Настойчивый писк разбудил Аттона где-то за половину стандартного галактического часа до выхода из гиперпрыжка. Наощупь он от души врезал по приборной панели, наслаждаясь мгновенно воцарившейся корабельной тишиной. Щелчки гипердрайва. Шум системы вентиляции, перегоняющей воздух из одного конца «Королевы болот Джиллиан» в другой. Что еще нужно простому космическому бродяге для счастья? Лениво потянувшись в кресле пилота, Аттон наконец-то разлепил глаза и задумчиво почесал заросший трехдневной щетиной подбородок. Каф. Для того, чтобы в его сжатом до размера корабля мире наконец-то наступила полнейшая гармония, не хватает только бумажного стаканчика, до краев наполненного дерьмовым, распространяющим искуственно-пряный аромат, напитком.
Ведро с болтами встретило своего почти законного хозяина в коридоре между мостиком и жилыми помещениями. Следовало отдать этому дроиду должное – в отличии от своего, отправившегося в шлюз, предшественника он тонко улавливал весь богатый спектр эмоций Аттона, в девяноста случаях из ста благоразумно стараясь не отсвечивать.

– Расслабься, – дружелюбный пинок сапога попал астромеху по правому шасси, – сегодня я может быть даже разберусь с твоим дефективным сабпроцессором.

Собственное подозрительно хорошее настроение заставило Аттона предчувствовать недоброе. Он нарочно активировал корабельный аплинк к голонету только раз в сутки для того, чтобы слить на бортовой компьютер последние новости да пополнить занимающую добрых пятьсот терабайт коллекцию видео. Во время последнего сеанса в его инбоксе кроме обычного спама («увеличь свои лекку всего за неделю, это реально!») отыскалось еще и послание от Микала. Вполне предсказуемо мистер-безупречный-джедай пытался убедить его вернуться обратно на Корусант. Визас, прошу прощения, мастер Марр, организовывала новую экспедицию на Дантуин и нуждалась в пилоте.

«...Тебя ждут ученики, Аттон, прошло четыре года, тебе пора от...»

Где-то на этом моменте его рука сама собой скользнула сквозь зыбкий мужской силуэт к кнопке выключения голопроектора. Он не понимает. Никто из них не понимает. Все, даже Мира, восприняли пропажу Изгнанницы как неизбежность. Они жили дальше, они продолжали восстанавливать Орден так, будто бы ничего и не изменилось, а Митра Сурик всегда существовала лишь на страницах истории Мандалорских Войн. Увы, Аттон не мог отпустить ее с такой же легкостью.

Воспоминание об очередной выволочке Микала вернуло на место привычное раздражение. Хронометр лениво отсчитывал последние секунды до окончания гиперпрыжка. Каф по вкусу больше напоминал подслащенную мочу молодого акк-пса. Дроид жался к стене, стараясь держаться вне зоны посягательств Аттона на его блестящую металлическую задницу.

Ничего не предвещало беды.

Когда фрейтер с характерным толчком выскочил из сжатого пространства, все датчики приближения разом загорелись словно огни променада Нар-Шаддаа, одновременно отзываясь тревожной дрожью корабля и воем внутренней системы оповещения.

– Чтобы тебя ситхи десять лет во все дыры...

Сквозь смотровое окно кокпита он видел лишь массивную тушу чего-то смутно напоминающего приличных размеров астероид. Ухватившись за штурвал, Аттон резко потянул его на себя, автоматически отключая автопилот и под близким к прямому углом уводя фрейтер от столкновения. Увы, слишком поздно. Все еще скидывающий скорость корабль проехался пузом по неожиданной преграде. Индикатор щитов вспыхнул сначала желтым, а затем в мановение ока окрасился в алое, оставляя «Королеву» без особой защиты.

– Джилл, детка, потерпи еще секунду...

На что он, собственно, надеялся, покупая звездные карты на черном рынке? «Начальник, мамой клянусь, это самый свежий патч для этой системы, не прогадаешь!» За пределы разведанного космоса в основном выходили либо любители адреналина, либо контрабандисты в поисках более безопасных и коротких путей. Обе эти группы делились своими знаниями крайне неохотно.

