Иллюзия

Страница: 1

Сообщений 1 страница 10 из 10

Поделиться12015-09-10 16:33:49

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

- Иллюзия -

Сэм как бы спрашивает: - What the f**k?
А Зимний Солдат как бы отвечает: - ...

[audio]http://pleer.com/tracks/221915No7M[/audio]
участники:
Джеймс Барнс, Сэм Уилсон
время и место:
недалекое будущее, секретная база Мстителей
сюжет:
Зимний Солдат официально находится под домашним арестом на время, пока Стивен Роджерс не утрясет все вопросы относительно него и не освободит от обвинений.
"Официально", однако, не означает, что Джеймс Барнс послушно выполняет предписания и остается на территории базы. Некоторое время ему удается уходить и возвращаться незамеченным, но рано или поздно удача отворачивается от каждого, вот и Джеймс попался, и хорошо бы Стиву на глаза. Однако именно в этот день на базе оставался только Сокол, который откровенно не доверял Зимнему и очень откровенно это самое недоверие демонстрировал.
Будь его воля, то сдал бы Сэм Джеймса в ~~поликлинику, на опыты~~ соответствующие инстанции, для дальнейших разбирательств, но Стив верит в старого доброго Баки, а значит и Уилсон сделает все, от него зависящее, чтобы эта вера оправдалась и не пропала даром.
Сэм знает каким был Барнс в прошлом только по рассказам Роджерса и слабо представляет, с кем они имеют дело сейчас. Пришло время расставлять точки над и.

Отредактировано Sam Wilson (2015-09-10 16:48:09)

Поделиться22015-09-11 00:52:31

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

Когда база пустела, как сегодня, Сэм испытывал легкое чувство беспокойства, которое невозможно было полностью растворить даже галлоном кофе или заглушить работой, требующей самого пристального внимания. Тот, кого опалила война, сразу понял бы суть этой тревоги - беспокойство за друзей, бессилие от того, что ты здесь, в относительной безопасности и покое, а они где-то там, в эпицентре очередной опасности, которую мир если даже и заметит, то не оценит до конца, не проникнется значимостью происходящего.
Мстители проливали пот и кровь не ради славы. Того, что мир все еще балансировал над смертельной бездной, было более чем достаточно и они все понимали это.
Сэм тоже понимал. Умом он принимал то, что жизни его друзей не такая уж и большая жертва на алтарь самого миролюбивого из божеств. Но сердцу-то не прикажешь, а потому приходилось жить с этим едва ощутимым, как зуд от комариного укуса, но от этого не становящимся менее неприятным, чувством постоянного страха.
Соколу нравились все Мстители. Более или менее, то или другое в них - Сэм искал в ребятах только лучшие черты, ведь главное для всех было доверие.
Они почти уже стали семьей. Странной такой, разношерстной и местами слегка безумной, но семьей.
За исключением... ах, ну да - о Барнсе, как о члене этой семьи, Уилсон думать не мог. Тот напоминал скорее подвального кота, которого Стив, по какой-то своей ностальгической прихоти, притащил в дом.
Агрессивного, битого в драках, без уха и с обрубком хвоста, и совершенно не желающего принимать правила командной игры, котяру.
Сэм не забыл, каким был Барнс на хэликерьере, с какой выверенной холодностью он обломал Соколу крылья, прежде чем сбросить его вниз. Уилсон не таил на Джеймса обиду за произошедшее, дело было совсем не в этом, а в том, что в тот момент Сэм почувствовал себя мухой, которой оторвали крылья, чтобы она, зараза, не жужжала. Просто досадной помехой, вставшей на пути к реальной цели и это заставляло крепко задуматься теперь.
Стив горячо уверял всех, что Баки убивал по только по приказу и только конкретных людей. Вернее, цели. Конечно, Сэм верил Капитану, но опять молча вспоминал Барнса на той проезжей дороге, посреди плотного трафика - сотни людей вокруг. Людей, которые для Солдата не были людьми, лишь досадной помехой. Только чудом никто не погиб тогда. И Сэм думал не про возможную гибель Стива и Наташи, даже не про свою, так близко прошедшую смерть, а про автобус с перепуганными пассажирами, про автомобиль с кричащей от ужаса семьей.
Уилсон руку дал бы на отсечение - у Барнса ничего не шевельнулось бы внутри, если бы пострадали невинные.
Так что их бродячий котяра обладал не только гладко отутюженными мозгами, но и был чертовски опасен.
Еще раз - Сэм Капитану верил и пытался разделять его надежду на то, что старый добрый Баки с пожелтевших фотографий вернется, однако получалось чем дальше, тем хуже.
У Уилсона просто не хватало духа сказать Стиву, что у того ничего не выйдет. Баки умер. Действительно умер. Просто потому, что возврата к прошлому нет. Они все там были немножечко мертвы - кто раньше, а кто позже, но успели похоронить не только подростковые прыщи, но и невинность, веру во что-то, свою семью или друзей. Все они, оставаясь собой, уже стали совершенно другими людьми. Баки не вернется. Его нужно отпустить.
Сэм хотел сказать это, но почему-то не мог, ведь всегда больно и тяжело рушить чьи-то надежды, и он решил ждать того момента, когда Стив сам все поймет. Тогда, Сокол знал, Капитан поступит правильно.
Терпеливо ждать момента просветления Капитана было необычайно сложно - иногда, встречая Барнса в коридорах базы, Сэм чувствовал себя псом, чья шерсть на загривке поднимается автоматически, при малейшей опасности.
Расслабиться в присутствии Зимнего было делом совершенно невозможным. Нет, он не делал ничего плохого или опасного и казался очень лояльным - каждый день появлялся на кухне, молча съедал свою еду и снова уходил к себе. Тренировался со Стивом. Иногда они о чем-то говорили. О чем - Сэм понятия не имел, потому что говорил Зимний в основном только с Капитаном, с остальными вел себя отстраненно. Он не был груб, резок или агрессивен - скорее просто не воспринимал окружающих.
Барнс присутствовал и на общих собраниях Мстителей. Просто сидел там и молчал. В основном. Иногда выдавал что-то. Всегда очень дельное и разумное. И снова молчал.
Сокола это немного раздражало, потому что складывалось такое чувство, что Барнс на ними наблюдает. Бесстрастно, словно снайпер. От этого короткие жесткие волосы на затылке Сэма грозились встать дыбом, выдавая истинные чувства, но Сокол сдерживал себя. Всегда и во всем, что касалось старого доброго Баки.
А ведь у него была такая прекрасная идея тайно установить в берлоге Зимнего хотя бы одну видеокамеру, ну, или хотя бы малюсенький микрофончик - только чтобы потешить свою паранойю, честное слово!
Однако после длительных раздумий от прекрасной идеи пришлось отказаться, а то как бы не вышло хуже.
Уилсон прекрасно понимал - как спрятать можно что угодно, так и найти можно что угодно, главное знать, что и где искать. А Зимний знал. Он узнал бы, даже если бы Сэм только вошел в его комнату без спроса.
Какова бы ни была реакция Барнса, а он бы отреагировал - Сокол нутром чуял, Стив был бы не рад такому самоуправству со стороны Уилсона. Расстраивать Капитана Сэм совершенно не хотел, а потому терпел, ограничиваясь колючими критическими замечаниями в сторону Барнса. Но при этом всегда старался оставаться в рамках - они не младшеклассники в конце-то концов.
Итак, бродячий кот жил преимущественно своей жизнью, а птица держалась в стороне. До этого дня.
Завтракал Сэм в окружении мониторов, чтобы ничего не пропустить и не сильно поддаваться волнению за ушедших на задание сокомандников, и в общем, чувствовал себя кем-то наподобие охранника мола.
"Самое то для черного парня" - пошутил про себя Сэм, наблюдая на экранах пустынные окрестности.
Длилась эта идиллия недолго - в поле зрения камер попала на мгновение и тут же пропала, слишком знакомая Соколу размытая тень.
Уилсон напрягся.
Он тут же встал и отправился в общий зал - Зимнему его не миновать - помещение было сердцем базы. Наверное, им пришло время наконец-то поговорить - не очень верилось, что Стив одобряет подобные прогулки.
Барнс действительно появился в общем зале спустя пару минут после Сэма. Вернее, появился сначала неподражаемый запах мусорного бака и Сокол едва удержался от ядреной шуточки.
На собраниях реабилитационных групп Сэм иногда шутил в самом начале, чтобы разрядить обстановку и настроить ребят на задушевный разговор. Но Барнс не был пациентом Уилсона и вряд ли пара шуток, даже безобидных, заставит его разоткровенничаться. Да и не было у Сэма веселых шуток для Джеймса, с которого теперь сталось бы пройти мимо, оставляя после себя только шлейф мусорного амбре, поэтому привлечь внимание Солдата было все-таки необходимо:
- В первый раз вижу, чтобы ты опоздал к завтраку. Уже поел? - Сэм не удержался и все же показательно сморщил нос.

