crossroyale |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » Двое из разных миров
- Двое из разных миров -
[audio]http://pleer.com/tracks/13849581dmRR[/audio]
участники:
San, Ashitakaвремя и место:
Лес Сисигами, пещера Моро, поздний вечерсюжет:
С момента, как Лесной Бог даровал Аситаке жизнь, проходит полтора дня. Очнувшись, он находит себя в волчьем логове, вместе с волчьей принцессой.
[SGN] [/SGN]
Отредактировано Ashitaka (2016-02-15 20:24:18)
После того, как пещера опустела до двух человеческих тел, дрема быстро уступила место полноценному сну, который навалился на спутанное сознание всей тяжестью, окутав его туманной пеленой, затем, отключив вовсе. Царство Морфея приняло девушку-волка в свои владения, намереваясь не отпускать в реальность несколько ближайших часов.
Впрочем, Сан не имела ничего против подобной наглости.
Ей редко снились по-настоящему тревожные сны. Иногда она вздрагивала всем телом, чуть хмуря темные брови, плотнее утыкаясь носом в колени, укрываясь белой шкурой с головой, являя собой тем самым трогательный пушистый клубочек. Вот только состояние это было поразительно чутким: при любом постороннем шевелении рядом, принцесса Мононоке поднимала голову, взглядом выискивая источник шума, после чего, определив его как нечто, не представляющее угрозу, она снова засыпала: очень быстро, не позволяя пришедшим в пустую голову мыслям потревожить ее.
Когда тишину ночи на клочья разорвал протяжный волчий вой далеко в Лесу, Сан открыла глаза, замерев и вслушиваясь в зов знакомых голосов. Братья до сих пор не нашли Моро. Можно было бы начать волноваться, но в своей матери-богине девушка была более чем уверена: нужно быть бесстрашным глупцом и иметь за своей спиной тысячную армию, чтобы добровольно встать на пути страшной в ярости двухвостой волчицы. То, что Ити и Ни никак не могут до нее дозваться, значило лишь то, что Моро не считала нужным раскрывать себя. Ко всему прочему, чуткий нюх ее детей все равно приведет их к ней рано или поздно.
«Она уже знает, что я не смогла убить ту женщину».
Это не было приказом матери – очистить Лес от той, которую называли Эбоси, однако Мононоке все равно чувствовала себя виноватой. Попытка нападения провалилась. А все из-за одного человеческого мальчишки, свалившегося ей на голову будто бы с неба.
Кстати о нем. Кажется, Аситака шел на поправку. Крепкий здоровый сон, начавшийся с банальной потери сознания, чудотворно влиял на обессиленный организм, приводя его функции в порядок.
Отняв голову от своих колен, Сан все еще лежа смотрела на профиль юноши, наблюдая за тем, как размеренно и спокойно опускается его грудная клетка вверх-вниз.
Ночь была по-летнему теплой и к радости, немного уставшей от приключений «волчицы» усыпляла тишиной. Спать уже не хотелось так сильно. Отношение Сан к человеку уже не было таким категорически негативным. Она просто решила смириться с тем, что спасла его. В конце концов, Лесной Бог велел ему жить. Не могла же она взять и бросить его на произвол судьбы.
Его спасение уже не рассматривалось ею как плата за собственную жизнь. Пришлось сознаться самой себе, что это было ее желанием.
«Спасла, потому что захотела. Вот и все».
Отредактировано San (2016-02-17 00:40:23)
Ему снились родные края. Зеленые холмы, по которым гуляли от ветра настоящие волны, перечерченные бережно возведенными каменными оградами, по которым можно было распознать начало чьих-то владений. Он слышал привычное гудение и стук деревянного помоста, по которому Якуро взбирался на них, на вершине которых опускал голову, позволяя взяться за свой рог и взобраться к себе на спину. Видел проносящуюся мимо него гигантским темным пятном границу леса, спеша к восточной границе деревни. Узнавал в шелесте листвы родной лес, а в воздухе — знакомые запахи, в том числе и доносящийся от деревни аромат рисовых лепешек.
Но затем на ясное небо набегали тучи. День становился темным, как во время бури, и ему в нос ударяла вонь. Образы гниющего кабаньего тела перемешивались с картинками собственной руки, по которой вниз, сопровождаемая едким дымом, в котором узнавался запах обожженной плоти, бежала жидкая тьма — проклятье, обретшее физическую форму. Аситака чувствовал, как оно въедалось в его плоть, пробивало себе путь к кости, и отпечатывалось на ней. Чувствовал запах горелой травы под хмурым небом и дух ароматных палочек под сводами соломенной крыши. Слышал стук мелких камешков друг о друга, переходящий в гулкий стук копыт. А затем этот стук становился стуком собственного сердца, пульсирующего в груди так быстро, как оно только могло, и он видел, как темное пятно, стремительно разрастаясь, бежало вверх по плечу, лизало грудь жаром пламени, и впивало свои зубы ему в сердце...