Истинный масштаб задницы сарлака Аттон осознал лишь когда с горем пополам Джилл избавилась от не в меру близкого контакта с астероидом. Перед ним так далеко, как могли сканировать уцелевшие сенсоры, лежало настоящее минное поле. Покрытые ледяной коркой обломки камня варьировались в размерах и форме, однако одно оставалось неизменным – даже при невероятном везении и помощи хваленой Силы без серьезных повреждений корпуса ему отсюда не выбраться.

– Девочка моя, нам придется поработать.

Послушный движениям штурвала корабль лег на курс, то и дело ныряя вниз и резко, почти без передышки, поднимаясь обратно. Удар. Для того, чтобы понять что где-то в хвостовой части фрейтера повреждена обшивка, Аттону даже не нужно было смотреть на приборную панель. Удар. Правый маневровый двигатель отказывается слушаться, и «Королева» неумолимо кренится на бок.

– Ведро, разберись.

Приказ Аттон бросил через плечо даже не оглядываясь. Сейчас все его внимание было поглощено кажущимся бесконечным полем астероидов, новой вибрацией, приводящей датчики в настоящую панику. Отсек гипердрайва разгерметезирован и запечатан. Основной топливный бак пробит, и из него за «Джилл» тянется блестящая золотистая нить. Система жизнеобеспечения повреждена, понемногу выплевывая в космос драгоценный кислород.

– Ведро, мне нужны оба маневровых двигателя! Сегодня, а не через год!

Вместо ответа в динамике прозвучала только статика. Фрейтер беспомощно ткнулся носом в близлежащий астероид и замер, оставляя Аттона один на один с холодной темнотой.

– Джилл, малышка, не делай глупостей.

Корабль отказался реагировать даже после перезагрузки бортового компьютера. Выругавшись Аттон с силой вжал кнопку активации микрофона, но так и не произнес ни слова, заметив как перед самым смотровым стеклом снаружи проплывает искалеченный астромех.

– Окей.

Парализующий тело и мысли страх подступил неожиданно, накрыв его с головой. Аттон всегда был трусом. Он боялся смерти так отчаянно, что готов был перегрызть чужое горло лишь бы выжить. В космосе, вдали от активно используемых гиперпространственных путей, ему светило медленно загнутся от холода и нехватки воздуха.

– Окей.

Датчик уровня кислорода неумолимо полз вниз. Нужно дышать медленно и размеренно. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Однажды Микал попытался научить его медитировать правильно, расслабляя каждую клеточку тела.

Вдох. Выдох.

Нет смерти – есть Великая Сила.

Открыв глаза Аттон знал, что должен сделать.

Крепление ремня безопасности поддалось его негнущимся пальцам далеко не сразу. Искусственная гравитация канула в лету вместе с основной системой жизнеобеспечения, а потому внутри фрейтера сейчас царила невесомость. Легко, одними кончиками пальцев, оттолкнувшись от кресла Аттон перенес себя к находящейся на противоположной стене приборной панели и сорвал верхнюю крышку, обнажая хитросплетение проводов. Ему нужно было перевести всю оставшуюся энергию, включая то, что поступало от солнечных батарей, на поддержание рамы карбонитовой заморозки и аварийного буйка.

Если ему вскорости станет нечем дышать значит нужно убрать необходимость этого для выживания.
Последним, что запомнил Аттон перед тем, как его сковал холод, было ритмичное мигание одного из немногих активных датчиков.

***

…«Дыши глубже, так будет проще расслабиться.»

...«А не пошел бы ты доить банту, Ренд?»

...«Мне вновь достался глупец.»

...«Ты трус, Жак, даже не пытайся играть в героя.»

...«Я до сих пор чувствую связь с ней. Она жива, Аттон.»

...«Тебе нужно исчезнуть пока они не поняли кто ты. Посмотри мне в глаза, мне незачем лгать.»

...«Я давно простила тебя.»

Последний голос заставил его резко открыть глаза и судорожно втянуть в себя воздух, заходясь надрывным кашлем. Мир вокруг остался неумолимо черным, тело отзывалось тягучей болью, перерастающей в тошноту, слабость накатывала волнами, заставляя Аттона мелко вздрагивать. Что происходит? Где он? Как рыбина Аттон глупо открывал рот, пытаясь пошевелить свинцово тяжелым языком.

А потом его желудок совершил невероятный кульбит, выворачивая свое содержимое прямиком в темноту неизвестности.