Поделиться32015-09-12 00:55:53

Автор: James Barnes [x]
непланетянин

Когда у человека не остается ничего, кроме смутных ощущений и таких же смутных осколков воспоминаний, всегда приходится выбирать. Пойти налево или направо потерять ; потерять жизнь или коня. А прямо, похоже, он уже ходил. Джеймс ведь действительно оказался жив, да себя позабыл. Хороший фильм был, правильный. Барнсу понравился.
Зимний Солдат чувствовал себя ребенком перед огромным, на несколько тысяч, паззлом. На котором должен быть, вообще-то, изображен шедевр импрессионистов. Вот только он лежит не слишком аккуратной горкой, и картинка для образца куда-то делась. И с чего начинать – абсолютно непонятно, остается только растерянно вертеть в руках паззлы и пытаться сложить их в цельное изображение. Вот так и Джеймс – только вместо паззлов у него полустертые воспоминания, пыльные папки из архивов в разных уголках мира да чужие слова. Последние, если честно, страшнее и непонятнее всего. Неизвестно, чьим словам стоит верить больше. Ведь, по сути, правда в них во всех. И ГИДРА действительно дар. И действительно зло. Границы как-то действительно оказались стерты между тем, что правильно и что нет. А еще – его не создавали. У Зимнего Солдата была семья. Очень давно, когда и его ровесников-то почти не осталось. Но все же. Была. И от нее тоже что-то осталось.
Джеймс многое успел за прошедшие полтора года. Узнать, попробовать, понять. Например, что помидоры не стоит заливать молоком, а отходняк и ломка после всех «лекарств» ГИДРы – жуткая. Такая, что даже ему, со всей выдержкой и привычкой к боли, хотелось выть на одной ноте, лишь бы прекратилось. Хоть как-то и хорошо, что до него не сразу же дошло, что это именно лекарства и прочие химические составы. Или что наркоманы заглушают подобное очередной дозой. Забавно, но может действительно стоило вернуться. Хоть было бы проще. Только вопрос, к кому возвращаться. Судя по всему, Зимний Солдат служил не одной организации; да что там – стране.
А еще Джеймс уяснил, что тот, кто владеет информацией, выкрутится всегда. И сможет получить практически все, что нужно для условно достойного существования. Или для выполнения поставленных целей. По крайней мере, именно так Барнс оправдывал свое решение пойти вместе со Стивом, когда он нашел его со своим летающим негром. Зимний беззлобно и чуть скованно улыбается – по крайней мере, себе он старается не лгать. Солдат просто устал от своих не то, чтобы бессмысленных – бесцельных поисков. А у Капитана, мать его, Америки должны быть ответы. Обязаны, иначе зачем он так долго и упорно его искал?
Все оказалось немного иначе. У Капитана было слишком много обязанностей; если честно, больше половины из них Солдат считал бессмысленными и откровенно нерационально. Слишком много сил тратится на гипотетическую безопасность гражданских, на вопросы из рода «что подумают власти и бабушки у подъездов», слишком много обсуждений, слишком много ничего не значащих разговоров и подколок. И никакой – абсолютно – иерархии. Нет руководителя, нет толком аналитиков, нет явных силовиков. Нет системы. Ни-че-го нет.
Эта была не команда. Это был хаос. Джеймсу, абсолютно, нелогично и совершенно абсурдно нравилось за ними наблюдать. Они были не такими. Их действия были совершенно, подчас, неэффективны и бессмысленны, но они приносили пользу. Пожалуй, иногда это было лучше ответов и иногда лучше, чем кино. И, если честно, это одно из немногих развлечений во всем этом огромном комплексе, который чудики ласково зовут «Секретная База». Именно так, с больших букв. Злило только, что на этом комплексе его фактически заперли. Как мартышку в зоопарке или маленького ребенка. Очень сильно злило.
До первого за почти пять месяцев срыва. И приступа агрессии. Благо, волей случая он тогда был в спортивном зале и ничего особо опасного не натворил. Кажется, практически все мстители решили, что просто не рассчитал силы и перетренировался. Совершенно непрофессионально не заметив косую, рваную рану на боку. Это тоже была наука за время его «бродячей» жизни. Если рядом нет никого, кто сумел бы купировать приступ или просто того, кому мог бы доверять – нужно сделать больно себе. Как можно сильнее и резче. Боль – она, старая подруга, отрезвляет и заставляет мыслить ясно. Боль слишком хорошо знакома и изучена, она успокаивает.
Мстители не заметили, кроме, быть может, Натальи. Наташа смотрела пристально, чуть прищурившись, странно знакомо. Вот она определенно что-то заметила, но, странно, промолчала. Романова вообще была странная. А еще все время хотелось предложить ей крепкий чай и улыбнуться. Она отзывалась каким-то беспомощным теплом. Тем, которое когда-то горело ярко, ясно и красиво; но потом его затоптали. И оно, вроде бы, еще есть, но его практически невозможно вернуть в прошлом великолепии. То ощущение заставляло чувствовать метафорическую клетку яснее, почти физически. И Джеймс ушел. Тихо, ничего не говоря и не утаскивая чужие тайны.
Ушел. Это оказалось на удивление просто. И из-за довольно слабой охраны, и в плане тех самых чувств, о наличии которых так любила рассуждать девочка-психолог, к которому Джеймса обязали ходить трижды в неделю и звонить при каждой опасности срыва. Конечно же, он не звонил. И конечно же, эта хваленая гений оказалась неправа – было просто. Юную доктора-то несло в дебри «все обязательно наладится», «здесь вас окружают друзья и родные, которые проведут вас по пути реабилитации как родители любимого ребенка!». Джеймсу все время хотелось добавить «и ущербного». А еще весь этот пафос слегка напоминал ГИДРу и Александра Пирса, Солдат морщился и улыбался. Доктору это нравилось.
Весь кошмар заключался в другом. Он почему-то возвращался. И зачем-то радовался тому, что его маленьких вылазок никто не замечает. И лишь ставится вопрос в общей гостиной «Что за хрень случилась в Южном Оклэнде и почему об этой ячейке ГИДРы мы еще не знали?». Но часто Джеймс просто бродил по ближайшему городу и наблюдал за людьми. Не так, как за мстителями – за теми, даже когда было просто интересно, Солдат автоматически подмечал слабые места и способы наиболее эффективного и быстрого их устранения. И болевые точка, на случай внезапного допроса.
К сожалению, сегодня он возвращался именно с базы многоголовой. К сожалению, именно сегодня мстители решили проявить бдительность. Или мститель, тут как посмотреть.
Зимний Солдат смотрел на Сэма Уилсона чуть устало, спокойно и упрямо. А уж вопрос Сокола немного поставил его в тупик. Завтрак? Еда? Действительно, для наиболее эффективного действия нужно питаться вовремя и калорийно. Это очень верное напоминание. Пусть даже под неоновой вывеской «Сарказм». Джеймс склонил голову, изучающе посмотрев на Уилсона. Побить, что ли?
Вместо этого Барнс вытащил из карманов две плитки шоколада. Одну перебросил чернокожему другу капитана, вторую развернул сам, усевшись на пол.
- Тебе идет сарказм, - тихо обронил, откусывая. – Сейчас поем. Спасибо.
У него была долгая ночь. Да и прошедший вечер не из приятных. Иногда действительно полезно, что Сэм Уилсон, как и капитан, считает, или по крайней мере, уверяет всех, что он провел прошедшие семьдесят лет совсем без мозгов и каждое движение было подконтрольно.
Впрочем, Сокол был умнее. Или, черт его разберет, у него яснее и четче работали инстинкты. Он слишком явно, почти напоказ, демонстрировал недоверие и опаску. Он следил пристальнее. Это успокаивало. Как успокаивали взгляды Романовой и Бартона. С ними этот чертов «Почему я не могу тебя убить? И трижды выпустил в молоко пули, когда хватило бы одной в голову» капитан не пропадет. Почему-то успокаивало. Это были почти нормальные агенты на взгляд Солдата.
Себя он агентом не считал. И человеком не особо, если честно. Ему было интересно узнать, кем был тот, из кого он создан и кого так отчаянно ищет Стивен Дж. Роджерс. Ведь все и так сложно, а Баки Барнс действительно умер. И кажется, в 43, а не когда упал.
- Ты недоволен. Почему?
И уже никто не сможет утверждать, что Зимний Солдат не пытается проявлять участие.

