Прошло несколько недель — да и недель ли? для Сары каждая секунда растягивалась на целую вечность, и она в какой-то момент просто перестала чувствовать время, предпочитая плыть по течению — с тех пор, как Оливер Куин покинул Старлинг-Сити ради достижения высшей цели: спасения человеческих жизней. В Лиге Убийц, куда тот вступил добровольно, он грозился навсегда потерять свою личность; уж кому, как не Саре, знать о том, как больно расставаться с воспоминаниями о прошлом. Рас Аль Гул поблажек никому не делал, и она сомневалась, что человек, который в скором будущем сможет стать его наместником, будет содержаться в особых условиях. В Лиге нет места слабым, равно, как и нет места неуверенным в себе: рано или поздно неуверенность порождает страх, а вместе они образуют весьма неприятную смесь. «Настоящий убийца должен быть хладнокровным, непримиримым и жестоким» — эти слова, въевшиеся в память настолько, что их уже не вытравить никакими новыми впечатлениями, пусть даже самыми радостными, до сих пор отголосками раздаются у неё в голове. С момента своего вступления в Лигу и до самого последнего дня пребывания там Сара Лэнс ни разу не поколебалась перед тем, как перерезать чужую глотку, и поэтому быстро выросла в глазах своего наставника. Он выделял её среди остальных воинов, позволяя своей дочери проводить с их новым членом немного времени; на самом деле его приводила в ярость одна мысль о том, что Нисса могла сболтнуть ненароком без пяти минут чужачке, однако он, признавая огромный потенциал своей подопечной, держался в стороне, скрывая гнев за полуухмылкой.
Все эти недели Сара провела в Старлинг-Сити, ни разу не выезжая за его пределы и стараясь быть максимально полезной для Фелисити и Диггла. После таинственного исчезновения Стрелы — его ведь будто след простыл — город всколыхнула новая волна преступности. Почуяв свободу, различные криминальные авторитеты пожелали установить своё господство, сломив полицию и не взирая на уговоры властей о том, чтобы добровольно сдаться, так что работы было много. Саре не раз приходилось облачаться в чёрный костюм, пряча лицо под маской и входя в еженедельную хронику под именем блондинки в тёмном трико, однако отсутствие Стрелы остро ощущалось всеми горожанами. Он, сам того не осознавая, стал своеобразным символом Старлинга, его неотъемлемой частью, и при всём желании та самая блондинка из дешёвых газет, чьи случайные фотографии попадали на первые полосы некоторое время, не могла заменить ему того самого настоящего героя. Кроме того, теперь для неё не существовало никаких сдерживающих факторов, и несколько раз она, одержимая жаждой крови, устранила нескольких преступников, избив их до смерти. И Фелисити, и Диггл ясно понимали, что в какой-то момент всё должно прекратиться, и в один из прекрасных тёплых дней Сара решила, что с этим пора покончить.
Она исчезла из города вслед за Стрелой так же неожиданно, как и появилась, ни слова не сказав отцу и Лорел, успевшей заметно продвинуться по карьерной лестнице за время её пребывания здесь. Сара гордилась сестрой, но предпочитала держать в стороне от того, в кого превращалась ночью: о её второй сущности той знать было вовсе необязательно. Рано или поздно всё тайное становится явным, но в случае с Лорел лучше позже, чем раньше; к такому её нужно как минимум морально подготовить. Даже детектив Лэнс, закалённый годами тяжёлой службы, пребывал в состоянии шока после короткого рассказа своей дочери обо всех испытаниях, выпавших на её долю, что уж говорить о впечатлительной и эмоционально неустойчивой Ло. Неудивительно, что и Оливер не предавал огласке свою сущность, предпочитая держать в курсе лишь несколько человек, которым мог безоговорочно доверять: чтобы защищать улицы города от всякого рода отбросов, совершенно необязательно раскрывать всем подряд свою истинную сущность.
С собой Сара взяла лишь костюм и парочку личных вещей, прекрасно понимая, что в Лиге Убийц даже это ей уже не понадобится. Она надеялась, что перед тем, как Рас Аль Гулу станет известно, что его сбежавшая пташка вновь вернулась в родное гнездо, ей удастся успеть завершить одно дело, начатое несколькими неделями ранее. Отчего-то она верила, что за это время Оливер ещё не успел потерять себя, превратившись в кого-то совершенно иного: главное здесь было верно всё рассчитать, чтобы потом не жалеть о потраченных впустую днях ожидания. Проникнуть в Нанда-Парбат незамеченной было чертовски трудно, но кто сказал, что такое не под силу самой Таир Аль Сафер? Её имя уже фигурировало в записях Лиги, которые велись регулярно, она имела несколько знакомств среди воинов, здесь обучавшихся, а посему была широко известна в их кругах. За годы, проведённые здесь под чутким руководством Рас Аль Гула, она научилась быть незаметной, словно мышь, и тихой, словно тень, и хотя тренировок с ним у неё не было уже очень давно, она не растратила своих навыков. К тому же поимка преступников помогала ей сохранять форму, и она могла оттачивать свои навыки на тех, кто однажды решил преступить черту закона. Оставалось только проверить, насколько хорошо сможет она усыпить бдительность профессиональных убийц.

