Прислушайся к себе. Какая музыка звучит у тебя внутри? В бесконечности бессчётных вселенных мы все — разрозненные ноты и, лишь когда вместе, — мелодии. Удивительные. Разные. О чём твоя песнь? О чём бы ты хотел рассказать в ней? Если пожелаешь, здесь ты можешь сыграть всё, о чём тебе когда-либо мечталось, во снах или наяву, — а мы дадим тебе струны.

crossroyale

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » Otherside

Otherside

Страница:   1 2 3

Сообщений 61 страница 68 из 68

61

  • Автор: Waylon Park [x]
  • непланетянин

А ведь он действительно полагал, что заданные им вопросы на некоторое время заставят Мэгрина погрузиться в молчаливое раздумье. Как наивно, как опрометчиво, как забавно. Нет, серьезно, всего несколько минут блаженной тишины, разве он многого просит? Слушая голос, но, явно не вслушиваясь в смысл произносимых слов, Варон всячески крутил приглянувшийся дротик в руках, оценивая его вид, окраску, находя центр тяжести и обращая внимание на голубоватое, почти прозрачное свечение наложенного зачарования. Красивая «игрушка», опасная и, вне всякого сомнения, дорогая настолько, что на вырученные с ее продажи деньги можно было бы комфортно и сыто жить два или может даже три месяца. Обычно таким оружием не хотелось пользоваться, его не хотелось продавать или передавать. Такому оружию было самое место где-нибудь под витриной коллекционера, где оно могло бы изо дня в день ублажать взор разборчивого в таких вещах человека. Варон, конечно, еще долго мог бы размышлять над способами применения дротика, если бы этот самый дротик у него спустя мгновение не отобрали, откладывая опасную «игрушку» подальше от ослабевших рук.

Косо, с деланным недовольством и раздражением смотря на Мэгрина и чуть дергая верхней губой, Варон уже было открыл рот, для того чтобы сказать: « не больно-то оно мне и нужно », чтобы сказать что-то вроде: « не трогай меня » или « я должен позаботиться о себе сам ». Но поджав губы, он молчал. Молчал потому, что на самом деле понимал, что кривил бы душой, если бы пытался сопротивляться, что лгал бы нагло и самому себе, если бы старался выкрутиться или оттолкнуть подальше. Варон не хотел сопротивляться, потому что лежал чертовски удобно, потому что чужая настойчивая забота не могла не умилить и еще потому, что она – эта самая забота, – была ему привлекательна и нова, необычна. Перебери в памяти всех его знакомых, вспомни каждую из пассий или простых заинтересованных и среди них не найдется ни одного столь же упертого барана как тот, что сейчас сидел рядом с ним, поводя узкими ладонями по размеренно вздымающимся бокам. Насупившись, хмуря брови, он выглядел недовольно, но в груди тепло щемило, в груди было приятно, а в рассудке непривычно спокойно. Обычно он не подпускал к себе других людей, не подпускал их так близко и спокойно, словно они были ему родными, словно были годами проверенными и привычными. И если вы хотите еще немного «обычно» – то обычно он не удерживал этих же людей рядом с собой с таким остервенением и настойчивостью.

Варон точно знает, что дело вовсе не в контракте, что дело не в удобстве и даже не в выгоде.
Варон точно знает, что все намного проще, но и в тоже время на порядок сложнее.
Варон точно знает, что Мэгрин сделал слишком много ошибок во фразе «я хочу помочь тебе».

Этот мальчик, смышленый мер, временами бывающий столь упертым и вздорным, боялся за него. Варон просто чувствовал это, кожей ощущал дрожь его тела, слышал страх, потому что проявление его всегда было явным, оно всегда было неподдельным и откровенно открытым, ясным. Ему не больно, ему просто приятно, комфортно и спокойно и кажется, что сейчас он чувствует себя так, как чувствовал бы дома, если бы он у него, конечно, был. Защищено, умиротворенно, привычно. Чувствуя коснувшиеся загривка пальцы, Варон почему-то даже не удивился (разве что совсем-совсем немного) только лишь чуть поводя головой в сторону и открывая шею, подставляясь под прикосновения, потому что точно знал, что ничто не сможет ему навредить. Мягко и расслабленно он улыбался на слова Мэгрина, смотря на него из-под приоткрытых век. Его громкие заявления о ненависти, все и каждое его оскорбление, все те слова, что произносилось таким голосом и с такой улыбкой вызывали лишь желание улыбнуться в ответ, с пониманием покачать головой и ласково погладить по голове, притягивая к себе и заслоняя от мира. Безмолвно, трепетно, чутко. Варону хотелось сказать: « я тебя тоже ».

Чужое лицо близко настолько, что он может разглядеть каждую черточку и штрих, настолько, что он шеей и подбородком чувствует чужое, ложное дыхание и отчетливо видит этот взгляд, потерянный в смешанных чувствах. Люди говорят: «глаза бояться, а руки делают», люди, временами, отвратительно умны и внимательны. У него холодные губы и на языке вкус дорогого бренди и ему нравится, как он выгибается под его ладонями, прижимаясь теснее и становясь ближе. У него зубы острые, как у хищника и нёбо отдающее в привкус меди и морской соли, что почему-то не отвращает вовсе. Он податливый, мягкий в его руках, как зверек давно не знавший ласки, тепла и искренности. И Варон точно знает, что им будет тяжело. Варон точно знает, что ничего не дается просто так, но он готов будет выдерживать все сюрпризы и исполнять все обязательства. Варон стонет в чужие губы тихо, на грани слышимости и мнет в пальцах ткань мантии. Он только сейчас понимает, что действительно ждал этого терпеливо и достаточно долго, чтобы чувствовать, как дрожит что-то внутри.

Он не сможет прикрываться хмельной головой.
Он не сможет отрицать очевидного.
Все слишком явно, все слишком просто.

