен, что в глубине души она меня обожает, может даже рисует меня обнаженным по памяти, как тебе мысль? ― Варон криво усмехнулся и хрипло засмеялся, переворачиваясь на бок, обнимая Мэга за талию и привычно сгребая в свои объятия. Уткнувшись носом в россыпь мягких, щекочущих кожу волос, наемник прикрыл глаза и расслабился, издавая звук отдаленно похожий на тихое, умиротворенное урчание, какое могли бы издавать, скажем, медведи, если бы они вообще умели мурлыкать. Благо пока что таких аномалий в мире не наблюдалось.

Варон не считал, как долго они провалялись в кровати – может час, может два, а может и все три. Это было необычно – спокойствие, бездействие, штиль. В другом месте и с другой компанией Варон бы уже давно начал лезть на стену и выть из-за отсутствия того, чем мог бы себя занять. Сейчас же ему было спокойно и тепло, нормально. Ему было приятно говорить о мелочах, рассказывать о своих делах, слушать, смеяться. Ему было приятно просто молчать и безбоязненно дремать в чужих объятиях, не думая о проблемах и заботах. Время не казалось тошнотворной, тянущейся патокой, а тишина не угнетала. Все это казалось удивительно привычным, будто уже давно было частью его жизни. «Наш дом там, где нас любят». Варон усмехнулся. Раньше древние мудрости не приходили ему на ум с такой частотой. Он был согласен проваляться так хоть до самого утра, просто слушая чужое сопение и сонно сопя сам же, но он все еще помнил, зачем пришел в этот раз. Волнение скользнуло по спине и рукам, коснулось кончиков дрогнувших пальцев, мягко сжавших ткань одежды на спине Мэгрина, и схлынуло, будто и не было. Он не отступал никогда, не отступит и сейчас. Хотя признаться честно – это в некотором роде было страшнее даже того проклятущего фалмерского поселения из-за которого они попали в переплет, из-за которого и лежали сейчас на одной койке.

Как бы все было, если бы они не пошли в Альфтанд?
Варон поморщился и крепче прижал к себе мага, жадно прислушиваясь к запаху его кожи и целуя в плечо.
Одно он знал точно – история не терпела никаких «если бы». Важно лишь то, что уже есть.

― Вообще, я пришел по делу, ― приподнявшись на локте, аккуратно и издалека начал Варон, мягко подходя к заранее заготовленной лжи, ― часть группы через пару дней двинется в Сиродиил. Кого-то из имперских вельмож вожжа под хвост укусила, и они платят хорошие деньги за сопровождение в айлейдские руины. Ты же знаешь, как там бывает опасно. У гро-Шуба была, кажется, нужная книга о тех местах, но она на айлейдском, а для меня скамповы визги понятней этого чертового языка. Поможешь? ― Варон не пытался состроить щенячьих глаз, но на Мэгрина посмотрел просяще, что было редкостью. Ему несколько претила собственная ложь, особенно столь ладная и звучащая благоразумно, но как бы он еще объяснил магу свое рвение в библиотеку, где их действительно ждала книга на айлейдском, да вот только с содержанием, рассказывающим вовсе не о древних руинах.

― Ураг, скажем так, авансом сделал мне одолжение, так что с ночным посещением проблем не будет, ― Варон поднялся на ноги и, игнорируя доспехи, накинул на плечи один только плащ, чтобы не околеть в стылых коридорах. ― Перевод дело трудоемкое, так что я просто не хочу, чтобы нам кто-то помешал, ― опережая вопрос из серии «почему сейчас, а не в положенное для посещения время» пояснил Варон и в тоне его голоса скользнул отзвук загадочности, а в глубине глаз блеснуло что-то смутное, немного теплое, немного подозрительное, улыбчивое.     
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/DPlST.png[/AVA][SGN][/SGN]

Варон не столько слушал, сколько смотрел, безбоязненно и неприкрыто окидывая взглядом подтянутый, обманчиво хрупкий силуэт мага. Он жадно цеплялся взглядом то за белеющую в полумраке шею, то за выглядывающую из-под края рубахи поясницу, едва не мучаясь от знания того, что кожа там мягкая, теплая и чувствительная почти неприлично. Варону хотелось одним скользящим рывком подойти ближе, запустить руку под тонкий хлопок, коснуться губами острого плеча, шеи, затылка, перебрать пальцами по плоскому и наверняка напрягшемуся бы животу, дотронуться до ребер и почувствовать, как врезается в грудь трепещущее внутри сердце. Хотелось зажать между собой и чертовым комодом, навалиться телом, впитывая кожей тепло, запуская пальцы в россыпь волос, которые не позволил остричь, пускай до сих пор и делал вид, что никакого дела ему нет до этих «лохматых косм». Хотелось впиться в чужие губы, кусая, впиваясь пальцами в кожу и притягивая к себе, подминая под себя. Хотелось чувствовать, ощущать кожей, делиться кислородом, пеплом ложиться на саммерсетское золото. Только находясь предельно близко, начинаешь понимать, как сильно скучал все время, что был далеко, в отъезде, дыша пылью склепов и пачкая руки в гнилой крови.