Поделиться42015-09-13 23:12:10

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

Сэм задумчиво посмотрел на предложенную ему шоколадку и нахмурился - по Зимнему Солдату вообще сложно было что-то понять, но в данный момент чувство, что этот продукт длительного хранения пытается его задеть, сложно было списать на банальную подозрительность.
Уилсон недоумевал, почему он вообще носится с Барнсом, как дурак с леденцом. Конечно, можно было бы списать все на то, что этот человек важен Стиву, но, наблюдая и анализируя, Сэм все отчетливее понимал, что дело здесь не столько в Барнсе, сколько в чувстве вины, преследующем Роджерса. Сокол и сам испытывал подобное, раз за разом в ночных кошмарах теряя своего ведомого. Он прекрасно понимал, что тоже пошел бы на многое для того, чтобы даже частично снять с души хотя бы кроху этой тяжелой удушливой вины. Только он не мог.
Видел ли Сэм в Джеймсе тень Райли? Возможно, отчасти, и только потому, что искренне желал, чтобы Стиву стало легче.
Все было бы намного проще, если бы лучший друг Роджерса был простым человеком - Уилсону приходилось слышать о трогательных воссоединениях сослуживцев после десятилетий забвения.
Был бы сейчас Джеймс дряхлым старичком, пусть бы даже пораженным старческим слабоумием и доживающим свои дни в доме престарелых, это можно было бы пережить. Это был бы тяжелый, но очищающий опыт.
Однако случилось вот так, как случилось - теперь же, говоря языком метафоры, в домашнем аквариуме Роджерса жила настоящая матерая акула.
Акула, которую следует кормить вовремя, во избежание.
- Отставить шоколад, ты не маленький ребенок, чтобы питаться только сладким.
Уилсон взял опустевшую обертку и целый батончик, и выбросил все в мусороприемник. В конвекционной печи еще оставалось достаточно горячих сэндвичей и сладких французских тостов, в кофемашина, негромко гудя, уже цедила в большие чашки ароматный напиток. Очень скоро перед Зимним оказался простой, но достаточно сытный завтрак. Себе же Сокол взял только еще кофе и устроился на противоположном конце стола, наблюдая за Барнсом с каким-то профессиональным интересом.
- Я недоволен?
Уилсон отпил кофе и, отставив кружку в сторону, поставил локти на стол, подпер руками голову.
- Да, я недоволен.
Вообще-то, по Сэму нельзя было сказать, что он действительно недоволен - выглядел Сокол чересчур спокойным, но черные глаза слишком интенсивно излучали холод, чтобы усомниться в том, что настроение у него далеко не самое лучшее.
- Позволь мне объяснить, почему.
Конечно, он прекрасно понимал, что ни в чем не ровня Джеймсу, и тот, если бы не хотел, не стал бы даже слушать его. Осознание этого было неприятным, но Сэм хорошо умел отключаться от подобных мелочей и был не настолько глуп, чтобы пытаться дрессировать Барнса только для того, чтобы потешить свое эго.
Зимний был игроком другого дивизиона - это необходимо было признать в первую очередь и поставить во главу угла, чтобы не испортить то, что еще даже не сложилось толком.
- Так вот. Меня кое-что беспокоит, Барнс. Ты ведь здесь не потому, что проникся ностальгическими чувствами Стива, не так ли? Тогда почему? Что тебя толкнуло? Не верю в твою благодарность за спасение. Решил отсидеться, а потом опять сбежишь?
Уилсону действительно хотелось понять.
- Я не собираюсь тебя осуждать. И никто ни за что не будет, пока ты здесь. Просто... для Стива ты... хм... погиб почти что вчера и ему необходимо время принять все как есть, в неискаженном виде. Он поймет, что ты - не Баки, дай ему время.
Сэм встал из-за стола, забрал с собой кружку и глотнул еще остывающего кофе.
- Хотя, о чем я? Тебе ведь все равно?
Сокол смотрел на Зимнего без страха и без злобы, но и без особого сочувствия, хоть и старался принять этого невозможного человека без предубеждения. Это было сложно, это было почти невозможно, потому что все чувства кричали: "Опасность!" и оставалось только гадать, что же нужно Стиву для того, чтобы тот понял, что прошлое, если уходит, то уходит без возврата. Ожидать от Барнса, что он непременно все вспомнит - дело почти безнадежное, слишком сложен мозг, слишком мало изучен, в данном случае еще и слишком исковеркан для того, чтобы понять что там осталось от настоящей личности.
Хотя, никто ведь не запрещает верить в то, что Джеймс каким-то чудесным образом однажды все вспомнил бы. И тогда, даже если бы его не нашли... тогда, возможно, он сам пришел бы к Стиву.
Хотя, куда сейчас деться тому, кто семьдесят лет жил в холодильнике?
Сэм вздохнул и потер ладонью плотное короткое руно черных волос на своем затылке. Все слишком неоднозначно для выверенного решения и, может быть, правильно то, что они решили оставить Барнса здесь.
Чтобы понять, как ему помочь, надо узнать сначала, что он такое, а для этого, похоже, придется налаживать хоть какой-то контакт. Сэм не торопил с честными ответами, дав Зимнему повод подумать, теперь можно было немного его задобрить.
- А сладкое ты любишь, да?
У глаз Сэма залегли хитрющие морщинки - он не мог просто взять и оставить совсем без внимания ситуацию, когда над ним пытаются подтрунивать. В одном из ящиков всегда хранились сладости и снэки для особенно голодных, и оттуда Уилсон выудил упаковку шоколадных батончиков "Пингвин":
- Держи. Восполни запас... подкожного жира.