Варон мажет языком по верхней, влажно блестящей губе. Он смотрит не пьяно, а внимательно и где-то в темноте его глаз скрывается голод, которому места тут все еще нет. Он гладит Мэгрина по щеке и ведет пальцами к затылку, распуская собранные волосы и скользя по выцветшим прядкам пальцами. Варон аккуратно смахивает их с чужого лица и убирает одну из прядей за острое ухо, которого тоже касается, обводя изгиб хряща, после смещаясь на лицо и обводя его черты пальцами, запоминая в который уже раз. Медленно, плавно, внимательно. Варон лишь усмехается на провокационную реплику и чуть кивает головой – он придумает, но, пожалуй, не прямо в эту самую секунду, потому что есть кое-что, что он действительно хотел бы сказать.

— Давай мы не будем делать вид, что этого не было. Пожалуйста, — в его голосе нет насмешки, в его голосе просьба искренняя и настойчивая, почти умоляющая. Он перебирает его волосы медленно, шелком пуская меж пальцев, улыбаясь, как-то даже глуповато. Он хотел сказать: « ты мне нравишься », но без вызывающей навязчивости. Временами одну простую фразу можно сказать совершенно другими словами, не теряя при этом истинного смысла. Варон думает о том, что не чувствует сопротивления внутри себя. Он думает о том, что они вдвоем точно не пропадут никогда и нигде. От простоты понимания хочется смеяться легко и с облегчением, так, будто ты очень долго скрывал что-то, а потом кто-то сказал тебе: «можно больше не таиться, ничего тебе за это не будет, давай». Варон думает о том, что у него под диафрагмой слишком жарко для того, чтобы отпустить Мэгрина просто так, в нем слишком мало терпения и чрезчур много желания, чтобы не воспользоваться этим моментом сполна, наконец, имея право чувствовать полностью и прикасаться так, как хочется. Игнорируя боль в боку, он приподнимается на локте, вплетая пальцы в светлые волосы и притягивая ближе к себе.

— Когда-нибудь ты доиграешься, Мэгрин, и я стану причиной твоего сорванного голоса. А пока просто иди ка сюда, — шепот на ухо тихий, интимный и вкрадчивый, с намеком столь кричащим и откровенным, что понять его не смог бы только блаженный. Варон тянет Мэгрина ближе, прикрывает глаза и, найдя его губы, целует крепко и агрессивно, хищно, сильно, прикусывая за нижнюю губу и подавляя на несколько мгновений. Он прижимает его к себе, целует жадно, с желанием, откровенностью и чувствует, как болезненно и часто сокращается сердце. Он старается не думать о том, сколь контрастно кожа Мэгрина смотрелась бы на темных простынях. Он старается не думать о том, как может надламываться его голос в наивысшей точке стона и о том, как сильно и болезненно могли бы впиваться эти цепкие пальцы в его плечи, сжимая до хруста и оставляя бордовые, полные крови борозды. Переложив ладонь на щеку Мэгрина, Варон все же смягчается, целуя теперь медленно, щадяще и поверхностно, сладко. Варон не знает, что там на счет вечности, но попробовать пожить с этим кретином под одной крышей годик-другой он был бы совсем не против, он надеется, что они не убьют друг друга в первую же неделю, что уже звучит сомнительно. Варон улыбается.

— Медведь, говорят, может преследовать свою жертву сутками, — Варон бегло целует его в уголок губ и все-таки отстраняется, вновь устраиваясь на кровати и задумчиво водя пальцами по кончикам светлых волос. — Я хуже медведя, — криво усмехнувшись, Варон вскидывает взгляд на Мэгрина, а после тесниться к стене, освобождая место рядом с собой и привычно подкладывая одну руку под голову. — Иди сюда, алкоголик несостоявшийся. Самому пить нельзя, так хоть понюхаю, чтобы обидно не было, — Варон хмыкает и приглашающее поглаживает ладонью пустующее место рядом с собой.
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/5hiVc.png[/AVA][SGN]http://s3.uploads.ru/S3X4c.gif
Мы погибнем в невидимой этой войне,
И наверное, рано, чем поздно ;
Если выпадет выжить тебе или мне,
Рады будем, наверно, до слез[/SGN]

+1

62

  • Автор: Bodhi [x]
  • непланетянин

Мэгрин не знал, с чем это можно сравнить. С чем, и нуждается ли оно в пояснениях вовсе. В одну секундочку, знаете, стало и легко, и тяжко, и чужие руки, пальцы, сжимающие мантию заставляли чуть нагло улыбнуться сквозь внезапный, но не то, чтобы нежданный поцелуй. Через порыв его собственный и глупый, что, тем не менее, нашел ответ в чужих действиях, деяниях.

Они оба - придурки, те еще идиоты.
Мэгрин впервые ни о чем не жалеет.

Данмер на вкус, на прикосновение — пепел, лава с отдушиной сгоревшей плоти, и Мэг никогда не думал, что эта мысль будет вызывать на губах мягкую, чуть томную усмешку, которую другой человек будет так яростно сцеловывать. Мэгрин не понимал, почему Варон ответил на эту глупость. Чужие ладони скользили по телу, сжимая ткань одежды, и Мэг сейчас лишь отрешенно, почти привычно думал, что им не стоило этого делать. Не нужно, и не потому, что маг не испытывает ничегошеньки к данмеру — о, это было бы чистой ложью, ибо ненависть клокотала вместе с чем-то кротким, чутким в моменты, когда Мэг глядел на него. На этого ублюдка, сволочь, острую на язык и стрелы - но потому, что испытывает слишком многое. Что-то слишком жгучее и не_нормальное. Что-то... курьезное. 

Возможно все проще, много проще: они не должны отвлекаться. Их задача - выбраться, вернуться в Скайрим, и не важно, что чувствуют оба. Возможно, но эта мысль - глупа. Мэгрин однажды оступился. Однажды, и эта девушка предала его доверие.

Предаст ли Варон?

