Точка невозврата. Диверсия. Предательство. Рано или поздно это должно было произойти.
Уже больше полугода Терон гнал от себя эту мысль, но она постоянно возникала на периферии сознания, навязчиво напоминая о себе в те самые моменты, когда хотелось отдохнуть и расслабиться. В попытке взвалить на свои плечи все дела Альянса он довёл себя до невроза, до бессонницы и зависимости от стимуляторов, и с каждым днём ему становилось всё хуже и хуже, хотя сам он отказывался это признавать.
Терон уверял себя, что такая жертва — жизнь одного единственного агента — необходима во имя общего блага, хотя это была всего лишь одна из множества причин. В первую очередь ему нужно было забыться, похоронить своё горе под кучей работы, перестать думать о том, что Войд может оказаться, как и Героиня, жив спустя эти пять лет. Вот только рапорты один за другим твердили сухие слова: «Не обнаружен». Точнее, не так. «Тело не обнаружено».
В результате всё это сыграло с главой разведки Альянса злую шутку.
В тот злополучный день Джина, казалось, отсутствовала слишком долго, и все, кто сидел в то время на базе, не находили себе места от беспокойства. Терон был слишком занят тем, что переживал за её жизнь и порывался отправить поисковую группу в тот лес, куда она ушла. Лана даже хотела привязать его к стулу, хотя сама выглядела не менее озабоченной судьбой джедайки — она то и дело пробовала выйти с ней на связь по голокоммуникатору, и каждая оканчивавшаяся неудачей попытка заставляла её стискивать пальцы на рукоятке меча.
Когда Героиня вернулась, вздох облегчения, наверное, был слышен даже на орбите Одессена. Она не рассказала ничего конкретного, лишь в общем обрисовала ситуацию — теперь у них было оружие и знания, которые они могли применить против императора Арканна. А потом Джина позвала Терона поговорить кое о чём личном, и он из любопытства согласился, примерно зная, впрочем, на какую тему у них состоится беседа.
Там их и застали врасплох.
Первые несколько взрывов прозвучали на посадочной площадке, ещё два или три — на входе в лаунж. Пострадавших в кантине людей оказалось много, гораздо больше, чем Терон предполагал. Нескольких погибших, из тех, кто оказался ближе всего к эпицентру, уже успели оттащить в сторону и прикрыть сорванной с перекладины полупрозрачной шторой. Контуры тел и лиц проступали под тканью, и Терон отвернулся, проходя мимо, чтобы не видеть, кто там лежит. Он узнает их имена позже, из сжатого рапорта и приложенного к нему списка — так будет почти не больно.
Ему и Джине повезло больше прочих: взрывная волна не достала их через стену отдельного зала, только оглушила не несколько минут. И когда Терон попытался связаться с Ланой или Котом, которые в тот момент должны были находиться в ставке командования, он услышал лишь потрескивание помех на частоте своего имплантата, словно после мощного электромагнитного импульса.
Быстрым шагом следуя за Джиной, Терон отметил, что масштабы разрушений были невелики: разбитые стёкла, локальные очаги возгорания, помятые бочки и ящики с продовольствием в зоне разгрузки — ничего такого, что могло бы подорвать материальную базу Альянса, будто бы атакой рассчитывали подорвать боевой дух и напомнить, что даже на Одессене им не спрятаться.
Чувство вины нахлынуло внезапно, скрутило до боли в черепной коробке, и Терон едва не согнулся пополам от поразившего его ощущения беспомощности. Он на автомате раздавал приказы подбегавшим к нему офицерам, не особо осознавая, что делает. Все жертвы, все невинные жизни тех, кто в этот вечер по трагической случайности оказался под прицелом таинственных диверсантов, были на его, Терона Шана, совести. Безопасность была его личной ответственностью — и он подвёл всех, как тогда, на Зиосте. Наверное, Джина чувствовала его метания в Силе, хотя даже без всяких там тонких материй по лицу Терона было видно, как он страдает. Он старался держаться, но нахмуренные брови и поникшие уголки рта выдавали его с потрохами.
Уже на срочном сборе в ставке Терон узнал, что ангар тоже был взорван: частично обрушился свод, похоронив под камнями несколько истребителей, однако никто не пострадал, все отделались лишь синяками и ушибами. А вот в лаборатории, служившей одновременно госпиталем, дела оказались гораздо хуже: все колто-танки были разбиты, многих сотрудников контузило.
Слушая доклад, Терон опирался на край голопроектора, на который Лана вывела карту базы и окрестностей, и ждал, когда кто-нибудь уже примет решение, что им делать дальше. У него самого не осталось для этого никаких сил.