     Кажется, все было неплохо. Безмолвно кивнув в ответ на предупреждение Терона о возвращении на разбитый корабль, Нарракс подсел поближе к размороженному. Тот казался совершенно здоровым, но джедай все-таки предпочел перестраховаться, тем более, что это требовало от него не так уж и много сил. Мягкое золотистое свечение разлилось по чужой коже и по собственной, и Нарракс прикрыл глаза, прислушиваясь к тому, что чувствовал: исцеление всегда было для него совершенно особым действом, этаким священным актом открытия себя Силе, когда потоки живой энергии струились по венам, используя тело целителя, как проводник, и бережно переливались к тому, на кого были направлены. Лишним не будет, вреда точно не нанесет.
     Ну а если вдруг нанесет... то это, наверное, будет поводом серьезно напрячься.
— Я думаю, ты в порядке, — наконец, подытожил Нарракс, улыбаясь незнакомцу. Не факт, что тот уже начал различать что-то, кроме расплывчатых световых пятен, но мало ли. — Отдохнешь и будешь как новый.
     Он аккуратно взял фляжку из рук парня и устроил ее рядом с ним так, чтобы тот при желании мог легко самостоятельно ее нашарить. Напоследок положил руку на плечо... и замешкался. Теперь, когда первое волнение улеглось, Нарракс смог, наконец, обратить внимание на то, о чем ему настырно вот уже какую минуту подряд шептало то самое шестое чувство, которое одни называли Силой, другие — интуицией.
     Становилось все интереснее и интереснее.
     Глухой гул переборок и несистематическая возня подсказали Нарраксу, что Терон вернулся с чужого корабля. Решив, что донимать еле живого экс-пленника карбонитовой рамы будет как минимум жестоко, джедай охотно откликнулся на зов, не успев даже толком заподозрить неладного (а стоило бы, учитывая тон голоса Шана), и всмотрелся в экран, демонстрировавший записи бортового самописца. Нарракс был умным и образованным забраком, но большая часть из этой информации была ему непонятна из-за нехватки профильных знаний, и он хотел уже было поинтересоваться у Терона, чего такого особенного должен разглядеть во всех этих картинках, схемах и чертежах, когда тот, будто бы предчувствуя вопрос, молча указал рукой в угол экрана — на дату.
    Следующая минута прошла в полнейшей тишине, нарушаемой только редким кашлем парня из карбонита.
— Это, — наконец, пробормотал Нарракс, хмурясь и невольно отступая на полшага назад, — не может быть ошибкой?
     Помедлив, он с усилием оторвал взгляд от поистине пугающей цифры и перевел его на ошарашенного Терона.
— Разве может быть, что этот корабль... старше нас?

Отредактировано Barsen'thor (2016-05-30 22:06:03)

     Что ж, спрашивать так спрашивать, это в любом случае было неизбежно. А если приборы не врали (верить в это по-прежнему не хотелось), то «счастливцу» еще и придется сообщить не самую… легкую и приятную новость. По крайней мере, Нарракс не представлял, как чему-то подобному можно обрадоваться. Каллиг, разве что, да и то только в силу своего взращенного в рабстве приспособленчества и плохо скрываемого безумия.
     Чутье предупредило Нарракса об опасности за мгновение до того, как корпусу корабля что-то как следует грохнуло. Этого мгновения явно было недостаточно, чтобы успеть избежать угрозы, но более чем, чтобы успеть напрячь мышцы и удержать на месте порывающегося повалиться на пол Терона.
― Если на том корабле ничего полезного не осталось, то нас тут больше ничто не держит, ― согласился джедай, мешкая. С одной стороны, оставлять их нового знакомого в одиночестве было так себе идеей: а вдруг напасть решит, а вдруг болен чем, а вдруг нервный срыв получит, а вдруг еще какая зараза ― но с другой, Нарракс все равно пока ничем больше не мог помочь. Сидеть рядом и утешительно гладить по коленке? Успеется еще, когда неизвестный услышит новость про четыре тысячи благополучно им проспанных лет.
     Оправив длинный бурый плащ, Нарракс решительно опустился в кресло второго пилота и защелкал креплениями ремней безопасности.
― Оклемается. Только будь осторожен. Я в нем… ничего такого не чувствую, но Галактика ― загадочное место, ― он выразительно усмехнулся, переводя взгляд с Терона на приборную панель. Излишнюю резкость товарища джедай заметил, но предпочел пропустить мимо ушей, списав за последствия нервного напряжения.
     За ветровым стеклом в это время лениво проплывала мимо гигантская глыба очередного астероида. Немудрено было начать огрызаться, даже если за всю свою жизнь ты не обидел никого крупнее домового таракана.
― В смысле, я не исключаю, что он может начать буйствовать или попытается напасть. Не лучшая идея после разморозки из карбонита, но… ― Нарракс неопределенно повел плечом и моргнул, поняв вдруг, что за всей этой суетой благополучно не сказал Терону главного. ― Тьфу, совсем забыл. Чтобы ты не решил, что паранойя ― единственная причина, по которой я беспокоюсь о безопасности.
     «В первую очередь ― твоей».
― Он чувствителен к Силе. Возможно, даже обучен с ней обращаться.