Она миновала лабиринт коридоров, освещаемых тусклым светом свечей, отбрасывающих пляшущие блики на неприступные гранитные стены, и взяла один факел, чтобы быстрее найти верный путь. Полагаясь на интуицию, она предположила, что Оливера сейчас должны содержать в той же клетке — другим словом эту тесную каморку с высокой решёткой, сплошь состоящей из толстенных железных прутьев, назвать было нельзя, — что и её саму когда-то давно. От воспоминаний по коже поползли мурашки, а перед глазами заплясали картинки из того прошлого, когда она, дрожа от холода, свернулась калачиком на ледяном полу и слышала, как нечто извне нашёптывает ей в уши новое имя. Судя по всему, сейчас Оливер должен был проходить ту же стадию, и Сара приходила в ужас от одной мысли о том, что ему приходится испытывать ту же боль. Она была не столько физической, сколько моральной, и это ещё больше подливало масла в огонь, ибо терпеть её в конце концов становилось просто невозможно.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем она смогла увидеть измождённое лицо своего старого друга, будто пребывающего в абсолютном беспамятстве. Сара бессильно опустилась на колени, держа факел прямо перед собой и внимательно изучая каждый новый порез на теле Оливера, каждую эмоцию в его глазах. Впрочем, когда он произнёс её имя, с её плеч будто свалилась целая гора: значит, она не опоздала, и он всё ещё помнит её.
— Да, это я. Я ведь говорила, что ни за что на свете не брошу тебя одного, Олли. — она тысячу раз прокляла эти железные прутья за то, что они отделяли её от Оливера, и она не могла просто заключить его в свои объятия. Говорить приходилось очень тихо, чтобы ненароком не обнаружить своё присутствие, хотя она догадывалась, что у них есть от силы пара минут.

still I want you, but not for your devil side,
not for your haunted life,
just for you.
Лига производила на свет не только высококлассных убийц, но и людей, склонных по нескольким признакам определить любое душевное состояние человека, причём чаще всего для этого не нужно было слов; одного взгляда хватало, чтобы понять, как чувствует себя собеседник. Сара, будучи одной из лучших учениц Рас Аль Гула, этот навык впитала, словно губка, и неосознанно применяла его всякий раз, когда речь заходила о близких ей людях. Например, ей достаточно было лишь взглянуть в усталое, измученное лицо отца, чтобы понять: пусть он и не обсуждал с дочерьми в открытую проблемы на работе, но все они читались в его глазах. Любой человек с этим приобретённым умением казался Саре открытой книгой — нужно было только захотеть, и вся информация о нём считывалась в два счёта. Это здорово помогало не только на заданиях, но и в обыденной жизни, когда она уже перестала быть хладнокровной убийцей; исходя из настроя собеседника, можно было легко под него подстроиться.
Глядя на Оливера, нетрудно было предположить, что тот вступал в последнюю стадию обращения, а вследствие этого испытывал невыносимые страдания. Если бы Сара появилась здесь на несколько дней позже, то уже вряд ли смогла бы пробудить в нём того человека, каким он был рождён, но сейчас момент был подобран ей идеально. Её сердце сжималось, когда она видела мучения Оливера, его моральную и физическую боль, но в данную минуту едва ли могла чем-то помочь, находясь по ту сторону решётки. Лишний шум может обратить на себя внимание членов Лиги, и тогда драгоценное время будет потеряно, а сейчас каждая секунда на счету. Оливеру нужно окончательно пробудить своё сознание от долгого сна, понять, что перед ним не просто светловолосая женщина в чёрном костюме, а Сара Лэнс — та, с которой он до недавних пор делил и горести, и радости. Она специально не стала брать маску, подсвечивая факелом своё лицо: языки пламени, находившиеся от него в опасной близости, обнажали каждую её эмоцию.
— Это целиком и полностью моё решение. Никто не знает о том, где я. — но это, разумеется, была ложь, потому что и Диггл, и Фелисити были осведомлены об отъезде. Сара говорила нарочито тёплым тоном, но очень тихо, ибо у Рас Аль Гула и его последователей повсюду были уши. Она хотела, чтобы Оливер не думал о том, каким образом она сюда попала и как додумалась до этого вообще: попросту говоря, она пыталась не допустить того, чтобы он снова взял всю вину на себя. Он прошёл через ад, так разве этого недостаточно, чтобы искупить грехи прошлого? На одной чаше весов богатенький сыночек местного монополиста, попавший на остров и вынужденный выживать, потому что ничего другого ему не оставалось; на другой же — дочь доблестного детектива полиции, не раз рисковавшего своей шкурой, чтобы защитить родных и близких, оторва и мисс «Влюбляюсь в парней сестры». Они оба не были святошами в прошлом, но на их долю выпало столько испытаний, что они давно уже расплатились за все дурные деяния, когда-либо ими совершавшиеся.
