crossroyale |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » You were never in any danger. And never will
- You were never in any danger. And never will -
- Bring Me The Horizon – Follow You -
участники:
Frank Castle & Karen Pageвремя и место:
поздний вечер, где-то в Адской Кухнесюжет:
The whole thing is about how he keeps telling her to stay away, but always comes back to her.
'Need some help, ma'am?'
[NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Felicia Hardy (2016-04-12 22:24:36)
Каратель никогда не возвращался в город тихо, он всегда давал о себе знать, не стыдясь и не скрываясь. Но позволить себя отыскать? Кто-то просто не был достаточно умён для этого, другие не решались, а третьи находили, но, как правило, живыми не возвращались.
В такие дни о нём много писали: анализировали, критиковали, защищали. Но Касл никогда не хранил те вырезки из газет, которые описывали результаты его действий, вели некий «учёт Карателя». Другое дело — что-то полезное, что помогало бы выслеживать новых подонков, а остальное... подобные страницы из жёлтых газетёнок шли на обслуживание боеприпасов или просто подкладывались под многочисленные чашки кофе.
Но было одно исключение. Фрэнк Касл, набивая репутацию линчевателя, всё сильнее борзел, а вместе с ним смелела одна журналистка, чьи статьи то слишком рьяно оправдывали его, то, наоборот, критиковали так, что между строк читалось очень много личной брани и обид. Иногда Фрэнку действительно казалось, что мисс Карен Пэйдж таким образом пыталась общаться с ним. Вот не сиделось этой женщине в адвокатской конторе, или что там с ними такого произошло, что Нельсон и Мёрдок отпустили столь рисковую даму на вольные хлеба? В газету. Журналисткой. Чтобы она с радостью выкапывала информацию, за которую могут убить. И писала статьи, за которые не погладят по белобрысой головке. Вот как сейчас...
А сейчас Карен Пэйдж ныряет в тень, следом за ней какой-то недовольный тип. Каслу это уже не нравится, а он всего-лишь хотел посмотреть как она справляется с тем, на что сама же подписывается с каждой новой публикацией. Сложно было заставить себя не уделить её безопасности хотя бы несколько минут, пускай на деле Фрэнк проторчал на крыше всё то время, что женщина находилась в баре.
Ему просто нужно было переубедиться, не разучилась ли она стрелять или есть при ней хотя бы перцовый балончик...
«Твою ж мать»
Фрэнк прицеливается — BANG! — выстрел меткий, как всегда, он бы ни за что не зацепил Карен. Просто не существует такой вероятности. Зато тупой ублюдок, замахнувшийся на блондинку, мягко оседает на колени прямиком перед ней. Перед той, кого секунду назад бранил в пьяном угаре. Той, кого трогать чревато для целостности своих же внутренних органов.
Касл выходит из тени того же переулка, куда занесло журналистку и «фаната» её творчества. Идёт не спеша, но целеустремлённо, и когда доходит, голова дамского обидчика встречается с подошвой увесистых берцев Карателя. Мужчина отталкивает неугодного к чертям собачьим от Карен, тот впечатывается в стену напротив и жалобно скулит от боли. Фрэнк знает эту боль, но подонок заслужил наказания, пускай линчеватель пока не уверен в виде смерти ли. Да и сейчас не ему решать. Решать ей.
Но он всё-таки избегает зрительного контакта, словно боится, что проиграет, отведя взгляд подобно провинившемуся псу. И нет, Фрэнк не чувствует своей вины. Ни в чём. Просто... Сколько времени прошло? Они расстались на не самой лучшей ноте. Стоит ли заговаривать с ней человеку, который умер для них обоих?
— Если леди решит тебя простить и вызовет скорую, то так и будет. Нет — сдохнешь в луже своей же поганой крови через 20 минут. — Грозно выдает все варианты Касл и каждое его слово звучит новым выстрелом. Он не спускает крючок обреза, но лежачий трясётся так, словно в него плюются свинцовым градом и нет этому ни конца ни края. — Есть что сказать? — Фрэнк не подходит ни к кому из двоих, держится в стороне, но так, чтобы прикрывать Пэйдж своим плечом — мало ли, вдруг этот имбецил найдёт в себе силы и, допустим, нож в кармане. Беспечность — слишком дорогое удовольствие.
На его вечно угрюмом лице не видно насмешки, по сути оно не выражает ничего, кроме неподдельного презрения к тому, кто сейчас пытается вымолить у Пэйдж один телефонный звонок. А всё потому, что репутация человека с черепом на груди не позволяет этому ублюдку даже усомниться в правдивости слов Карателя. Эта паршивая овца искренне верит, что через двадцать минут, ни одной секундой больше или меньше, всему придёт конец. И не важно соврал Фрэнк или нет.
— Мэм? — голос Касла тут же меняется, становится на несколько тонов тише и осторожнее. Фрэнк не хочет напугать Карен. Он надеется, что она всё ещё помнит — рядом с Каслом она никогда не была в опасности, пускай даже в этот раз он вновь стрелял непростительно близко. [NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Felicia Hardy (2016-04-13 21:40:45)
Она вернулась за воспоминаниями. Грязный бар Джози был оплотом того уюта и комфорта, который напоминал Карен о былых днях вместе с Мэттом и Фогги, о тех днях, когда их общее детище было еще живым, когда дружба не грозила подорваться из-за недомолвок и недоверия. Когда Карен не была одна и чувствовала рядом с собой сильную, крепкую опору.
Вместе с дешевым пойлом – боже, они так любили это идиотское слово «пойло»! – и с шумом пьяных завсегдатаев бара Джози к Карен возвращались приятные воспоминания, от которых она украдкой тянула улыбку, тихо смеялась, вспоминая шутки и их с Мэттом и Фогги дружный хохот, когда они вместе обсуждали дела фирмы или играли в пул. Но теплая ностальгия не могла длиться долго – Карен принялась размышлять, как все пришло к тому, что сейчас все они – все трое – разошлись по разным путям и потеряли то, чем так кротко дорожили. Минули те дни сражений, когда непонятно было, кому доверять, а кому не стоит, но когда в сердце горело желание добиться справедливости и доказать всему миру, что вранью не стоит так просто верить, что всегда надо бороться за то, чтобы правда всплывала на поверхность… Минули те дни, когда потрескалась их с Фогги твердая уверенность в Мэтте. Не стало «Мердока, Нельсона и Пэйдж».
И Карен, оставшись одна, стала цепляться за единственное, что еще было у нее, - за журналистику, через которую ей еще можно было обращаться к населению Адской кухни с просьбами, с попытками разъяснить да объяснить, со своим мнением, которое никому не навязывалось, но прилипало, и наконец у людей начинали рождаться совсем иные мысли. Карен стала бить не кулаком, не законом, слово, напечатанное на газете, – стало ее новым оружием. И за свое оружие ей тоже приходится платить, потому что это Нью-Йорк – здесь на каждом углу найдутся те, кому не нравится твоя чертова деятельность, на какие бы светлые цели она ни была направлена.
И даже в баре ее умудряются узнать. Мерзкий пьяница поднимается со своего места и двигается к Карен, кричит, что «эй, ты же эта! ты защищаешь этого придурка, как его, Карателя!». Его слова портят все настроение Карен, она перестает чувствовать себя уединенно и тепло, собирает все вещи, быстро расплачивается с Джози и, стараясь не обращать внимания ни на одно слово пьяного алкаша, двигается в сторону выхода. Конечно же не было никакой надежды на то, что мужик останется на месте и оставит в покое Карен. Естественно, он ее преследует. Идет по пятам и в голос кричит, какая Карен двуличная тварь, если одобряет Карателя и его деятельность (вранье! может быть…), если защищает убийцу десяток людей и не видит ничего плохого в том, что он еще не за решеткой. Пьяница даже хихикает, что Карен наверняка помогала Карателю сбегать, а потом он называет ее шлюхой и подстилкой, и тут Карен теряет терпение.