Понемногу расплывчатые пятна света начали обретать форму. Теперь они больше походили на смутные силуэты, колеблющиеся, перетекающие друг в друга, заставляющие Аттона вновь чувствовать во рту ни с чем не сравнимый привкус блевотины. Нет, ребята, а не пошли бы вы в задницу к ранкору. Покрепче зажмурив отчаянно слезящиеся глаза, Аттон обратился к тем базовым чувствам, которые карбонит оставил относительно нетронутыми – к слуху и осязанию. Окей, что мы имеем в сухом остатке? Характерную, издаваемую двигателями, вибрацию он ощутил едва желудок перестал старательно выворачивать себя на изнанку, но сейчас ему впервые удалось опознать, что же все-таки было «не правильно».

На чем бы не летал этот корабль, звучал он непохоже ни на одну из известных Аттону моделей.

Где-то очень на периферии мироощущения яркая аура неизвестного спасителя окрасилась новой эмоцией. Удивление. Да мы с тобой, парень, мыслим почти в унисон. Нащупав оставленную рядом с ним флягу, Аттон мелко трясущимися пальцами отвинтил крышку и перед тем, как сделать глубокий, жадный глоток, тщательно принюхался к содержимому. Хрен его знает. В теории ему могли подсунуть что угодно – от слабительного до особо изощренного яда разлива частных лабораторий пыточным мастеров Ревана – но накрывшая его с головой жажда глушила даже отчаянные попытки голоса разума достучаться до пребывающего в легкой прострации сознания.

В конце концов то, что он до этого момента смог уловить через злосчастную Силу, было исключительно светлым.

Характерный толчок от входа корабля в атмосферу застал Аттона за благим делом опустошения фляги. Ослабшие ладони не сумели удержать сосуд с драгоценной жидкостью, и напоследок, будто бы в довершение череды офигительных историй, он почувствовал разливающуюся чуть ниже пояса и ползущую по штанине к коленям влагу. Час от часу не легче. Усилием воли заставив себя сгруппироваться, Аттон окуклился в спасительном пледе, готовясь сам толком не понимая к чему.

Проклятая тревога отказывалась отступать. Они не делали сверхсветовой прыжок, а это значит, что вляпавшись в поле астероидов он находился на расстоянии сущего плевка от планеты. Не исключено, что в этом забытом Силой секторе галактики странный корабль странных незнакомцев искал вовсе не его...

«Тише, тише. Ты среди друзей.»

На миг Аттону показалось, что его покрытого испариной лба коснулась до боли знакомая ладонь. Нет. Невозможно. Он почувствовал бы пение вновь натянутой до предела связующей нити. Он почувствовал бы ее.

«Тише, тише...»

Всего лишь порожденное его не в меру разыгравшимся воображением эхо.