Сжимая факел в левой руке, Сара просунула правую сквозь железные прутья клетки и накрыла своей ладонью руки Оливера. Он постепенно начинал забывать о том, кто такой Оливер Куин, и ей вдруг на мгновение стало любопытно, какое имя ему решил дать Рас Аль Гул? Её он окрестил Таир Аль Сафер, что в переводе с арабского означало «Канарейка», и скорее всего было навеяно рассказами самой Сары о своём детстве, когда отец подарил ей на десятилетие жёлтую птаху. Она не расставалась с ней ни на минуту, вечно таскала за собой, раздражая этим и мать, и сестру, и до самой смерти любила её больше, чем кого бы то ни было. Эта часть её прошлого была достаточно безобидной, и она могла спокойно доверить её своему наставнику, не боясь, что тот прознает о её семье. Он так никогда и не слышал о Лэнсах, и лучше, чтобы эта тайна оставалась покрытой мраком и дальше. Судя по тому, что он сделал с Теей, нетрудно предположить, что было бы, узнай он о том, что в Старлинг-Сити живёт и семья Сары — беглянки, однажды уже предавшей его доверие.
— Это я, Сара. Сара Лэнс, твой друг и... — она осеклась, прикусив губу и не решаясь продолжить. Было время, когда понятие друга для них обоих было очень уж размыто; во всяком случае, настоящие друзья не станут втайне от Лорел бегать на свидания. К тому же сейчас то, что Сара испытывала к Оливеру, нельзя было назвать ни дружбой, ни любовью, ибо она ощущала с ним чуть ли не родство на духовном уровне. Они, в сущности, подходили друг другу, как два сапога пара, учитывая события, испытания и боль, через которые оба прошли. Что самое главное, они выжили и смогли вернуться к родным, пускай и тяжёлой ценой, но доказав судьбе, что они настоящие воины и умеют бороться за свою жизнь. И Сара просто не позволила бы себе потерять Оливера сейчас, когда они вновь воссоединились, но совсем уже не такие, как прежде, а гораздо сильнее, взрослее и мудрее. Говорят, что на своих ошибках учатся, и это истинная правда, ведь если бы не крушение Гамбита, то кто знает, как в дальнейшем сложились бы их судьбы.
— Для тебя никогда ничего не закончится, я обещаю. Я буду с тобой, что бы ни случилось, и мы выберемся отсюда вместе. Ты мне веришь? — на этот раз всё не должно было закончиться так, как было на острове, когда злой рок вновь разделил их, и Оливер с Сарой оказались по разные стороны баррикад. Тогда их пути разошлись, они потеряли друг друга, однако судьба, видимо, решила, что это ещё не конец. Ещё одно совместное испытание — а пребывание в Лиге Убийц нельзя было назвать иначе — должно стать проверкой на прочность, чтобы окончательно укрепить их духовную близость. Сара крупно рисковала, вернувшись сюда без чётко намеченного плана и не зная, как именно Рас Аль Гул отреагирует на то, что беглянка решила снова примкнуть к стройным рядам ассасинов; в конце концов Лига никогда не испытывала недостатка в кадрах. Однако она надеялась на то, что в нём взыграют чуть ли не отцовские чувства, и он вспомнит, что когда-то та была его лучшей ученицей, не говоря уже о том, что его дочь обрадуется её неожиданному возвращению, словно маленький ребёнок. Все убийцы непредсказуемы, Сара и сама была такой, и она не могла допустить того, чтобы Оливер стал одним из них.

Пять лет назад Сара Лэнс едва ли стала спасать чью-то шкуру ценой собственной жизни; сейчас же она без сожаления бросалась в самое пекло, не боясь ледяного дыхания смерти. Каждый день её незримой пеленой окутывала опасность, она электрическим током текла по её венам, она неотступной тенью следовала за ней по пятам, и в конце концов Сара приняла её, потому что ничего другого ей уже не оставалось. Она и в юном возрасте отличалась особым упрямством, а сейчас и вовсе стала тем самым ослом, который, если что-то вобьёт себе в голову, то его уже не свернуть с пути, поэтому неудивительно, что её собственная идея о том, чтобы проникнуть в Нанда-Парбат вслед за Оливером, осуществилась так быстро. Дело было даже не в банальной сентиментальности, дани чувствам и прочей сопливой ерунде — Оливер Саре был совсем родным, а кроме того, Старлинг-Сити все ещё остро нуждался в Стреле, так что не вернуться за ним было бы по меньшей мере странно. Конечно, шаг рисковый, очень ответственный, но новая Сара готова глотку перегрызть любому, кто пожелает навредить её родным и близким, так что теперь вопроса о выборе сторон для неё не стояло.