Разворачиваясь лицом к пьянице, успевшему замахнуться на нее, она рукой уже нашаривала в сумке свой перцовый баллончик, ни разу не дававшему повода в себе усомниться. Карен уже предчувствовала, чем может обернуться эта встреча. Ударом, болью, грязью на одежде, синяками на коленях. Но только не хлопком выстрела и рухнувшим тельцем пьяницы.
Слишком внезапно. Даже для Карен. Она так и не вытаскивает руку из сумки, согнувшись в три погибели, смотрит испуганно на тело и кровь, которая лужей расходится по сырому асфальту, а потом слышит чьи-то тяжелые шаги, и это все длится чертову вечность, и время тянется слишком долго, будто кто-то дурак и поставил просмотр на слоу-мо.
Карен не хочет на него смотреть, но она впивается взглядом в его лицо, на языке у нее вертится его имя, она хочет его позвать, да только понятия не имеет, что сказать, ведь у нее отнимается дар речи, когда Фрэнк пинает бедолагу и угрожает ему таким тоном, что Карен становится не по себе. Фрэнк серьезен. Он не шутит. И такая забота о сохранности Карен ей совсем не льстит. Она чувствует облегчение благодаря его помощи, но в то же время, постепенно все осознавая, Карен не может одобрить то, как он легко расправляется с жизнями других – без разбору, что, кому, как, почему.
- С каких пор тебе важно, что я говорю, - бросает дрогнувшим голосом Карен и хмурится, выискивая в сумке телефон.
Она зла на Фрэнка. Все еще рассержена и обижена, хотя сейчас часть ее так хочет побыть с ним рядом хотя бы потому, что он единственный сейчас, к кому она может без страха обратиться и попросить поддержки. Но «может» не всегда означает «хочет», поэтому Карен игнорирует свои внутренние порывы и набирает на сотовом номер скорой помощи. Она отворачивается от Фрэнка, делает пару шагов в сторону, прислушиваясь к гудкам, запускает пальцы себе в волосы, пытаясь тем самым успокоиться, а потом…
Потом она вспоминает тон, с которым он произнес только что это странное «Мэм», и в Карен что-то щелкает. Она сбрасывает, хотя на том конце уже были готовы выслушать просьбу Карен.
Карен несмело поворачивает голову в сторону Фрэнка, немного медлит, но произносит, нарушая повисшую тишину:
- Собираешься снова исчезнуть?
Рука, держащая телефон, дрожит. И вряд ли от холода. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava] [NIC]Karen Page[/NIC] [STA]and I'm done[/STA] [SGN]
YOU NEVER LIE TO ME[/SGN]
Какая же эта Карен Пэйдж деловая. А ещё злопамятная. Укор в её дрогнувшем голосе неоспорим и винить женщину в этом не стоит. Слова её — дротики, пытающиеся пробиться сквозь его бронежилет и одному такому, кажется, это удаётся.
Наверное, он действительно был слишком груб с ней тогда в лесу. Но черт возьми, она лезла не в свои дела. Да, хотела помочь, но тогда единственным выходом для Карателя было убийство. Как и всё время после.
Он не такой, как она, он не хотел знать, он хотел лишь отмщения, покоя, хотя бы на несколько мгновений! Когда Фрэнк в сердцах заявил, что умер, он не подыгрывал и не пытался оттолкнуть женщину, пускай это, как ему казалось, было необходимо.
Просто Фрэнк Касл действительно умер вместе со своей семьёй. Остался только Каратель.
Линчеватель не отвечает на её тихий возглас, потому что не знает как это сделать, чтобы не вызвать новую волну негодования. Лучше было бы просто замять эту тему.
Женщины — сложные создания. Они часто ворчат, не объясняя где именно ты ошибся, задают вопросы, на которые сами знают ответ. Это и ещё многое другое выбешивает до невозможности, но так же вызывает уважение. Потому что какими бы хрупкими эти создания ни были, женщины духом сильнее многих мужчин. И Карен, она тоже сильная, пускай и взята врасплох.
Что ж, виноват, постарался на славу. Но извиняться не станет.
Фрэнк просто наблюдает, как Карен набирает номер скорой, отворачиваясь, запуская пятерню в пшеничные волосы. Он не сомневался, что она так поступит и, конечно же, не собирается протестовать против спасения пыхтящего у стенки кретина. В конце концов он даже не знает насколько нечист на руку этот незнакомец. Пока единственное, что было за ним замечено — это пьянство и неуважение к женщинам. Ну и к Карателю, вестимо. И если Фрэнку наплевать что говорят в его адрес, то называть женщину подстилкой только из-за того, что она выражает свою точку зрения, не боясь или всё-таки не думая о последствиях — это не правильно. Только вот может оказаться лишь пьяным угаром (все мы в нём бывали), потому Касл и не стремится добивать или миловать, передавая судьбу обидчика в руки несвершившейся жертвы. А она, между тем, умудряется удивить Карателя, сбрасывая вызов и опуская руку с сотовым, так ничего и не сказав скорой. Чтобы это могло значить?
— Ну, я только вернулся. — в ответ Фрэнк коротко пожимает плечами. Говорить о том, что у него запланирована охота на ближайшие дни не стоит. Ей лучше не знать об этом, впрочем, Карен и сама должна понимать, что у Касла всегда есть план. Только он уже сбился с графика.
Это потерянное выражение лица и большие голубые глаза, вопросительно глядящие на него, почему-то не дают Фрэнку сдвинуться с места и действительно уйти, ведь его работа здесь, казалось бы, сделана. И черт его поймёт, кто больше в этом всём нуждается: она, вечно запугиваемая и выбитая из зоны комфорта, или он, забывший что такое нормальное человеческое отношение к его персоне.
Когда-то у Фрэнка была нормальная жизнь, была семья, была цель — он должен был защищать, страну и свою семью. Но в последнем он головокружительно провалился и вся нормальность в его существовании — не жизни — тут же исчезла. Остались только воспоминания. Кошмарные, всё ещё душащие во сне, пускай Фрэнк дал себе слово похоронить их вместе с домом и своей былой сущностью.
Он работает над этим.
Каратель не заслуживает нормальности, не хочет, избегает. Но любому человеку время от времени хочется вернуться к чему-то хорошему. После смерти Марии и детей единственным хорошим казалась только мисс Пэйдж, что смогла поставить себя на его место. Она была последней, кто видел его дом, кто мог вспомнить и воспроизвести то, что осталось от семьи Каслов. А ещё, как бы по-идиотски это ни звучало, она действительно нуждалась в помощи, в совете... но почему она искала их у него? Это ведь абсурд!
— Идём. — в этот момент Каратель не думает, а просто делает. Призывает девушку пойти следом за ним, потому что подающий признаки жизни ширпотреб реально действует на нервы. Звонить же не обязательно именно отсюда. Или не звонить — Касл всё ещё не понимает действительно ли журналистка решила оставить судьбу истекающего кровью на волю случая. Впрочем, почему бы и нет.
— Я тебя подвезу. — Фрэнк говорит коротко, но, сравнительно с его будничным тоном, всё так же мягко. Может, он когда-нибудь задумается чему виной такие перепады: то ли воспитание велит ему обращаться с леди более уступчиво и уважительно, то ли всё дело в самой Пэйдж... но сейчас на подобные рассуждения нет времени — в фургончике ждёт Макс, а ещё Фрэнк, кажется, совсем запутался в том, что творит, ведь сам неоднократно повторял ей держаться от него подальше и до этого самого момента они оба преуспевали в его стремлении держаться особняком. [NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Она побоялась его очередного исчезновения и, кажется, именно поэтому сбросила звонок, хотя была твердо намерена попросить помощи для прострелянного дурака. Карен понятия не имела, чем думала, когда ставила их с Фрэнком пошатнувшиеся отношения выше жизни невинного человека, однако шаг сделан – продолжай шагать.
