Я всегда была оптимисткой. Стакан был наполовину полон, а впереди ждало только лучшее будущее. Но, как только я попала в плен к безумному вампиру и стала очередным экземпляром "коллекции", все изменилось. Мою веру и надежду истерзали, изуродовали и с пренебрежением бросили истекать кровью где-то в глубине души. Чернильная тьма жадно глотала мой внутренний свет, постепенно утрачивались все чувства, накатывало тупое безразличие. Но я продолжала бороться. Когда писала портреты бесконечно усталых девушек, рисуя улыбки на их измученных лицах, я думала о маме. Ласковая, по-детски наивная, она любила приговаривать, что все будет хорошо. Что из каждой ситуации есть выход, если действительно захочешь его найти. Захочешь так сильно, что сможешь поверить в невозможное… сделать невозможное… покинуть этот страшный лабиринт и одержать победу… встретиться со своими друзьями и наконец вернуться домой. Не все было потеряно, не все убито. Стоило больших трудов и огромной смелости, чтобы хотя бы признаться в том, что все еще хочешь жить. Кто знает, может, эта жизнь первая и последняя, и другого шанса не будет. Живи здесь и сейчас. Сражайся, у тебя есть все необходимое оружие. Борись до конца и не сдавайся.
   И вот сумасшедшая карусель резко остановилась, и я сошла на землю. Уставшая, испуганная, но живая. Друзья не ждали, а дом был пуст, но моя победа все равно оставалась победой. Да, все переменилось в один миг и пришлось столкнуться с жестокой реальностью. В новом мире существуют вампиры и охотники на них, родители лучшей подруги так же убиты какой-то нечистью, а любимый дядя пропал без вести, видимо, тоже благодаря сверхъестественному. Никто даже не обратился в полицию, чтобы попытаться меня найти. Из колледжа исключили, а красивые рыбки мертвыми лежали на дне аквариума. В общем, стакан был заполнен даже не на четверть. Но это еще не значит, что его нельзя наполнить снова и на этот раз до краев.
   Первого ноября я впервые за полтора месяца выспалась, хоть и случайно встала еще до рассвета – вновь включенный мобильник вдруг заорал невыносимо жизнерадостную песню, но в колледж-то я больше не хожу. С перепугу я даже свалилась с кровати, а потом целую вечность искала источник звука. Певица позитивно завывала "идя в солнечном свете", небо за окном было черным как деготь. Когда я наконец нашла телефон и отключила будильник, от воцарившегося безмолвия вдруг стало не по себе.
   — Не до веселья сейчас, — буркнула я, а затем двинулась на кухню. На стене были все так же беспорядочно развешаны фотографии и портреты друзей. Я приготовила себе кофе и посмотрела на лица Анны и Ника. Милтон наверняка у своего дяди, и сегодня я это проверю. Что касается Ника, возможно, он в Детройте, но откуда мне знать где именно? Я раздраженно вздохнула и поставила песню. Катрина Лесканич продолжила делиться со всеми своей любовью и светом. Но я сидела за столом и чувствовала лишь только как душу разъедает серое одиночество.