«Ненавистное людское племя. Теперь вы будете страдать и мучиться… так же, как и я».
Аситака вздрогнул, и распахнул глаза. Сердце его все еще бешено билось, а в памяти еще была свежа боль, которую он чувствовал в груди мгновение назад. Но сердце затихало, а боль улетучилась вместе с остатками кошмара, уступая место реальности.
Не сразу, но он разглядел в окружающей его тьме, поначалу испугавшей, очертания сводов пещеры. Услышал треск цикад и легкий свист завывающего ветра, как если бы он находился где-то на высоте. Не успел подумать об этом — боль пронеслась по правой руке пулей, заставив напрячься все тело, схватиться за запястье уже заученным движением. Пошевелившись, Аситака осознал, что тело его было влажным, одежда прилипла к спине, на которой он лежал. Похоже, сон был долгим, и никак не отпускал, до этой поры. Сейчас он помнил его уже смутно, и был этому рад. Но сколько же он проспал?..
Когда боль чуть поутихла, бывший принц эмиси вновь открыл глаза, и взглянул на пещеру. Увидев в полумраке белую шкуру, сразу понял, что лежал не подле волка, а подле человека. Худые щиколотки выглядывали из-под кажущейся сейчас серой шкуры, а приглядевшись, Аситака заметил, что волчья принцесса не спит.
— Прости, если разбудил, — с некоторым трудом ворочая языком, проскрипел Аситака; в горле было очень сухо. — Мне снился тревожный сон… про одного из обитателей этого леса.
Он вспомнил, что говорила ему ранее девушка: Якуро рассказал ей о его родной деревне. Поверить в это все еще было сложно, но Аситака ни разу не усомнился в том, что ему говорят правду. Этот мир был полон неизведанного, так много ли было удивительного в человеке, способного понимать язык зверей, когда в мире существовали леса, подобные этому?
«Интересно, и много он ей рассказал?»
Аситака хотел бы знать, что знает о нем волчья принцесса. И раз знает… он тоже хотел узнать что-нибудь о ней. У него и впрямь было много вопросов. Одна беда: вряд ли она сама расскажет ему что-то. Не волков же спрашивать?
— Ты не сказала, как тебя зовут, — вместо всяких вопросов заметил бывший принц эмиси.
Но сухость резанула по горлу, заставив опустить подбородок. Вырвавшийся из груди кашель потонул в тыльной стороне ладони, на которой в темноте не было видно проклятого пятна.
[AVA]http://s6.uploads.ru/qwWD8.jpg[/AVA]
Отредактировано Ashitaka (2016-02-16 23:41:10)
Мимо нее не прошел момент, когда из спокойного, его сон стал тревожным. Наблюдая за спящим юношей, она даже думала разбудить беднягу, но не успела протянуть к плечу уютно закутанную в шкуру руку – он проснулся сам. И должно быть, не сразу сообразил, где они находятся, и что, собственно, происходило «до».
Избавляясь от остаточной паутины сна, волчья принцесса дала ему время прийти в себя.
Приняв положение сидя, не спеша отвечать на реплику с извинениями и следующую за ней констатацию факта на тему умалчивания своего имени, девушка широко зевнула. Что называется во всю пасть, как если бы была настоящей волчицей. Вытянув к сводчатому каменному потолку вверх руки, она потянулась до хруста в теле, удовлетворенно замечая то, как начали сокращаться затекшие после долгого бездействия мышцы.
Все ее движения были неторопливы. Этой своей расслабленностью Сан демонстрировала положение хозяина в «доме». Мало кто знал, а точнее фактически никто из людей никогда не видел ее в таком миролюбивом настроении. Глядя на нее сейчас, подозрительный ко всему новому человек мог задаться единственным вопросом: насколько это ее состояние является обманом и чем оно в дальнейшем ему грозит?
Сама принцесса Мононоке не желала раскрывать все карты. Да и были ли они у нее на руках – доподлинно неизвестно, ведь волки по природе честные в своих желаниях и порывах существа. Они могут начать хитрить, если только хотят запутать противника, чтобы он не добрался до их логова. Но подобная уловка сейчас не имела большого смысла, так как этот самый «противник» был прямо перед ней. В ее пещере – месте, куда не пускают чужаков.
- Недалеко отсюда есть небольшой ручей. Можно сходить к нему, если совсем сухо в горле станет.