― Не зря, ― возразил Нарракс, принимая тот самый мудро-наставительный вид, при котором действительно напоминал знаменитого Барсен’тора, а не перманентно растерянного молодого забрака. ― Даже если мы ничего здесь не найдем.
     Он мог бы продолжить, но решил, что неисповедимые пути Силы, скрытые истины и прочие высокие материи ― не то, о чем сейчас хочет слушать Терон (у «оригинальной версии» которого были весьма сложные отношения с Кодексом и Орденом джедаев), а потому ограничился коротким кивком в сторону несчастного парня в пледе. Четыре с половиной тысячи лет! А сложись цепочка событий чуть-чуть иначе ― и его разбитая посудина не оказалась бы на пути пострадавшего в стычке «Локуса». Один шанс на миллион. Нечувствительные к Силе назвали бы это фантастическим везением, подарком судьбы.
     Но Нарракс, как и большинство джедаев, в судьбу не верил.
     Да и подарок-то, признаться, был так себе.
― Терон, ― осторожно, почти робко обратился Нарракс к Шану, когда тот вернулся в каюту, ― знаешь, я тут… В общем, как имеющий опыт длительной карбонитовой заморозки, я подумал, что брать его с собой ― не самая хорошая затея, ― он потер правое плечо левой ладонью, отгоняя от себя воспоминания, которые были не просто неприятными ― тошнотворными. ― Я тогда чувствовал себя еще хуже. Отошел, правда, быстро, но поверь мне, в таком состоянии спидер ― настоящая пытка.
     Поймав на себе нетерпеливый взгляд блестящих светлых глаз, Нарракс вспомнил, что чужое благополучие ― сомнительный аргумент для того, у кого в приоритете собственные интересы (то есть, для девяноста с лишним процентов населения Галактики), и спешно добавил:
― Он нас только тормозить будет. Спидер-то на «Локусе» только один, насколько я помню.
     Найденыш молчал и иногда копошился, так что из-под пледа показывались дрожащие руки с зажатыми в пальцах полотенцем или питательным батончиком. Нарракс был уверен: все обойдется, парень придет в себя, и тогда останется только проследить за тем, чтобы он не получил нервный срыв от новости про длительность собственного сна.
― Мы можем запереть его в каюте, управление ты уже заблокировал. И даже если он ухитрится добраться до мостика и завести двигатели, ― джедай красноречиво развел руками, ― оставшегося в баке топлива хватит хорошо если на взлет.
     Он умолк, давая Терону время на то, чтобы переварить информацию и принять решение, а сам в это время подобрал с койки еще пару батончиков и рассовал их по свободным креплениям на поясе и карманам плаща. Обещанного печенья ему, между прочим, в соседней каюте обнаружить не удалось.

― Моей совести на всех хватит, ― с улыбкой отозвался Нарракс, констатируя квинтэссенцию непреложной истины, которая, с одной стороны, обеспечивала ему уважение среди джедаев (по крайней мере, в прошлом), а с другой ― служила бесконечным поводом для насмешек и недовольства со стороны тех, кто был далек от постулатов Светлого Кодекса.

Плохо, разве что, что одной только совестью не отремонтировать побитый космический корабль.

Во времена, которые нынче принято было называть эпохой Старой Республики ― той самой, в которой Нарракс родился и вырос ― он частенько ездил на одном спидере вдвоем с кем-то, но почти всегда ― поближе к рулю. Сейчас же управлять взялся Терон, и спорить с ним Нарракс не стал. Спидер вел себя плохо, а в сочетании с его способностями к пилотированию (которые он сам считал весьма скромными) наверняка сбросил бы седоков уже на первой кочке.

Быть начеку, значит… Признаться, с момента приземления на эту планету Нарракс испытывал то самое чувство тревоги, которое как тихий писк в ушах навязчивого, но неуловимого комара: при желании на него можно было совершенно не обращать внимания. Он не ощущал никакой непосредственной угрозы; кроме того, вокруг и живых существ-то в Силе мелькало меньше привычного. Не было видно толком ни птиц, ни даже насекомых, ни еще какой-либо местной фауны.

Может быть, это было странно для такого ландшафта и обилия растительности. Может быть, Нарракс просто подключил к делу свою любимую паранойю.

― Прям грубая? ― по обыкновению своему просьбу Терона он воспринял буквально. В решетке, на первый взгляд, не было ничего такого, с чем не справился бы световой меч, но раз уж единственный зритель просит…

Прикинув примерный вес решетки, Нарракс потер ладони друг о друга, сосредоточился и вытянул одну руку вперед, расправляя пальцы. Решетка поддалась неохотно, заскрипела, стряхивая с себя многодневную (а то и многолетнюю) корку ржавчины, а потом с хриплым скрежетом сошла с петель. Прикинув, что эффектное швыряние арматуры он может продемонстрировать и в другой раз (а сейчас рискует убить этой решеткой либо Терона, либо спидер), Нарракс опустил ее, деформированную и помятую, и прислонил к выпуклой дюракритовой стене, покрытой пятнами сырости и редкими пучками блеклого мха.