- Даже не подумаю. - Выдох слишком искренний, чистый и почти без хрипотцы, и магу смешно от того, как данмер нежно касался его волос. Безобидно, легко, словно бы ему взаправду есть к альтмеру дело, будто бы Мэг взаправду мог ожидать полной взаимности. Безумное чувство, светлое чувство. Чужое сердце билось рьяно, быстро-быстро, и Мэгрин чувствует чужое сердцебиение кончиками пальцев, что не могло не вызывать чистого, детского восторга. Сердце, живое, отличное от того, что в его собственной груди. Потрясающе. Оно бьется скоро-скоро, гулко, и Мэгрину хотелось опуститься, припасть к ключицам, провести губами чуть ниже, ощутить все, до самого последнего сорванного вздоха, и ему смешно и страшно от этой мысли. Существо, что было в нем, все еще было хищником, зверем, не знающим ничего из человеческого. То, что было в нем, было тварью, существом, не знающим пощады, любви, милосердия. Ничего, лишь была жива в глазах того зверька крошечная толика жажды, граничащая с безудержной ненавистью и злобой ко всему живому. Ко всему. Даже к такому, как Варон.

Особенно к такому, как Варон.

Возможно, все потому, что данмер умудрялся самыми неожиданными способами ему напоминать, кто он есть, к какому миру принадлежит, и что Мэг, дерите его скампы, все еще живой сукин сын. Не телесно, нет. Морально.

И целовал Варона Мэг. Именно он. Не тварь.

Усмехаясь на слова данмера, сказанные жарко, с придыханием, Мэгрин подавался без страха навстречу, смеясь уголками губ. Ему нравится в какой-то мере то, как целуется Варон - уверенно, живо - и ему ничего не остается, кроме как ответить, чуть мягче, но тем не менее. Его ладони соскользнули ниже, к чужим предплечьям, и Мэг не думал ни о чем. Ни о тенях, ни о том, что домой они могут не вернуться - все растаяло пылью, дымкой, сейчас был только он и только Варон, чертов сукин сын, сводящий Мэга с ума. Он не знает, о чем думает Варон, о чем тот помышляет, когда отстраняется, целуя в уголок губ почти по-целомудренному. Не знает, и проходясь по нижней губе языком, смеется. Просто потому, что тьма в сердце - одинока, а у Мэгрина есть надежда на лучшее. Небольшая, ломкая, но тем не менее.

Мэгрин впервые за очень долгое время не был одинок.

- Не сомневаюсь в этом. И вообще, к твоему сведению, я пил не так уже и много, - плюхнувшись рядом, Мэг почти сразу повернулся за бок, то ли специально, то ли рефлекторно пройдясь виском по подушке. Вот так легко, незамысловато, и лишь почти спрятав лицо в них, Мэг повернулся, глядя на Варона, точно зверек малый из норки, не хватало разве что ушек, что торчали бы с макушки. Таких милых, возможно с белой шерсткой на самых кончиках. Маг усмехнулся, а за тем, не испытывая и толики стеснения, подался вперед и уткнулся лицом Варону в ключицы. А что? Он мерзнет. Ну, должен, по крайней мере. А Варон теплый. Очень.

- Ты  же не против, да? - Как-то совершенно внезапно спохватившись, десятью  секундами позже пробубнил Мэг, все же немного придя в себя и не зная, куда деть руки. - Обязательно скажи, как будешь. Хорошо?

Может, Варон ему что-то и ответил. Может, сказал, что нельзя, чтобы он уже, и что Мэгрину стоит убираться прочь, но Мэг уже не слышал, провалившись в до странного спокойный, пустой и полный неведомой легкой, почти взаправду приторной дымки, сон. В нем не было ничего хорошего, но не было и плохого - просто сон, обычный сон, и в нем было нечто спокойное и эфирное, точно белесое весеннее  платье на теле смеющейся имперки, бегущей по светлому лугу. Просто пустота, и Мэг давно не видел подобного сна. Он скучал за подобными вещами, простыми, как пять септимов. За теми, что не имеют двойного дна, за чем-то спокойным, знакомым. Скучал, и проснувшись, по ощущениям, ранним-ранним утром, маг чувствовал себя легко и в какой-то мере очень просто.  Спокойно.

Пожалуй, пока не понял, в каких крепких тисках сжимал мирно сопящего рядом данмера, что, видимо, либо был вообще не  против, либо не заметил этой небольшой наглости. Последнее, пожалуй, более вероятно, но собственного удивления у Мэга это не убавляло. Совершенно, и привстав на постели, он окинул Варона, пожалуй, слишком теплым взглядом. Добродушным, с лишь незаметной толикой чего-то большего, возможно. Чего-то, что еще не успело скрыться за дневной упёртостью или вечерней усталостью.

Руки затекли просто до дейдротовой бабушки, кончиков пальцев маг вообще не ощущал, но было в этом что-то несоизмеримо милое, спокойное, нежное. Что-то... такое, чего Мэг бы хотел. Сейчас. Не когда-то, не вчера, не неделю, год назад — сейчас. Только сейчас.

И, может быть, чуть позже.

Скамп его знает, что сломалось, разрушилось в душе мера, но он склонился над спящим, игриво и в какой-то мере незамысловато клюя его в щеку. Так, что едва ощутимо. Пожалуй, это было немного мило. Пожалуй, мысль о том, что нет в этом ничего постыдного или греховного, несет в себе слишком много оправданий. К скампу их, к скампу их всех. Собирая распущенные — не по своей воле, но вроде бы как Мэг не особо то и против — волосы в пучок и усмехаясь, маг думал, что не жалел ни о чем. Ни о единой секунде того, что вчера сделал. Вылечил ну и вылечил, поцеловал ну и… кхм...

Укрывая данмера как-то слишком мимолетно, альмер подумал, что тот проспит до полудня, с его-то раной. Так даже лучше. Пускай, ему нужно отдохнуть, ведь если догадки Мэгрина верны и путь их ждет воистину далекий. Ему нужно отдохнуть. Им всем нужно немного, совсем-совсем немного отдохнуть.

