Ситарат не мог поверить в то, что все, наконец, закончилось. Подготовка к масштабной кампании против «старой» Империи, бесконечные дерзкие вторжения на чужие базы и космические станции, хладнокровные убийства, взломы, диверсии, боль свежих ран и тяжелой потери, горечь поражения, унижения и беспомощности, низкие потолки тюремных коридоров и силовые перегородки камеры, стальной холод пыточного стола и жидкий огонь свежей (собственной) крови на коже, терпкий запах гари, громкие слова, отказ, позор, обвинения, метания, ожидания и, наконец, смирение — все это он оставил за спиной, зная, что никогда не забудет ни единого часа из этой напряженной многодневной погони за собственным счастливым билетом в новую жизнь.
     Времени-то прошло всего ничего, а Ситарат чувствовал себя постаревшим на добрый десяток лет. И все же… он снова дышал полной грудью, пока еще не осознавая до конца, что не только жив, но и оправдан, что снова может называть себя полноценной частью имперского общества, рабочей шестеренкой в ее могучем, тщательно отлаженном механизме. И пусть ничто уже не могло вернуть Ситарату его громкой фамилии, он об этом практически не жалел: гордостью своего отца Ситарат не был никогда, а очернившая его репутацию история избавила его от необходимости создавать династический брак и терпеть рядом с собой какую-нибудь капризную чистокровную стерву.
     Признаться, по этому поводу он испытывал нечто вроде мрачного циничного торжества. «Мусор», — так сказал Дарт Марр, имея ввиду большую часть выпускников Коррибанской Академии Ситхов. Именно таким «мусором» и хотел видеть Ситарата его отец, напрочь игнорируя чаяния и предпочтения сына.
     И пусть цена была велика, теперь он служил тому, кто мог по достоинству оценить его редкие и ценные таланты.
     Тому, кто доверил ему свою жизнь и в отместку спас его собственную.
     Тому, кто вступился за него, рискуя благосклонностью более опытных и влиятельных Темных Лордов.
     Тому, кто…
     Ситарат одернул себя. Сегодня, в день своего официального вступления в Сферу Древнего Знания, он должен был держать себя в руках и показать с наилучшей стороны, не дав Дарту Ноксу даже малейшего повода усомниться в том, что на защиту экс-ученика Малгуса тот встал не напрасно. Все должно было быть идеально, до последней застежки, до последнего аккуратно завернутого ремешка, до последнего локона, тщательно уложенного и зачесанного назад.
     Выглядел он в самом деле прекрасно: холеный, ухоженный, совершенно здоровый ситх с идеальной осанкой и военной выправкой, с прямой спиной и чеканным шагом и гордо высоко поднятой головой. Желтые бледные лампы играли бликами на гладкой мареновой коже и лоснящихся волосах, отражались в глазах — ярких, горящих жаждой преданной службы. Глядя на Ситарата, никто бы не сказал, что еще недавно этот чистокровка, осунувшийся и исхудавший, был обречен либо на несмываемый позор, либо на мучительную гибель. Оправдан! Это простое, восхитительное в своей однозначности слово как будто вдохнуло в Ситарата новую жизнь… да что там, десяток жизней!
     Перед дверью в кабинет своего нового господина, Ситарат задержался: оправил светлые подолы мантии, подтянул ворот, пригладил сбившуюся подкладку кармана… и едва не засмеялся сам себе, очень уж позабавила его эта излишняя щепетильность. В конце концов, Нокс старался ради его навыков и умений, а не ради чистой мантии и красивых глаз.
     Не ради… Вряд ли он вообще обратил внимание на цвет глаз того, кого считал не более чем ценным ресурсом.
     Ситарат же, напротив, с уверенностью мог сказать, что глаза Нокса — насыщенного желтого цвета, характерного для начальной стадии порчи Темной Стороны, с яркой рыжей каймой и тонкими огненными прожилками.
     Дверь, такая же, как в кабинет Марра или любого другого Темного Лорда, обосновавшегося в Санктуме, с тихим звуком скрылась в стене. Твердый шаг, уверенный почтительный поклон — и дверь закрылась за спиной Ситарата, оставляя его наедине с главой его новой Сферы.
— Вы хотели видеть меня, мой Лорд?

     Ситарат, признаться, на свое появление ожидал немного другой реакции. Устного приветствия, может быть, кивка головой, а дальше какого-то введения в курс дела… а вместо этого Дарт Нокс немного подался вперед на своем кресле и молча разглядывал нового подчиненного с таким интересом, будто видел его впервые, а чистокровных ситхов считал чем-то особенно экзотичным.
     «Перестарался», ― мелькнула укоризненная мысль. Долгий изучающий взгляд Хранителя Знаний Ситарат выдержал стоически, ничем не выдав своего смятения. В конце концов, Дарт Нокс славился своими специфическими повадками, сохранившимися со времен детства и юности… в рабстве. Многие осуждали его за якобы глупую непосредственность, Ситарат же находил эту манеру очаровательной, но опасной. В первую очередь, для самого Нокса.