Путь был открыт, а Нарракс ― доволен своей работой.

Шли молча ― то ли потому, что говорить было особенно не о чем, то ли не решаясь нарушить царившую вокруг атмосферу запустения. Скорее, второе, потому что общих тем для беседы было предостаточно. Чем дальше они углублялись в переплетение многочисленных коридоров, тем неуютнее становилось. База явно была заброшена уже довольно давно, и пусть она мало походила на неприступную крепость, у тех, кто владел ей последним, должна была быть веская причина, чтобы покинуть подземный комплекс такого размера. Стоило только прикинуть, сколько средств ушло на строительство!

Разгребая завал, Нарракс думал о том, кто и зачем его здесь устроил. Впрочем, по поводу «зачем» у него была не самая приятная догадка: кто-то пытался запереть что-то (или кого-то) внутри базы. И судя по тому, что растаскивать весь этот мусор пришлось именно им с Тероном, что-то или кто-то либо нашло другой выход, либо осталось внутри.

Ничего живого Нарракс по-прежнему не чувствовал. Ловя на себе вопросительный и настороженный взгляд Терона, он только разводил руками и отрицательно покачивал головой.

― Мне не нужен фонарь, но я согласен. При свете мы всяко управимся быстрее.

Забраки действительно видели в темноте хуже тви’леков, но все-таки лучше людей. Сверх того, Нарракс умел двигаться и даже сражаться вслепую, ориентируясь только на чутье и слух. Ну и, наконец, у него был световой меч, отлично справлявшийся с функциями фонарика. Именно под его ярко-зеленое свечение Нарракс и разыскал нужное им помещение с генератором.

И не только его.

Большая часть осветительных приборов оказалась разбита: широкие лампы под потолком зажигались хорошо если через две, одна из них с тихим щелчком перегорела в процессе. До сих пор Нарракс лишь смутно предполагал, как выглядит обнаруженная ими зала, теперь же он мог видеть ее полностью. Зрелище было неутешительное: обугленные остовы невесть чего (то ли мебели, то ли каких-то приборов), осколки, обломки. Деактивировав световой меч, Нарракс прошелся к середине залы, вслед за Тероном стягивая с себя защитную маску.

― Здесь умирали люди, ― пробормотал он, останавливаясь и прислушиваясь к ощущениям. ― Немного… В смысле, их было немного, ― поправился Нарракс. ― Но они боялись. Злились. Некоторые ― очень страдали.

Помешкав, он присел на корточки и коснулся пальцами покрытого окалиной и коррозией стального пола. Чувство тревоги усилилось, и Нарракс предположил, что, должно быть, она ― отпечаток былой угрозы, что некогда нависла над теми, кто здесь работал.

Взгляд наткнулся на несколько обугленных округлых пятен на стенах. Обычные следы от попаданий из бластера.

― Вход был завален, так? Снаружи. Что-то произошло здесь, внутри. Они хотели удержать здесь… что-то.

Нарракс нахмурился. Он чувствовал себя так, будто совершенно точно знал: кто-то стоит за его спиной ― но, оборачиваясь, видел лишь ускользающие тени. Так ускользали от него и образы события, некогда опустошившего этот комплекс.

― Что-то пошло не так. Не так, как они думали. Я не могу понять точнее, - прозвучало с особенной досадой, когда Нарракс вновь выпрямился. ― Но живых существ в комплексе нет… По крайней мере, я их не чувствую.

Он вовремя припомнил, что еще недавно терроризировавшие Галактику юуджань-вонги в Силе не ощущались, чем сбивали с толку боровшихся с ними джедаев. А еще ― что бывают вещи, способные притупить и даже блокировать его чувства.

― Либо оно ушло, либо это что-то неодушевленное. Непосредственной опасности я не чувствую, но… все же будь осторожен, ― серьезный и загруженный по самые рога скудными обрывками предчувствий и ощущений, Нарракс вдруг улыбнулся, чуть склоняя голову к плечу. ― Неловко выйдет, если мы, возродившись тысячи лет спустя, убьемся здесь о какой-нибудь результат неудачного эксперимента.