Наконец нарушив долгое молчание, девушка чуть склонила голову набок в звериной привычке, тем самым выдавая притесненное осторожностью любопытство, затаившееся на дне темных, изредка отливающих ночной синевой глаз.
- Твое имя мне сказал рогатый друг Якуро. Мое – не должен знать человек. Люди Железного города называют меня Мононоке, или же кличут принцессой волков. Но правила нарушены. Их нарушили мы. Мое имя Сан. Я младшая дочь волчицы Моро. Наша стая хранит этот Лес.
Голос ее звучал спокойно, но с лица не сходило серьезное выражение, придавая словам важности и веса. Она хотела, чтобы Аситака понял, как много ему позволили Хранители и в частности сама волчья принцесса. Интуиция подсказывала Сан, что ночь будет одной из тех длинных, когда начинает казаться, что ей не будет конца. Возможно, именно поэтому девушка решила скоротать ее за разговором. Лежать и молчать, делая вид, что не замечают друг друга, было бы, по меньшей мере, глупо. К тому же, в глубине души дикой девочке действительно было интересно услышать из первых уст историю странника, прибывшего к ним из далеких мест.
Красный олень много утаил от нее, оберегая тайны своего товарища, как и положено настоящему верному другу.
Отредактировано San (2016-02-17 19:33:26)
Ответом на его кашель были простые слова, которые прежде он воспринял бы с благодарностью. Сейчас он мог принять их лишь с чувством сожаления — слабость в его теле все еще давала о себе знать. Пусть она и не была такой, как в день, когда он очнулся на берегу озера, а сам он мог бы сказать, что чувствует себя лучше — сейчас он осознавал, что ему хватает сил на то, чтобы свободно поднимать руки, пусть каждая из них и весила сейчас в разы больше, чем обычно — однако сил на то, чтобы дойти до источника воды он в себе не чувствовал. Конечно, он и не рассчитывал на то, что быстро оправится. В конце концов, Лесной Бог вернул его к жизни, но силы в свое тело он должен вернуть самостоятельно. Вот только было бы это так просто. Сейчас ему хотя бы на ноги бы встать…
На слова волчьей принцессы о ручье он так ничего и не ответил. Что тут скажешь? В горле и впрямь было сухо, но не просить же девушку, сидящую возле него, которая взяла над ним опеку, о помощи вновь? Возможно, стоило. Но ей это, должно быть, было в тягость. Для волчьей принцессы он был всего лишь слабым человеком, доставляющим неудобства, которого по каким-то причинам спас Лесной Бог. Но винить ее за такое отношение он и не думал: и сам знал, что слаб сейчас, и мало на что годен.
«Попросить ее о помощи?» — задался он вопросом. Гордость не мешала ему это сделать. Так что же мешало?
— Сан… вот, значит, как… — он легко улыбнулся, не надеясь, что в темноте пещеры его улыбку можно будет разглядеть. Хоть глаза и привыкли к темноте, света снаружи было достаточно ровно для того, чтобы выделять во тьме силуэт, обрамленный белой шкурой, и смутные очертания девичьего лица. — Не знаю, сказал ли тебе мое имя Якуро, но человек должен называть свое имя сам. Зови меня Аситака.
Он ненадолго замолчал, вслушиваясь в многочисленные звуки ночи. Рука снова разболелась, заставляя стиснуть ладонь на запястье.
— С тех самых пор, как лесной Дух вернул меня к жизни, меня мучает один вопрос. Скажи, как ты думаешь, почему твой Бог помог мне?..
Его вопрос был тихим, полным десятков не озвученных вопросов, которыми он задавался и сейчас, и много раньше, еще у озера. Он не рассчитывал, что волчья принцесса знает, что творится в голове у лесного божества, что она даст ему ответы, в которых он так нуждался, но вопрос все-таки решил задать.
[AVA]http://s6.uploads.ru/qwWD8.jpg[/AVA]
Отредактировано Ashitaka (2016-02-18 01:10:35)
Мрак в пещере не позволял видеть четко – лишь угадывать очертания, чтобы в голове складывалась определенная картинка действий собеседника. Насколько хорошо Сан изучила людей, в тех случаях, когда по какой-либо причине они не могли, или просто начинали плохо видеть, в их самоощущение закрадывался дискомфорт. Поганое надо сказать чувство. Словно ты влез не в свою шкуру.
Что до самой волчьей принцессы, она привыкла больше полагаться на слух и так называемое «шестое чувство». По интонации угадывала настрой, не испытывая большой потребности видеть мимику лица говорящего. Когда Аситака заговорил, в его словах она услышала улыбку, что даже немного удивило ее, ведь было совершенно непонятно чему можно улыбаться человеку в его положении.