Фрэнк оставляет Карен без определенного ответа, вынуждая гадать, к чему эти его фразы – к тому, что ей придется натерпеться его присутствия рядом, или он все же собирается скрыться, стоит поводу найтись. Карен даже не знает, на какой вариант ей надеяться.
Смысл фразы Фрэнка не сразу доходит до Карен, не думавшей, что Каратель так просто предложит ей свою помощь, не сбежит, не потеряется вновь, так и оставив все как есть. Возможно, что Карен удастся сегодня достучаться до Фрэнка из прошлого, возможно, им получится сегодня поговорить по-человечески, возможно, обида, рожденная в вечер убийства генерала, залечится, а конфликт иссякнет. Но это ведь Фрэнк, и Карен помнит, как легко он срывается и как твердо держится только своих принципов.
Карен сжимает губы, но идет следом за ним, по пути все же набирая скорую и второпях рассказывая девушке-оператору о случившемся, предпочтя, конечно же, остаться анонимом. Ничего особенного – просто Каратель снова кого-то ранил, обыденная ситуация, уже не вызывающая вопросов. Таких случаев слишком много, стало даже в привычку. Но не для Карен. С каждым убитым Фрэнком человеком в ней нарастает возмущение. Она до сих пор не может отпустить ту боль, которую он доставил, когда закрыл дверь сарая и разобрался с генералом, сколько бы Карен ни молила его этого не делать, как бы не упрашивала, угрожала, пыталась манипулировать его чувствами.
Фрэнк оставался до конца самим собой. Эту стену Карен не прошибить. И ей бы забыть уже о нем и перестать строчить статьи, наблюдая за его деятельностью и цепляясь за каждый труп, за каждое мельканье человека с изображением черепа на груди, но она не может. Наверное потому, что именно Фрэнк дает Карен вспомнить, за какие идеалы она должна бороться, как бы тяжело и больно ни было.
Она хранит молчание до последнего. Шагает сзади, упирая взгляд в спину, разглядывая оружие в его руках, то, как он одет, замечая каждую новую царапину на затылке. Карен больно смотреть на Фрэнка.
- Иронично, - хмыкает она, разглядывая надпись на фургоне Фрэнка. «ИСТРЕБИТЕЛЬ ПАРАЗИТОВ» - звучит очень подстать Фрэнку и его деятельности. – Может надо было газетчикам тебя назвать именно так? – Карен позволяет себе немного улыбнуться, в то время как Фрэнк разбирается с замком.
Из машины слышен громкий лай. Собака выскакивает сразу же, стоит двери только открыться, и Карен торопливо отходит на несколько шагов назад, чтоб видеть в ночной темени домашнего питомца Фрэнка. Пес не кажется доброжелательным только поначалу, и Карен с уже широкой и довольной улыбкой садится на корточки, чтобы осторожно погладить его по спине, потормошить по ушам, назвать лапочкой. Потом Карен замечает на псе ошейник, на котором написано его имя, и кивает:
- Ну здравствуй, Макс, - здоровается она и охает, когда пес рывком проводит языком ей по щеке. – Он замечательный, - улыбается Карен Фрэнку. В ней пробуждается та самая вера в то, что Каратель никогда не был безумным убийцей, аморальным монстром, и никогда им не станет.
Потому что, черт подери, у какого монстра может жить такой ласковый пес? [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava] [NIC]Karen Page[/NIC] [STA]and I'm done[/STA] [SGN]
YOU NEVER LIE TO ME[/SGN]
В ответ на ироничное замечание девушки Фрэнк невольно улыбается, совсем легко, но заметно.
Остроумно, ничего не скажешь. Сам фургончик с новомодной техникой Каслу подогнал один его новый знакомый и теперь эта таратайка служила ему чуть ли не домом на колёсах.
— Красный вряд ли переживёт взрывную пиар-компанию «Капитана Дихлофоса» — он не зло фыркает, вспоминая Сорвиголову, ревностно отстаивающего свой любимый райончик, а также подкалывая патриота со щитом и крылышками на голове. Фрэнк совсем не замечает, как суровый мужлан в переулке постепенно сходит на нет, уступая место более обходительному и менее угрюмому мужчине.
Ротвейлеру, которого Фрэнк спас от браконьеров незадолго до того, как залечь на дно, не терпится покинуть фургончик и размять лапы, а еще пёс наверняка учуял постороннего. Перед тем, как открыть дверь, Касл открытой ладонью стучит в окно и тихим басом велит охраннику «вести себя хорошо» и умолкнуть — им ещё стоит поработать над рефлексом не лаять, тем самым обеспечивая псу эффект неожиданности. Затем Макс выпрыгивает, согласно инстинкту защитника рычит и скалится, но, кажется, Карен действует успокоительно на всех, так как пёс, принюхавшись и приглядевшись, из машины смерти превращается в щенка, который, размахивая купированным хвостом, ластится к белокурой леди.
В момент наблюдения за очевидно милой картиной знакомства Макса и Карен, грудную клетку Касла резко сжимает странное ощущение дежавю. Улыбчивая Пэйдж внешне всегда чем-то напоминала Марию, но именно сейчас в своём общении с Максом она кажется чем-то вроде собирательного образа его семьи, которая однажды повстречала в парке похожего пса. Он ластился к Лизе и дружелюбно подавал младшему лапу, Мария точно так же здоровалась с животным, считывая его кличку с брелока, а потом дети дружно выпрашивали у родителей собаку. И Фрэнк обещал им, но затем вернулся на войну.
— Подхалим. — тихо фырчит хозяин бойцовой собаки, с наигранным неодобрением качая головой. Так проще скрывать боль и ещё какое-то странное чувство, разобрать которое Фрэнк пока не в силах. — Тебе повезло, наша первая встреча прошла менее приятно: он решил попробовать на зуб мои руку и ногу. — Фрэнк не пытается её припугнуть... ну, может самую малость. Но при этом как-то ностальгически улыбается, словно укусы такой махины — это что-то приятное. — Макс — моя последняя линия обороны. — заявляет он с гордостью, похлопывая пса по холке. — Любой, кто подберётся так близко, становится куском мяса. Но ты ему понравилась. Не балуй его. — На отстранённые темы, вроде животных, общаться всегда легче.
Касл забирается в фургончик и подаёт Карен руку, затягивая её во внутрь. Когда пёс запрыгивает следом и ложится в ногах у женщины, Фрэнк закрывает обе створки и, сутулясь из-за низкого потолка, смотрит на Пэйдж, словно не зная что с ней дальше делать, и стоит ли представлять ей сиё сравнительно небольшое, напичканное всякой техникой и оружием, помещение, как его, собственно, переносной штаб.
— Ну… вот. — какая-то идиотская ситуация. Лучше бы она на него кричала или завела бы какой-то спор по поводу методов борьбы с преступностью, как делали многие. Всё происходящее кажется ему неловким, ведь и не спросишь же у неё как дела, почему сменила работу и как там всё остальное, конце концов, кто они друг другу. А ведь действительно, кто?
[NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Felicia Hardy (2016-04-17 00:31:21)
Карен внимательно слушает Фрэнка, не отводя от того взгляда, улыбаясь умиротворенно, а потом хмыкает и уже глядит на Макса, тормоша того по бокам:
- Ах, так ты укусил его? Большой страшный Макс покусал Карателя? И как он тебе, понравился? – сюсюкая и изменяя голос на более детский, заговорила Карен с псом, который – было видно – был натренирован защищать и оборонять, но даже в нем внутри был все тот же щенок, который скучал порой по обычной ласке. И Карен готова делиться своей нежностью, пока есть возможность.