     Ответил Темный Лорд только после того, как, видимо, удовлетворил свое любопытство (и что он только высматривал?), и Ситарат… растерялся. Растерялся сильно, но понять это можно было только по недоуменно расширившимся желтым глазам да по приподнявшимся чуть выше дугам жестких наростов там, где у более шерстистых рас обычно располагались брови.
     Отдохнуть? Отдохнуть, да еще и целых три дня?! При том, что Ситарат, можно сказать, всем своим существом рвался в бой, или чем там занимались подотчетные Ноксу ситхи вместо сражений с врагами, он едва не воспринял это очередным наказанием и начал было уже судорожно гадать, в чем успел провиниться, что сделал не так, чтобы в первых же минут угодить в немилость…
     А затем расслабился, напомнив себе: все иногда отдыхают, будь ты ситх, военный пилот или мусорщик. Просто, ну… сейчас он нуждался вовсе не в отдыхе. Сейчас он прямо-таки жаждал с головой уйти в работу и дать, наконец, как следует размяться своим мозгам.
― Я… ― Ситарат коротко кашлянул в кулак, собираясь с мыслями. ― Благодарю вас, мой Лорд, но, если это возможно, я бы предпочел отказаться, ― он выдержал паузу, внимательно следя за реакцией и одновременно гадая, стоит ли обосновать свой отказ. ― Я отдыхал всю последнюю неделю, а то и больше, этого более чем достаточно.
     «Я устал быть бесполезным мешком с костями», ― так и просилось с языка, но, разумеется, такую вольность Ситарат себе не позволил.
― Благодарю вас, ― добавил он вместо этого, решив, что не лишним будет показать Ноксу, что его забота оценена по достоинству. Если это, конечно, была забота.

     Как и ожидалось, отказ в некоторой степени пришелся не по душе Темному Лорду, и Ситарат на всякий случай приготовился к тому, что это выйдет ему боком либо прямо сейчас, либо спустя некоторое время. Но отрекаться от своих слов не собирался: ситх он, в конце концов, или нет? Более того, оправданный, восстановленный в правах ситх.
     В ответ на приглашение сесть Ситарат коротко кивнул и мягко опустился в кресло. Если Дарт Нокс до сих пор не смог до конца избавиться от повадок раба, то Ситарат ― от совершенно не нужных воину, убийце и военному советнику манер родовитого аристократа. Он практически никогда не совершал слишком резких, нелепых или неуклюжих движений, а уж садиться-то его отец приучил так, как если бы любой стул или даже простой табурет был роскошным троном, а сам он ― не меньше, чем Императором.
― К сожалению, только поверхностно. У меня не было времени и возможности как следует ознакомиться с предметом.
     Улыбка на бледном (спасибо влиянию Темной Стороны) светло-желтом лице Лорда-тогруты стала для Ситарата очередной неожиданностью, но на сей раз ― приятной. За этой улыбкой прятались крепкие острые клыки, перегрызшие не одну глотку (одну ― непосредственно на глазах Ситарата), но сейчас она не источала угрозу. Наоборот, это была улыбка торжества и самодовольства, но искренняя, как будто даже немного детская… и, как ни странно, Дарту Ноксу она была к лицу.

― Примерно так, ― согласился Ситарат без задней мысли, подкрепив свои слова новым кивком. Он куда лучше разбирался в том, чем именно занималась Сфера Древнего Знания, чем в особенностях ее самой: превосходное образование, сотни прочитанных книг, занятия с личными наставниками и, наконец, Академия на Коррибане ― все это Ситарат пропустил сквозь себя, вобрав все самое лучшее, все, что могло принести ему пользу… или попросту было интересно, а интересно ему было многое, и во многом он теперь хорошо разбирался, и на многие темы мог поддержать живой и занимательный разговор.
     Хвалебную речь в адрес самого себя и того, за что был ответственен перед Императором и Империей, в исполнении Нокса Ситарат случал молча, серьезно и даже без улыбки, хотя, наконец, обратил внимание на простое, как пять кредитов, желание похвастаться важностью собственной работы и высотой занимаемого положения. Что ж, учитывая, что он в свои хорошо если тридцать лет имел титул Темного Лорда и входил в Темный Совет, а Ситарату ни то, ни другое не светило до конца жизни, Нокс имел на это полное право. Зависти экс-ученик Малгуса не испытывал, а вот радоваться чужим успехам ― умел. Тем более, что…
     Снова вспомнилась арена Новой Адасты. Крики зрителей, мельтешение на голоэкранах, алая кровь на белоснежной коже рабынь-твилечек, трупы, мокрый песок…
     Ситарат сморгнул, отгоняя от себя наваждение. Образы визуальные тянули за собой ощущения, а то, что он тогда испытал на арене, сейчас, в кабинете его нового мастера, было совершенно неуместно.
― Я понял. Это большая работа, важность которой переоценить сложно, ― в голосе ситха сквозило явственное уважение к сказанному и к говорящему. ― Почту за честь работать под вашим началом, Дарт Нокс.
     Тем более что эта работа стала для Ситарата последним шансом эту самую честь возродить из пепла и почти наверняка должна была стать последней доступной ему сферой деятельности, да и то исключительно благодаря благосклонности к нему главы этой самой сферы.
     Признаться, немного даже избыточной благосклонности для того, кто считал Ситарата не более, чем ресурсом.