Судя по всему, его мучила жуткая боль в руке: за нее он хватался так часто, что этот жест должен был уже войти в неприятную привычку. Сан не знала наверняка, могла лишь строить догадки и предположения, но «рана», которую почему-то не излечил Лесной Бог, спасая жизнь парня, была напрямую связана с нападением одного из Хранителей на его деревню. Особенно если душу зверя пожрал демонский огонь.
Она уже собиралась спросить об этом напрямую, как бывший принц опередил ее, задав собственный вопрос. Конечно же, один из тех, на которые у девушки не было ответа. И самое странное, он же об этом тоже знал! Знал и все равно спросил… вот же странные люди…
Воистину, ей никогда их не понять.
- Причины, по которым Дух Леса помогает живым существам, известны только ему. Я задала себе тот же вопрос: почему? – поднявшись на ноги, Сан продолжала говорить глядя на «гостя» сверху вниз. – У него не было ни единой причины вытаскивать тебя с того света. Впрочем, как и у меня – тащить твое едва живое тело к озеру. Мы это сделали. Этого должно быть достаточно. Все равно ответить на этот вопрос честно не получится.
К тому времени, как Сан замолчала, она подошла к выходу из пещеры, ступив в серебристый лунный свет, обозначивший серьезное худое лицо.
- Лежи тихо. Я принесу воды, - сказав это, она легко сбежала вниз по камням на землю, где ее встретил поднявший голову Якуро. Быстро миновав его, лишь мимолетно коснувшись рукой умной морды, волчья принцесса бесшумной поступью спустилась к бившему между булыжниками маленькому ручью. Склонившись, зачерпнула в руки горсть воды, поднесся ее к лицу, чтобы утолить собственную жажду. Затем, огляделась по сторонам в поисках подходящего листа, который должен был послужить своего рода сосудом: быть для этого достаточно крепким и широким.
Отыскав взглядом оный, девушка осторожно оторвала его, сложив лодочкой и опустив в ручей, зачерпнула немного живительной жидкости. Стараясь не разлить, возвращалась обратно Сан дольше, а оказавшись в каменных стенах пещеры осторожно опустилась на колени перед Аситакой, свободной рукой помогая ему привстать хотя бы на локтях.
- Выпей. Не хочу, чтобы после всего ты умер здесь от жажды. Рана исцелилась, но твои силы еще не вернулись, – слова могли бы быть резким, если бы не смягчившийся едва уловимо тон. – Расскажешь, что случилось у тебя на родине? Твой друг сохранил все твои секреты. Поэтому я знаю только в общих чертах.
Она не требовала, а просила, в глубине души понимая, что возможно эта история – не то, что можно знать чужаку, поэтому давала понять, что оставляет ему выход к отступлению. При этом было видно, что делать нечто подобное Мононоке не привыкла. Все, что происходило в волчьем логове было для нее необычным и странным, однако оно же казалось чем-то удивительно правильным.
Сан было… спокойно находиться рядом с человеком. Самоощущение настораживало, создавая некий внутренний конфликт, который приводил к растерянности.
«Пусть идет, как должно. На все воля Духов».
Отредактировано San (2016-02-20 00:20:22)
Аситака не рассчитывал найти ответы на свои вопросы здесь. Не рассчитывал на то, что ему их даст волчья принцесса. Но он мог спросить, он хотел спросить — и он спросил. Конечно, принцесса-волк ничего не могла знать о желаниях Лесного Бога. Но Аситака был уверен, что о причинах его поступка она размышляла не меньше его самого. Почему Лесной Бог спас человека? Одного из тех, кто уничтожает его Лес? В конце концов, в ее глазах он — всего лишь один из людей, враг. Принц эмиси был уверен, что девушка задавалась этими вопросами не раз, возможно, они терзали ее точно так же, как и его. Разве что по иной причине.
Он хотел узнать, о чем она думала. Как воспринимала это. Как объясняла это себе. Возможно, узнав об этом, он смог бы иначе взглянуть на то, что предстало перед ним. На то, что остался жив. На то, что был спасен Лесным Богом, но обречен им же на медленную смерть. Его сердце жаждало ответов, он хотел понять. Но она не ответила ему. Не поделилась мыслями. И убежала. Подобно зверю — или человеку — решившему обойти опасность, вместо того, чтобы сталкиваться с ней.
— Спасибо, — поблагодарил он ее, наблюдая за тем, как девушка, Сан, исчезает во тьме за пределами каменной обители.
