[NIC]Senya Tirall[/NIC]
[AVA]http://i.imgur.com/IFEorkc.jpg[/AVA]
Трудно полюбить Бога. Как это сделать? Любовь — чувство деятельное и жертвенное, любить — значит отдавать, а не брать. Сенья любила свою семью. Мужа, который становился слишком странным даже для ее понимая, сыновей, которые давно не обращали на мать внимания, пытаясь заслужить одобрение отца, даже дочь, которая с того момента, как начала ходить и говорить, никого не слушалась. Она любила их всех, хотя стала бесцветным, блеклым пятном на их фоне, будто бы один из рыцарей императорского авангарда. Она просто та, кто дала им жизнь. Но даже за это спасибо ей никто не говорила. Сенья любила их всех и надеялась, что это светлое чувство поможет ей все держать под контролем. Но годы шли и женщина понимала одно - ее одной будет недостаточно, чтобы хоть что-то изменить в том, что происходит.
Сенья считала, что хотя бы в сердце Валкориона для нее когда-то нашлось место. Но теперь женщина понимала, что у этого человека не было сердца. Наивная женская суть шептала в голове совершенно другое, но Сенья пыталась смотреть на жизнь с рациональной точки зрения. Она давно не молода, чтобы переживать наивную юношескую влюбленность, которая толкнула ее в объятия Императора. У них теперь просто была странная семья. Это все, что их связывало, как и дети, которых они якобы растили. Но на деле, может быть, так все выглядело со стороны. Дети росли сами по себе, со своими взглядами на жизнь. Мать они совершенно не воспринимали. А отец... кто знает. Мальчики так стремились к тому, чтобы Валкорион наконец-то обратил на них внимание, но он смотрел на сыновей поверх их голов, как на обычную дворцовую стражу. Император, коим так восхищались закуульцы, давно оставил этот мир. Иногда Сенье казалось, что его разум намного дальше, за пределами целой Галактики. И то, что видит она, лишь обманка. От того Валкориона, которого она якобы знала, ничего не осталось. Именно это ее пугало больше всего. Не судьба Закуула, Галактики, а ее семьи, ее детей. Тексан и Арканн вечно отмахивались от матери, когда она пыталась их поддержать. А вот с Вейлин же все было сложнее. Она не только не воспринимала мать, как родного человека, но и, видимо, приравнивала ее да и все свое окружение к мусору. Сенья, как мать, конечно же, хотела верить в лучшее, в надежде, что Вейлин унаследовала от отца хоть каплю его мудрости, что с годами она станет спокойнее и мудрее. Но мудрость в девочке совершенно не росла, только злоба, Сила и самоуверенность.
И терпению Сеньи наконец-то наступил предел, когда она увидела своего собственного ребенка, который с улыбкой, которой позавидовал бы какой-нибудь садист-убийца из темного переулка, убила одного из стражников. Хладнокровно, одной из своих игрушек. В тот момент Сенья испытала самую настоящую ярость, но она обращена была не к дочери, а к самой себе. Вейлин смотрела на мать с такой же усмешкой, как на хладнокровно убитого рыцаря, даже когда Санья замахнулась на нее, чтобы дать пощечину, накричать, наказать, но почему-то у нее сил не хватило на это. Несмотря ни на что Вейлин оставалась ее дочерью. Но терпению Сеньи наступил предел. Она схватила дочь за руку и потащила по направлению к тронному залу. Сенья слишком долго ничего не говорила против. Не перечила, не ругалась, не требовала. Но любому терпению наступает предел. Она тащила дочь, полная ярости к тому, что происходила вокруг, буквально толкнув Вейлин к ногам Валкориона.
- Я надеялась, что когда-нибудь ты проявишь благоразумие хотя бы по отношению к своим детям. Обратишь внимание на их проблемы! - Сенья задохнулась от гнева, понимая, что по пути к трону она, подготовившая целую обвинительную речь мужу, внезапно растеряла все слова, будто бы не могла долго злиться. - Я хочу, чтобы ты был отцом своим детям. Я хочу, чтобы ты хоть как-то повлиял на поведение Вейлин.