― Благодарю. Я должен отправиться туда прямо сейчас?

     Ситарат уже готов был припасть к заветному архиву, как изголодавшийся майнок ― к реактору космического корабля, но свое нетерпение умело сдерживал. Наконец-то, работа! Причем, не как на Макебе, где сосланные за те или иные провинности имперцы хоть и трудились в поте лица, пренебрегая сном и обедом, а клубившуюся вокруг них атмосферу тлена и безысходности разогнать все равно не могли ничем. Интересная (в этом Ситарат не сомневался), значимая (это ему только что убедительно доказал Дарт Нокс), и ничто не предвещало того, что исполнитель не проживет достаточно долго, чтобы полюбоваться полученным результатом.
     Чистокровка чувствовал себя полным сил и практически счастливым. Практически, во-первых, потому что ему еще только предстояло (еще раз) впечатлить новое начальство своими способностями, а в-вторых, потому что Нокс… в какой-то момент вдруг повел себя странно. Ситарат чувствовал его смятение и глубокую, тщательно скрытую боль, но не мог разгадать причину столь внезапного приступа. Чего такого он мог сказать, чтобы вырвать такую реакцию?.. Или же причина была вовсе не в нем?
     Приступ прошел, смутное волнение осталось, но лезть в чужую душу без спросу было не в правилах Ситарата. Да и у него, в конце концов, появились занятия поважнее гадания на кофейной гуще. Он еще раз поблагодарил Нокса, поднялся с кресла, машинально оправляя подолы мантии, и направился в указанную сторону, чеканя свой по-военному твердый, но плавный и тихий шаг ― пережиток далекой благородной юности.
     Впрочем, Ситарат не успел стукнуть каблуками укрепленных тяжелых сапог и трех раз прежде, чем Дарт Нокс окликнул его вновь, вынуждая остановиться, глянуть удивленно через плечо и после недолгого промедления согласно кивнуть ― вряд ли второй подряд отказ благополучно сказался бы на его и без того сомнительной репутации.
     Что ж, один вечер в кантине ― это лучше, чем целых три дня безделия.
― Как вам будет угодно, мой Лорд.
     Остаток дня Ситарат провел в архиве. Это было совершенно потрясающее место, этакая святая святых всех самых сокровенных тайн Империи и ее ушедших в небытие предшественников. Многие и многие терабайты информации хранились здесь в идеальном порядке, их легко было найти, их удобно было исследовать, а стильное темное оформление только придавало очарования этому месту, которое Ситарат уже после пяти минут пребывания в нем мог смело назвать одним из любимых. Он быстро разыскал упомянутые Ноксом отчеты и тщательно изучил их, не желая упустить ни одной детали… после чего жадно углубился в притягательное нутро Сферы Древнего Знания, поглощая недоступную ранее информацию не хуже современного компьютера. Лишь пару раз Ситарат ловил себя на том, что мысли его уходили далеко от содержания открытой на середине статьи, и тогда он думал о Макебе, Марре, Малгусе, предстоящей вечеринке и Ноксе. И ― совсем чуть-чуть ― о себе и Силе, что, несмотря на все неурядицы, позволила ему жить дальше.

     И хоть спал этой ночью Ситарат мало, он чувствовал себя свежим и отдохнувшим ― и так же выглядел. Первую половину дня он провел в личном архиве Нокса, куда примчался ни свет, ни заря, а последние полчаса перед поездкой потратил на доведение своего внешнего вида до близкого к идеальному. При всей своей нелюбви (а может, привычке, намертво вбитой еще в самом раннем детстве) к праздному времяпрепровождению, в прошлом ему частенько приходилось присутствовать на всевозможных мероприятиях, где ситхи с кустистыми семейными древами только и делали, что обозначали, поддерживали и оправдывали свой высокий статус, скромно выпивая в процессе и высматривая своим родовитым отпрыскам женихов и невест. Скука смертная. И тем не менее, Ситарат был тем еще щеголем. Мать-природа наградила его благородной и привлекательной внешностью, из которой он быстренько научился делать конфетку, чтобы отвечать высоким требованиями отца. Дорогие украшения, строгие, но одновременно роскошные наряды, походка, осанка ― а как иначе соответствовать стандартам своей фамилии?
     Теперь у Ситарата не было ни фамилии, ни отца, а тщательно вскормленная в нем тяга к уходу за собой осталась. Что ж, никогда не стоило умалять важность внешнего вида и первого впечатления. Каковы бы ни были истинные мотивы Дарта Нокса, когда он решил пригласить Ситарата с собой в кантину, их совместное появление на людях было чревато самой резкой реакцией имперского общества ― вплоть до скандала и даже драки. Но если предысторию он подкорректировать был не в силах, и она тянулась за ним густым темным шлейфом, заставляя оборачиваться тех, кто успел запомнить его лицо и список его прегрешений, то внешний вид ― сколько угодно. Ситарат твердо решил: он будет выглядеть настоящим украшением своего нового благодетеля.
     Да, немного унизительно, но если учесть обстоятельства… Могло быть гораздо хуже.