Расправив мантию и прихватив мешочек с платой для трактирщика, Мэг натянул платок на лицо, покидая комнату. Пепельными волосами тут никого не удивить, воистину, но вот клыков люди могут и посторониться, что было Мэгрину ну вовсе без нужды. Стоило быть осторожным. Со всем, со всеми, и кивнув сухонькой данмерской леди, принявшей плату, Мэг лишь искоса глянул на босмера-вора, договаривающегося с каким-то рослым аргонианином. Пускай говорят, лишь бы к ним не лезли, как то говорится, и усевшись за стол, Мэг отпил немного суджаммы из кружки, в которую ему милосердно и благодарно налила все та же данмерская леди. Не то, чтобы мага мучило похмелье - в его состоянии вообще было бы странно испытывать что-то подобное - скорее, ей-богу, взыграло желание развлечься. Или тоже немного расслабится после стрессовой недели - почему бы, как говорится, и нет? Сев полуоборотом к залу, Мэгрин вслушался - еще с Коллегии Бардов приученный держать ухо востро, Мэг думал, что вслушаться в последние сплетни не будет такой уж плохой идеей. Почему нет? Слухи - вены города, его маленькие жилки с водянистой кровью, и именно ими он живет, что бы люди там не говорили. Особенно такие города, как Альдрун. Или Солитьюд.

Или Имперский Город.

- Что ныне слышно в городе, сэра? - Не найдя чего-либо интересного среди постояльцев, вампир повернул голову к женщине, исполняющей эдакую роль трактирщицы, судя по всему. Она не была особо рослой, в ней не было ощутимой силы и могушества, но пальцы её с едва-едва заметными пятнышками ближе к костяшкам выдавали алхимика, а сеточка морщин у глаз — то, что эта женщина когда-то давно, может, и сотню лет назад, была разительно красива, и улыбка редко покидала её губы. Тем не менее, ныне она была словно тенью самой себя — так решил Мэг, прикидывая все на не совсем чистый ум. А его мысли порой порождали станные теории, и глядя на данмерку, что, сощурив зенки, хмыкнула магу в ответ, поглядывая в сторону пары приключенцев у входа, не шибко ожидал ответа. Но он последовал:

- Немного того, немного сего. Слышала, Рейнольд собирает группу, дабы захоронение одного эшлендера разграбить. Мол, там неслыханное богатство, и все это - в паре часов ходьбы к югу от Хуула. Глупость все это, если хочешь знать мое мнение.

- Эшлендера? Они не делают усыпальницы для одного человека, сколь бы мудрым и могущественным тот бы ни был, - меж бровей Мэга засела едва-едва заметная складка, - чушь какая-то.

- Вот и я о том же, альтмер. Она была зачата как захоронение единого, а это уже идет против всех наших ритуалов. О-о, а как они еще трепыхались - мол, "раскрыв усыпальницу хана из рода Суннабе они получат несусветные богатства". Н'вахи, прости милостива Альмалексия на грубом слове.

Мэгрина словно ударили под дых. Суннабе. Усыпальница. Вварденфелл.

- Где, говоришь, находится усыпальница?

Он не дождался ответа, срываясь с места и едва не сбивая кружку собственной рукой, умчался в сторону комнаты. К черту кружку! Чертова родовая гробница!

Ворвавшись в комнату, Варона маг не разбудил, пожалуй, лишь благодаря благословению какого-нибудь особенно укуренного дейдры. Карты клались в руки особенно легко, равно как и собственные записки, а бормотание под нос было резким, иногда переходя с монотонной речи в едва-едва заглушенный вопль, и все сходилось. Дерите его скампы, сходилось! Да, да, это была чертова игра слов, а усыпальница должна была быть достаточно старой — возможно, ха, она даже сумела застать кимерийский период — дабы быть отстроенной в момент, когда вампиров заперли в усыпальнице. Что-то, что-то в той усыпальнице должно было... натолкнуть на решение? Быть подсказкой? Мэгрин черкал как мог, выводя предположения, теории, а после их яростно зачеркивал, не находя доказательств. Сложно, все чересчур сложно, но это необходимо решить. Надо, вот здесь и сейчас!

Лишь расслышав, как кучка на постели, именуемая его спутником, зашевелилась, Мэгрин отвлекся, повернув голову в сторону Варона. Тот был сонным, растрепанным, и лишь секундой спустя маг усмехнулся от очевидного, но все же в какой-то мере забавного факта. На него смотрели. Странно смотрели.
Мэг решил начать с не менее странного вопроса:

- Ты хочешь еще немного побыть в Альд'руне?

[AVA]http://s6.uploads.ru/tsiYU.png[/AVA] [STA]for justice[/STA] [NIC]Megrin Corelas[/NIC]
[SGN]Journey's not remembered now
Tired, scarred
Kneel among the embers now[/SGN]

Отредактировано Leonardo da Vinci (2016-02-29 17:45:07)

+1

63

  • Автор: Waylon Park [x]
  • непланетянин

Неуверенность Мэгрина, его настороженность и временами действительно излишняя осторожность забавляли и действовали на нервы одновременно, вызывая двойственные желания. Повернувшись на бок и приобняв Мэгрина за плечи, Варон лишь снисходительно усмехнулся на его вопрос, в уме понимая, что никакими силами ему не удастся вытравить эту нелепость из чужого характера. Прикрыв глаза, расслабившись, он канул в спокойный сон без сновидений, которые все равно не очень-то и любил. Видеть перед внутренним взором непроглядную тьму, временами может быть приятнее, чем видеть несвязные, цветные картинки, вылезшие из прошлого или откуда-то из мира грез.

Он не почувствовал ни хватки рун, ни того, как спустя время она слабла, лишь чуть поморщился и выдохнул немного громче обычного, когда тонкие, холодный губы коснулись щеки и, кажется, довольно заворчал, переворачиваясь на другой бок и словно в кокон заворачиваясь в покрывало. Из-за упадка сил и слабости в организме, он бы, наверное, смог проспать так целую вечность. Он бы, наверное, смог бы игнорировать шум извне, цепляясь за сон, если бы этот шум не был бы столь продолжительным и навязчивым. Варон думает, что даже выводок злокрысов в подвале шумит гораздо тине, а после, неохотно открывает глаза, трясь заспанным лицом об подушку и недовольно, сонно ворча, словно одним только этом звуком пытаясь обозначить, что он совершенно не в восторге от подобных посягательств на свой «крепкий и оздоровительный».