   — Мисс, что вы делаете? — раздается его недовольный голос. — Разве это разрешено?
   — А разве это запрещено? — громко отвечаю я, даже не оборачиваясь. — Просто везите меня дальше, я добавлю вам пять баксов, — шофер фыркает в ответ, но больше ничего не говорит.
   Я еще дальше высовываюсь из окна и сильно, с удовольствием вдыхаю свежий воздух, которого мне так не хватало в подвале Дилана. Осенний ветер развевает мои длинные волосы и кашемировый шарф. Под этим шарфом прячутся следы от укусов: благо, их немного, ведь я пробыла у коровопийцы не очень долго, а девушек всего было одиннадцать. Остается только надеяться, что не будет шрамов.
   Родной Цинциннати добродушно шумит и кипит жизнью. Я с интересом наблюдаю за незнакомыми мне людьми, что идут по улицам города. Вот этот мальчик лет девяти плачет, опустив глаза: наверное, получил двойку в школе. А вон та пожилая женщина, почему такая хмурая и раздраженная? Может, поссорилась со своим мужем? В мире так мало людей, которые просто идут и улыбаются, несмотря на свои проблемы. А ведь когда посмотришь на такую улыбку, и сам невольно улыбнешься, на душе станет легче и веселее. Не так уж это и трудно – дарить радость окружающим, нести свет. Для этого вовсе необязательно совершать чудеса, нужно просто самому быть чудом.
   — Приехали, — бурчит водитель, и такси останавливается. Я достаю пару купюр из кошелька-утенка, привезенного из Кореи три года назад, и протягиваю ему. — Мисс, вы бы запахнули пальто, что ли, не лето на дворе.
   — О да, я знаю, — вздыхаю я и, вспомнив мрачного Хранителя Севера, добавляю с соответствующей интонацией: — Зима близко.
   Мужчина бросает на меня удивленный взгляд, а я, мило улыбнувшись, выхожу из автомобиля и хлопаю дверью. Машина тут же трогается с места. Кажется, он решил, что я немного того. Но, пожалуй, таковы все творческие люди, что поделать.
   Анна сбежала из психиатрической больницы не так давно, и, если бы я вернулась в Цинциннати несколькими днями раньше, смогла бы ее застать. Впрочем, сейчас это уже не имеет большой разницы. Я была в этом доме всего один раз и потом вспоминала адрес с большим трудом. Однако вот я здесь, но не спешу неожиданно появляться на пороге, как будто ничего не случилось. А случилось многое. Я не сомневаюсь в том, что Анна поверит в мою ненормальную историю. И у нее тоже есть для меня новости. Может, она знает, кто убил ее семью и даже хочет отомстить. В любом случае я нужна ей, как и она мне.
   Я испытываю странное смешанное чувство радости и печали, когда стучу в дверь и замираю в ожидании. По коже пробегают мурашки, на губах играет нервная улыбка. Безумно хочется плакать. Милая Анна, вот и вернулась твоя маленькая Фиби Колфилд. Не бойся, теперь мы будем вместе сражаться с этим миром. И вместе – победим.[NIC]Eve Lively[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/MLYka.gif[/AVA][SGN] [/SGN]

Отредактировано Stella Frances (2016-03-05 08:54:41)

Carter Burwell — Love Death Birth

   Любовь.
   Явление нередкое, бывает многих видов, и практически каждый из них мне знаком не понаслышке. Когда мама приезжала с работы поздно вечером, а я после института ждала ее, чтобы поужинать вместе и поговорить обо всем на свете. Когда Эрик страстно целовал меня все ниже и ниже, а я хотела, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Когда Анна помогала мне готовиться к экзамену по математике, а я писала ее портрет, вырисовывая каждую деталь… Любовь может быть такой разной, но начинается она всегда одинаково. Это чувство рождается в груди незаметно, оно так неуловимо, что иногда кажется, его и нет вовсе. Кажется, что нет в тебе любви, а значит, нечего и отдавать. В сердце одна пустота, оно бьется пугающе ровно.
   Но вот же она, стоит сейчас передо мной. В таком знакомом зеленом свитере, с рыжими волосами, небрежно стянутыми резинкой. В ее глазах блестят слезы. Миг, и она с силой стискивает меня в объятиях. Но я не замечаю физической боли. Душа болит гораздо сильнее, внутри все надрывается от крика. Это, напоминая о себе, пробуждается почти забытое униженное чувство, истекающее кровью. Но не умирающее. Потому что теперь я знаю — настоящая любовь бессмертна.
   — Анна, милая Анна… — выдавливаю я из себя, не в силах сдержать слезы, так же потоком рвущиеся из глаз. — Ты здесь… как же хорошо, что я тебя нашла. Спасибо тебе, Господи… — взволнованным голосом бессвязно начинаю бормотать какую-то бессмыслицу, но не могу замолчать. Я устала от тишины, и даже звук собственного голоса сейчас кажется мне самой сладкой на свете музыкой. Наконец, выплакавшись, я глубоко вздыхаю и почти твердо говорю: — Давай зайдем в дом, ты замерзнешь.
   Я выпускаю подругу из объятий, но беру за руку и веду за собой. Дверь захлопывается за нами, и сразу становится теплее. Дрожащими руками повесив свое синее пальто на вешалку, поворачиваюсь к Анне. Вместе мы проходим дальше в дом, и я лихорадочно думаю о том, как начать нелегкий разговор…