Поделиться52015-09-14 01:54:29

Автор: James Barnes [x]
непланетянин

Это удивительный век. Декларирующий всеобщую свободу, индивидуализм, глобализацию и равенства. И это неимоверно лживое время, когда одни более равны, чем другие, «не таких» людей считаю странными фриками и отгораживаются от них, как от больных бубонной чумой. Страны диктуют друг другу условия, превращая мир в одну большую детскую песочницу, в которой прав тот, кто может больнее ударить лопаткой по темечку. А свобода просто превращается в посмешище. Правительства втихую прослушивают телефоны, беспрерывно мониторят интернет и нарушают восхваляемую свободу личности. И Зимний Солдат впитывает этот мир, в силу своей подготовки замечая чаще и больше именно это, а не то хорошее, что люди сумели создать за всю свою историю. Зимний Солдат жаден – ему интересно все. Но он не понимает. Как не понимает эти громадные понятия и их противоречивую связь, взаимоисключающую саму себя. Так же не понимает и людей. Он не понимает, как они могут декларировать одно, но наполнять это совершенно другим. И это повторяется снова и снова, во всем. Даже в героях этого мира, которые могут разрушить хороший кусок этого мира, которые могут приносить громадные человеческие жертвы, просто потому что ошибаются и принимают не те решения. И все равно, остаются героями, которых прославляют все вокруг. Это абсурдно; это хаос. Это неимоверно раздражает. А в ГИДРе было проще. Куда как проще и спокойнее.
Но Зимний пытается разобраться. Вопреки распространенному мнению, он никогда не был безмозглой куклой – его разум не сумели выжечь за очень, очень долгое время. Солдат склоняет голову и думает, что он хочет разобраться. Не в том, что правильно, лучше или что кроется за таким детским понятием «добро». Агент пытается понять, кто привнесет в этот мир порядок. И кому, вследствие этого, должно принадлежать такое оружие, как Зимний Солдат.
Джеймс смотрит очень спокойно на чернокожего человека напротив. Ему сложно. И отнюдь не пытаться его убить, как можно было подумать, зная историю Барнса. Ему сложно воспринимать этого человека и многих других людей не как фон или табуретки на кухне. Понять, что они не просто есть; но что они живые и их стоит принимать во внимание. Он слишком привык тем самым клинком в криокамере вместо ножен, чтобы соотносить свое существование – с жизнью людей. Зимний Солдат очень трудно принимает, что миры тех самых ножа и табуретки не параллельны. Что все люди; и он в том числе. Мораль, принципы и умение улыбаться – вторично. Сначала нужно осознать именно это утвреждение «Джеймс Барнс – человек».
Солдат сейчас полностью сосредоточен на Уилосоне, но автоматически садится лицом к двери. Сэм странный. Ставит перед ним еду, сердится. Барнсу интересно. Это тоже – странно. Его действия противоречат его же настроению. Если прекратить рассматривать мир – как нечто, Джеймса не касающееся, то Сэмуэль Уилсон весьма интересный объект изучения. Даже на основе того скудного досье, что доступно армии или чуть более полного – уже ЩИТа. Родился, вырос, служил. Все это говорит об одном, но на самом деле все обстоит чуть иначе. По этим отчетам выходит, что Уилсон – среднестатистический военный с навороченной игрушкой. Но все немного сложнее. Уилсон слишком хороший психолог для этого и слишком сильно – абсурдно – сумел поверить в незнакомого человека. Или знакомого только по книжкам. Но в то же время все его действия говорят, что верить точно так же ГИДРе нельзя. Почему?
Джеймс Барнс совершенно неправильно игнорирует сэндвичи и берет сладость во французском стиле. Сейчас Сэм напоминает очень четко вереницу тех, кого помнит очень смутно. Четкую линию руководителей ГИДРы, которые точно так же кристально ясно понимали всю разрушительность собственного оружия, всю его изменчивость, но говорили, четко, ясно, совершенно не боясь. И поставив себя выше. Так делали почти все. Так часто, и явно не всегда осознанно, делал Стив Роджерс. Джеймс смотрит в глаза Сэма, почти не моргая, но почему-то успокаивается. Очень знакомо. Хорошо. Вот только где-то на краю разума скребется удивление: кажется, сейчас собеседник не ставит себя выше, кажется, к нему относятся как к равному.
Солдат молчит. Слизывает сахарную пудру с жирного лакомства. И говорит неожиданно серьезно:
- Спасибо, - только вот совсем не за завтрак. И решает не молчать в ответ на вопросы. Жесткие и слишком честные. На которые сам Джеймс не слишком-то понимает ответы. Он думает над ответом немного дольше, чем считается вежливым. Таскает со стола сладкое и только закончив с ним, отвечает.
- Три сантиметра от печеночной вены. Два – от позвоночника. Дюйм от колена, - Барнс немного монотонно озвучивает куда попал, стреляя в Роджерса на хеликериерре. Не ошибаясь, а смазывая выстрел в последний момент. – Хватило бы одного, там, на том летающем замке. В основании затылка. Фатально. Даже для усиленных сывороткой людей.
Хочу понять, почему я поступил так. Убить всегда проще, чем остановить упрямого осла, - чуть монотонно, четко говорит Барнс. Достает нож и растерянно крутит его между пальцев правой руки. – Это тревожит. Это… неправильно?
Зимний смотрит пристально, пытаясь объяснить, как может. Как ему кажется логичнее и проще. Он смотрит слишком задумчиво, пристально наблюдая за каждым движением Уилсона. И немного теряется. Сладкое? Ему? Просто так? Это приятно. Солдат тихо фыркает, смотрит с иронией. Кажется, Сэм решил, что ему все же и правда пять лет.
- Я говорил ему, - тихо произносит Барнс. – Его Баки нет, и мне не нравится, что он называет меня так. Я не вру, Уилсон. Не в этот раз. Но с ним здорово драться.
Барнс не любит кофе и отодвигает чашку подальше. Во рту сладко, но разговор внезапно становится интересен. А выпить можно и воды.
[AVA]https://33.media.tumblr.com/78f323ca08a25ab6f133dc387be908f5/tumblr_nud1arbrQ51s2k9hxo8_250.gif[/AVA]