Он развернулся, сделал несколько шагов к лестнице и вдруг остановился вновь. Постоял, напряженно прислушиваясь к тому, что подсказывало шестое чувство, и, наконец, указал Терону на ничем не примечательный участок пола.

― Один умер здесь. Не уверен, но, - Нарракс скорее машинально, чем осознанно, повел руку назад и потер ладонью поясницу, ― кажется… от удара. Должно быть, переломил хребет.

Еще несколько мгновений Нарракс молчал, будто бы пытался сделать из произошедшего какой-то вывод, а затем удивительно небрежно пожал плечами и, даже не обернувшись на Терона, потопал на третий этаж.

Его неведомый агрессор разносил с еще большим энтузиазмом, чем первый, но если на первом сплошь и рядом виднелись следы пожаров и взрывов, то здесь все было скорее разломано. Оборудование, стеллажи, терминалы, установки неизвестного назначения ― мощнейшими ударами все это было превращено в груду спутанного друг с другом хлама. Прохаживаясь по редким не заваленным мусором участкам пола, Нарракс все гадал, что же произошло здесь и как давно, когда наткнулся на дверь. Первую дверь во всем комплексе, которая не была ни завалена металлоломом, ни выбита или открыта.

Немудрено. Небольшая, покрытая цельными листами стали, впившаяся глубоко в стену десятками увесистых ригелей, она могла выдержать удар сильнее, чем иные стены.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что открыть дверь гуманным способом невозможно: запорный механизм расплавился до бесформенного состояния. Необычно, если учесть, что на поверхности двери Нарракс не нашел никаких следов воздействия высоких температур.

Что ж, негуманно так негуманно. Отступив на шаг, он активировал меч, расположил лезвие горизонтально и вонзил его в дверь. Из каких бы сплавов та не состояла, поддалась она неохотно и медленно. На то, чтобы прорезать в ней отверстие подходящего размера, Нарраксу понадобилось почти шесть минут непрерывного давления на рукоять меча. Когда дело было сделано, руки у него уже начали неметь от напряжения.

Телекинезом Нарракс вытащил из двери фрагмент (тот получился в форме кособокого овала), бухнул его на стальной пол и, согнувшись в три погибели, полез в образовавшееся отверстие.

Он оказался в совсем небольшом помещении, напоминающем бункер. Ровные стальные стены, потолок и пол ― как будто угодил в сейф. Единственная лампочка под потолком изредка моргала, выдавая перепады напряжения. Всю дальнюю стену занимал огромный компьютер с несколькими голоэкранами. Самое главное: на нем не было заметно никаких повреждений, в отличии от всей прочей попавшейся на глаза аппаратуры.

― Терон! Похоже, у меня тут большой целый и, возможно, раб…

Ногу на пол Нарракс опустил с глухим неприятным хрустом и еще менее приятным предчувствием ― тем самым, которые посещают и нечувствительных к Силе.

Он был не из брезгливых, но желание подорваться и убежать с визгом подавил с некоторым трудом.

В конце концов, не каждый день наступаешь в клетку чужих ребер.

― У-уф… Проклятье.

За время этого «уф» он успел взять себя в руки. Мертвец (человеческой расы) лежал под самой дверью, съежившись, но Нарракс все равно упрекнул себя за то, что ухитрился его не заметить.

На то, чтобы вытащить ногу из чужой проломившейся грудной клетки, он потратил почти минуту, разрываясь между отвращением и желанием почтительно обращаться с покойником. Рядом со скелетом, покрытым ссохшейся, тонкой, как пергамент, серой кожей, нашелся разряженный незнакомой модели бластер.

― …рабочий терминал, ― закончил Нарракс заметно тише, досадливо изучая сапог с налипшим на него… невесть чем, что еще сохранилось в недрах трупа.

― Застрелился… после того, как сам же себя здесь запер? ― Нарракс кивком головы указал Терону на дверь. С этой стороны по замку явно пару раз пальнули из бластера, что и вызвало замеченное им ранее оплавление запорного механизма. ― Что ж, по крайней мере, терминал он действительно уберег. А сапоги… Выбросить много ума не надо, но где ж я тебе кредиты на новые возьму?

Неожиданно посетившая его мысль заставила Нарракса смешливо фыркнуть.

― А эти, между прочим, антикварные, им три с лишним тысячи лет.