   Смерть.
   Пересекает наш мир так часто, что ты уже не обращаешь внимания, пока не умирает кто-то из твоих близких. Когда мамы не стало, я долго думала о смерти. Потому что теперь я сама умирала, добровольно умирала каждый день… Сколько раз человек может умирать, ломаясь внутри, калеча душу? И сколько раз человек может подниматься на ноги, чтобы все-таки продолжать жить дальше? У каждого свой порог, но он все равно остается в живых. А для человека по-настоящему мертвого уже давно все кончено. Для него не существует будущего, только прошлое и всего несколько слов, которые прибавляют к его имени: "мог бы", "сделал бы", "стал бы". Но скоро и это все исчезнет, растворится в призрачном тумане, уйдет в небытие. И тогда не останется ничего, лишь один беспросветный мрак.
   Мы сидим в гостиной, удобно расположившись на одном из мягких диванчиков. Настенные часы раздражающе тикают, нарушая слишком громкую тишину. Ссутулившись, я смотрю в пустое пространство перед собой. Чувство вины немилосердно грызет изнутри, от него никуда не деться. Если бы только я послушала, что Анна говорила мне тогда; если бы только я поверила ей, никуда не поехала! Кто знает, может, тогда бы все сложилось иначе. Я не знаю, смогла бы ли тогда предотвратить катастрофу или помочь Анне. Но я должна была быть с человеком, которого называю своей старшей сестрой. Хотя бы просто находиться рядом.
   — Анна, — наконец говорю я и, выпрямившись, медленно откидываюсь на спинку дивана. Так ничего и не придумала, но молчать дальше нет смысла. Набравшись смелости, смотрю прямо в ее зеленые глаза, но чувствую, что… умираю. Можно ли пережить такой тяжелый разговор? Наверное, легче самой себе выстрелить в висок, чем обсуждать все, что произошло за эти полтора месяца. — Я… меня не было в городе, когда все это случилось. Меня держали в плену, и я смогла вернуться только вчера.
   Хоть я и не лгала, мое оправдание прозвучало настолько нелепо и неправдоподобно, что хочется провалиться сквозь землю.
   — Ты же веришь мне? Ты знаешь, я никогда бы тебя не оставила по доброй воле, — продолжаю я тонким голосом, но все так же глупо. — Я знаю о твоих родителях. Мне действительно очень жаль. Они были дороги и мне, — мистер и миссис Милтон всегда очень хорошо относились ко мне, и я их искренне любила и уважала. Они были частью моей жизни, моей второй семьей. Так много смертей, как же мы с Анной еще сами остаемся в живых?
   Я наклоняюсь и почти настойчиво, но успокаивающе прикасаюсь к ее руке, сплетаю ее пальцы с моими. На душе становится легче от такого родного тепла. Как же я скучала по тебе, Анна…
   — Я в любом случае должна была быть рядом с тобой. Я не могла, но… теперь могу, — уверенность возвращается ко мне, и я уже знаю, что говорить. — Мы снова вместе, Анна. Обещаю, что никогда тебя больше не оставлю вот так, слышишь? Все будет хорошо, вдвоем мы справимся, что бы ни случилось. Я не верю в это. Я знаю.

   Рождение.
   Только один-единственный раз, так я думала до этого момента. Когда младенец кричит, с жадностью глотая кислород, впервые в своей жизни. Но я ошибалась. Человек любит. Затем умирает. Не знаю, что ждет его после смерти: небеса обетованные, семь кругов ада или же черная пустота. Но хочется верить, что потом он сможет возродиться. Мир не тот, каким я себе представляла. В этом мире возможно все. А если и мертвец может ожить, то почему некоторые люди живут так, как будто уже трупы? Утратив все ценности, потеряв все, что имели, и отчаявшись до безумия. Они тоже могут ожить, если захотят. Поверить в лучшее и родиться новыми людьми.
   И в тот момент, когда я взяла ее теплую руку, чтобы больше никогда не отпускать, клянусь: я почувствовала, что рождаюсь снова.[NIC]Eve Lively[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/MLYka.gif[/AVA][SGN] [/SGN]

when I say I'm sorry,
will you believe me?
listen to my story,
say you won't leave me.
when I say I'm sorry,
can you forgive me?
when I say I'll always be there,
will you believe in me?..
© Chris Daughtry – Sorry