Варон моргает, сгоняя поволоку с глаз и сглатывает загустевшую слюну, отдающую кровавым послевкусием из-за прокушенной изнутри губы. Он чувствует себя нелепо, как какой-нибудь мальчишка, впервые увидавший чужое, полуобнаженное тело. Верно говорят, что любовь отупляет даже самых внимательных – есть в этих словах доля ироничной истины. Варон хмыкает едва слышно и почти одновременно с Мэгрином, но молчит. Молчит не только потому, что вопрос кажется ему риторическим, но и потому, что не видит смысла отвечать. Ни к чему исходиться на излишние бравады, обещая того в чем сам до конца не уверен и искушать судьбу, которая нередко гуляет рука об руку со злым роком. Ситис, говорят, слышит многое и Варону совершенно не хочется, чтобы он за дерзновение призвал его к ответу раньше отведенного срока. Он смотрит внимательно и даже тепло, лишь думая о том, что будет рядом так долго, сколько сможет, а если и сложит буйную голову в каких-нибудь богами забытых руинах, то сделает все, чтобы узнали и не лезли вслед за ним в могилу.

― Соблазнить тебя я могу и без всяких книг, ― сложив руки на груди и самодовольно усмехнувшись, нарочито глубоким и бархатистым голосом отозвался Варон, прикрывая глаза и смотря на Мэгрина наигранно хищно. Хорошо, что маги не умели читать мыслей, или видеть прошлое лишь коснувшись человека – это существенно упрощало многие задачи и сохраняло право тайны. Варон старался не думать о книге, которая сиротливо пылиться среди своих бумажных товарок на срединной книжной полке в ожидании того, пока ее откроют, увидят то, что вложили в нее, пред этим истерзав острым лезвием, чтобы высвободить место. Книгу было действительно жалко, хотя бы из-за того, что она стоила немереных денег и несла в себе кое-какие знания. Впрочем, Варон озаботился тем, чтобы для начала передать талмуд писарю, который тщательно скопировал его содержимое – не пропадать же добру в небытие из-за чьего-то каприза. Кажется, там была какая-то история, что-то из айлейдских легенд или поэзии, что-то красивое, одухотворенное и интересное кому угодно, но точно не одному твердолобому наемнику.

Варон отмахивается от суетных мыслей, быстро кивает Мэгрину и идет за ним следом, стараясь ступать как можно тише, будто может потревожить того, кого тревожить не стоит. Коллегия никогда не вызывала в нем светлых эмоций: нависающие над головой холодные, каменные своды, мертвенно-синий колдовской свет, доносимый с моря вой ветров – все это явно не располагало к позитивному настрою. О Коллегии говорили не только в Винтерхолде, шепотки простирались и за пределы этого заледенелого клочка земли, и останавливаясь временами в городских тавернах Варон невольно прислушивался к сплетням и историям – мрачным и неприятным, – что негромко обсуждались между засидевшимися посетителями. Большинство этих историй, Варон не сомневался, были порождены устами тех, кто в этом краю и не бывал ни разу, но все равно нельзя было отрицать того, что у истока всякой истории лежит, может и крохотное, но все же зерно истины. Нет, в Коллегии не слышалось плача, не звенели цепи и не разгуливали беспризорные духи, но наемнику все равно было тут неуютно, будто не хватало воздуха и света, не хватало места и простора. Может быть, дело было в том, что после тюрьмы он не любил каменных стен и узких пространств, а может быть в том, что он интуитивно чувствовал потаенную опасность – он не знал этого и не хотел выяснять.

Под руководством Мэгрина до библиотеки они дошли многим быстрее и без лишних оказий, вроде встреч с теми с кем встречаться не хотелось – мелькающие тут и там полуночники в счет не шли, Варон вообще не обращал на них внимания. Тяжелая, едва скрипнувшая дверь поддалась с легкостью, отворяясь. Тут же, из замка выглядывал латунный ключ, который Варон закрывая дверь, провернул, как только они оба оказались в помещении. Все еще стоя лицом к выходу, он прикрыл глаза и медленно вздохнул, сглатывая. Ни к чему ему было лишний раз волноваться и напрягаться – это могло вызвать подозрения. В конце концов, в этом нет ничего страшного. Вроде именно так говорила Изидора, словно мать, похлопывая его по плечу и ободряюще улыбаясь. По мнению Варона страшного в этом было много, если не сказать что все. Он нервничал даже тогда, в Рифтене, когда принимал амулет из рук улыбчивого жреца-редгарда. Он нервничал, когда жрица-данмерка ласково говорила ему о том, что каждый из них может найти свой давно утерянный дом в чужом сердце. Он нервничал тогда, когда четыре долгих дня плелся в Винтерхолд, раз за разом проигрывая в голове все то, что должен сделать. Он так часто думал об этом, представлял это, но сейчас понимал только то, что чувствует себя загнанным и растерянным, совершенно не имеющим контроля над ситуацией. Варон почти злился на себя за этот бесполезный трепет и дерганья.