Но она все же поднимается, обещая Максу его еще потом погладить, и принимает помощь Фрэнка, залезая внутрь его фургона. Прикосновение его руки немного обжигает, и сердце подло пропускает удар, но Карен не обращает на все это внимания. Ведь внутренняя обстановка фургона намного интереснее, и она не может оставлять безразличной: Карен удивленно озирается, разглядывая самую различную аппаратуру, и как-то со вздохом присаживается на стул. Тепло Макса греет ноги.
- Ну вот, - повторяет она эхом за Фрэнком и поджимает губы.
Качает головой.
Она может не начинать этот разговор, может оставить все как есть, может закрыть глаза и остаться не при делах, натянув маску полного наплевательства на то, чем занимается Фрэнк и как он выполняет свой чертов долг. Раны не затронуты, нервы не задеты, а ненужные вопросы – не заданы вслух.
Однако Карен еще не настолько все равно, и поэтому…
- Откуда это все у тебя? – она обращает взгляд на Фрэнка, стараясь не выглядеть осуждающей или разочарованной. В ней только интерес, только любопытство.
Неужели за все это время, пока они держали молчание и старались держаться друг от друга как можно подальше, Фрэнк настолько преуспел в убийствах, что смог украсть (это все краденное?..) целую чертову лабораторию какого-нибудь расфуфыренного Джеймса Бонда?
Возмущение поднимается волнами, и Карен сдерживает в себе эмоции, хотя те уже успевают выскользнуть в виде кривой усмешки, не сулящей ничего хорошего. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava] [NIC]Karen Page[/NIC] [STA]and I'm done[/STA] [SGN]
YOU NEVER LIE TO ME[/SGN]
Самое забавное, Карен даже не представляет насколько права в своём улюлюканье с псом. Каслу действительно иногда казалось, что Максу понравился вкус его крови. Фрэнк первое время даже не мог разобрать когда пёс просто игрался, кусая его за ладони, а когда игры перерастали в что-то более опасное, ведь челюсти ротвейлера — это вам не шуточки. Микро часто говорил, что Каратель балует пса, наблюдая за тем, как бывший военный охапками таскает питомцу резиновые игрушки, но на самом деле Касл переживал, что огромная рыже-черная скотина, первые недели глядевшая на него с подозрением, в какой-то момент ещё раз захочет поточить о Карателя зубы, что совсем уж не прельщало линчевателя.
Странно видеть в фургончике кого-то кроме Макса и Микро, который сейчас работает удалённо. Напарник назвал бы ступор, в который невольно впал Фрэнк, реакцией на абордаж холостяцкой берлоги (или лежбища заядлых вдовцов) женщиной. Карен слишком выделяется на фоне всей этой техники.
— После побега из Райкерс на меня вышел бывший инженер-оружейник, племянника которого убили люди Фиска. — Поясняет Касл, не спеша сходить с места, — Он отличный хакер и с лёгкостью находит оружие, технику, отмывает деньги... — Фрэнк не собирается умалчивать тот факт, что пользуется деньгами, украденными у убитых им преступников, но и акцентировать на этом внимание тоже не хочет. — Он называет себя Микрочипом. — Касл хмыкает и наконец проходит вглубь фургончика, ближе к кабинке водителя. — И этот фургон полностью его рук дело. Кстати, «Истребитель паразитов» — тоже его идея.
Ему не нравится её выражение лица, пускай даже в словах не было ничего такого. Идея подвезти Карен с каждой секундой начинает казаться провальной, пускай неловкое молчание — пройденный этап.
От чего так сложно, словно он делает что-то в первый раз или неправильно? Обезопасить женщину, сделавшую для него так много в разрезе собственных возможностей — разве есть в этом что-то плохое? Да, наверное он просто делает что-то неправильно, но как понять что именно, когда большую часть своей жизни ты служил, а остальную — проводил с семьей, которая, казалось, тоже была у тебя одна на всю жизнь?
— Ты живёшь всё там же? — интересуется Фрэнк и садится за водительское сидение. Вставляет ключ в замок зажигания, проворачивает его, слушая размеренное гудение мотора. Это немного успокаивает, но ненадолго, потому что в следующий момент Каратель ловит себя на мысли, что мэм может решить, что он хочет поскорее от неё избавиться (а это не так?) и внезапно задаёт вопрос, который интересовал его всё то время, что он видел её имя под заголовками статей:
— И как так вышло, что из адвокатской конторы тебя закинуло в Дейли Бьюгл? Твой адвокат нашёл себе занятие поинтересней? [NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Felicia Hardy (2016-04-17 12:47:41)
Карен понимает, почему может мешать Фрэнку. Карен прекрасно сознает, как выделяется среди интерьера его фургончика и почему способна нарушить планы Фрэнка. И она чувствует себя все еще скованно и неуютно, и кажется, что их разговор никогда не перестанет быть таким напряженным, будто они – близкие родственники, не поделившие между собой что-то, но в силу обстоятельств не способных оборвать всякое общение между собой. Потому что связаны долгом.
Однако в случае с Фрэнком и Карен… Нет ни одной цепи, что может связать их и не отпустить, и как-то странно ловить себя на мысли, что Фрэнк может чувствовать себя обязанным Карен. Это ведь не так? Она ведь ему в итоге ни с чем не помогла? Они ведь решили, что умерли друг для друга? И вроде все закончилось. Не совсем миром, конечно, но хоть чем-то, обретшим завершенную форму.
Рассказ Фрэнка немного одобряет Карен. Ей не нравится думать, что он остался совсем один, пусть даже с собакой. Какая-никакая, а компания должна быть у всех, любая человеческая поддержка дорогого стоит – Карен почувствовала ее цену на самой себе, потеряв из своего круга общения таких близких ей людей. Фогги, конечно, не раз говорил, что никогда не оставит ее одну, да и она всегда при встрече фыркала, что он от нее так просто не избавится. Только факт оставался фактом: эта дружба начинала слабевать.
Значит, его зовут Микрочип…
- У него забавное чувство юмора, - усмехается беззлобно она.
Макс поднимает голову и упирает свой внимательный взгляд на Карен, и отвести свои глаза от глаз-бусинок пса она попросту не в силах.
Фрэнк заводит машину, и Карен понимает, что отсчет времени пошел. Времени, которое им дано на простую беседу, попытку разузнать, как у них обоих обстоят дела, и, быть может, этот разговор поможет Карен отпустить ту боль, причиненную ей словами Фрэнка. Карен ненавидит свою хорошую память и собственное ранимое сердце. А еще чисто женскую вредность, без дозы которой не обходится ни одна из ее статей о Карателе. Фрэнк, не будь дураком, читал их и чувствовал эмоции Карен. Он же не дурак, правда?
Она отвечает, что да, все там же, и ежится от последующего от Фрэнка вопроса. Правильно, его черед интересоваться жизнью Карен, однако Фрэнк задает самый неприятный вопрос, который он может задать, и приходится немного подумать перед тем, как ответить:
- Это я, - громко заявила Карен, поворачивая голову и глядя в спину Фрэнка. – Я нашла себе занятие поинтереснее, - она ухмыляется собственным словам и даже не задумывается о том, как это может прозвучать и как оно воспримется Фрэнком. Карен уверена, что ей нечего перед ним стесняться, ей не надо юлить, не надо переводить разговор в мирное русло.
И, чтобы перебить мысли о Мэтте, Карен нарушает тишину первая, пока это не сделал Фрэнк со своими неудобными вопросами:
- Знаешь, я благодарна тебе. Спасибо за заботу, - она вздыхает, чувствуя, как щеки загораются легким пламенем румянца, и надеется, что этого Фрэнк не заметит даже через зеркало заднего вида. Карен для этого даже отведет взгляд и постарается отвернуться. – Этот пьяный придурок меня напугал. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava] [NIC]Karen Page[/NIC] [STA]and I'm done[/STA] [SGN]
YOU NEVER LIE TO ME[/SGN]
Привязанности влекут за собой много боли. Чем сильнее узы, тем больнее они рвутся и никто не способен этого изменить. Фрэнк знает, он испробовал это на себе. Но что связывает их с Карен? Что, кроме общего знания?