   Когда мои пальцы вдруг неловко хватают пустоту, а ты срываешься на крик, я чувствую, что внутри меня все сжимается в тугой комок, а к глазам снова подступают предательские слезы. Твой обвиняющий взгляд как пощечина, эфемерный удар – и душа горит, горит, обиженная и потрясенная.
   Но ведь и правда… обещала ли я?
   Обещала ли я тебе, что не уеду? А обещала ли бабушке, что приеду? И обещала ли я своим подругам – жертвам сумасшедшего вампира, что спасу их всех? Да. С ужасом я осознаю, что в своей жизни раздавала слишком много обещаний, которые не могла сдержать. Слишком часто бросалась словами "всегда" и "никогда". Бросалась и забывала. Ведь так легко забыть то, чего забывать нельзя.
   Интересно, каково это – выполнять свои обещания? Не знаю…
   — Там ведь что-то было, да? Я вижу это по твоим глазам, Ева.
   В ответ я лишь упрямо молчу, чувствуя, как теплая влага стекает по щекам. Да, Анна, было. Ты даже не представляешь себе, с чем мне там пришлось столкнуться (как и я не представляю себе, с чем столкнулась ты). Но разве это имеет значение? Разве это хоть немного умаляет моей вины? Нет, я так не думаю.
   Мне жаль. Готова произнести это еще сотню раз, чтобы ты мне поверила. И еще сотню бессмысленных сожалений о том, что уже прошло, лишь бы не выдавливать из себя одно-единственное слово.
   — Прости. Я сама не знаю, что на меня нашло. — И ты отворачиваешься от меня, чтобы я не видела выражения твоего лица.
   Ты просишь прощения за то, что накричала. За то, что изменилась. За то, что нашей дружбе чуть не пришел конец. Ты просишь прощения за все. А я – не могу.
   Потому что ты сильнее меня. Всегда была сильнее.
   Слезы постепенно высыхают на моих щеках. Настенные часы как будто тикают все громче. И я снова смотрю в пустое пространство, не в силах даже заговорить.
   — Может, позавтракаем?
   Я медленно киваю в ответ и молча наблюдаю за тем, как ты достаешь из шкафчика чашки. Так что можно прочесть в моих глазах, что можно увидеть там, в глубине? И юная русалочка смотрела так же на своего принца. С горечью, любовью и отчаянной надеждой.
   Когда не можешь говорить, боишься соврать – просто смотри. Ибо глаза не умеют лгать.
   — Пожалуйста, не молчи. Расскажи мне: ты же была дома? Ты надолго останешься тут?
   Но если я расскажу тебе свою историю, поверишь ли ты мне? Скажешь ли ты, что не оставишь меня, как оставила тебя я?
   Будешь ли ты лучше меня?
   Пожалуйста…
   Будь хоть немножечко лучше.
   — Я находилась за городом. В лесу. Его зовут… звали Дилан, — выпаливаю я неожиданно для самой себя. — Я вернулась только вчера, — бестолково повторяю то, что уже сказала пять минут назад. — Меня исключили из колледжа. Лили не искала меня. Бабушку я не предупреждала о своем приезде. Но не думаю, что собираюсь и дальше оставаться в Цинциннати. Я не вижу в этом смысла.
   — Черт…
   Резко встав из-за стола, я подставляю ладонь, в которую неловко ссыпаю белоснежный сахарный песок, стараясь не встречаться с тобой пристыженным взглядом, и высыпаю в урну.
   Сегодня, еще до рассвета, я выпила кофе, но больше ничего у меня в холодильнике не было, поэтому есть хочется сильно. И эти жалкие бутерброды, увы, никак не могут утолить мой голод.
   — Анна, солнце, посмотри, что у меня есть, — нарочито веселым голосом говорю я и начинаю доставать из своей сумки все, что купила в супермаркете, чтобы позавтракать с подругой, так как готовить я не умею так же. На кухонном столе оказываются шоколадки, печенья, пирожные и даже несколько яблок. Все самое дорогое и вкусное. Да, Дилан был богачом, и вот его деньги впервые мне пригодились. Спасибо придурку, что обеспечил мне безбедное будущее.
   Кому-то надо первой все рассказать. Ничего не утаивая, не боясь, что тебя посчитают чокнутой. И пускай это буду я, потому что ожидание становится невыносимым.
   И я рассказываю тебе все.
   Как он схватил меня за руку, и я впервые посмотрела в его красивые голубые глаза. Как он вонзил в меня свои клыки, острые как бритва, и высасывал жизнь. Как он пытал трех девушек, которые пытались сбежать еще до моего появления: разрезая им языки и сдирая кожу. Как он обезглавил Хлою одним лишь ударом руки и свернул шею Рейчел. Как он был убит охотником по имени Эйдан Нортон, сожжен и наконец побежден.
   Как я узнала о том, что мир, в котором я живу, принадлежит вовсе не людям, а чудовищам.
   Я рассказала тебе все.
   Абсолютно все.
   — Да, мне жаль, что мы обе по уши в дерьме, — я горько усмехаюсь. — Но когда я говорю, что мне жаль… сможешь ли ты простить меня? Прости меня за то, что я не сдержала свое обещание. За то, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Прости меня за все.
   Я не узнаю, насколько я сильна, пока мне не придется стать сильной.
   — Захочешь – уедем. Захочешь – останемся. Я уже сказала, что буду с тобой, несмотря ни на что. Я пообещала. И на этот раз я выполню свое обещание, — твердо говорю я.
   Я буду с тобой.
   Рядом.
   Всегда.
   Вот только поверишь ли ты…
   поверишь ли ты в меня???[NIC]Eve Lively[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/MLYka.gif[/AVA][SGN] [/SGN]