Расслабившись, он ступил в зал библиотеки и задержал ладонь над оплавленной свечой, концентрируясь и чувствуя, как скатывается по пальцам слабая искра, трогая и зажигая закопченный фитиль. Сколько не пытались развивать в нем потаенный потенциал, а он все равно постоянно хватался за меч и был горазд разве что высекать такие вот искры или, при очень большом на то желании, создавать слабенький огонек, который постоянно затухал не донесенным до сложенного для костра сушняка. Взяв коптящий серым дымом огарок, Варон с его помощью зажег другие свечи – пускай слабый, но все же естественный свет прельщал его больше даже самого яркого магического светляка, которые своей неестественной белизной нещадно резали глаза. Мэгрин ждал его, а Варон как баран наворачивал круги по библиотеке, зажигая свечу за свечой и действуя подозрительно неспешно, напряженно и несколько тревожно, будто они скрывались от чего-то неведомого, а не книжки пришли изучать. Хотя, вообще-то, они действительно пришли не для этого, просто один из них истинных целей происходящего еще не знал и Варон не собирался тянуть с этим и тратить время на ненужные представления. Он даже не знал, в каком из всех этих фолиантов, рассказывалось о айлейдских руинах и рассказывалось ли вообще.

В этом нет ничего страшного. Выдохни. Успокойся. Улыбайся.
Улыбка чувствовалась кривой и натянутой, так что эту идею Варон отмел.

― Помоги мне тут, ― позвал он и кивнул головой в сторону секции древних языков. Он поставил свечу на подоконник узкой бойницы и пару раз сжал и разжал кулаки, сгоняя с пальцев дрожь. Синяя оплетка нужной книги бросилась в глаза практически моментально. В последний раз он так дергался только перед домом мэгриновой матери в Вайтране, а может быть и вовсе впервые, чем даэдра не шутят. Ухватить Мэгрина за край мантии и прижать к книжной полке, было самым простым из того, что он должен был сейчас сделать. Это было бы вполне нормальным явлением, закономерным даже, если бы его лицо не несло в своем выражении такой непроницаемости, а глаза бы не бегали как у шального вора, которого вот-вот и поймают с поличным. Он уже ступил на тонкую границу, но все еще может вернуться, правда объяснять придется слишком многое. Только сейчас он понимает, что волнует его вовсе не сам жест, а то, что его вполне могут послать в Обливион, даэдра на потеху. Он хочет сказать что-то вроде: «айлейды с их руинами тут не причем», но осекается, понимая, что это и без того очевидно.

― Мэг, ― Варон скользит пальцами по его щеке, отводит золотистую прядку за ухо и касается виска. Он старается смотреть Мэгрину в глаза даже, несмотря на то, что на самом деле очень хочет спрятать взгляд. Его мать открутит ему голову или сделает чего похуже, или будет рада, или мученически закатит глаза и отмахнется – в этой альтмерской семье непредсказуемость, кажется, была родовым отличием. Для того чтобы переступить границу нужно сделать только шаг, но он еще может вернуться. Может, но не хочет. Варон обводит ладонями плечи и предплечья, касается талии – это было бы похоже на приставания, если бы его взгляд не был столь задумчивым. Его жизнь может оборваться в любой момент – засады на дорогах, бестии в лесах, обвалы в пещерах, ловушки в гробницах – он не может тянуть вечно. Он не хочет привязывать, просто хочет выглядеть в чужих глазах серьезно, а не как парень, который может в один день исчезнуть, будто наигравшись. Он не собирается исчезать. Всего почти три месяца, а уже, кажется, что очень долго – иллюзия времени сглаживает впечатления о собственной спешке. Варон прижимается своим лбом к переносице мага и прикрывает глаза. Да к черту бы все это.

― Позади меня, на полке, книга в синем переплете. Возьми ее, ― он чуть отстраняется в сторону, позволяя увидеть то, о чем говорит, но стоит Мэгрину едва двинуть рукой в сторону не в меру загадочной книги, как Варон мягко перехватывает его запястья, придерживая. ― Подумай, ― серьезно, ничего не поясняя говорит он и, разжав пальцы, отступает в сторону, возвращаясь в зал и усаживаясь на скрипнувший под ним стул. Он все-таки переступил границу, теперь возвращаться уже некуда, только ждать.
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/DPlST.png[/AVA][SGN][/SGN]