Она видела и сумела понять, как он жил «до». Знала кем он был и лицезрела в кого он превратился «после». Но это не должно было давать ей никаких привилегий. Так что же пошло не так? Почему ему нужно было удостовериться, что она в безопасности?
«Сама нашла себе занятие поинтереснее... и опаснее»
Хотя, с этими странными адвокатами, защищающими таких, как сам Фрэнк, было бы ей безопаснее? Может ли вообще такой участливый человек, как эта женщина, быть в безопасности на улицах Адской Кухни?
Он бы ни за что не подумал, что её выбор был хоть как-то связан с их разговором в закусочной. Тогда он советовал ей хвататься обеими руками за то, что дорого и нравится, потому что жизнь слишком короткая и непредсказуемая. Он объяснял, что только те, кого любишь больше всего, способны разорвать тебя на куски и что даже это нужно ценить. Сколько же всего он ей советовал, глядя, как она, такая умная и полная надежды, губкой впитывает в себя его наставления. Казалось, это должно было помочь ей расставить всё по полочкам. В глубине души Касл надеялся, что именно так и будет. Но Фрэнк не заметил чтобы в её жизни изменилось что-то, кроме места работы. Она живёт всё там же и наверняка одна, потому что такая девушка, как мисс Пэйдж, не будет пить в баре «У Джози» в одиночестве.
Карен, Карен, неужели, разобравшись в своей жизни, ты осталась совсем одна и теперь пытаешься восполнить эту пустоту, костями бросая свои монологи на суд дворовых псов? Ты этого не заслуживаешь.
— У тебя был перцовый балончик, — он не спрашивает, а утверждает, потому что она почти его достала, Фрэнк видел, — Но ты замешкалась. — а он бы не позволил этому уроду прикоснуться к ней и тем более ударить.
Вообще, Касл не хотел звучать так, словно осуждает, но получилось именно так. Переживания, пускай даже не такие явные, заставляют вести себя не так, как хотелось бы. И для того, чтобы увести их от темы, которую он начал вместо того, чтобы просто принять её благодарность, Фрэнк добавляет уже более мягко:
— Я читал твои статьи. — нет смысла этого скрывать. Ему хочется похвалить Карен, а ещё подчеркнуть, что некоторые её слова, а точнее их контекст, был очень даже дерзок. — Так и не определился, ты таким образом продолжила слать меня нахер или всё-таки оправдывать после других разгромных публикаций. — он смешливо пыхтит, глазами цепляя её отражение в зеркале заднего вида.
Наверняка и то и другое.
— У тебя хорошо получается... — они останавливаются на светофоре. Карен живёт всего в нескольких кварталах, это совсем недалеко, потому у них не так уж и много времени. Если бы не тот алкаш, по душу которого мимо фургончика только что пронеслась скорая, его бы вообще не было. — Вдохновляюще.
[NIC]Frank Castle[/NIC][STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Felicia Hardy (2016-04-23 18:01:12)
Это ведь Фрэнк. Заметил стальные нотки в голосе Карен, когда они ненароком коснулись в разговоре неприятной ей темы, и резко заговорил о другом. Карен благодарна за такую учтивость, потому что ей сейчас и с ним говорить о конторе, о Фогги и Мэтте, обо всем, что успело перевернуться с ног на голову, пока они втроем разбирались в суде и пытались расставить все по полочкам, выискивая попутно виновного в бедах Фрэнка человека… Карен еще не готова раскрываться перед ним настолько сильно, да и раны еще не успели затянуться, и она уже успела отвести свою душу в баре Джози, пока была одна и распивала ее дурацкое пиво. Может, у них еще будет время поговорить, может, к тому моменту у Карен хоть что-то в жизни наладится, и не будет больше так больно вспоминать о «Нельсон и Мердок». Может, когда-нибудь Карен сможет обсудить с Фрэнком то, что сейчас вызывает у нее саднящую боль в груди.
Может быть.
Карен фыркает. Она замешкалась. Конечно она замешкалась. Ей стало страшно и в то же время Карен чувствовала злость, отчаянную обиду на то, что люди продолжают не слышать то, что она пытается донести в своих статьях, и теперь даже приплетают ее к Фрэнку в соучастники. Карен знала, что без всего этого не обойтись. Что кому-то (а точнее всем) придет в голову связать ее и Карателя узами отношений, любви, приправив все стокгольмским синдромом, но все равно было противно. Даже если Карен обрела это знание и могла быть выше всех злых языков.
- Я пьяна, Фрэнк, - пожимает она плечами. – И на меня давно никто не нападал. Это все с непривычки, - Карен усмехается. – Хватит отмазок, или мне придумать еще, чтоб не слышать этого тона?
Ей правда не нравится чувствовать, что он ее отчитывает, будто малолетку, которая его каким-то образом огорчила. Что-то сделала, но не так идеально, как могла бы. С чего вдруг Карен должна оправдываться перед Фрэнком? Да, ей сегодня невероятно повезло, и в другой день все могло бы обернуться намного плачевной ситуацией, но ведь не обернулось. Но ведь рядом оказался он.
И возможно не стоило Карен так открыто кукситься.
Потому что Фрэнк снова меняет тему и становится мягче, наконец осознав допущенную ими двумя ошибку – они не в том положении, чтобы друг друга ругать и отчитывать, если хотят, чтобы эта тонкая нить их связи не оборвалась окончательно. Карен этого не хочет и надеется, что Фрэнк тоже. Надеется, что он появился в ее жизни не ради того, чтобы попрощаться насовсем.
- Ох, - она закатывает глаза и не сдерживает смех, которым даже будит прикорнувшего Макса. Посылать Фрэнка нахер было приятно. И Карен могла этим заниматься все время. Без остановки.
- Караулишь меня у бара, знаешь о смене рабочего места, читаешь мои статьи, - Карен ухмыляется, ловя взгляд Фрэнка через зеркало заднего вида. – Это забота или преследование, мистер Касл? – она не говорит, но произносит в мыслях: ты же хотел оставаться для меня мертвым.
Остановка. Карен молчит. Ее душу греют слова Фрэнка, приятно знать, что человек, о котором она так рьяно пишет и пишет, оценивает ее труды по достоинству. Но знал бы Фрэнк, как Карен мечтает о том, чтоб перестать наконец писать статьи о нем, о Карателе, о смертях и правосудии… Карен понимает, что ей его не поменять, что он останется верен самому себе при любых обстоятельствах, но ей хочется надеяться, что когда-нибудь для Фрэнка мир перестанет казаться ареной для убийств.
Даже если его жертвы заслуживают казни.
Они доезжают. Фургон останавливается, и Карен привстает с места. Выходит из машины и сразу же ежится из-за холода ночной Адской Кухни.
Пришло время прощаться. Карен смотрит на Фрэнка, смотрит и усмехается.
- Можешь подняться ко мне, - она понимает, как же странно это звучит, и прикусывает нижнюю губу. Чертов ее длинный язык. – Просто… настал твой черед исследовать мои пенаты, не так ли?
Боже, что она несет. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava]
Смех Карен немного расслабляет. Возможно, прощупывая почву, они всё-таки отыскали путь, следуя которому не усугубят ситуацию. Потому что Фрэнк действительно не будет извиняться — он не чувствует вины за то, что сказал правду. Пейдж пыталась вытащить человека, который отошёл в мир иной во время остановки сердца в палате реанимации. Она пыталась докричаться до привидения, всего-лишь отголоска, у которого было неоконченное дело.
Впрочем, и с Карен дела были не окончены. Непредвиденным образом.