     При встрече выяснилось, что даже Дарт Нокс, член Темного Совета, глава Сферы Древнего Знания, не так разрядился, как его новый подопечный. Ситарату ничего не оставалось, кроме как понадеяться, что он его этим никак не стеснит.
     Личный ховеркар, Темный Лорд за рулем, дождливые улицы Дромунд-Кааса за окнами… Прямо как в прошлом, которое чуть не стоило ему будущего. Усевшись и устроив руки на подлокотниках, Ситарат мгновенно утратил интерес к тому, что происходило снаружи, и ненавязчиво наблюдал за тем, как Нокс управляется с ховеркаром. Тонкокостный и субтильный тогрута в облегающей фигуру темной мантии казался еще худее, чем был. Это в сочетании с легкой сутулостью, характерной дерганностью жестов и явной недоразвитостью всех трех лекку лишний раз доказывало, что Ситарат не ошибся, а архивные записи не соврали: он действительно был рабом, действительно сражался на той арене.
     Дарт Нокс задавал много вопросов, но полет вышел совсем короткий, и они не успели толком ничего обсудить.
― Итак, мой Лорд, ― вполголоса обратился Ситарат к Ноксу, приветствуя кивками головы всех, кто попадался им на пути. Он старался держаться к нему поближе, отставая меньше чем на шаг. ― Вы расскажете мне, зачем мы здесь, или предпочтете и дальше держать в неведении?

― Я понимаю, ― все так же негромко отозвался Ситарат, подкрепляя свои слова коротким поклоном и испытывая легкое дежавю, которому не придал большого значения. ― Благодарю вас, мой Лорд.
     В общем-то, все так, как он и предполагал. Закономерно, логично. Ему доводилось участвовать в подобных мероприятиях и в прошлом, а уж как отец любил хвастаться своим сыном на вечеринках, которые сам же и устраивал! Те вечеринки, правда, проходили не в кантинах, а в родовом поместье, и человеческих лиц там присутствовало куда меньше, чем чистокровных ситхских.
     А в остальном… Все те же гости, преисполненные пафоса и чувства собственного достоинства, все та же яркая иллюминация, все же те классические арии из динамиков и вина в баре на любой, даже самый взыскательный вкус, и упаси тебя Бездна купить себе бокал дешевого пива ― о недостатке нулей в цифре твоего банковского счета судачить будут еще ни один месяц.
― Изумрудного вина, пожалуйста, ― не глядя, бросил Ситарат дроиду-слуге. Тот, громко стрекоча двигателем, умчался в сторону барной стойки, а ситх откинулся спиной на высокую спинку стула и закинул ногу на ногу, стараясь выглядеть непринужденно. Не то, чтобы он нервничал, но… ― Мне давно не доводилось бывать на приемах и вечеринках. По понятным причинам. ― Ситарат лишний раз обвел взглядом залу кантины. Народу здесь сегодня собралось не так много, но большая часть все равно была ему незнакома. ― Может, расскажете что-нибудь, что мне следует знать? О ком-нибудь.

     Как и большинство мероприятий такого толка, вечер протекал неторопливо и скучно. Республиканские гражданские, черпавшие информацию о загадочной и ужасной Империи из хорошенько отфильтрованных их правительством статей в голонете, должно быть, думали, что на каждой вечеринке злобные ситхи непременно убивают младенца и умывают лица их кровью (и потому, наверное, бледнеют и покрываются болезненной сеточкой синих вен), но, увы, даже танцы здесь были редкостью. Надо было быть либо очень уверенным в себе и своих хореографических способностях, либо очень перебравшим, чтобы рискнуть расшевелить эту самодовольную и напыщенную толпу. Куда проще было сделать вечер запоминающимся, брызнув, например, устричного соуса на мантию какого-нибудь особенно крикливого лорда навроде Ревейджа, и все, скандал, катастрофа, дуэль, каггат. При наиболее благоприятном исходе инцидент закончился бы поломанным дроидом-официантом ― должен же почтенный лорд выпустить пар хоть на чем-то, верно?
     Встретив взглядом того самого дроида, Ситарат невольно улыбнулся своим мыслям. До чего же по-детски иногда все это выглядело со стороны! Мягко подхватив с украшенного резьбой подноса два бокала изумрудного, ножку одного бокала Ситарат пропустил промеж указательного и среднего пальцев, а второй галантно подал Дарту Ноксу. Изумрудное называлось так вовсе не за цвет, цвета оно было темного, буро-алого, а всего лишь носило имя альдераанского сорта винограда, из которого его делали. Оно было густым и кислым, нравилось далеко не всем и отлично сочеталось с закуской из тушеной нерфы, о заказе которой Ситарат задумался сразу же после того, как сделал первый глоток из своего бокала.
     Рассказ Нокса о присутствующих лицах он слушал внимательно и молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы и стараясь не смущать героев рассказа прямыми взглядами и не привлекать к себе лишнего внимания. К слову о внимании: на Ситарата смотрели, разве что пальцами не показывали, и его наверняка не раз и не два поминали в речах, произнесенных самым тихим и загадочным голосом. Его самого беспокоило только одно ― неиллюзорный шанс скомпрометировать Дарта Нокса, и упаси Бездна от того, чтобы в слухах, которые непременно поползут в высших имперских кругах, фигурировало постыдное и унизительное в данном контексте слово «постель».