Перевернувшись на живот и приподнявшись на локтях, он выглянул из-за изголовья кровати, стараясь понять причину утренней – или какой сейчас час? – шумихи. Ах да, конечно, кто бы сомневался. Мэгрин и бумажки, бумажки и Мэгрин – дуэт, который уже далеко не в первый раз нарушает его покой. Судя по озабоченности мага и тому, как он носился, можно было предположить, что ему удалось сделать очередное открытие в дешифровке или плане их спасения в целом. Широко, до хруста в челюсти зевнув, Варон накинул покрывало на плечи и спустил ноги на пол, смотря на Мэгрина с неодобрением, интересом и немым, само собой разумеющимся вопросом.

— Ты дурак? — Варон приподнял бровь еще выше, озвучивая вопрос без всякой злобы или негатива, но с искренним интересом. Альд’рун мог хоть трижды быть чьей угодно столицей и чудом архитектуры – Варона это не заботило совершенно, у него пожелания были совсем другими. — Я домой хочу, Мэг. Нахрен мне не упал этот Альд’рун, Ввандерфелл и Морровинд в целом. Нагулялся уже, спасибо, — все так же спокойно ответил он, с видом человека, который искренне недоумевает о том, как можно не понимать столь банальную истину. Поднявшись на ноги, Варон осмотрелся по сторонам в поиске тары с хоть какой-нибудь жидкостью, но в его внимание попал лишь таз с водой винного из-за крови цвета, и чуть более чем полупустая бутылка флина. Втолковываемую Мэгрином информацию Варон как мог внимательно слушал, потроша сумку на предмет наличия фляжки с водой, которая с горем пополам, но все-таки нашлась и даже не оказалась пустой. Промочив пересохшую за время сна глотку, он закинул пустую флягу обратно в сумку. Усевшись прямо на пол, Варон задумчиво посмотрел в сторону Мэгрина, который как и всего красиво излагал про какие-то очередные гробницы, Хуул, эшлендеров, даты построек и еще что-то. Нет, ну любят же некоторые снабдить свой рассказ всяческими подробностями.

— Да-да, Мэг, просто великолепно, — Варон вновь сладко зевнул, после подпирая щеку кулаком, и дослушивал ряд очередных подробностей, от которых его искренне клонило в сон. Ну не был Варон любителем дискуссий и обсуждений, вот как сделать что-нибудь – так это ладно, это он всегда готов, а слушать что-то, запоминать и все такое – это не для него. Видимо, именно из-за этого он таким недалеким и вырос. Усмешкой ответив на скорченную Мэгрином гримасу недовольства, Варон отмахнулся и прощупал пальцами почти переставший болеть бок. Размотав частично пропитавшиеся кровью бинты, Варон выгнулся, смотря на то, что осталось от раны – если бы не стягивающие кожу нити, он вообще вряд ли бы нашел ее. И на то спасибо. Избавившись от бесполезных теперь уже ниток, Варон поднялся на ноги, закидывая край покрывала себе на плечо, на манер имперского плаща и выжидательно посмотрел на наблюдающего за ним Мэгрина. — А чего ждем-то, раз все так прекрасно сошлось? Вставай давай и собирайся, время не ждет.

Сборы с положенных получаса едва не затянулись на все два часа, потому что Варон очень «вовремя» спохватился и вспомнил о том, что его доспехи после вчерашней вылазки пребывают в несколько плачевном состоянии. Но посредством неодобрительного шипения и пинка Мэгрина он все же был отважен от злополучного тазика с водой и был вынужден оттирать доспехи уже на ходу, полностью игнорируя странные взгляды со стороны мимоидущих горожан и курсирующих туда-сюда стражников. Ну, доспехи, ну залиты кровищей, ну несет от них перемороженным мясом и чем-то тухлым, ну вот что тут странного? Как минимум все, конечно, только вот Варона это совершенно не волновало, а вот чужое пристальное внимание к его скромной персоне несколько нервировало, вынуждая чаще осматриваться по сторонам недобрым взглядом. Как Варону стало понятно позже – они шли к порту силт страйдеров, причем, увлеченный оттиранием въевшегося пятна, понял он это вовсе не по виду строения, а по раскатистому, странному звуку, которое издало стоящее в ожидании наездников животное. Остановившись на месте и на мгновение полностью забыв о доспехах, Варон вскинул голову, смотря на высокую лестницу, ведущую к посадочной площадке, и на самого жука-переростка, который знал себе, курлыкал о чем-то своем на всю округу.

— Пешком тебе уже не ходится? — отведя взгляд от хитинистого чудовища, Варон перевел его на обернувшегося в его сторону Мэгрина и вопросительно вскинул бровь. Варон, конечно, данмер, только это вовсе не значит, что у них где-то там, на генетическом уровне заложена истовая любовь ко всяким таким вот восьминогим – или сколько их там у него? – штуковинам, которые к тому же выглядят огромными и нисколько не надежными. Мэгрину, впрочем, кажется, на это заявление было до фени, ему-то жук, судя по всему, явно нравился, ну или как минимум никаких негативных эмоций не вызывал и идти пешком он был не намерен – нет, понять, само собой можно, они уже набродились на десять лет вперед, но все же. Варон даже не знал, чего опасается больше – самого жука или высоты. Скривившись и поправив лямку рюкзака, он недовольно фыркнул и все же поплелся следом за магом – не идти же ему одному пешим ходом до Хуула, время-то терять не очень хотелось. Расплатившись с извозчиком (и мысленно отметив, что все они постоянно задирают цены до небес) Варон аккуратно влез в выдолбленную в спине силт страйдера нишу и крепко держась за край интереса ради выглянул наружу. Зря он это, конечно, сделал. Всунувшись обратно, Варон присел, складывая ноги «лотосом» и вжался в «стенку» спины животного.