И несмотря на то, что годы пребывания в Лиге сделали из неё жестокого, хладнокровного убийцу, который мог с лёгкостью перерезать чужую глотку, и при этом ни один мускул на этом точёном лице не дрогнул бы, в глубине души она всё ещё оставалась той эмоциональной, чувствительной девочкой, остро реагирующей на боль, испытываемую её родными. Когда она впервые после своего чудесного возвращения увидела Лорел, в ней будто что-то сломалось — её сестра, снова пристрастившаяся с алкоголю, являла собой жалкое подобие прежней себя, и тогда Сара подумала: неужели всё настолько плохо? Неужели свои проблемы обязательно нужно решать только с помощью бутылки и нет другого выхода? А потом вспомнила о том, что ради выживания ей самой пришлось натворить много дурных дел и осознала, что зависимость сестры в данном случае — ничтожная мелочь. К тому же Лорел могла походить на реабилитационные сеансы собрания анонимных алкоголиков, а кто излечит хроническую тягу к убийствам?
Ведь, по сути, если бы не Оливер, на их первых совместных заданиях не обошлось бы без жертв: едва только Саре приходилось вступать в схватку, она чувствовала непреодолимое желание убивать. Трудно было остановиться при виде преступника, когда у тебя за плечами несколько лет непрерывной охоты, причём Рас Аль Гул и его последователи пленных не брали никогда. Исход всегда был только один — смерть, а уж её прелюдия зависела от того, насколько серьёзными были грешки провинившегося. И тем не менее, Сара редко кого собственноручно пытала, это всё же была привилегия более старших по званию; она предпочитала оставаться безмолвным наблюдателем и иногда не присутствовала при казни вовсе. Рас Аль Гул ругал её за это проявление слабости, говоря, что для того, чтобы стать лучшей в своём роде, ей нужно задушить свой страх, но... Она не могла. Великий и ужасный Рас Аль Гул так и не смог истребить всю человечность, являвшуюся неотъемлемой частью его юной протеже.
— За меня не беспокойся, я смогу о себе позаботиться. Лучше держись, ладно? И не забывай о том, что ты Оливер Куин, а не игрушка в руках Раса. — она тепло улыбнулась, хотя эта улыбка далась ей с трудом. Ей безумно хотелось сказать Оливеру, что её место рядом с ним, но она побоялась повторения прошлых ошибок; как показала практика, ей о прошлом лучше и вовсе не вспоминать. Оно не было безоблачным, оно не было правильным, и ему лучше не всплывать снова. Пора уже научиться жить сегодняшним днём без оглядки на то, что уже никогда не вернуть. Сара пыталась двигаться дальше, каждый день напоминая себе о последствиях, которые привели к тому, что они оба сейчас имели, и это придавало ей сил. Если бы не злосчастный круиз на Гамбите, если бы не их тайные встречи, то ничего этого могло бы и не быть: они бы так и остались Оливером Куином и Сарой Лэнс, простыми жителями Старлинг-Сити без необходимости каждый вечер натягивать маски и спасать родной город от всякого рода преступности. Но тогда назревал другой вопрос: а не наскучила бы им эта жизнь, лишённая своего рода приключений?
Сара хотела сказать что-то ещё, что-то очень важное, что имело значение только для них двоих, но внезапный шум нарушил её планы; она тут же сомкнула губы, так и не произнеся ни слова. Итак, Лига обнаружила её, совсем скоро эти коридоры заполнятся светом факелов, и она предстанет перед Рас Аль Гулом, ведь он, несомненно, пожелает первым знать, отчего же его бывшая ученица вдруг решила наведаться в Нанда-Парбат посреди глубокой ночи. Наверняка он догадывался о том, что Оливера просто так не оставят в покое, и кто-то придёт за ним, но едва ли он мог подумать о том, что это будет Сара — та самая Сара, которая без промедления ломала хребты его врагам. Для него это должно стать маленькой неожиданностью, а для самой Сары форой, ведь в таком случае у неё будет достаточно времени, чтобы придумать, как объяснить своё внезапное появление, а заодно и принести слова извинения за прошлое предательство.
В конце концов это небольшое помещение заполняют голоса, и двое мужчин с плотными чёрными масками на лицах появляются около противоположной стены. Передвигаются они бесшумно, так, что обычный человек не сразу бы понял, что здесь кто-то есть, но в том-то и дело, что Сара давно перестала быть просто человеком. Она отпускает руку Оливера в тот момент, когда один из убийц что-то шепчет своему спутнику на ухо. Отставляет горящий факел в сторону, заставляя языки пламени трепетать от движения, а затем медленно встаёт с колен, не оборачиваясь. Те уже собираются что-то сказать, но прекращают попытку, когда незнакомая им женщина поворачивается к ним лицом; ниспадающие с плеч светлые волосы и этот горящий решимостью взгляд тут же напоминают им о Таир Аль Сафер, беглянке и предательнице.