Пока Терон возился с терминалом, Нарракс, который был не в зуб ногой в деле взлома и работы с электронными носителями (да и вообще с любой техникой, чего уж там), присел на корточки и сосредоточился на грубо потревоженном мертвеце. След его присутствия в Силе был более ярким, чем прочие. Ошеломление, паническое бегство, страх. Стремление, болезненная тяга, надежда. Жажда, голод, отчаяние.

И смерть. Существа, что решались на немыслимое ― самоубийство ― всегда ощущались по-особому. Нарракс наморщил нос и поднялся на ноги, зная, что этот горклый привкус еще долго будет его преследовать.

Поймав взгляд Терона, он подошел к терминалу, всматриваясь в происходящее на рябившем экране. Увиденное оптимизма не внушало. Признаться, Нарракс не испытывал большого желания добавлять к безрадостному визуальному ряду еще и звук, но понимал: надо. Они, в конце концов, прилетели сюда не просто так, и улетать с пустыми руками после всех усилий и повреждений, полученных кораблем, особенно не хотелось.

― По губам? ― он с сомнением покосился на Терона и машинально одернул плащ. ― Ну, не то чтобы у меня был большой опыт, но… Попробую.

Испытывая смутное предчувствие неладного, которое он списал на неприятный осадок от всех своих находок на этой базе, Нарракс поймал нужный момент на записи и зациклил его, сосредоточенно хмурясь и сверля взглядом лицо неизвестного ученого.

― Нет… ей… м-м… ясность… ы… ыс-и…, ― бормотал он, силясь сложить отдельные наиболее узнаваемые буквы во что-то цельное, пока его, наконец, не осенило, и Нарракс не выпрямился, таращась в экран с откровенным недоумением. ― «Нет страстей ― есть ясность мысли». Он цитирует Кодекс!

Отредактировано Barsen'thor (2016-12-20 18:52:53)

Нормально… Ученый на записи продолжал беззвучно повторять третью строку Кодекса, призрачные голубоватые отблески плясали на стальных стенах; Сила вокруг Терона сгущалась и дребезжала, создавая душное ощущение трясины. Нарракс испытал почти отвращение к тем, кто додумался пытать людей Кодексом ― сводом бессмертных правил, по которым была построена его жизнь.

Происходящее казалось ему чуть ли не святотатством.

Спорить с Тероном он не стал. «Неприятно» было сильным преуменьшением мрачной давящей на мозги реальности.

― Знаешь, ― пробормотал Нарракс, медленно переползая взглядом от терминала к скрюченному иссохшему трупу под дверью, ― крайне редко бывает такое, чтобы мне хотелось в Бездну все взорвать, но это именно тот случай.

И чтобы камня на камне здесь не осталось.

Но вместо этого они копировали данные. Потому что полученную информацию еще предстояло изучить и принять к сведению, использовать в дальнейших поисках. Глядя на то, как Терон убирает голодиск в карман, Нарракс зябко поежился. Ему хорошо запомнился его непривычно хмурый и раздраженный взгляд.

― Я на третьем тоже. Сплошь мусор. И, если судить по характеру повреждений и если я хоть что-нибудь в этом смыслю… то здесь орудовал чувствительный к Силе, ― он указал Терону на одну из панелей, вмятую внутрь как будто бы каким-то гигантским шаром. ― И очень сильный. Меня не хватило бы и на половину такого удара, ― и продолжил после недолгих раздумий: ― Так или иначе, его здесь уже нет. Либо он ушел, либо умер, не думаю, что нам есть принципиальная разница.

«Либо я его не чувствую».

К транспорту так к транспорту; Нарракс согласно кивнул и последовал за Тероном. В указанном им месте действительно обнаружился коридор, за коридором ― ангар, а в ангаре ― несколько спидеров, гравитележек и пара шаттлов, один из которых представлял собой груду обугленных обломков, а второй все тем же «гигантским шаром» был превращен в бесформенный комок транспаристила и дюрастали. Ворота Нарракс нашел с трудом ― те были наглухо закрыты. Если кто-то и пытался сбежать с базы этим путем, он определенно потерпел фиаско. Жуткая мысль вернула взгляд Нарракса к смятому шаттлу; по спине пробежал неприятный холодок.

― Здесь должно быть полно топлива. Никто не выбрался из этого ангара.