Фрэнку сложно сказать, кто больше прав: он действительно преследовал её или же она его не отпускала, каждый раз напоминая о себе кричащими заголовками с его именем.
— Я могу задать тот же вопрос про твои статьи: это беспокойство или одержимость, мисс Пейдж?
Ты же похоронила его — Фрэнк давно умер, но не лично для тебя, а для всех. Включая себя. Но сейчас он, новый он, всё равно здесь. И это странно, потому что Каратель не стремился контролировать это решение. У него не было плана следить за тобой у бара, как и читать твои статьи — это вышло само собой, что, в некотором роде, непростительно для такого человека, как он. Не в этой жизни. Не с этой миссией.
Вопросы в качестве ответов воспринимаются достойно. Кажется, каждый понял в этом что-то своё, сделал выводы. И не важно какие именно, потому что кварталы за окном нещадно мелькают и уже пора глушить мотор.
Может даже хорошо, что они не успели разговориться. Хотя, Фрэнк достаточно наблюдателен, чтобы даже из такой скомканной беседы можно было выжать максимум информации. Карен в свою очередь тоже не дура. Хотя и правда немного пьяна. Достаточно пьяна для того, чтобы позволять себе нести околесицу и ухмыляться каждый раз, когда её взгляд касается Фрэнка.
Каратель это заметил, он уже ловил на себе подобные взгляды и, нужно признать, в своё время расшифровывал их куда лучше морзянки. Правда, он предпочтёт решить, что девушка просто распереживалась и жаждет поддержки. Он хочет верить именно в это, ведь его настроенный на войну мозг просто так не уйдёт в самоволку.
Касл ловит ухмылку журналистки, прыскает, отводя взгляд в сторону, а затем вновь возвращая его к спасённой мэм:
— Хочешь, чтобы я проверил не сидит ли у тебя в шкафу бабайка-маньяк? — Не будет же он говорить, что прекрасно помнит, как выглядит её квартирка и вряд ли сможет по достоинству оценить ремонт, который ей наверняка пришлось сделать после обстрела по окнам. — Ну пошли. — Фрэнк всё-таки проведёт Карен до самой двери и самолично проверит, что блондиночка закрыта на все замки. — Макс, место. — велит он псу и закрывает дверцу фургона, рукой приглашая болтушку идти вперёд.
Исследовать её пенаты, чёрт возьми.
А квартира у Карен маленькая — даже для того, кто подорвал целый дом с белым заборчиком и стал околачиваться где только придется, включая боевой фургончик — но уютная. Девчачья в некотором роде.
Касл стоит в дверях уверенно, не переминаясь с ноги на ногу, хотя совершенно точно не понимает, что вообще забыл в этих приятно пахнущих краях. Карен просто позвала, позволив ему подняться, и он пришёл. Фрэнк подыграет, если ей так спокойнее.
Лишь бы не заиграться.
— Мне тоже следует забрать что-то на память? — Каратель осматривается: глядит на фотографии, которых совсем мало, цепляется взглядом за стопки бумаг на маленьком кухонном столе у окна. Всё здесь слишком компактно, слишком для одного.
[STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Она смотрит на улыбку Фрэнка, на его взгляды, брошенные на нее, слышит его голос и чувствует, как медленно в ней рушится бастион всей той былой уверенности. Карен будто на что-то понадеялась, потеряла всю бдительность и пустила события на самотек, позволила себе сказать то, из-за чего через секунду почувствовала себя совершенно не на своем месте.
Фрэнк над ней смеется, улыбается, искрит издевками в глазах, и Карен поджимает губы, понимая, что она не должна была говорить то, что сказала нечаянно вслух, позволила словам сорваться с языка. Теперь жалеет. Фрэнк невесть что теперь о ней думает, а Карен и сама теряется в догадках, что же ей двигало, когда она поняла, что хочет продолжить эти мгновенья рядом с ним.
Карен не отвечает, улыбается, потому что просто не знает, чем ответить, когда чувствуешь себя опозоренной.
Поднимается она до квартиры молча. Захлопывает дверь слишком громко и судорожно стаскивает с себя пальто. Родные стены давно уже пустой и одинокой квартиры не приносят счастья и чувства расслабленности. Фрэнк стоит столбом посреди коридора и осматривается, а Карен так же молча кивает ему, чтобы он хоть шаг сделал и осмотрелся. Его фигура на фоне домашнего интерьера невероятно выделяется, и к этому Карен еще надо привыкнуть.
Чай? Ему греть чай? Карен застывает, пропуская Фрэнка вперед, и скрещивает руки на груди. Фрэнк не кажется заинтересованным, его будто заставили подняться и сделать вид, что приглашение ему льстит. Карен понимает, чувствует, что должна уже наконец распрощаться с ним, но она непонятно отчего просто цепляется за него, держит у себя, и, ох, это точно какая-то одержимость, поэтому весь этот устроенный фарс кажется просто испытанием на стойкость. Фрэнк ее проходит. Терпеливо выслушивает Карен, кивает ей, делает то, о чем она просит этим чертовым наивным тоном… Карен сейчас стошнит от своего поведения.
- Фрэнк, - серьезно произносит ледяным тоном Карен, от волнения крепко вцепившись пальцами в руки. – Ты можешь не задерживаться, - она хочет звучать мягко, без укора, без грусти, но от одной этой фразы в Карен что-то противно щелкает. И в горле собирается горький комок. – Я допустила ошибку. Не надо было тебя… Всего этого, - она взмахивает рукой, описывая квартиру, и с трудом тянет улыбку.
Фрэнк на нее смотрит. Молчит. На его лице четко прочитывается недоумение. Конечно. Конечно, Господи. Только что сама попросила подняться, пригласила к себе, улыбалась как дура, а сейчас набралась смелости и попросила пойти ко всем чертям, простите, вон из квартиры. Точно.
Как начать говорить, когда на тебя так смотрят?
- Ты же хотел оставаться для меня мертвым, верно, - процедила, сплюнула, с трудом перемолола, едва заставив себя сказать эти слова вслух. Она должна была.
- Господи, - охнуть, заулыбаться, спрятать лицо в ладонях, сделать глубокий вздох. – Прости, черт возьми, прости, черт, я не могу это забыть, не могу.
Дышать размеренно не получается. Приближается паника, истерика, что угодно, и Фрэнку надо уходить, пока Карен не взорвалась и не стала нести околесицу, высказывая абсолютно все, что она о нем думает и думала, пока его не было рядом, когда он оставил ее одну наедине со своими мыслями.
- Я ради тебя столько сделала, я так переживала и боялась, а ты просто втоптал все это, будто это все для меня несерьезно и не имеет никакого значения… А я сижу и постоянно, постоянно думаю об этом и не знаю, как относиться, и приходится все вымещать в гребаных статейках, наивно полагая, что может хоть это как-то поможет мне перестать ХОТЬ НА СЕКУНДУ думать о, Господи, ТЕБЕ!
Раскричаться, повысить голос, заметаться по квартире, сделать шаг и понять, что наступаешь в атаку на зверя. Такая безоружная. Но черт с ним. Карен пускает все эмоции в бой. Она же должна воспользоваться моментом, пока он не сбежал в очередной раз.
- А знаешь почему все это происходит, Фрэнк, хах? – нервный смешок, кривая ухмылка, трясущиеся плечи и красные глаза. – Потому что у меня НИЧЕГО не осталось, кроме обиды к тебе, - Карен рывком поднимает со столика свои наработки к статье и с остервенением швыряет их в угол. Втягивает воздух ноздрями, пытаясь задержать накатившую истерику, и рушится бессильно на диван.