Он понимал ее. Она, как и он, столкнулась с чем-то, что было ей непонятно. Она, как и он, задавала вопросы, но не было того, кто мог бы ответить на них. А заглядывая внутрь себя, единственное, что она находила — еще большее количество вопросов без ответов. Аситака, будь ему куда бежать, возможно, сделал бы так же. Но бежать ему было некуда. Он отправился в путь чтобы найти ответы, оставив свое прошлое позади. И вот теперь, найдя ответы на одни вопросы, он столкнулся с новыми, ответы на которые он, возможно, уже никогда не получит. Лесной Бог не дал их ему. А волчья принцесса их дать не сможет. Так что же ему делать?..
Размышления заняли то время, которое Сан, дочери Моро, потребовалось на то, чтобы вернуться в пещеру с водой. Ее рука легла на его влажную спину, и он, морщась, приложил все усилия для того, чтобы приподняться достаточно для того, чтобы не подавиться.
— Рана исцелилась, но твои силы еще не вернулись.
— Да, я это чувствую, — со слабым оттенком веселья выдавил из себя принц эмиси, приподнимаясь на локтях.
«Деревянная миска… сама вырезала?» — глядя на незамысловатую утварь, подумал он, касаясь ее губами.
Вода была холодной и приятной. Живительная влага скользнула вниз по горлу, моментально наполняя силами, коих так не хватало. Пустой желудок сжался, где-то в животе низко заурчало, но юноша продолжал жадно пить, и выпил все, до последней капли. На старую шкуру он опустился совершенно иным человеком. Было легче дышать, а слабость в теле частично отступила, не в силах тягаться с живительной силой воды.
— Так намного легче, — с благодарностью произнес Аситака, улыбнувшись темному силуэту в белой шкуре. Он жалел, что не видел лица девушки.
Когда она задала свой вопрос, подумал, что для живущей в местном лесу, она говорила вполне складно. Далеко не всегда речь волчьей принцессы была грубой и топорной.
«Люди в городе говорили, что звери в этом лесу умеют разговаривать… выходит, это они ее научили?»
Аситака выдохнул, снова улыбаясь. Он вдруг понял, что рад тому, что волчья принцесса задала ему вопрос. Потому что она заинтересовалась его историей. Историей человека. И ее вопрос походил больше на просьбу, нежели на требование. Стала бы она так задавать вопрос тому, кого считала врагом?
«Пусть ты мне не доверяешь, я постараюсь доказать, что я тебе не враг». — Он надеялся, что рано или поздно сможет сделать так, что волчья принцесса сможет смотреть на людей иначе.
— У моего племени была небольшая деревня, — начал принц эмиси, глядя на звездное небо за пределами пещеры. — Мы жили в окружении леса, недалеко от реки. Наш лес не такой большой и богатый, как этот, но в нем тоже есть кодама, — улыбнулся он, посмотрев на волчью принцессу. — Мы жили мирной жизнью, защищали свои границы, когда потребуется. А затем… затем с запада в нашу деревню пришел оборотень. Гигантский кабан, проклятый ненавистью, желающий лишь мести. Мести людям. Он хотел уничтожить нашу деревню. Я пытался… усмирить его гнев, но ничего не смог сделать. Поэтому, чтобы защитить других, мне пришлось убить его. Но я поплатился за это…
Медленными движениями, Аситака ослабил узел нарукавника, и приспустил ткань. Даже в слабом свете пещеры можно было различить темное пятно, заползшее на ладонь. В темноте оно казалось чернее самой ночи.
— Проклятье, пожравшее этого кабана, перекинулось на меня. Теперь оно вгрызается в мои кости, причиняя лишь страдания. — закрыв глаза, Аситака сжал ноющую руку привычным жестом. — Я отправился в эти края, чтобы узнать, есть ли способ снять это проклятье. От людей, живущих в городе, я узнал, что этот кабан когда-то был правителем тех краев, но бежал на восток, неся в своем теле пулю. Такую же, что убила бы и меня, если бы не Лесной Бог, — пальцы нащупали дыру от выстрела, коснулись кожи, на которой не было и следа от ранения. — Он спас меня… но проклятье оставил.
«Оставил жить и мучиться, пока оно всего меня не сгложет».
— Пятно будет продолжать расти. А когда достаточно вырастет — я умру. — принц эмиси открыл глаза. — Если Лесной Бог хотел спасти кого-то, возможно, ему бы стоило спасти того кабана. Прока было бы больше. Зачем спасать того, кому и так суждено вскоре умереть?
[AVA]http://s6.uploads.ru/qwWD8.jpg[/AVA]
Отредактировано Ashitaka (2016-02-20 23:53:51)
Когда юноша опустошил самодельный сосуд, девушка отбросила его в сторону, не нуждаясь в нем больше ни мгновения. Она не верила, что гость их волчьей обители откроется ей, рассказав все как было, не утаив важных подробностей, но надеялась услышать хотя бы часть его истории, чтобы попытаться понять то, кем он являлся. Понять его человеческую душу, которая, как было уже ясно оказалась куда чище и светлее, чем те, что доводилось видеть, глядя в глаза жителей Железного города. Их глаза были затуманены алой пеленой ненависти к ней и лесному народу. Это чувство можно было ощутить, как физическое прикосновение невидимой руки: липкой и омерзительной. Так принцесса волков чувствовала обращенную в ее сторону человеческую злобу.