     Бесшумно фыркнув себе под нос, он снова отпил вина, облизнул губы и все же обратился к суетящемуся промеж статных фигур лордов в длинных мантиях самых разных фасонов и примерно общей цветовой гаммы (из которой Ситарат в своем серебристо-белом причудливо выделялся) дроиду с просьбой принести им тушеной нерфы. Появление Дарт Асины произвело в кантине небольшой фурор, что, судя по характерному выражению лица, пришлось по вкусу этой видной и красивой женщине с правильными четкими чертами и весьма причудливыми предпочтениями в одежде.
― Не исключаю, что ее изысканный наряд призван подчеркнуть ее самые нежные чувства к своей работе, ― в голосе Ситарата не было и тени издевки, но одного только взгляда на количество украшавшей мантию Асины функциональной и декоративной техники было достаточно, чтобы уловить в этом комментарии тщательно скрытый сарказм.
     Взгляд, которым Дарт Асина одарила их с Ноксом столик, можно было бы назвать убийственным, будь в нем чуть меньше высокомерного равнодушия. Дарт Нокс удостоился лишь короткого приветственного поклона, после чего глава Сферы Технологий потеряла к нему всякий интерес, будто он не был здесь единственным, кроме нее, членом Темного Совета и не заслуживал соответствующего внимания. Ситарат искоса глянул на тогруту, по выражению лица пытаясь понять, не обидело ли того такое приветствие, как очень кстати подоспел дроид с закусками.
― Мой Лорд, прошу вас. Тушеная нерфа, классическая закуска к изумрудному вину. Оно вам, кажется, пришлось по вкусу.

     А мероприятие-то потихоньку оправдывало себя в глазах Ситарата, к вящему удивлению последнего. Стоило лишь добавить несколько бокалов изумрудного, как их столик из очередного мрачно-возвышенного уголка неприкосновенной ситхской гордости превратился в комфортную беседку. Очевидно, именно созданная подвыпившим Ноксом атмосфера и привлекала к ним с Ситаратом все новых и новых собеседников, которые может и не прочь бы были расслабиться, да только никогда и никому в этом бы не признались. Разговоры велись легкие и приятные, шутки звучали удачные (и даже ни одной обидной!), и вечер господа пафосные и почтенные ситхи продолжали уже с улыбками на бледных с мертвенной синевой губах, как если бы сама Темная Сторона одобряла происходящее (а ведь ей бы больше по вкусу пришлось, поди, если бы они тут все жестоко попереубивали друг друга).
     Одна только Дарт Асина и еще несколько лордов, чье самомнение позволило им явиться на встречу, но лишило надежды на хоть какое-нибудь веселье (кровопролитие не в счет), обходились тем, что то и дело недовольно поглядывали на Нокса, но если главе Сферы Древнего Знания и было какое-то дело до их недовольства, то уже после третьего бокала ему стало на них плевать. Иногда Ситарату удавалось перехватить Темного Лорда раньше, чем тот успевал потребовать от служки-дроида повторить заказ, и уговорить его повременить и сжевать еще один кусок нерфы, но он, конечно, не был уполномочен настаивать. Даже несмотря на то, что вместе с тем, как у Нокса развязался язык и заблестели глаза, к своему новому подчиненному он начал обращаться на «ты» вместо привычного отстраненного «вы».
     Но Ситарат не был бы честен с собой, если бы сказал, что поведение тогруты доставляло ему какой-то дискомфорт. То, как Дарт Нокс оглядывался и как смущался от простой вежливости, как путал приборы или торопливо сдергивал локти со стола, стоило им снова на нем оказаться, как горбился, приподнимая плечи, или впивался клыками в мясо, как если бы то еще могло вскочить и убежать от него… Выросший в рабстве, едва ли он представлял себе, как положено вести себя в обществе воспитанных и образованных родовитых ситхов, но старался изо всех сил, и это инфантильное упрямство, с одной стороны, делало его характер совершенно невыносимым, а с другой, придавало ему какое-то особое очарование. Стараясь не перебивать и не вмешиваться в эмоциональный рассказ Дарта Нокса, Ситарат, ограничившийся всего двумя бокалами, иногда ненавязчиво подсказывал ему, что стоит выпрямить спину или поправить рукава мантии, или какую вилку взять, раз уж принесли новую тарелку тушеной нерфы, и смутно надеялся на то, что тогруты хорошо переносят алкогольное опьянение и на утро не мучаются своей «рогатой» головой слишком сильно.
     Впрочем, иногда Ситарат и вовсе забывал обо всех этих вроде бы важных мелочах и сдержанно улыбался, наблюдая за широкими экспрессивными жестами Нокса и слушая его заливистый с легкой хищной хрипотцой смех. Впору было восхититься тем, как этот удивительный ксенос под давлением своей нелегкой жизни вместо того, чтобы сломаться, сжался, как закрученная пружина, а затем рванул вперед и вверх с такой силой, что впечатлил целый Темный Совет и ухитрился стать его частью. И не только этим… Дарт Нокс рассказывал о своих академических буднях, о своем мастере, а Ситарат слушал вполуха и с улыбкой думал о том, как впервые увидел его на арене рабом и как много позже на Макебе ему же поклялся в верности, и… о многом другом.