— Ну и чего же вы ждёте? Я желаю увидеть Рас Аль Гула. — она не хотела признаваться в этом даже самой себе, но глубоко внутри у неё сидел дикий, почти животный страх перед тем, кто когда-то являлся её учителем и почти заменил отца. Прошло слишком много времени с тех пор, утекло слишком много воды, и она не могла себе представить, как именно он отреагирует на её приход. Впрочем, времени на раздумья не оставалось: схватив девушку за запястье, один из убийц повёл её ко входу в один из запутанных коридоров. Сара обернулась лишь однажды, чтобы в последний раз поймать на себе взгляд Оливера, а затем всё погрузилось во мрак.

Сара Лэнс поняла, что достигла своей точки невозврата, когда мерцающее пламя факелов осветило лица сопровождающих её людей. Она помнила эти лица по совместным миссиям, которые они блестяще завершали, веря в то, что служат во благо, ибо то, что внушил Рас Аль Гул, казалось всем его ученикам единственно верным. Не существовало никакой другой истины, кроме той, что была им навязана; не было других идеалов, целей, ценностей, в конце концов. Слепое служение бесконтрольному монстру, уничтожающему неугодных ему один за другим — сколько раз им приходилось выступать против своих же людей, решивших однажды всего-навсего вырваться из порочного круга? Сейчас Сара уже и не припомнит их имена, потому что всё давно покрылось пылью, осталось где-то в подкорке и иногда отдаётся тупой болью на месте того, где раньше находилось сердце. Все те, чьи глотки были перерезаны методично и хладнокровно, в конце концов просто пошли против системы, захотев глотнуть свободы, и это бесстрашие обернулось для них путёвкой в один конец. Жалела ли их Сара? Сейчас безусловно, ибо сама находилась на их месте.
Все трое шли в полной тишине, изредка нарушаемой завываниями ветра в этом узком каменном коридоре. Никто не пытался начать разговор, потому что это было бессмысленно: слишком много воды утекло с того времени, когда они работали бок о бок, а сейчас Сара и вовсе носит ярлык предательницы. Для них она теперь навсегда останется той, что нарушила непреложный обет, данный ей однажды перед Рас Аль Гулом, её господином, и никакой кровью новых врагов теперь не смыть с себя это клеймо позора. И если на прощение своих бывших товарищей Сара не смела и надеяться, то рассчитывала на лёгкую поблажку от человека, который на какое-то время заменил ей отца, приютив некогда юную и совсем ещё глупую девчонку, обеспечив ей кров, убежище и хоть какую-то безопасность. Он никогда и никому не даровал милость, так с чего же, казалось бы, должен он смягчиться на этот раз? Всё дело в том, что Сара не только в его памяти оставила след; была ещё Нисса, которая при желании могла повлиять на отца.
Сара крепче сжимает кулаки, когда свет становится ярче, и факелы уже не так и нужны. Оружие у неё давно отняли, поэтому она шагает налегке, стараясь идти вровень со своими спутниками. Те отвлекаются на мгновение, чтобы открыть тяжёлые, массивные двери, ведущие прямо в главный зал, где обычно всё происходило, и Сару моментально ослепляет свет нескольких десятков свечей. Щурясь, она натыкается взглядом на фигуру, стоящую прямо посередине, величественно возвышающуюся над всеми остальными собравшимися, сразу демонстрируя вошедшим, что именно в этих руках сосредоточены вся власть и могущество. Сара наступает на горло собственным страхам и с колотящимся, как у крольчихи, загнанной в угол, сердцем неспешно приближается к человеку, от одного слова которого отныне зависит её жизнь. Двое мужчин, крепко державших её под локти, ослабляют хватку, а затем, встретившись со взглядом их господина, и вовсе отпускают девушку, давая ей возможность размять слегка отёкшие запястья.

Она не знает, сколько именно проходит времени, прежде чем Рас Аль Гул начинает говорить. Его речь длится почти пять минут, — на этот раз Сара отсчитывает секунды в уме — а потом он замолкает, и немой вопрос зависает в воздухе грозным напоминанием. Он словно укоряет её за то, что она сбежала, оставив позади себя всё, что когда-то ей было дорого, без чего она не представляла собственной жизни, ради того, чтобы снова увидеть семью. Тех людей, которых она давно должна была забыть, а не кидаться в их объятия, когда представится такая возможность. Любопытство никогда не доводит до добра, в этом Сара убедилась на собственном опыте и впредь пообещала себе вести себя более сдержанно.
— Ну и что мне с тобой делать, Таир Аль Сафер? — эхом прокатившись по всему залу, этот вопрос звенел в голове Сары, и она понятия не имела, что ей на него отвечать. Ниссы поблизости не было, значит, скорее всего она либо на миссии, либо её отец ничего не сказал ей о возвращении её бывшей возлюбленной. Так или иначе, но поддержки ждать неоткуда, приходится снова спасать свою задницу в одиночку. Сара пожимает плечами, пытаясь при этом выглядеть как можно более беспечно, будто вопрос жизни и смерти нависает Дамокловым мечом не над ней, а над кем-то другим, и пытается вызвать в Расе то, чего он никогда не испытывал прежде. Жалость. Сострадание. Надежду на то, что предателя всё ещё можно вернуть на истинный путь. И, надо сказать, это либо она хорошая актриса, либо великий и ужасный Рас Аль Гул вдруг стал мягкотелым, но он, выждав несколько минут, напряжённо вглядываясь в лицо своей бывшей воспитанницы, приказал лучникам опустить их оружие. Сара выдохнула с облегчением, коротко кивнув своему негласному предводителю и поняв, что это конец. Больше нет никакой угрозы, потому что, если бы он хотел убить её, то сделал бы это ещё тогда, когда она не переступила порог этого огромного зала. С другой стороны, это означало, что на неё у него другие планы, и это заставляло мысли в голове роиться, подобно пчелиному рою.