Поделиться62015-09-17 01:02:24

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

Человек с противоположной стороны стола сосредоточенно таскал и поедал сладкие тосты. Смертельное оружие. Чем-то похож на ребенка-аутиста.
Не к месту вспомнилась приписка на аэрозольных баллончиках "Не тестировалось на животных".
Как можно называть людьми тех, кто в безумном угаре погони за властью перемалывает в кровавую кашу человеческие тела и судьбы. Кто дал им власть решать, чья кровь более красная, а кость - более белая? Кто позволил ломать людей только для того, чтобы построить собственную башню до неба на телах своих жертв?
Уилсону показалось, что где-то под сердцем кто-то нечаянно задел плотно вошедший в плоть шип, но боль от ощущения такой вопиющей несправедливости мироустройства была почти привычной и только слегка тревожила.
Жизнь Сэма тоже была не сахарной горкой - он сам добился всего, что имел, выполз на пузе из плотной гарлемской грязи.
А имел он крохотную квартирку, хорошую кредитную историю, работу в социальном центре и постоянные кошмары. Теперь вот еще и звание Мстителя. Потому что солдат всегда солдат, до самой смерти. Потому что именно здесь Сэм чувствовал себя более на своем месте, чем где-либо еще.
А еще Сэм никогда не работал с детьми-аутистами. Его вотчиной были люди, сломленные войной. Но не так. Не так, Господи! Уилсон в который раз, почти кощунственно подумал о том, что рад тому, что Райли просто умер.
Хотя...
Уилсон смотрел на Барнса, Барнс смотрел на шоколадки и вообще, куда угодно. О чем думал - не понятно. А Сэм думал о Зимнем Солдате. Выверял слова, которые в будущем могут и должны сорваться с его языка. Потому что слова это тоже своего рода оружие. Потому что... очень нужно знать, что сказать. Но этого знания не хватало. Информации не хватало. Сочувствия - тоже, приходилось признать.
Сэм крутил в руках кружку с остатками кофе и продолжал наблюдать.
За такое короткое время невозможно узнать человека достаточно для того, чтобы давать какие-то советы. Но помощь можно предложить всегда и всякому, даже совершенному незнакомцу.
Вопрос только в том, что он, Сэм Уилсон, может предложить. Да-да, одного желания мало и все в конце концов упирается в возможности. У Сэма нет суперсил, нет власти, нет денег и ресурсов. Все что он может - думать, говорить, закрыть собой. Последнее вряд ли нужно Зимнему Солдату, а все остальное?
Посмотрим.
Отставив в сторону чашку, которая служила теперь только для того, чтобы занимать руки и помогать тянуть время, Сэм выдохнул - не хватало, чтобы Барнс начал думать. Отчего-то это всегда приводило к тому, что Зимний решал, что сделал что-то неправильно. Последствия "воспитания" или... ?
- Джеймс, подумай еще раз. Ты нарушил приказ. Это не плохо! - Уилсон чувствовал, что разъяснять необходимо, потому что, кто знает, вполне может быть так, что Барнса за промахи наказывали. Не хотелось бы вызывать у того негативные эмоции, связанные со всем этим. Предсказать реакцию Джеймса было невозможно, а проводить эксперименты не хотелось.
- Это не плохо! - повторил Сэм, словно пытаясь этим добавить веса своим словам, и продолжил, - Если бы в тебе ничего не осталось от прошлого Баки, ты не стал бы колебаться. Люди убивают своих близких и даже не всегда сожалеют об этом. А ты не смог убить человека, которого не помнишь. Который, по сути, ничем не отличался от тех, кого ты устранял раньше. Ведь не отличался же?
Уилсон смотрел все так же внимательно, ни на мгновение не отводя серьезных темно-карих глаз, словно бы действительно хотел разглядеть под снежными заносами того самого, потерявшегося во времени Баки.
- Наверное, ты прав. Вернуть того, кто удержал тогда от убийства, вряд ли удастся. И это тоже не плохо!
Не хватало еще, чтобы Барнс, в добавок ко всему, приобрел чувство вины за то, что он "не Баки".
- У тебя появился шанс начать жизнь заново. Это будет сложно, больно, иногда просто невозможно. Но это твой шанс, Джеймс! Именно поэтому ты здесь. Мы не враги тебе.
Необходимость донести до Зимнего Солдата их общие наилучшие намерения встала ребром еще с того самого момента, когда Барнс впервые появился на базе. Но то ли общий градус подозрительности был слишком силен, то ли никто толком не знал, что можно сказать в знак поддержки тому, кто даже не понимает до конца, чего от него хотят.
Уилсон ничего не мог сказать про остальных - лично он действительно не знал. Ни как психолог, ни чисто по-человечески. Хотя нет, по-человечески Сэм понимал, что любая их попытка вмешать в дело Зимнего Солдата любого официального практикующего психиатра, любого представителя власти, закончится для Барнса в лучшем случае - заключением в спец. заведение без права посещения. Это не то, чего хотел для Джеймса Стив, и Уилсон был согласен в этом с Капитаном.
А что дальше?
Дальше все терялось в тумане. Но они все живы и надежда на лучшее пока что не умерла.