Это настораживающее все инстинкты чувство заставлял испытывать на себе каждый встреченный ею из расы бесшерстных двуногих. Все они без исключения являлись врагами, сеющими хаос и мечтающими о том, как убьют столь пугающую их воображение девушку-волка. Все. Так было до этой самой минуты, пронизанной поразившей сердце Мононоке искренностью: девушка слушала его негромкий, но уже немного окрепший голос буквально затаив дыхание, словно боясь спугнуть. Каждый раз слыша в интонациях улыбку, она, наверное, впервые в своей недолгой дикой жизни так отчаянно до боли в глазах всматривалась во мрак, чтобы увидеть выражение лица того, кого надлежало по всем законам считать опасным чужаком.
Осознав, что ее не обостренному взору, отличному от того, что имели братья и мать не разглядеть ничего кроме очертаний, Сан расслабилась, сомкнув веки, проникаясь звучавшей в каменных стенах историей до кончиков пальцев: она будто воочию видела прекрасный тихий край, где жил Аситака до вторжения Хранителя – обезумевшего от жестокости людей и потерявшегося в ненависти к ним вепря, жизнь которому оборвал принц, поклявшийся свой народ защищать.
Как не странно, принцесса волков не осуждала его поступок, пытаясь повесить вину за то, в чем юноша не был виноват. Она как никто другой понимала его желание отвести беду от места, что было ему так дорого. И даже если ей безудержно хотелось сказать ему, мол, ты заслужил проклятие священного зверя, а после выкинуть его из пещеры и забыть обо всем, что случилось с ними и связало их, Сан не могла так поступить потому что понимала – Аситака уже наказан. И это наказание было намного ожесточеннее, чем она могла бы вынести ему как приговор.
Когда он показал ей руку, Сан не шарахнулась от нее, как тогда в городе, когда он вмешался, чтобы остановить бой между ней и Эбоси. Лишь выдохнула сквозь стиснутые зубы, проглатывая поднимающийся по глотке рык, царапающий изнутри. Руки сжались в кулаки непроизвольно, обломанными ногтями впиваясь в кожу ладони до боли. Это было необходимо, чтобы взять себя в руки и не поддаться вопящим в голове инстинктам.
- Через тебя, Хранитель Леса наказал людское племя за причиненное зло. То, что ты подставился под его удар, защищая свою деревню было не больше, чем волей случая. На твоем месте мог оказаться кто угодно, - отведя взгляд от черного даже во мраке заметного глазу пятна, девушка раздраженно фыркнула:
- Все беды от людей и их жадности! Они разрушают все, чего касаются. Забирают то, что им не принадлежит силой, уничтожая всех, кто им сопротивляется. Я хочу их всех уничтожить! Вгрызться в глотки и разорвать собственными зубами. И пусть после этого меня назовут монстром, или демоном. Я не позволю страшной женщине уничтожить наш Лес!
Рычание все же сорвалось с губ на последнем слове: короткое, но такое неподдельно настоящее, что не оставалось никаких сомнений в чувствах, обуревающих душу Мононоке в этот самый момент.
- Мать говорила Наго был глуп и непозволительно для зверя тщеславен. Лесной Дух спас того, кто, по его мнению, больше достоин жизни. И он не мог ошибиться, - чуть смягчившись, она снова подняла взгляд на юношу. – С проклятьем, или нет, но ты должен жить дальше. Это все что можно сказать наверняка. Однако ты не можешь и не должен оставаться здесь, в нашем Лесу. Когда окрепнешь, возвращайся в город. Возьми все необходимое и уезжай. Ищи место, где будет спокойнее. Это не твоя война. Вмешавшись раз, ты уже получил урок. Следующим вполне можешь стать твоя смерть.
Волчий вой снова разорвал тишину ночи, заставив ночных обитателей Леса испуганно замолчать.
- Это братья, - вслушавшись в короткое послание, Сан медленно поднялась. – Вместе с матерью они возвращаются домой. Можно спросить совета у великой богини, но не надейся, что она скажет что-то, что прозвучит как ободрение, потому что смысл ее слов будет примерно таким же. Никому не хочется, чтобы ты оставался в окрестностях дольше, чем потребует твое восстановление.