— Приведите ко мне Аль Са Хима. — Сару передёргивает; имя ей незнакомо, но она догадывается, кому оно может принадлежать. Рас Аль Гул протягивает ей руку, и она идёт к нему навстречу, преклоняя колено и вновь облачаясь в костюм хладнокровной, безжалостной убийцы. Все мосты она сжигает в тот момент, когда её лоб накрывает сухая, тёплая ладонь предводителя Лиги, и молча оборачивается в тот момент, когда двери вновь распахиваются. На пороге появляется Оливер, — вернее, тот самый Аль Са Хим — на которого Сара никак не реагирует, притворяясь, будто ей всё равно. На деле же внутри всё замирает, предвкушая очередной коварный ход Рас Аль Гула. Неужели он всё-таки решил поиздеваться над ней, задействовав в спектакле близкого ей человека?
И, словно бы в подтверждение своих мыслей, он задаёт один-единственный вопрос: знает ли она этого человека? Саре не впервой врать ему в глаза, но на этот раз она совершенно не настроена на ложь. За длинной паузой следует короткий ответ, который ставит точку на всём, подвергая опасности их обоих.
— Да, я его знаю.

В следующие несколько секунд к Саре постепенно приходит осознание, что она совершила непоправимую ошибку. И это было бы простительно, окажись она в компании старых друзей или хотя бы знакомых, тех, кто не стал бы её осуждать — ну подумаешь, ляпнула глупость, с кем не бывает? Только Рас Аль Гул никогда не давал вторых шансов, и к этому моменту ей пора было уже усвоить урок. С другой стороны, она прекрасно осознавала и то, что в этот раз ей не удастся соврать: как ни крути, а Лигу она покинула уже несколько месяцев назад, подрастеряв некоторые навыки, которыми легко пожертвовала ради воссоединения с семьёй. Она по-прежнему оставалась хладнокровной убийцей, вышколенной и выдрессированной настолько, что стоило только Расу отдать ей приказ, как она тут же помчалась бы его исполнять, подобно преданной собачонке. Однако лгать ему так, как при первой их встрече, когда она сама едва ли не поверила в невинную и невероятно грустную историю о несчастной маленькой сиротке, уже не смогла бы. Не после всего того, что она сделала для Лиги.
Ожидать вердикта Раса было невыносимо, однако, когда он произнёс вслух свою излюбленную фразу, у Сары внутри всё оборвалось. То напряжение, натянутой струной повисшее в воздухе, будто разрезали ножницами, и оно спало. Кто-то из безмолвных наблюдателей прокашлялся, на какую-то долю секунды разорвав мучительную тишину, и только потом Сара, наконец, смогла сфокусироваться на фигуре Оливера. Медленно, но верно к ней приходило осознание того, что это конец; она внимательно следила за каждым движением своего старого знакомого, готовясь только к худшему. Даже если он вспомнил своё настоящее имя, идти против воли Рас Аль Гула сейчас, когда они находятся в окружении его последователей, было бы самоубийственно. Возможно, вдвоём они смогли бы уложить на лопатки нескольких, прежде чем остальные перерезали бы им глотки — в лучшем случае их обоих ждала быстрая смерть. В конце концов, Сара знала, что её ждёт урок, но приказ Раса застал её врасплох: бороться против человека, с которым тебя когда-то связывало куда большее, нежели совместное прошлое, было невыносимо больно.
Оливер сделал это первым: преодолел небольшое расстояние между ними и нанёс первый удар. Сара отбилась, но как-то неаккуратно и неуклюже — она до сих пор не могла поверить в то, что ей приходится это делать. Всё происходящее больше напоминало театральную постановку, нелепый розыгрыш, подстроенный друзьями, которые только и ждали случая, как над тобой подшутить. Она ждала, что после следующего удара Оливер остановится, двери распахнутся, а все эти люди, облачённые в бесформенные чёрные балахоны, снимут свои маски и дружно рассмеются, говоря что-то вроде: «Ага, попалась!». А ещё это было похоже на сон — какой-то слишком уж затянувшийся ночной кошмар, сказать по правде, после которого просыпаешься в холодном поту и ещё долго не можешь прийти в себя, потому что он настолько реальный, что ты едва можешь отличить его от действительности. Словом, бой с Оливером был чем угодно, только не ужасающей реальностью — той, в которой некогда близкие друг другу люди боролись друг против друга.