— Ненавижу тебя, Мэгрин, — сквозь зубы процедил Варон, косо смотря в сторону всем довольного альтмера. Чтобы отвлечься от треклятой, нервирующей переправы «со спецэффектами» Варон вновь взялся за чистку брони, стараясь не обращать внимания на мелькающие за «бортом» пейзажи и иже с ними. Уже по прибытию в Хуул – место довольно невзрачное и ничем не примечательное – с силт страйдера Варон вывалился самым первым, тут же по подмостку устремляясь в сторону куда более надежной и симпатичной ему земли. Отойдя от порта, он обернулся в сторону взвывшего животного, напоследок корча ему рожу и мысленно делая пометку о том, что такие вот способы передвижения это лишнее подтверждение тому, что жить бы тут он ни смог даже при большом желании. Обозначившаяся прямо по курсу деревенька выглядела мрачной и ветхой, совершенно не вызывая никаких положительных впечатлений, взгляд притягивал разве что стоящий у причала большой корабль, на котором быстро сновали моряки.

— Вот мы и тут. Куда дальше? — еще раз осмотревшись по сторонам, Варон выжидательно посмотрел в сторону Мэгрина, ждать он больше был не намерен, хотелось поскорее со всем этим разобраться и выбраться обратно в Скайрим четвертой Эры, где все родное и знакомое – а он был уверен в том, что они обязательно выберутся.
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/5hiVc.png[/AVA][SGN]http://s3.uploads.ru/S3X4c.gif
Мы погибнем в невидимой этой войне,
И наверное, рано, чем поздно ;
Если выпадет выжить тебе или мне,
Рады будем, наверно, до слез[/SGN]

+1

64

  • Автор: Bodhi [x]
  • непланетянин

Мэгрин, если честно, не ожидал такой резкой реплики от Варона. Точнее ожидал, но-о... Это же Аль'друн. Чертова столица дома Редоран, и почему-то Мэгрину казалось, что он, может быть, принадлежал к нему когда-то, или его родители, предки, черт знает. На члена дома Хаалу он не походил, на Дрес — тоже — Индорил попросту маловероятно. Так или иначе, черт, это была его — формальная, но все же — родина, место, где по пеплу ходили предки, проливали кровь отцы отцов, и Мэг, если честно, не понимал этой отрешенности. Вот совсем. Он бы, в самом-то деле, много отдал бы, дабы так же легко и безмятежно прогуляться по цветущим садам какого-нибудь поместья на островах Саммерсет. Островам, что родные ему не взаправду, но по крови, по жизни,  по духовному настрою. Он бы многое отдал, дабы, не знаю, вдохнуть воздух, которым  могли дышать его бабушки и дедушки, сходить в какой-нибудь до скампа лысого здоровый храм,  посвященный Ауриэлю. Мэг был бы счастлив, если бы хоть раз за жизнь ему удалось пройтись по нему гулко и спокойно, ощутить на самих кончиках пальцев эту атмосферу, красоту — изящную, идеальную, такую, которую могут творить только меры. Мэгрин не мог этого сделать, матушка тайком, в секрете от отца говорила, почему. Они — не чисты, не идеальные маги, не прекрасные и породистые представители рода, и Мэг, «бракованное дитя  негожих родителей», никогда не сможет спокойно разгуливать по улочкам Алинора, чьи дома тонки, словно сделаны из стекла и крылышек насекомых. Он никогда не сможет вдохнуть нежного, весеннего запаха цветов, растущих на прекрасных полях близ Санхолда. Никогда, у Варона же была эта возможность — прямо сейчас, вот здесь и сейчас — но он её игнорировал. Желал вернуться в Скайрим, и Мэг, возвращаясь к бумагам, понимал, что не мог его винить. Совершенно.

Они с Вароном -  разные, точно две стороны одной медали. Для Варона был важен, наверное, лишь он сам. Может и не так. Мэг со смегом понимал, пожалуй, что вообще не знает этого данмера. Ни на йоту.

- Хорошо. - Не зная, куда деть взгляд, Мэгрин чуть запоздало выдохнул. - Слушай.

Он выложил все, точно и ясно стараясь говорить как можно меньше. Это получалось взаправду дурно, ибо он был самим собой, восторженным мером из Коллегии, и от этого  рассказ обретал просто тучу, неведомую кучу ненужных подробностей и второстепенных сказок. Например, Мэг как бы между делом рассказал, что Хуул - мелкая деревенька, от которой на западе — или востоке? Так, где у нас восток, где запад — располагается удивительно красивый и огромный лагерь эшлендеров, и вообще культура этих кочевых эльфов удивительна, а их язык — потрясающий, емкий и нежный. А, Хуул? Гробница? Мэг запутался в собственных речах, и не помнил он, если честно, рассказал ли самое главное к моменту, как Варон его наглейшим образом перебил. У Мэгрина была тысяча мыслей в голове к тому моменту, и жалел он сильно о том, что не мог все просто сразу выложить Варону, емко и четко. Не умел он и все. Хех, результат, тем не менее был один — его перебили, и данмер, играясь, точно дитя двадцати лет от роду, откровенно над ним насмехался. Сволочь. Наглая, слепая на один глаз сволочь с обворожительной улыбкой. Сукин сын. Ну, раз тому не хочется знать больше, Мэг не будет настаивать. Вообще ни в чем.

Особенно в том, что, между прочим, кровь нужно отстирывать холодной водой или вымочить, если память Мэгу не изменяла, в солевом растворе с соком парочки растолченных в порошок ракушек едва-едва синего цвета (ни в коем случае не зеленых или фиолетовых — вовек от разводов не избавишься!). И лучше всего отмывать сразу после того, как запачкал, дабы потом не морочиться с темными пятнами. Не то, чтобы Мэг их так часто отстирывал. И не то, чтобы ему было какое-то дело до того, как Варон выглядит. Да.