Когда мы с Эриком решили съехаться, тетя не возражала. Она знала, как сильно я нуждаюсь в своей собственной сказке. Потому что жизнь скупа на хэппи-энды. Принц на белом коне опаздывает на свидание или не приходит вовсе. С далекого берега не увидеть долгожданный корабль с алыми парусами. И поцелуй истинной любви уже не может вернуть человека к жизни.
   Я отчетливо помню тот день. Как я отдала свои сумки Эрику и попросила подождать в машине. А сама закрыла дверь и села прямо на полу, обняв коленки, как маленький ребенок.
   Девочка, которая знает все о любви, но ничего о ненависти.
   Сейчас же Анна касается моей руки: ласково и успокаивающе, вызывая улыбку благодарности на лице. Да, я действительно чувствую себя так, словно заново родилась. В моих… в наших силах создать сказку со счастливым концом.
   — Трактор, набитый сыром? — продолжая улыбаться, переспрашиваю я и трясу головой, смешно наморщив нос. — Неет, я не очень люблю сыр, ты же знаешь. Мы, конечно, сейчас не про мясо говорим, но все же это эксплуа… ой, молчу.
   — Все, что ты мне рассказала – кошмар. Я и представить не могу, что тебе пришлось пережить.
   Анна прислоняется спиной к холодильнику. Заговаривая о Дилане, разводит руками и смеется. Значит, она считает, что вампиров не существует, да? Я отбрасываю шоколадный батончик в сторону и встаю из-за стола, с трудом сдерживая в себе желание схватить подругу за плечи и как следует встряхнуть. Однако несколько следующих мгновений я вновь прокручиваю в своей голове все, что происходило за последние месяцы, потому что мне вдруг становится страшно: ведь не могла я все выдумать или присочинить? 
   Нет.
   Нет, не могла!
   Девочка, которая знает, где находится грань между явью и вымыслом.
  — Мерлиновы кальсоны! Не смейся! Блин, это правда был вампир! — я начинаю нервно ходить по комнате. Я подозревала, что Анна не поверит мне, я и сама бы не поверила. Но это больно, когда ты рассказываешь свою историю во всех страшных подробностях, а ее бросают обратно тебе в лицо да еще и смеются при этом. — У него были десятки острейших выдвижных зубов в обеих челюстях! — помедлив несколько секунд, я быстрым движением снимаю шарф со своей шеи. — Видишь эти укусы? Явно же не человеческие зубы, правда? Ну, я понимаю, почему ты не веришь мне. Я ведь и сама не верила. До того самого дня…
   Я возвращаюсь на диванчик с расстроенным выражением лица.
   — А я собиралась пойти на «Сумерки» семнадцатого числа. Черт, вот же смешно, до сих пор собираюсь! Там же будет играть тот парнишка, помнишь? Который сыграл Седрика в «Гарри Поттере».
   И хотя до премьеры больше двух недель, в голове только и крутится: "сейчас не время для кино". Не время для шуток. Не время для веселья.
   Но для чего же тогда вообще это время? Разве не для жизни?
   Жить!
   Как же хочется жить!
   И чем чаще ты сталкиваешься со смертью, тем сильнее становится это желание, до боли в неистово бьющемся сердце…
   Девочка, которая знает, что такое жизнь, когда умирает.
   — Честно? Без понятия куда, — пожимаю плечами. — Рванули бы в Австрию к моему отцу, если бы я вспомнила его имя ахах. Шучу, конечно: нафиг мы ему нужны. А вот от самостоятельной жизни никто еще не отказывался. Может, не так уж и важно куда. Важно как можно дальше отсюда.
   — Теперь ты под моим присмотром.
   На самом деле очень приятно слышать такое, особенно после всего, что я пережила. Еще одно напоминание о том, что мне, оказывается, всего девятнадцать.
   — Спасибо тебе, — искренне отвечаю я и глубоко вздыхаю. — Но я хочу знать, какого черта… извини, я имею в виду, почему ты вдруг оказалась в психбольнице. — Нелегко говорить о таком, но мы бы все равно затронули эту тему. — И что там вообще произошло. Мне кажется, у меня теперь паранойя, но такое ощущение, что и в этой истории замешано что-то сверхъестественное.
   Девочка, которая знает больше, чем хотела бы знать…

   А ей просто хочется домой.[NIC]Eve Lively[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/MLYka.gif[/AVA][SGN] [/SGN]

Отредактировано Stella Frances (2016-03-05 09:15:57)