Отредактировано San (2016-02-22 09:56:12)
Он знал, что так и будет. Знал, что его рассказ заставит разгореться пламя, тлеющее этой ночью в груди этой девушки. Злое, горячее, обжигающее каждого, кто рискнет протянуть к нему руки. Он ожидал и обвинений, которые посыплются в сторону человеческого племени… поэтому когда это все-таки произошло, Аситака лишь равнодушно смотрел на сверкающие вдалеке звезды. Он не собирался спорить с волчьей принцессой, не собирался доказывать ей, что люди не так плохи, как она думает. Потому что и сам в это не верил.
Люди действительно были жестоки и коварны. Но так ли сильно они отличались от жителей леса? Зверь должен охотиться и защищать свою территорию, чтобы выжить. Для этого природой ему даны клыки и зубы. Слабые уступают сильным. Другие собираются в стаю, чтобы дать им отпор, если это в их природе. Как и волки, отбирающие друг e друга земли, люди приходят в чужие края, если те могут обеспечить их жизнь, и стараются построить в нем свой дом. Как и любые другие звери, люди делают все для того, чтобы выжить. В этом люди и звери были едины, пусть и способы их отличались.
«В этой войне нет ни правых, ни виноватых. И люди, и жители леса — они всего лишь хотят жить. Как и я».
Сперва он был зол на женщину, которую называли Эбоси. Проклятье в нем плескалось черным морем и горело синим пламенем, наделяя его руку собственной волей, что однажды едва не привело к чужой смерти. А потом, вероятно, стоило жизни бы и ему самому. Однако в тот момент в нем говорила ненависть. Оглянувшись, он смог увидеть не только лицо Эбоси — лицо той, которую он спешно окрестил не лучшим именем — но и иное. Людей, трудящихся ради себя и друг друга в поте лица. Труды самой Эбоси, которая старалась, вопреки всему, чтобы сделать этот край пригодным для людей, где они могли бы жить в мире и достатке, трудясь на благо следующих поколений. Она воевала не для себя, ее цели были выше. Мог ли он судить ее, видя все это, и зная, сколько труда в это вложено? Даже несмотря на то, что она строила будущее своих людей на чужих бедах? И имел ли право?
Нет, не имел. Как не имел права судить волчью принцессу. Ее он тоже понимал. Он знал историю своего народа. Знал, как однажды его племя было обмануто, а затем изгнано далеко на север. Его народу тоже пришлось ощутить на языке металлический привкус потерь. И даже при его жизни деревня его далеко не всегда была в безопасности. Будь так, на его руках не было бы мозолей от лука и меча...
— На твоем месте мог оказаться кто угодно.
«Действительно, мог. Скольких людей этот кабан убил и проклял, прежде чем добрался до нашей деревни?» — подумал принц эмиси, нахмурившись, и впервые радуясь тому, что в пещере было слишком темно, чтобы его лицо можно было как следует разглядеть.
Волчья принцесса винила людей в бедах леса, но так же и люди, живущие далеко от этих краев, могли винить жителей леса в своих. Аситака не оправдывал людей, он прекрасно понимал, что первый шаг навстречу этой войне сделала Эбоси и ее люди. Однако если звери считают себя правыми, теми, кто лишь защищает то, что принадлежит им по праву, почему они позволяют себе мстить тем, кто не виновен в их бедах? Неужели ненависть так застлала им глаза, что они не видят, что и сами творят то, что так похоже на то, что в людях им так ненавистно? Как и Лесной Бог, оставивший его нить от проклятья заживо?..
«Выходит, Лесной Бог не так сильно отличается от людей, раз он проклинает тех, кто в чужих бедах не виновен», — обида и злоба вновь шевельнулись в его груди, болезненной пульсацией отозвавшись в руке.
— Следующим вполне можешь стать твоя смерть.
— Пусть так, — не прекращая своих размышлений, негромко отозвался Аситака. — Я сказал, что я не враг тебе и твоему лесу… но и людям я тоже не враг. — Он повернул голову в сторону Сан. — Смерть все равно идет за мной по пятам. Лучше я попытаюсь сделать что-то, прежде чем умру, чем умру в жалости к себе. Даже если не получится — любая смерть будет лучше, чем та, что мне уготована.
Он не успел получить ответа: в ночи раздался волчий вой. Вой гигантского волка, отмеченного силой лесного божества, чей голос мало отличался от голосов обычных волков.
«Если Сисигами умрет, то и звери леса станут простыми животными, — слова Эбоси всплыли в его памяти. — Может и Мононоке вернется к людям».
Нет, подумал принц эмиси. Не вернется.
— Никому не хочется, чтобы ты оставался в окрестностях дольше, чем потребует твое восстановление.
Множество слов, которые он так хотел сказать ей, так и остались неозвученными. Какой смысл говорить то, что все равно не будет услышано. Принцесса Мононоке не будет слушать слова, брошенные человеком, даже если его спас Лесной Бог.