Варон чистил свои доспехи долго и упорно, разве что не пыхтя раздраженно. Это было в какой-то мере даже миленько, особо в моменты, когда данмер, сам того не понимая, закусывал кончик языка, чуть-чуть щурясь. Мэгрин мимолетом подумал, что столько же времени, кажется, в былые времена его сестренка проводила у зеркала. Уж не знал маг, то ли милая сестричка боясь из дому нос показать до самого последнего марафетного штриха, то ли она испытывала к себе столько же любви, сколько и наймит к своим доспехам... Мэг не понимал этого, вот совершенно, и со вздохом не найдя, чем заняться, открыл украденную из поместья книгу, которую не успел сложить обратно в сумку, в которой уже покоились записки и прочая мелочевка. Через пару страниц, правда, Мэг, радуясь, что мертвая кожа не может покрываться румянцем, закрыл проклятущую книжонку и отправил на самое дно рюкзака, одновременно пряча в плотной ткани дротики и тихо ругаясь сквозь зубы. М-мда, то «Похотливая аргонианская дева», то «В постели с Боэтой»... То ли ему так везло, то ли просто данмер такие вещички к себе притягивал — Дагот их всех знает, ей-богу. Мэгу же было скучно. Варон над своими доспехами разве что не ворковал, оттирая каждый замочек и каждую полосочку кожи ласковее, чем некоторые мужчины зажимают девиц из борделей, и потеряв всякое терпение, Мэгрин не без удовольствия пнул его, уверяя, что им нужно выдвигаться, «раз все так прекрасно сошлось». Перекривил он наймита случайно, вот честно.  Само как-то вылетело, но не то, чтобы альтмер особенно по этому поводу сожалел, глядя на чужую недовольную ро... лицо. На чужое недовольное лицо, да.

Как-то слишком многого Мэг от него набрал. Резкости этой, странной вольности. Ну-у... или это было в нем, но приличия не позволяли Мэгрину так... говорить? Он не знал, совершенно не понимал, лишь прыскал со смеху, глядя на оттирающего, кажется, наплечник данмера по пути к порту. Мэг думал, что они взаправду разные. Слишком. У одного кожа — бледная, почти белая, у другого она — пепел, да и в придачу Мэгрин никогда не понимал этого фанатизма, любви к броне, доспехам. Варон же в ответ явно не разделял его влечение к древним языкам. Безнадежно, пожалуй, и это было бы плохо, не люби Мэгрин такой отчаянной любовью безнадежные случаи. На него самого взгляните. Чем не квинтэссенция безнадежности, глупости и отваги?

Послышался протяжный рык, мягкий, точно зверь не угрожает, но, например, приветствует или просто урчит от того, как солнце приятно греет хитиновые пластины. Рык, похожий больше на уханье самой обычной Бравильской совы, и усмехнувшись, Мэг почти с любовью глянул на этого большого, величественного зверя, именуемого силт-страйдером. Тот закончил свое приветствие, а может и просто напевание ведомой только ему, силт-страйдерской песенки, протяжным воем, и Мэг не мог не хохотнуть в ответ на слова Варона. И кто из них данмер, ха?

- О-о, давай, скажи еще, что не тебе не нравится. - На деле Мэгрина эти здоровые звери ну просто поражали. Прекрасные, величественные, гордые. Мэгу нравились такие, как они, как эти гордые силт-стайдеры, и буквально на секундочку альтмеру подумалось, что они в разы, разы изящнее даже самых красивых лошадок. - Они же прекрасные. Величественные. Жаль, что-о...  в Имперской провинции на таких не ездят, да.

Чуть не проговорился — кольнул себя мысленно и достаточно больно Мэг, ступая по лестнице прямо к извозчику, что уже кидал на двух путников достаточно говорящие взгляды.

Заплатил Варон, Мэг же поспешил как можно скорее усесться поудобнее, помягче и как можно спокойнее, да в придачу так, чтобы вид открывался как можно красивее. В общем, по всем правилам, писанным и не писанным. Данмер тоже попытался насладиться видом, да вот ему только я-явно не понравилось. Сжался весь, нахмурился. Высоты боится, что ли?

- Я тебя тоже, - мягко хохотнув в ответ, маг оперся спиной о чужое плечо, поглядывая в сторону, противоположную движению. Виды открывались воистину прекрасные, в какой-то мере даже романтичные — небо, что не говори, над Морровиндом особое, светлое и взрачное, а линия горизонта пестрила самыми разными, трудно согласовывающимися друг между дружкой вещами. Извозчик не смотрел на них, отдав все свое внимание силт-страйдеру, и Мэгрин воспользовался этим, по-наглому улегшись головой на плечо данмера и едва-едва выглядывая через стенки панциря. Варон, кажется, был настолько напуган — или ошарашен, или обескуражен, черт его знает — что этого маленького действа, кажется, и не заметил. Оно и к лучшему — думал Мэг, сходя часами после с силт-страйдера, со смехом отмечая, что земля словно бы взаправду продолжает качаться под ногами. Как минимум одной колкой шуточкой от данмера меньше.

- Дальше? - Оглянувшись на спросившего это данмера, Мэг провел рукой, заправляя выбившуюся прядку за ухо, скрывая её в капюшоне. - Нужно следовать на юг, тут не далеко, где-то час по дороге и минут двадцать на юго-восток. Перед уходом я укра-а... одолжил карту к усыпальнице у одного из людей, кого некий Рейнольд, кажется, оставил в Альд'руне, дабы добывать рекрутов на раскопки двух или трех заваленных залов. Или десятка. Плохо помню... в голове немного путается.