- Твои слова ранили меня, просто сломали, раздробили, в порошок стерли, и это сводит с ума каждый чертов день. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava]
Отредактировано Karen Page (2016-04-30 12:39:34)
Фрэнк большую часть времени молча наблюдает — Каратель не любит трепаться. Он тих и прилежен. В скором времени ему придётся вступить в игру и момент этот надо выбрать правильно, как и слова. Потому что Карен сейчас больше всего напоминает бомбу, которая вот-вот взорвётся, а до детонатора никак не дотянуться, потому что — видит Бог — с женщинами сложно.
Женщины имеют свойство впадать в это дикое состояние, когда они сами не знают чего хотят и ждут, что ты прочитаешь их мысли. Они расстраиваются и злятся сами на себя, но под раздачу всегда попадает мужчина. Почти всегда.
Мария доводила Фрэнка до белого коления своим «узнаю чего хочу, когда увижу» или «я расстроена, угадай почему». А перед тем, как устроить ему скандал, женщина точно так же копошилась по хозяйству, пытаясь сварить в турке его любимый кофе. Но тот всегда выкипал к моменту, когда Мария превращалась в холоднокровную фурию и плевалась в Касла огнём. Славные были времена.
Карателю хочется поёжиться от этого стального тона и спросить «ну что такое», но он продолжает смотреть на Карен, пытаясь проанализировать её слова. Информации пока мало, но это ненадолго.
Пейдж швыряет в него раскаленные слова обиды и его даже немного удивляет, что она хранила в себе столько дерьма. Столько дерьма в его честь. Это не льстит, а заставляет чувствовать себя неудобно. Стоять перед ней, закрывающей лицо руками, тщетно пытающейся не срываться на крик...
Последнее, что он хотел, это становиться подобной проблемой для кого-то, кто наказания не заслуживает. Фрэнк и не думал, что всё могло обернуться именно так, он рассчитывал, что Карен действительно сможет похоронить его для себя, как грозилась сделать в лесу, и перестанет переживать почем зря.
За смертников не переживают. Особенно за тех, кто хрена с два просто так погибнет.
— У неё ничего не осталось, кроме обиды к тебе. — с укором нашёптывает противный голос в его голове и Фрэнк хмурится, теряясь в этой маленькой квартирке, в этом вонючем городе, в этой стране и планете в целом. Всё кажется таким маленьким и хрупким вокруг, и даже сильная, дерзкая Карен оседает на диван с опущенными плечами, — Потому что ты разбил её веру. — раньше голос призывал к кровопролитию, но сейчас играет на каких-то странных правилах — не так, как раньше, не прямолинейно. Он хочет, чтобы Фрэнк тот час ушёл отсюда, обчесал сжатые кулаки о чьи-то преступные морды, сломал несколько шей... Может, было бы правильным оставить её одну, уйти и больше никогда не возвращаться, но Касл вдруг видит перед собой осуждающее лицо Лизы и опускается на диван, глядя прямо перед собой. Он старается никого не видеть и не слышать, но это очень сложная задача. Потому приходится говорить.
Карен всё не так поняла. Зациклилась. Это неправильный выбор, хотя, разве он в праве судить?
— Тот Фрэнк Касл, которому ты пыталась помочь, мёртв. — констатирует тихо, слегка надломленным голосом, потому что за эти несколько месяцев уже стало непривычно говорить с кем-то без той суровой ненависти, что плещет из каждой поры Карателя. — Он умер в Центральном Парке вместе с женой и детьми. Остался только Каратель и ему было необходимо отомстить. Просто закончить это дело, похоронить Каслов. Тогда я имел в виду только это. И думал только об этом. — Карен ничего не могла бы изменить, Фрэнк надеется, что она в силах понять это.
Её трясёт, мужчина замечает это уголком глаз, но не знает что можно было бы сказать, как её успокоить. Он никогда не был хорош в подобных вещах, но один мало-мальски правильный и проверенный годами способ всё-таки знал. И будет очень странно, но именно для этого же он сюда и поднялся?
Фрэнк притягивает Карен к себе совсем ненавязчиво, так, чтобы если вдруг ей всё-таки неприятна такая его поддержка, она могла бы спокойно отпрянуть и хорошенько вмазать ему по лицу (что было бы куда эффективнее на скромный вкус Карателя).
— Я не стою даже твоей обиды, мне жаль, — жаль, что у тебя больше не осталось за кого цепляться. Потому что я — самый ужасный выбор доверенного лица, который ты могла бы сделать в своей жизни.[STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Frank Castle (2016-05-01 13:55:24)
В нем столько жестокости, злости и непримиримости с самой жизнью. Столько боли Фрэнк пережил, через столько войн прошел, сколько крови пролил – своей и чужой – и сколько еще готов пролить. Фрэнк неуправляем, он не позволит себя контролировать, не разрешит кому-то надеть на себя ошейник и сделать ручным, домашним, послушным, смиренным. Фрэнк яростен. И не способен прощать, а потому разделывается с каждой своей жертвой столь беспощадно, щедро обагряя улицы Адской Кухни. И его не беспричинно называют зверем. Карателем.
Но именно его объятия дают Карен почувствовать себя в безопасности, такой, будто сразу оказываешься за защищенной крепостью. Сильные грубые руки осторожно касаются плеч, боясь сделать больно или неприятно, и сердце Карен начинает стучать в ускоренном темпе, и сама она неосознанно сокращает между собой и Фрэнком расстояние, окунаясь в тепло, которое от него исходит, будь то даже жар его гнева.
Карен не хочет и не может уже слышать про «того Фрэнка», про «ту смерть», про то, что «того человека» больше не стало. Она отказывается это принимать, и слова Фрэнка пролетают мимо ее ушей. Карен не верит в это. Не верит. Потому что она сама – тот самый свидетель воскрешения Фрэнка, того самого, каким он всегда был и каким останется, несмотря на ту личину монстра, которую он так радостно натягивает на себя каждый день.
Фрэнк Касл не способен казаться монстром все время. Даже с этой его упертостью, которая так страшно раздражает Карен. С этим его страхом переступать границы и делать шаг в сторону от своего чертового образа Карателя. Фрэнк уперся в свою собственную идею и других слушать не станет. И Карен действительно стоит ценить те моменты, когда по его маске проходят трещины.
Карен трясет мелкой дрожью, ей невозможно холодно, страшно и одиноко, а потому она цепляется за руки Фрэнка и еле слышным шепотом просит: крепче. Крепче стисни объятия, не отпускай, пожалуйста, не сбегай, не уходи, без тебя мне будет худо, я сломаюсь окончательно, не доживу до утра. В этой безумной веренице событий я кажусь сама себе бесполезной и невзрачной, и мне уже совсем нет смысла за что-то бороться, если и ты окажешься тем, кто от меня отвернется.
Карен всхлипывает и прижимается щекой к плечу Фрэнка, вдыхая его запах, слыша его размеренное дыхание, чувствуя, как бьется его сердце, - сердце все того же человека, чья жизнь так зацепила Карен, что она не может перестать о ней беспокоиться.
- Заткнись пожалуйста, - через всхлип шипит Карен, поджимая губы.
Карен пересиливает себя и поднимает глаза на Фрэнка. Она замирает, едва не задыхается от того, как все же он на нее смотрит – и как же он к ней сейчас близко. Забывается неловкость, забывается то, что они не так хорошо друг друга знают, и забываются какие-либо слова, которые Карен хотела высказать Фрэнку в лицо, пока он рядом.
Она касается его щеки. Бесстрашно ведет ладонью по шершавой коже, по шрамам и рубцам, и мотает головой, улыбаясь сквозь слезы.
- Это не уродство. Нестрашно. Больно.
Очень. [ava]http://sd.uploads.ru/5nLSY.gif[/ava]
«Потеря. Отсутствие. Наша боль может управлять нами, если ей позволить. Потому мы скорбим. Это праздник потери. Мы принимаем тьму и сливаемся с ней. Мы объединяемся с ней. Мы становимся ей. Иначе тьма поглотит нас»
Карен так не похожа на того, кто бы мог стать тьмой. Она так не похожа на того, кто потерял всё. Но это так: ещё пару месяцев назад он говорил этой запутавшейся блондиночке, что у неё есть всё для счастья — только руку протяни. И как она растеряла всё это Каратель в душе не чает, но что-то всё-таки произошло. Она просто не хочет рассказывать, а Фрэнк понимает, что ничего не бывает просто так.