К сожалению, удары Оливера — впрочем, теперь корректнее было бы назвать его Аль Са Химом, ибо техника его слишком уж отличалась от манеры ведения боя Стрелы — отдавались вполне реальной болью, оставляя синяки на коже, спрятанной под чёрным костюмом певчей пташки. Её тело выдерживало в своё время и пытки, и ушибы, и случайные порезы, но никогда ещё ей не приходилось отражать атаки человека, с которым она прошла через ад. Она парировала ему, но с неохотой, о чём тут же жалела, потому что Оливер действовал в полную силу: пару раз она замечала в его глазах проблески озарения, будто он на какое-то мгновение вспоминает о своей настоящей сущности, но потом, когда его тяжёлая ладонь снова больно хватала её за запястье, Сара теряла всякую надежду на исцеление. А главное, она едва ли рассчитывала на то, что сможет выйти из схватки целой и невредимой. Помня о том, что Рас Аль Гул никогда не берёт пленных и никогда не дарует прощение, она сейчас находилась в безвыходном положении, и единственным исходом этого боя может быть только её смерть.
Или смерть Аль Са Хима, — который для Сары всегда будет только Оливером — но этот вариант наименее вероятен, учитывая его возросшие способности и практически полное непонимание того, против кого он борется.
Сара его не винила. Рас Аль Гулу невозможно было отказать, если ты, конечно, не хотел свести счёты с жизнью. Любой член Лиги, однажды ослушавшийся приказов своего негласного вождя, в лучшем случае подвергался наказанию. В худшем его душа отправлялась на небеса, если таковые вообще существовали, ибо выход из этой организации был только один: смерть. Вступив сюда однажды, человек служил своему господину до самой старости, с каждым годом всё больше и больше совершенствуя свои навыки. И чем больше он тренировался, тем меньше воспоминаний о прошлом оставалось в его голове, пока все они и вовсе не заменялись новыми — теми, что навязывала ему Лига. По сути, она лепила совершенно новых людей, подчиняя себе их разум и затачивая на одну-единственную цель: убивать всех неугодных верховному вождю.
— Нет никакой Таир Аль Сафер, Олли. Есть только я, Сара. — она произнесла эту фразу в тот момент, когда Оливер в очередной раз взял её в захват. Хотела произнести её тихо, почти шёпотом, но вышло так, что она прошипела каждое слово, извиваясь в его руках, как дикая кошка. Ей удалось выбраться из его крепкой, цепкой хватки, благодаря природной ловкости и отточенной гибкости, но ненадолго, ибо Оливер, несомненно, был быстрее неё. Он будто знал наперёд каждый её выпад, и она выглядела какой-то медлительной на его фоне, вяло отвечая на его атаки. Он постоянно наступал, она же, боясь причинить ему боль, по большей части отбивалась, пытаясь одновременно достучаться до того, кто затаился глубоко внутри этой безжизненной оболочки. Этот робот, подчиняющийся чужим приказам, всё ещё оставался человеком — нужно было лишь найти способ снова зажечь в нём эту искру.
— Ты правда хочешь убить меня? — и этот вопрос наверняка донёсся до чуткого слуха Рас Аль Гула. Теперь уже Саре было всё равно, она отчаянно хотела услышать ответ от самого Оливера, который поставил бы жирную точку в её слабых попытках воззвать к его человечности.

Такой боли Сара не испытывала, пожалуй, уже очень давно — расцветающие по всему телу синяки подкреплялись вполне осязаемыми душевными терзаниями. Когда двое некогда близких людей становятся друг для друга непримиримыми врагами, когда инстинкт самосохранения подсказывает им обоим, что живым из этой схватки сможет выйти только один, тогда и только тогда осознаёшь, как быстро порой меняются обстоятельства. Сегодня вы ещё очищаете улицы города от заполонившего каждый его уголок криминального сброда, а уже завтра сами боретесь за право стать победителем. Парадоксально, но в этом поединке главный приз — сама жизнь. Совершенно очевидно, что на кон поставлено самое дорогое, что у них есть, а Сара Лэнс слишком сильно вжилась в роль мёртвой девочки, поэтому притвориться и в этот раз у неё не составляет особого труда. Она уже умирала и не один раз — она утонула в водах бушующего океана, сорвавшись с потерпевшей крушение лодки, она ударной волной от взрыва была погребена под обломками на проклятом острове, она каждый день погибала на своих боевых заданиях. И не было ни единого раза, чтобы она не вернулась вновь, фениксом возродившись из пепла.
Ощущая холодные пальцы Оливера на своей шее, железной хваткой в неё вцепившиеся, она снова сталкивается со смертью лицом к лицу. Смерти она явно нравится, потому что та играется с ней, как со своей любимой куклой: даёт ей шанс балансировать на грани, но никогда не позволяет сорваться в бездонную пропасть. Сара снова гуляет по лезвию бритвы, сбивая ноги в кровь, держится за руку Оливера, впечатавшую её в стену, от которой отдаёт могильным холодом, как за последнюю спасительную соломинку, но понимает, что снова выпутается. Неважно как: смерть не хочет принимать её в свои объятия, считая, что её время ещё не пришло. Поэтому она, несмотря на то, что задыхается, продолжает смеяться ей в лицо, в очередной раз сражаясь за свою жизнь, ведь выживание — это, несомненно, то, что получается у неё лучше всего. И кто бы мог подумать, что однажды ни на что негодная Сара Лэнс станет своей личной спасительницей.