     Может, он и был для Нокса не более, чем ресурс, но ресурс, за который тот был готов бороться и рисковать, и это… нет, не льстило (кому такое отношение вообще могло польстить?) ― грело. Грело и отправляло фантазию далеко за границы дозволенного, но, в конце концов, кто мог бы запретить ему фантазировать?
     Что ж, в конце концов, раз единственной целью их визита сюда было показаться людям и продемонстрировать свое положительное отношение друг к другу, значит, ничто не мешало расслабиться и получать удовольствие. Ситарат, правда, с трудом уличил момент, когда Нокс взял передышку, чтобы сам что-нибудь рассказать, но он и в прошлом был скорее благодарным слушателем, нежели душой компании. А когда тогрута подхватил с подноса очередной бокал, Ситарат с улыбкой поднял свой. Никаких тостов не понадобилось, и звон тонкого прозрачного стекла возвестил начало нового сотрудничества, обещавшего стать плодотворным и долгим. И, чего греха таить, занимательным.

     Будь Ситарат чуть менее наблюдательным, он и вовсе пропустил бы момент, когда настроение Дарта Нокса сменило полюс на диаметрально противоположный, и вместо того, чтобы наслаждаться вечером, тогрута не на шутку взгрустнул. Какая именно мысль его так расстроила, оставалось только гадать, но спорить с ним Ситарат, естественно, не стал.
     Покинув уже порядком опустевший к тому времени зал кантины, ситхи в головой окунулись в сырую прохладную ночь Каас-Сити. До ангара, куда дроиды отгоняли ховеркары почтенных гостей, еще предстояло добраться, и Ситарат воспринял это как прекрасную возможность прогуляться на свежем воздухе и немного развеяться. И не зря, потому что на поверку плохое настроение Нокса оказалось недолговечным.
― Штука? ― он обернулся, не поняв вопроса, и тут же интуитивно зажмурился, углядев прямо перед глазами чужую руку. Но нет, Нокс все-таки был не настолько пьян, чтобы пытаться (намеренно или случайно) ослепить своего нового подчиненного. Вместо этого когти тогруты немного неуклюже царапнули по тонкой золотой пластинке, ставшей уже настолько привычной, чтобы вспоминать о ней только глядя в свое отражение в зеркале.
     И этот нехитрый жест был, между прочим, если и не болезненным, то, как минимум, не очень приятным.
― Ах, эта, ― Ситарат наклонил голову и бережно поправил украшение. ― Она держится на штанге, продетой через хрящ. Когда пробивали, было больно, ― он подкрепил свои слова коротким утвердительным кивком. ― Но куда важнее было не допустить заражения, а такое нередко бывает, если мастер попался недобросовестный.
     Как ни странно, а такие попадались даже среди тех, кто обсуживал высшие слои имперской аристократии. Правда, жили они недолго ― ровно до обнаружения последствий первого же проявления их халатности в виде чье-нибудь опухшей недавно проколотой губы.
     Ситарат улыбнулся, припомнив забавное ощущение чужих пальцев в середине собственного лба. Те ситхи, которых ему довелось знать, крайне нечасто решались на то, чтобы прикоснуться друг к другу. Прямая спина, расправленные плечи, руки, сцепленные за спиной, и строгий, нейтрально-враждебный анфас ― именно так они чаще всего обращались друг к другу, как бы всем своим видом показывая: не влезай ― убьет. Нокс же… Нокс был очень тактильным ситхом. Разговаривая, он подходил ближе, бесстыдно вторгаясь в чужое личное пространство, чем делал хуже и себе в том числе: глава Сферы Древнего Знания был не самого высокого роста, если не считать монтралы, а из-за вечной сутулости казался и того ниже, и потому на собеседников, горделиво вскинувших головы, ему приходилось смотреть снизу вверх. Иногда он мог схватить за руку или тронуть за плечо, привлекая внимание, или сотворить еще что-нибудь… этакое, что Ситарат поначалу ошибочно счел признаками его симпатии. Позже чистокровка с невеселой улыбкой упрекал себя в том, что спутал действительное с желаемым, но черт возьми, до чего же все-таки привлекательным был этот причудливый тогрута.
― Вам нравится, мой Лорд?
     «При желании можно подобрать что-нибудь и для вас, если…» ― не успело сорваться с языка и даже до конца оформиться в мыслях. Острое чувство опасности полоснуло живот, и Ситарат резко развернулся, вскидывая руку ― выхватить меч он бы попросту не успел. Пучок плазмы, до сих пор летевший ему четко в голову, ярко свернул перед глазами и, натолкнувшись на силовую преграду, метнулся в сторону, вышибая из неоновой вывести целый сноп электрических искр, щедро осыпавших Дарта Нокса.

     Нападавшие успели выстрелить еще лишь единожды ― в Ситарата, метя в грудь. Но к этому моменту ситх уже успел активировать меч, и одно короткое выверенное движение послало залп обратно ― в лоб врагу.
     Так их количество одномоментно сократилось вдвое.