— Передай своим братьям спасибо за то, что они не загрызли меня, — улыбнулся юноша. — И тебе спасибо, что не позволила им. — Улыбка из его голоса исчезла, но ей на смену пришло нечто иное. — Я рад, что встретил тебя, Сан.
[AVA]http://s6.uploads.ru/qwWD8.jpg[/AVA]
Отредактировано Ashitaka (2016-02-22 02:23:31)
Казалось, человек не слушал ее пламенных речей – столь не заинтересованным он казался, глядя на видневшиеся через каменную арку прохода небесные светила. Но несомненный плюс был в том, что он не пытался перебить и переубедить девушку, хотя в глубине души она этого ждала, пусть и не хотела.
Аситака ничего не сказал по поводу обращенной к его расе ненависти; такой холодной и в то же самое время обжигающей неприкрытой слепой яростью. На самом деле Сан даже немного жалела, что позволила себе быть столь откровенной с бывшем принцем народа Эмиси, но с другой стороны, тот факт, что он не накинулся на нее с обвинениями, самозабвенно защищая «своих», помимо новых «почему?» возникших тут же в голове и ожидаемо ставшихся без ответа, где-то глубоко внутри между ребер, где удивительно спокойно прямо сейчас билось живое сердце принцесса волков чувствовала, как постепенно растет и крепнет ее доверие. И к кому? К какому-то случайно встреченному в городе мальчишке!
Такого не должно было случиться по определению. Чего-то похожего быть вообще не могло. Однако было и оно – он, случай, затягивал ту, что носила белую шкуру в омут неизвестных до сего времени чувств и ощущений, которые смущали, вызывали растерянность. И были явно лишними в общем спектре. Они сбивали с мысли и вызывали некую потребность в том, что считалось совершенно диким по отношению к человеку. В тепле. Том самом приятном ощущении, обволакивающем каждую клеточку в теле, даруя душевный покой. Сан думала, что на такое способны только мать и братья. Аситака явно не мог дать ей того же. Да и от него, чужого ее миру до мозга костей девочке-волку ничего не нужно. Абсолютно.
Волчий вой раздался снова, уже совсем рядом. Стая практически вернулась домой. Ожидание заканчивалось. Заканчивался и странный разговор. От знания и уверенности в событиях ближайших мгновений на душе стало очень радостно. Будучи даже приемной дочерью богини-матери, юная принцесса волков любила ее как родную – ту, что воспитала и научила как выжить в этом проклятом, но таком прекрасном мире, сохранив при этом себя. Без матери поблизости она скучала и беспокоилась о ней. Особенно сейчас, когда не можешь сказать наверняка, что еще выкинут жители Железного города на этот раз.
- Я сказал, что я не враг тебе и твоему лесу… но и людям я тоже не враг.
Голос парня удивил уже тем, что все-таки прозвучал в стенах пещеры спустя столько времени. Значит, он все-таки ее внимательно слушал! Что ж, приятно даже. Вот только смысл сказанных слов вызвал налет раздражения. Настолько очевидный, что его не нужно было открыто демонстрировать.
Девушка передернула худыми плечами, посмотрев парню в лицо.
- Это война. Не просто противостояние. Больше нет. Если ты хочешь умереть на чужой земле и за чужое дело – право твое. Только война не жалует тех, кто пытается спасти всех, возомнив себя вдруг героем, - губы изогнулись в жесткую усмешку. Истинно «волчью» в том понимании, которое вкладывали в это слово люди.
- Рано или поздно, тебя заставят выбрать сторону. И этой силе ты не сможешь противостоять, потому что она – сама жизнь. Одно из ее воплощений. То чему дано случиться, произойдет наверняка. Жизнь не терпит исключений.
Она уже увидела, как легко и величественно на крышу их волчьего дома запрыгивает мать, занимая свой пост наблюдения, как вдруг угадала в чертах лица улыбку. Затем, услышала ее в голосе, снова почувствовав себя не в своей шкуре. Слишком много неподдельного тепла и доброты был сокрыто в адресованных ей словах.
Слишком. И это «слишком» будто бы душило, перекрывая поступления кислорода в легкие: дыхание сбивалось.
- Не за что меня благодарить, - буркнула она недоверчиво, отворачиваясь и шагая навстречу дорогим сердцу волкам. – Я сделала то, что посчитала нужным. Ты здесь ни причем, - жалкое оправдание, но с ним можно было сохранить хотя бы каплю гордости. – Тебе нужно еще поспать. На этой войне, раз ты твердо решил участвовать, силы тебе очень пригодятся.
Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » Двое из разных миров