Поделиться72015-09-17 14:05:16

Автор: James Barnes [x]
непланетянин

Баки Барнс умер? Но как может быть мертвым человек, если он сидит и спокойно, сосредоточенно осматривает собственный клинок? Один из столь любимого Зимним арсенала холодного оружия. Солдат как никогда остро осознает, что ему не нравится. Ни этот разговор, ни эта «база», ни люди, называющие ее вторым домом. Или двадцать пятым, как в случае Старка. Джеймс остается из упрямства. Внезапно – капризно – решив, что ему надо. Нужно, как что-то из той кучи хлама, которой так любят заниматься мстители.
Здесь и правда, у каждого свое хобби. Кто-то плотничает, у кого-то жучки в каждой комнате и на паре вражеских агентов, а вот Старк, например, собирает костюмы себе и прочее вооружение уже для всех. Тони был странным, но не потому что выпендривался – да нет, на деле, он был забавный, когда не раздражал, как вечно зудящая ученая муха со специфическим чувством юмора. Просто Зимний все время чувствовал, что они уже встречались. Один раз даже спросил. Вроде бы нет. А Солдату все упрямо кажется, что да. И дело вовсе не в Говарде, про которого рассказывал Стив. Да и неважно это. Просто хобби у Тони забавные: что оружие, что привычки доводить тех, кто опасен и силен. А вот у Сэма Уилсона, видимо, хобби другое. Вести задушевные беседы, заведомо бессмысленные, пытаться в чем-то убедить. И вглядываться в глаза проницательно, испытующе. Последнее бесит. Джеймс не любит, когда на него пялятся – да и вообще привлекать внимание не стремиться. А слова Сокола не то, чтобы злят – они просто не нравятся Барнсу совсем. Ни звучание в уютной тишине этой комнаты, ни интонации голоса, ни их смысл. Как злит фальшь, которая слышится самым краем болезненного разума. Или только кажется. От неполной ли искренности, надуманной или настоящей, Сэма. От четкой ли выверенности слов. От непривычки ли Джеймса к таким разговором и просто нежелания открывать то, что у Зимнего вместо души, чужакам.
Это тоже неважно. Просто ощущение сходства Уилсона с Пирсом и прочими «шишками» ГИДРы стирается. И Зимний уже не понимает, как с ним общаться. Чего от него хочет этот человек. С Пирсом было проще. Не задавать вопросов больше одного раза. Не демонстрировать злость, только равнодушие, прямоту и наивность – когда говорят о целях, которые нужно достигнуть. Этот же разговор бессмыслен. Пирс отвечал на вопросы, и по его ответам можно было корректировать правильность реакций и поведение. Их соответствие. Сэм не похож на него. Он не ждет, уточняющих вопросов. И пусть Уилсон говорил на равных. Он ошибается. Зимнему помощь не нужна.
Каждое слово воспринимается все острее – потому что все больше не нравится. Вся разница действительно в восприятии. Зимний не считает, что с ним произошло что-то плохое или ужасное. А Сэм не то хочет этого их Баки, не то не хочет, он бы уже определился. Как и они все, со всеми своими шансами, благими намерениями и добрыми глазами. Хочется ударить побольнее, а больнее – это не всегда физически и с разворота. Точнее, физическую боль практически всегда можно пережить. Если, конечно, нет уединенного места, пары часов свободного времени и особого желания. Джеймс склонил голову, пристально ответив на взгляд Сэма. И прикидывая, а может быть все-таки? Да нет, не выйдет. И убегать, если честно, уже надоело.
- Плохо – не плохо, прямо гадание на ромашке, - пожимает плечами Джеймс в ответ на вопрос о различиях между жертвами и Стивом. Стив бесил слишком сильно. И казался знакомым, этого оказалось достаточно. Точно так же, как и абсурдного, самоубийственного решения капитана подчиниться. Примерно так же приручают диких зверей, показывая и доказывая животному свою силу, а потом подпуская ближе, не сопротивляясь. Хорошо, что ту книжку о дрессировке хищников Барнс читал в период ломки, когда все в принципе было все равно. Зато потом помогло. Тот, кто хочет приручить, вряд ли будет убивать. И вытащит из капкана, спасибо большое. – Ты сам солдат, Сэм. И выполняешь приказы. А определиться все никак не можешь, хорошо или плохо их нарушать.
А Баки Барнс умер. Наверное. С этим тоже никто не может определиться все никак. Джеймс улыбается – внезапно, зло и слегка беззаботно. Он не любит «щедрые шансы». Вот что-что, а этого не нужно. Ни внезапной щедрости, ни наставлений, ни чужой науки. Никогда не любил, если честно. Даже когда не был еще Зимним и даже военным. Просто он всегда был гордым.
Джеймс поднимает брови и неуловимо меняется. Улыбается, широко, живо и расслабляется на жестком стуле, расползается как в самом удобном кресле. Если раньше он не стремился привлекать внимания, но теперь как будто ставит себя в центр комнаты. Лукаво щурится и поднимает подбородок, слегка вальяжно наклоняя голову. На лице скептично-веселое недовольство. Не человек, не зимний, мать его, солдат – а ожившая картинка с кинохроники, Баки Барнс собственной персоной, и ни капли фальши. Зимний не зря считался хорошим шпионом, но тут ему даже притворятся не нужно. Достаточно было посмотреть хронику, чтобы вспомнить мимику, движения, голос.
- Да, сэр, конечно, сэр, шанс на бесполезное просиживание штанов! Во благо спокойствия начальственных и списка благих дел капитана Америка! Так точно, - голос насмешливый, вальяжный с легким-легким бруклинским акцентом. – С ума сойти, как возвысился! Домашняя зверушка самих мстителей, просто невероятно для мальчика из Бруклина!
А потом Солдат выпрямляется, смотрит снова холодно, прямо. Зимний на то и Зимний, чтобы быть непредсказуемым как зима. Хочешь правды, Уилсон? Или чего-то еще? Да плевать. Только не прав этот смешной чернокожий вояка. В самом главном, на взгляд Барнса, не прав.
- Вы не враги, нет. Будь иначе, все было бы гораздо проще, «случайный» взрыв, запертые двери и нет половины проблем. Вы же хуже. Вы притащили меня сюда, заперли, как дикое животное. И теперь сами не можете понять нахрена, и что теперь делать. Потому что тащили-то вроде бы беззащитного хромого котенка, а оказалось, что все совершенно иначе. И с головой непорядок, и далеко не безобиден. Ну что ж, так бывает, - на самом деле, это немного жутко. Потому что голос все такой же ровный, только глаза злые и веселые. С таким взглядом Зимний Солдат взрывы устраивал, уходя от погони и маскируя миссии. Ненужные, по сути, просто чтобы было полностью не подкопаться и концов не найти. – Вот ты – ты спрашиваешь, что мне от вас здесь нужно. А я спрошу тебя. Что вам нужно от меня? Какого черта вообще?! Решили творить добрые дела? Ну, ставь галочку, натворил. Только что дальше-то? Как это, почему я не согласен безвылазно сидеть взаперти среди кучи опасающихся и смотрящих, как на прокаженного, людей? А вот действительно, почему? Может, потому что мне хочется понять, а не слушать бесконечные «все будет хорошо, Баки!»
А Сэм, на самом деле, в чем-то прав. Не из благодарности здесь Барнс, но и не потому что замыслил что-то коварное и думает как воспользоваться Мстителями. Просто Зимний Солдат действительно не знает, что ему делать, куда идти и чему верить. Просто он очень сильно устал. И кажется, лет сорок еще назад. И, кажется, он снова ошибается. Кажется, он ничего не понимает.
Ему любопытно и интересно; нравится слушать Стива, смотреть и узнавать Наталью, просто молчать. Молчать – лучше всего. Тишина гораздо честнее, и Зимний прерывает себя, снова смотрит, склоняя голову. Потому что, а есть ли смысл?