     Уцелевшие (один из них долго не мог оторвать круглых блестящих ужасом глаз от обуглившегося тела его товарища) кинулись было прочь, но Ситарат больше не был намерен подвергать опасности ни себя, ни Нокса. Подобравшись, он подтолкнул себя Силой и легко преодолел расстояние в несколько метров одним прыжком, а когда его укрепленные сапоги коснулись дорожного покрытия, нападавший остался один. Разрубленный почти надвое труп второго бесформенным мешком осел под ноги Ситарата, и тот отступил на шаг в сторону, не имея ни малейшего желания пачкать сапоги кровью.
― Пощады! ― воскликнул выживший, в отчаянии бухаясь на колени и отбрасывая в сторону бластер. Это был средних лет мужчина, человек, с гладко выбритым лицом. Судя по его дешевому повседневному городскому наряду, хорошо замаскированный сотрудник какой-то службы (что вряд ли, учитывая провал его группы) или простой наемник весьма невысокого пошиба. ― У-у, проклятье…
     Человек, очевидно, понимал, как мало у него шансов. Он скреб пальцами дорогу под собой и крупно дрожал всем телом, с трудом выдавливая из себя слова и периодически жалобно подвывая.
     Нет, определенно, наемник. В имперских службах такой мусор не держали.
― Мои Лорды, умоляю… Пощадите…
― Что вам было нужно? ― Ситарат говорил сухо и твердо, с трудом удерживая себя от того, чтобы не скорчить презрительную гримасу. ― Кто тебя послал?
     Человек вперился взглядом в лезвие его светового меча, как загипнотизированный, и Ситарату пришлось повториться, чтобы тот обратил на него внимание.
― А… Ва… Ваш отец…
     Теперь пришла очередь Ситарата вздрогнуть и растерянно округлить глаза.
― Мой отец?..
― Да… Да, мой Лорд. Он сказал, что вы оп-позорили его… что не можете называть себя ситхом… Он говорил, что вы ни на что не способны! ― сдавленное рыдание вырвалось из груди наемника, и он снова сгорбился на коленях, закрывая голову руками. ― Что мы легко… справимся…
     Кончик алого тихо гудящего клинка заметно опустился ниже, выдавая ослабшую руку хозяина, а затем и вовсе погас. Ситарат смотрел на жалкого червя перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом, а в голове тем временем сами собой складывались нехитрые логические цепочки. Должно быть, отец еще не знал, что его сына оправдали и приписали к Сфере Древнего Знания, когда решился заплатить этим людям. Должно быть, отец еще не забыл, что у него когда-то был сын.
     Должно быть…

     Ситарат не мог бы сказать, что любил отца. В их семье, как и во многим других семьях, любовь если и присутствовала, то не имела никакой ценности. Расчет, жажда силы и власти, желание нарастить ресурсы, укрепить положение ― вот, что вело таких, как отец Ситарата, под венец, что заставляло заводить детей и любовниц. Родная кровь обладала особой ценностью, и когда дело доходило до, например, ритуалов или экспериментов, редкий Темный Лорд готов был отказаться от ожидаемого успеха только потому, что на операционном столе лежал его отец или сын, или какой другой родственник. Или наставник.
     Нет, любовь здесь была не при чем.
     Ситарат уважал отца. Он вырос в почтении к нему, в беспрекословном подчинении его стальной воле, в попытках прыгнуть выше головы, лишь бы высокомерный лорд обернулся и одарил своего отпрыска нотками одобрения в обычно холодном взгляде. Много позже Ситарат понял, что все могло было быть иначе, но ненавидеть отца за ошибки в воспитании он так и не научился.
     До сих пор он думал, что они предпочли забыть друг о друге. Что собственный портрет, яростно выскобленный из его семейного древа, ― самая серьезная рана, которую мог бы нанести Ситарату его отец прежде, чем избавиться от малейших напоминаний о сыне ― предателе и позоре.
     Он ошибался.
     Этот удар ― искренняя вера в то, что четыре щенка в обносках с бластерами справятся с ним, лордом ситхов, ― оказался куда больнее.
― Да, ― бесцветно отозвался Ситарат скорее машинально, чем осознанно, и осекся. Малгус ценил его искренность, ценил каждое честное слово без увиливаний и лести. Он не должен был забывать об этом. ― То есть… Нет, но вам не стоит об этом беспокоиться, мой Лорд, ― Ситарат перевел взгляд на Нокса, чья когтистая рука лежала на плече приятной тяжестью. ― Я просто… ― голос предательски дрогнул, но и только, ― думал, что отец был обо мне лучшего мнения.

     Не сразу узнав собственные слова, пересказанные Ноксом на свой лад, Ситарат глянул на него с недоумением… и вспомнил. В груди потеплело, плечи расслабленно опустились, и хоть ему удалось удержать при себе просившуюся на лицо улыбку, только бесчувственный слепец не уловил бы его молчаливой искренней благодарности.
     Легкое поглаживание хорошо чувствовалось даже сквозь толстую ткань рукава мантии (которая, к счастью, в потасовке не пострадала), и по спине у Ситарата невольно пробежали мурашки. Это прикосновение сказало ему о многом… и часть из этого никак не могла быть правдой. Дарт Нокс был не женат, но занят молодой женщиной своей расы (и своей ученицей, да, слухи об этом не утихали до сих пор), не так давно стал отцом, и Ситарату стоило перестать думать о нем, как о потенциальном партнере.