Каратель не будет говорить, что всё это ерунда, ведь никто же не умер (так ли это?), потому что у каждого свой болевой порог и кто он такой, чтобы твердить девушке о том, что трагедии в её жизни ещё даже не начинались, что она слишком молода и нужно просто переступить через разочарование и выбрать новый маршрут. Столько раз, сколько понадобится. Пока она не найдёт то, что искала или вернётся туда, с чего всё началось.
Не стоит обольщаться на мягкие пшеничные волосы, в которые Касл невольно запускает пальцы, когда её голова ложится на его плечо; обращать внимание только на момент усталости, слабости, списывая это на её уязвимость. Точно так же, как она сейчас прижимается к нему, призывая стиснуть её в объятиях ещё крепче, чтобы она могла почувствовать себя в безопасности и не такой одинокой... точно так же Карен может спустить курок своего невесть откуда взятого пистолета. Фрэнк в этом даже не сомневается.
Чувствовать, как она вздрагивает всем телом, слышать её шёпот, мольбы, больше похожие на какой-то припадок, понять до конца который Фрэнк не в силах — всё это не может оставить равнодушным. Каратель растерян — он отвык от того, что кто-то ищет поддержку именно в нём, а не в той машине смерти, которая расквитается с подонками и уйдёт из жизни мирных людей, потому что там ему не место — но она этого не увидит.
Кажется, что сочувствие Карен, это обострённое сопереживание, заразно. Но в случае Касла, оно распространяется только на неё. Каратель ещё до конца не осознаёт, но мисс Пейдж, как последняя, кто рассматривает во Фрэнке человека, а не монстра, являет собой хрупкий мостик, перекинутый через пропасть между войной и светлым пятном, напоминающим о том, что если он откинет в себе всё человечное, то в какой-то момент может забыть ради чего затеял весь этот крестовый поход.
Фрэнк смотрит на Карен и в тот момент, когда они встречаются взглядами, Касл чувствует фантомную боль от удара по щеке, на которую вскоре ложится гладкая ладонь мисс Пейдж. Из-за некоторой схожести с Марией, которую Фрэнк не сразу, но всё-таки заметил, на какие-то доли секунды перед глазами мерещится лицо его мёртвой жены, а не Карен. Она велит ему не быть таким бесчувственным чурбаном, а из складочки меж её сурово сдвинутых бровей начинает капать кровь, быстро заливающая всё её лицо.
Он, оцепеневший от накатившего страха, не может ничего поделать, лишь чувствует, как теплые пальцы ведут по лицу, слышит чей-то отстраненный голос, который набирает силы, пока Фрэнк фокусируется на заплаканных голубых глазах, заглядывающих ему прямо в душу.
Больно.
Больно смотреть в эти глаза. Видеть в них отблеск того же отчаяния, бывшего совсем недавно таким родным, улавливать вереницу схожих чувств, которые ищут опору, ждут ответа. Но отвести взгляд не получается — не смотреть в эти прекрасные глаза тоже невозможно.
Фрэнк чувствует себя разбитым щенком и, чтобы хоть как-то спрятать своё замешательство, которое Карен могла (а лучше бы так и было) принять за обыкновенное неудобство, непривычку к мягким прикосновениям, мужчина притягивает её ещё ближе, чуть ли не усаживая себе на колени и обнимая ещё крепче.
Лишь бы она сейчас ничего не поняла.
Вот бы зацепиться за что-то, чтобы не видеть самый худший кошмар, преследующий его повсюду, куда бы он ни шёл.
— Тебе нужно отдохнуть.
Мягким нажатием ладони, которая всё ещё лежит на её затылке, Фрэнк вынуждает журналистку уткнуться обратно ему в грудину. Он целует её в макушку легко и беспорядочно, ещё раз и ещё... Пытаясь успокоить и её, и себя, и призраков в его больной голове.
— Спи, Карен. Я рядом, ты в безопасности.
А потом Фрэнк вдыхает запах её волос. Чувствует, как внезапно накатившая паника и ощущение липкой крови на ладонях начинают покидать его.
Возможно, сегодня они оба доживут до утра.
[STA]big bad punisher[/STA][AVA]http://s4.uploads.ru/oBEKC.gif[/AVA][SGN]one batch, two batch
penny and dime[/SGN]
Отредактировано Frank Castle (2016-05-05 21:45:40)
Она будто прикасается к чешуе спящего дракона. Будто возится с огромным устрашающим монстром и не страшится того, что он в какой-то момент может очнуться, вынырнуть из забвения и обернуть все свое не сулящее ничего хорошего внимание к ней – причине его нежелательного пробуждения. Но все это – вроде глупой сказки, и стоит сказать, что Карен не чувствует себя принцессой, а Фрэнка она отказывается считать свирепым зверем. Просто хочется спать, голова тяжелеет, и приходятся на ум странные сравнения.
Карен горько усмехается и подсаживается еще ближе к Фрэнку, прислушиваясь к его размеренному дыханию. И закрывает глаза, как только мужская рука кладется ей на голову, вызывая бег мурашек по всему телу, странное щекочущее чувство, от которого хочется прикусить губу и задержать дыхание – может так чувства поутихнут.
Карен понимает – она слаба, разбита, сломлена. Этот город перестал ее вдохновлять и начал высасывать из нее все жизненные силы, и сейчас она думает, что достигла той отправной точки, точки невозврата, и если переживет эту ночь мирно – значит будет жить и дальше. В судьбе Карен изменения, жизнь ввела свои неприятные корректировки, и теперь психика старается с этим прижиться, вгоняя Карен то в тоску, депрессию, апатию, то в состояние будоражащего счастья без причины.
Но счастья слишком мало и по большей части Карен чувствует одну только тупую боль в груди. Силой заставляет себя вставать каждый день и шагать по улицам Адской Кухни, размышляя о том, какую дурь будет строчить в очередной раз, какую на этот раз из своих точек зрения станет отстаивать перед судом читателей, к чему станет обращаться, а чего избежит, сглаживая острые углы.
Но сгладить тот угол, где Карен свернула и наткнулась на Касла, оказалось не так просто.
Фрэнк осыпает макушку Карен неловкими поцелуями, а она подставляется под его губы и вся внутри сжимается, не веря в происходящее. Как ей дальше относиться к нему? С чего вдруг такая ласка? – и с ее стороны тоже. Карен боится, как бы ее привязанность к Фрэнку не была лишь маской тому, что томится в душе давным-давно, и не дай Господи, если оно правда и если Фрэнк испытывает нечто схожее.
Потому что рождается столько невысказанной, непроявленной нежности, столько слов, застрявших в горле и мучащих теперь паразитами в мыслях, столько непоняток, недосказанностей, неясностей, Карен во всем этом путается. Жмурит глаза, нервно выдыхает, отпуская последние признаки истерики, и как-то по-детски кивает Фрэнку.
Карен с ужасом понимает, что она погрязла в мыслях о нем. И когда он так к ней обращается, с этим тоном, неприсущим Карателю, но принадлежащему Каслу-отцу и Каслу-супругу, его больше всего хочется попросить прекратить, ведь так он делает все бОльшие шаги к непоправимому. Карен благодарна его заботе, помощи, она готова отвечать тем же, но страшится последствий.
Всего этого не должно быть.
Но…
- Спасибо, - вырывается из ее уст, когда она укладывает голову ему на колени и готовится погрузиться в сон.
Мучительная ночь подходит к концу.
Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » You were never in any danger. And never will