Поделиться82015-09-23 01:17:57

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

Сэм слушал откровения (эту речь можно было так назвать?) Джеймса и испытывал несвойственное ситуации удовлетворение, какое бывает только после какого-то удачно завершившегося дела. По сути, этот эмоциональный выброс действительно был успехом - становилось понятно, что кем бы себя ни позиционировал сам Барнс, он все же больше обычный человек, чем безжалостное оружие.
Джеймс был болен - бесспорно, скорее всего, он больше никогда не придет в норму, но при этом Барнс - человек, сохранивший весь спектр эмоций и прекрасную чувствительность.
Уилсон поскреб бородку и сам себе кивнул - он больше не сомневался в том, что парень выкарабкается и сможет адаптироваться, даже без особой посторонней помощи. Сокол не был сторонником мессианской жажды во что бы то не стало спасти Баки. От чего, его собственно, было спасать? Зимний был жив во всех смыслах, кроме одного - бумажно-документального. Сэм не лез Стиву под руку, но был уверен, что именно эту проблему пытается решить Роджерс.
Прекрасно понимая, что иногда не стоит слишком глубоко вникать в дела окружающих, Сэм старался не пересекать установленную им самим границу - все, что касалось Стива и Баки, было только их мучительно-бесконечное "что, если бы" длиною жизнь.
Роджерс был по истине счастливчиком, получив шанс закрыть эту главу в своей жизни, потому что для Барнса ничего этого и так не существовало. Сэм понимал причину, по которой Стивен отделывался простым "все будет хорошо" да и вообще, у него было множество объяснений, фактов и теорий, однако говорить за Стива Сокол все равно не мог.
Все, что мог Уилсон - идти рядом с Кэпом, делить с ним ношу, которую чувствовал почти как свою, и от этого оставаться в стороне, видя, что все складывается не так, как виделось в перспективе, было сложнее всего.
Строить планы было проще. Даже продираться через завалы ложной информации - проще, чем сейчас иметь дело с потерянным и одиноким, по сути своей, человеком.
Сэм не собирался жалеть Джеймса так, как жалеют смертельно больного человека. Не теперь, когда увидел, насколько тот жив. Все, что сотворили с ним безумцы из ГИДРы - сойдет, как шлак, и в конце концов откроет нового Джеймса Барнса. Каким он будет - предугадать сложно, но Сэму все-таки с самого начала безотчетно хотелось сделаться если не другом для него, то хотя бы заслужить небольшую толику доверия. Сейчас у него была такая возможность. Хотя сложно сказать, чем обернется это ковыряние в старых ранах - вскроется нарыв и придет болезненное, но все-таки очищение или же сейчас он только лишь вотрет очередную порцию соли в и без того ноющие язвы? Стоило быть осторожнее, а Сэму вместо поддержания имиджа терпеливого доброго дядюшки хотелось широко улыбнуться, без стеснения демонстрируя несовершенство своей улыбки, потому что впервые увидеть в Зимнем Солдате человека было чем-то сродни неожиданному подарку. Может даже не совсем нужному, но тем не менее - приятному.
Уилсон пару раз хлопнул в ладоши, как иногда делал, чтобы привлечь к себе внимание аудитории в группе и тут же прикрыл руками рот, чтобы спрятать нагло наползающую на губы улыбку.
- Речь была очень прочувствованной, - Сэм быстро справился с этим неуместным выражением довольства на своем лице, - Я проникся. И этот трогательный контр-аргумент "сам дурак" - получить его от тебя было так... неожиданно. Я вспомнил детство. Но мы не говорим обо мне, Джеймс, а я клянусь, когда дело дойдет до обсуждения моей персоны, я расскажу о себе если не все, то многое. И о том, как я выполнял приказы там тоже будет. Кроме того, речь не о мифических "нас" - только о тебе.
Он не боялся человека, на которого смотрел прямо и открыто, скрывая лишь остаточные искорки смеха в темных глазах. Не верил ему достаточно, чтобы держаться в стороне, но страх так и не пришел.
Желание защитить - глубокое, слабое и неуверенное - только нарождалось и скорее дезориентировало, чем давало повод к действию, создавая в душе Уилсона странную раздвоенность, не дающую встать твердо на одну или другую ногу, и Сэма покачивало от легкого раздражения до неуверенного желания оказать хоть какую-то поддержку.
- Я не хочу на тебя давить и требовать, чтобы ты поверил в Стива, чтобы потерпел немного - это всегда было только ради твоей пользы. И говорить за Стива то, что он должен сказать тебе сам, тоже не буду - у него есть причины, чтобы держать тебя в неведении. Но лучше вправду - поговори с ним о том, чего хочешь. Это действительно будет лучше, чем молча сбегать.
Посмотрев еще раз в поблескивающие от сдерживаемой злости глаза, Уилсон мысленно воскликнул "была не была!" и сделал Барнсу довольно рискованное предложение:
- Послушай-ка! А что, если нам сходить куда-нибудь вместе? Как пара самых обычных приятелей? Я думаю, что смогу ответить на большую часть твоих вопросов, касательно жизни в двадцать первом веке...
Прервав фразу, Сэм понял, что произнес ее на одном дыхании. Ему не особенно верилось, что Джеймс согласится, но все равно почему-то выплюнул эти слова из себя, не желая поддаваться своей старой подруге, паранойе. Дело оставалось за Зимним, нет, за Барнсом - ведь у него, в свете всего, что творилось в последнее время вокруг его персоны, было больше причин проявлять недоверие и скептицизм.

Отредактировано Sam Wilson (2015-10-04 14:24:12)