     Партнер бы ему, к слову, не помешал бы, но ситх подозревал, что теперь, после всей этой истории с предательством Малгуса, добиться чьего-то расположения ему будет куда труднее. Впрочем, права посещать специализированные заведения, где за деньги можно было расслабиться любым желаемым способом, у него никто не отнимал. В деньгах же недостатка не было и не предвиделось.
     Взвесив все «за» и «против», Ситарат решил, что с этим пока лучше повременить. Его ждала новая работа, начинать которую со скандала в борделе было бы крайне не комильфо.
     И все же, следуя за Ноксом к дверям ангара, он ненароком думал о том, что, как только представится возможность, предпочтение он отдаст тогруте. Или тви’леку, на худой конец.
     Хорошо, что большинство Темных Лордов все же не умели читать мысли. Вышло бы неловко и пришлось бы стыдливо оправдываться.
― Да, конечно, ― Ситарат кивнул, таки улыбнувшись Дарту Ноксу. Тогрута был совершенно очаровательно смущен собственным подпитием, мешавшим ему взяться за управление ховеркаром, и ситху пришлось совершить над собой небольшое усилие, чтобы очистить голову от неуместных в данной ситуации образов.
     Меньше, чем через минуту, ховеркар плавно поднялся в воздух. Ситарату давненько не доводилось садиться за руль какого-либо транспорта ― в условиях боевых действия этим обычно занимались пилоты ― но разученного в юные годы навыка он все же не растерял. Уже после первых пары поворотов стало понятно, что водит Ситарат так же осторожно, точно и выверено, как и сражается.
― Вы удивительный ситх, мой Лорд, ― как бы невзначай отметил он, когда ховеркар проделал уже больше половины пути до Санктума. ― Вам, наверное, часто об этом говорят.

     Когда в кабинет влетела черная грозовая туча в лице вернувшегося на свое рабочее место Дарта Нокса, Ситарат сидел в архиве, удобно устроившись за письменным столом, и читал. Давеча он обнаружил целую полку недоступных ему ранее данных, в которых так или иначе фигурировал Коррибан: карты, расположение гробниц и истории погребенных в них лордов, результаты исследования рельефа, фауны и, конечно же, Темной стороны, поднимавшейся, словно испарения, от самого ядра планеты ― и жадно на них накинулся, стараясь запечатлеть в памяти все до мельчайших деталей. Глубоко погруженный в чтение, он не заметил, как подозрительно притихла охрана, и только тогда, когда над потолком что-то с глухим треском разбилось, мелко вздрогнул плечами и оторвался от датапада.
     Над архивом, в кабинете главы Сферы Древнего Знания, разразилась настоящая гроза. Ситарат никогда бы не подумал, что Дарт Нокс может быть столь изобретателен в применении обсценной лексики.
― Сегодня без молний, ― шепнул один охранник другому. Они стояли, забавно притершись друг к другу, и настороженно прислушивались.
― Это, кажется, ваза была, ― задумчиво изрек второй после того, как наверху что-то разбилось.
― Кажется, ваза, ― согласился первый, после чего они вдруг оба обернулись, растерянно глядя на Ситарата. Тот так и сидел, держа в руках датапад, и смотрел на них с глубоким недоумением. Охранник счел, что не лишним будет пояснить. ― У Темного Лорда в первую Атунду каждого месяца обычно собрания в Совете, он часто с них в таком состоянии возвращается.
― Вот прям в таком? ― Ситарат направил указательный палец на потолок, с которого, судя по звукам, впору было начать сыпаться штукатурке.
― Нет, ну… По-разному бывает, мой Лорд. Сегодня он очень не в духе.
     Помедлив, Ситарат отложил датапад и поднялся из-за стола, разглаживая светлую мантию. Рычащий от ярости голос Дарта Нокса просачивался сквозь плиты и переборки подобно порче. Охранники отступили на шаг, пропуская ситха к лестнице, и многозначительно переглянулись; в их молчании Ситарату явно слышались: «Мы бы не советовали».
     Он, впрочем, в их советах не нуждался.
     Вместе со скрежетом отъехавшего чуть назад кресла на стальных ножках буря над потолком улеглась.
     Дарта Нокса поднявшийся из архива Ситарат нашел там, где и ожидал: ситх сидел за столом, обхватив руками «рогатую» голову, и сверлил взглядом столешницу. Досада, обида, гнев клубились вокруг него буро-алыми возмущениями в Силе, оставляя терпкий горьковатый привкус на кончике языка.
― Мой Лорд? ― осторожно окликнул Ситарат Нокса, заступая за порог достаточно, чтобы дверь с тихим шелестом закрылась за его спиной, и стараясь не хрустеть сапогами по разбросанным по полу осколкам невесть чего. Разумеется, он знал, как сильно рискует, показываясь на глаза темному советнику именно сейчас, но трусливо прятаться в те моменты, когда он мог оказаться полезным, было не в правилах Ситарата.