— Я хотя бы не горю желанием убить старого друга. — она шипит, извивается в его руках, как змея, давит на больное. Ещё пара минут, и она уже видит знакомый блеск в его глазах: стало быть, Аль Са Хим оставил какую-то часть его души, и пациент всё ещё не безнадёжен. Сара хватается за эту возможность, как будто она последняя в её жизни, и наконец выпутывается из рук Оливера, делая себе короткую передышку, во время которой успевает сделать глубокий вдох и набрать в лёгкие кислорода. На её шее отпечатываются его пальцы — очередные лиловые синяки, одни из нескольких сотен на её искалеченном временем теле. Когда каждый прожитый день оставляет шрамы на коже, ты уже перестаёшь вести им счёт, считая травмы чем-то обыденным. В конце концов ты миришься и с болью, а потом она и вовсе становится неотъемлемой частью тебя. Ты закаляешься, становишься сильнее, непроницаемее, неуязвимее; Рас Аль Гул лепит из тебя подобие совершенного оружия, человека без страха и упрёка, готового броситься в самое пекло, если потребуется. У тебя нет другого выбора, кроме как принять это и смириться со своей участью, либо же принять смерть.
Саре умирать было рано, но она чувствовала неотвратимое приближение смерти. Что-то пошло не так, и её старая боевая подруга вдруг решила напомнить о себе, а заодно и предстать перед ней в несколько ином свете. Оливер мог вспомнить своё прошлое, но какой в этом толк, если всё это время Рас Аль Гул неотрывно наблюдал за поединком? Краем глаза Сара замечала усмешку на его лице; он наверняка в полной мере ощущал триумф, гордясь тем, что сумел сломить двух невероятно сильных личностей. Натравив Оливера на Сару, он, в сущности, одним выстрелом убил двух зайцев: таким образом, он смог проверить и верность своего нового воспитанника, и заодно наказать отбившуюся от рук пташку, посмевшую глотнуть свободы. Это был конец для них обоих, потому что одну ждала смерть, а другой навсегда превратился бы в послушную марионетку Рас Аль Гула, полностью подвластную всем его приказам.
Если бы не фраза, которую произнёс Оливер, прежде чем занести над ней свой клинок.
Сломлена. Отравлена. Брошена на произвол судьбы. Сара Лэнс исправно играла свою роль несчастной жертвы, овечки, загнанной в угол и готовой к растерзанию злыми волками. Сбитая с ног, она полулежала на гладком каменном полу, тяжело дыша и с вызовом продолжая смотреть на своего противника, слыша лишь гул собственного сердца. Что бы Оливер ни задумал, это вряд ли у него получится, учитывая тот факт, что Рас Аль Гул всё ещё здесь; даже если он специально промахнётся, и смерть Сары будет ненастоящей, обман скоро раскроется, и тогда им обоим не сносить головы. Но впрочем, впервые после его перерождения Сара решила довериться старому другу, понадеявшись на то, что действительно смогла пробудить в нём остатки прежней личности. Она ждала, пока клинок рассечёт её плоть, ждала, пока в глазах начнёт появляться чернота, которая разрастётся, подобно опухоли, и накроет собой всё вокруг. Готовая к последнему удару, она на какое-то мгновение затаила дыхание, а потом её сердце оборвалось под аккомпанемент стального голоса её бывшего наставника.
— Что происходит? — совершенно сбитая с толку, Сара была готова к чему угодно, но только не к этому. Неужели он передумал? Неужели старая привязанность взяла верх над чувством долга? Или это означало, что Аль Са Хим прошёл проверку на преданность, а Таир Аль Сафер понесла достаточное наказание?
Она едва смогла подняться на ноги, ощущая тянущую боль во всём теле, но с гордо вздёрнутым вверх подбородком и взглядом, горящим решимостью и бесстрашием. Ради этого стоило пробираться в Нанда-Парбат, рискуя собственной жизнью и жизнями всех остальных, ведь в конечном счёте у неё всё получилось. Она добралась до своей цели, пробираясь к ней сквозь тернии и оцарапав кожу, но тем не менее, теперь можно было с уверенностью сказать, что она выполнила свою задачу. Дальнейшее уже не имело никакого значения, поэтому, когда Рас Аль Гул сказал, что дарует ей прощение, ввиду некоторых обстоятельств принимая Таир Аль Сафер обратно в свои ряды, она почти не слушала его. Её сердце билось всё так же гулко, кровь стучала в висках, но в целом она чувствовала облегчение. Всё кончено. Отныне всё изменится.