Поделиться92015-10-04 00:34:10

Автор: James Barnes [x]
непланетянин

У него все же слегка кружилась и болела голова. Солдат отстраненно отмечает, что надо увеличить время отдыха и сна. Часа полтора сверху к стандартной норме будет достаточно. В последнее время слишком возросла эмоциональная нагрузка и это тревожило. Нет, ему никто и не обещал, что будет легко сосуществовать в одном пространстве с этими непонятными людьми. То есть представители человечества в принципе крайне странные. Но вот Мстители, как они пафосно прозвались же, а! – не то действительно лучшие представители своей цивилизации, потому как крайне нестандартные личности. Не то просто изгои, даже тому самому человечеству кажутся слишком не такими и слишком не для них. И Сэм в эту компанию не то чтобы не вписывался, но скорее напоминал доброго санитара в отделении для буйных и очень одиноких детишек. Нормальный человек, непонятно зачем играющий на равных с детьми-вундеркиндами, когда у него, наверное, есть свои проблемы, семья, работа. У Зимнего была прекрасная возможность понаблюдать, потому что ассоциировать себя с ними не получалось, а вот наблюдать вполне.
В своих выводах Солдат не сомневался; по крайней мере, не задумывался над тем, что сомнение применимо. А Сэм говорил, в общем, правильные вещи, какие-то очень нужные, но у Зимнего было столько «но», что он предпочитал отложить новую информацию «на подумать», а сейчас немножко помолчать, не поддаваясь. Потому что Солдата штормило, он одновременно злился и хотел рассмеяться. Так, громко, чисто и от души. А еще, пожалуй, хлопнуть Уилсона по плечу. Это абсурд. Почему везде и всегда все знают лучше, что ему нужно и как себя вести, кому верить? Не хотят давить и требовать, но ждут. Только так не бывает. Всегда и требуют, и давят.
Просто потому, что таковы человеки. Которые стремятся к порядку и не хотят его принимать; требуют доказательств и верят, закрывая глаза на поступки своих «идеалов». Люди стенают, о том, как им не дат проявлять индивидуальность, и сами же душат ее по корню. Это слишком непонятно и сложно своей нелогичностью.
Сэм знает, что говорит. И главное, знает как. Этому чертовому летающему негру, который просто не умеет не улыбаться. Которая, черт его возьми, просвечивает сквозь руки, чашки и все натужные попытки ее скрыть. Джеймс фыркнул и покосился на Уилсона крайне недовольно и по-детски обижено. Ну, вот чего он, а? И все равно, несмотря на то, как Уилсону хотелось верить, он невероятно раздражал. Примерно как все окружающие. Ну, может быть чуть-чуть больше. А все почему?
В разговорах с Джеймсом, если собеседники действительно разговаривали, а не смотрели настороженно, дергаясь от каждого движения лицевых мышц, все сводилось к четырем темам. Долбанным. Четырем. Темам.
Серьезно, все обстояло именно так. Зимний это не сразу заметил, но, в конце концов, это должно было произойти. Даже до самого безмозглого пушечного мяса бы дошло рано или поздно. Всегда все сводилось к темам, которые для себя Барнс обозначил емкими: «Баки», «Долг», «Шанс» и «Стив». И этот разговор исключением не стал. Но, наверное, именно этот разговор стал рекордсменом. За такое короткое время, с паузами и поеданием французских тостов, но были задеты и резанули за что-то живое все четыре темы. Зимний недовольно поморщился. Со все еще не полностью восстановившейся мимикой, это выглядело слегка угрожающе.
А ведь даже беседы со Стивом обычно ограничиваются двумя-тремя. Да кто этот Сэм вообще такой?! Он что, запрограммирован?
Хотя программирование и установки очень правильная и хорошая вещь. Зимний подумал еще пару мгновений и все же решил уточнить не слишком понятное:
- Что означают слова «сам дурак»? – с живейшим любопытством. В конце концов, Солдату действительно было интересно. И во многом не потому, что он был чьим-то там оружием – даже сержант Барнс не смог бы пройти мимо какого-нибудь особо интересного гаджета с набором функций или современного фильма. Все слишком быстро и слишком радикально поменялось. И тут было во благо отсутствие осознанного прошлого – ничто не мешало воспринимать новое так, как есть. А еще оно помогало не превратиться в зануду, у которого раньше все было лучше. Раньше была только ГИДРА, но и у многоголовой многое из этого было. А еще раньше не было ничего, кроме, как выяснилось, музейных строк и чужих слов.
Информации было много. Она увлекала, но и слегка утомляла. А еще Джеймсу не приходило в голову просить у кого-нибудь помощи в ее освоении. В поисках прошлого? Пожалуй, что да. Но в том, что происходит сейчас? Он не беспомощный ребенок! И вполне справляется сам. Зачем помощь?
В высшей мере нерационально. Солдат способен справиться сам. И адаптироваться тоже – способен. Это уж не говоря об откровенном недоверии в глазах практически всех окружающих. А если говорить не об откровенном, а о смутном – то оно мелькало даже в глазах великого Стива. Как будто тот сомневался, что Джеймс сумеет прожить без приказов или снова стать Баки.
Посему в ответ на последнее предложение Сэма, Барнс уставился на него в откровенном и очень явном изумлении. После чего улыбнулся и вполне отчетливо хмыкнул:
- Спасибо, конечно. Это необычно и, кхм, привлекательно, - ладно, именно тут Джеймс откровенно лукавил. Ему сейчас больше всего хотелось спать и подумать. – Но мне определенно нужен душ.
Зимний Солдат потянулся до хруста в суставах и прикрыл глаза. Ему давно не было так легко и спокойно.
[NIC]grumpy Barnes[/NIC]
[AVA]https://38.media.tumblr.com/4e467e614ee5418e8791fe15f103039c/tumblr_mktcbddiMM1s9iiseo1_250.gif[/AVA]

Поделиться102015-10-04 15:08:49

Автор: Sam Wilson [x]
непланетянин

Сокол с удовлетворением наблюдал за тем, как лицо Зимнего искажают (лучше пока не скажешь) эмоции.
Наверное, все они слишком боялись, что из Барнса выжгли все человеческое. Возможно поэтому его и сторонились, попросту не понимая, как подступиться, с какой стороны подойти. Боялись ошибиться, сказать или сделать что-то не то и выпустить демона наружу.
Вряд ли дело могло быть только лишь в том, чем занимался Джеймс - каждому из них приходилось убивать и осуждать за это того, кто волею случая, а не по собственному желанию, стал причиной смерти многих людей сомнительного достоинства, никто не имел полного права.
А вот то, что осознавая возможную опасность, благоразумные агенты и прочие мстители не спешили лезть в пасть к тигру, было, похоже, ближе к правде.
Они, хоть и убивали, но все же были ограничены каким-то моральными нормами, более или менее близкими к общепринятым, чего не скажешь про Барнса.
Вот эта неопределенность и мешала людям хорошенько присмотреться к Зимнему и увидеть то, что сейчас видел Сэм. Хотя он сам при этом крупно рисковал и понимал, что рискует, балансируя на грани дозволенного, почти насильно заставляя Барнса выйти из его зоны комфорта. Отчасти именно этим и объяснялось то обескураживающее приглашение на прогулку, которое было возможно слишком резким поворотом для стандартной воспитательной беседы. Помимо этого здесь сквозило неслабым любопытством, не позволившим Сэму просто оставить Джеймса после этой беседы наедине с его мыслями.
Но итогом Сэм остался доволен - тигр споткнулся и от этого перестал быть (или казаться) таким грозным. Уилсон подумал о том, что Барнс все же останется с ними какое-то время. Однако, не как часть команды, просто будет идти рядом какое-то время. И это само по себе было неплохо.
Собрав грязные чашки и тарелки с остатками сэндвичей, Сэм, выдерживая многозначительную паузу, отправил объедки в мусороизмельчитель, а посуду в мойку, после чего тщательно вымыл руки и преувеличенно серьезно придвинул к столу свой стул. Покончив с этими важными хозяйственными делами, Уилсон обернулся к Барнсу и ухмыльнулся.
- Про "самдурак" я расскажу тебе в следующий раз. Про это и другое, так что составляй список. Теперь мне нужно вернуться к своим делам, а ты можешь отдохнуть. Обед доставят к обычному времени, но вряд ли кто-то здесь будет до вечера, так что чувствуй себя полноправным хозяином.
После этого Сэм счел свою миссию выполненной и удалился, взмахнув рукой в прощальном жесте. Когда Зимнему надоест быть Солдатом и захочется побыть Джеймсом, он найдет Уилсона, в этом Сокол ни капли не сомневался, как и в том, что тот не забудет задать свои важные жизненные вопросы, а потому нужно быть готовым к новой интересной беседе.
Ухмылка еще раз тронула уголки губ Сэма. Почему-то он был уверен в том, что Барнс не будет избегать его слишком долго.