Он спокойно пошел, лишь на секунду оглянувшись на мирную, спокойную деревушку с почти что ругательским названием. «Хорошую деревню Хуулом не назовут» - сказала как-то Лизелла на уроке истории в Коллегии Бардов, и Мэг, если честно, сейчас был с этой наглой девкой согласен. Жаль её, деревушку эту, ведь все эти домишки попросту потонут под пеплом, равно как и люди, каждый из потомков всех этих людей, если те решат жить на сей земле, как и предки. Какая-то странная туга наполнила на секундочку сердце Мэгрина, и вздохнув, он даже не сбавил шагу, направившись к дороге, что напоминала собой скорее изящно протоптанную тропинку... и, по сути, ею же и являлась. Тут легко заблудиться, в этих пустошах, и Мэг со смешком сжал карту, так легко поместившуюся в один из десятков карманов, нашитых на мантию:

- Если те не найдут дороги назад или их сожрут особенно голодные никс-гончие — чур я не виноват. - Оглядываясь по сторонам, он тихо хмыкнул, немного подумав. - Ну, разве что самую малость. Вообще капельку. Сами виноваты. Не стоило грабить чужие усыпальницы. Мы же не собираемся этого делать, да? Просто глянем. Глянем, да.

Пнув не особо большой камешек, он оглянулся на Варона, что был чернее тучи. Это немного позабавило. Вот совсем капельку — интересно, он умеет по-человеческому веселиться? Ну, в смысле, не приходить на ночь глядя весь от пяток и до макушки в крови, а-а... ну, например, танцы. Интересно, Варон умеет танцевать? Так задорно, под музыку каких-нибудь особо хороших менестрелей. Не то, чтобы Мэг особо умел, но хе-ей, это же весело! Очень весело. Наверное. Для него — да, а для Варона как? Они же совсем-совсем разные.

- Слушай, а ты любишь танцевать? Ну, под музыку там всякую разную... - лишь сейчас осознав глупость вопроса, что слетел с губ точно пташка, Мэг потупил взгляд, словно бы не желая смотреть на чужую реакцию. Ощущение было такое же, как и от первых картинок «В постели с Боэтой», и не в том смысле, что Мэгу хотелось сейчас вжать Варона в во-он тот ствол и жарко поцеловать, а, например, натянуть шарф до макушки и не смотреть на весь чертов свет. Вообще. - Я-я не то хотел спросить. В смысле,  это, но-о... забудь, ладно? Пожалуйста.

Отвернувшись от данмера и сделав вид, что горизонт его вновь ну о-очень заинтересовал, он секунд десять наслаждался тишиной. Потом Варон заговорил. Очень нагло заговорил. И ошалев, Мэгрин аж опешил от удивления, слыша какие-то слишком игривые нотки в чужом тоне:

- Да ты... - Хватая, в принципе, бесполезный для него воздух губами, Мэгрин нахмурился, думая, что зря он не тащил книгу в руках. Было бы что сейчас в него запустить. А еще слава Богам, что он мертвый, прости Аркей. - Арг, Варон, ты можешь быть серьезным хоть когда-нибудь?

Странное замечание. Кто бы говорил. Вздох прозвучал как-то слишком легко, улыбка полезла на губы как-то сама собой, и фыркнув, Мэгрин пожал плечами:

- Кхм. Наверное, мне и самому себе надо этот вопрос задать, да? Кхм. Давай не будем об этом, ладно? Не сейчас. Как-нибудь... потом. Определенно.

До самой гробницы они дошли молча, лишь изредка перебрасываясь не особо нагруженными смыслом фразами. Пройдясь языком по губам, Мэг вдохнул, закрыв глаза на секундочку — голод напоминал о себе, но, благо, пока что удавалось держать себя в руках. По крайней мере достаточно, дабы не поглядывать в сторону Варона взглядом, который вполне себе можно истолковать двусмысленно. Мэгрин надеялся, что так будет и дальше. К гробнице вела протоптанная дорожка через кустарник, и отвоевав свою сумку у него, этой цепкой скотины, Мэг фыркнул, приметив факела у входа.

- Кажется, они вообще ничего не боятся. Мародеры. - Неодобрительного тона в его голосе было больше, чем ожидалось. Двое часовых спали, один привалившись к стене, а другой на милом спальничке, и Мэг на секунду задержал на них взгляд, сухо сглатывая. Нечто в нем вопило — выпей, утоли жажду — но маг лишь отмахнулся от этого всего. Школа иллюзии у Мэга плоха, но заставить двух людей спать чуть-чуть больше, чем нужно — это он устроить может.

- Готово. - Минуты три, немного упорства и зверская толика удачи взыграли на руку. Двое часовых как спали, так и остались дремать, и приоткрыв дверь в гробницу, Мэг галантно пропустил данмера вперед, улыбаясь самим уголком губ. - Дамы вперед.

Не сумев не ухмыльнуться задорно с чужой реакции, Мэг спокойно зашел в усыпальницу, отмечая, что она на диво хорошо освещена. Кроме того, не было... ничего. Вот серьезно, эта усыпальница напоминала  самую что ни на есть типичную, унылую данмерскую гробницу... скажем, лишь первые два хода, долгих и ровных коридоров, в которых их, благо, никто не встретил. После начались ровные и не совсем спуски вниз, идущие то лесенками, то ровным полотном, и изредка опирая на Варона, дабы не свалиться, Мэг с удивлением отметил, что гробница пускай и остается такой же песочной, пыльной, и вокруг изредка все же попадаются стеллажи с урнами, но-о... она слишком глубокая. Редко строили гробницы глубже, чем два-три перелета, разве что она старая. О-очень старая.

Факелов попадалось все меньше, следов обвалов — больше. Некоторые коридоры были засыпаны полностью, у некоторых были сломаны двери, а с пятерку ходов — не то, чтобы маг особо считал, проходясь по ним кончиками пальцев лишь изредка и ощущая странный холод — вообще закрывали странного вида двери, явно установленные сюда совсем-совсем недавно. Комнаты, как догадался Мэг, не исключено, что те используют малые похоронные залы как временные убежища. Идиоты.

Издали послышалась ругань и звук работающих кирок. Цокот был ровным и почти унисонным. Кажется, кирок восемь, может больше... эхо мешало сосредоточится.   Переглянувшись с Вароном, Мэг спокойно кивнул, быстро смекая, что нужно делать, ибо в этом месте проход делился на несколько ходов. Что в свою очередь — еще на несколько — и от того, какой они выберут, может зависеть их жизнь. Мало ли, откроют они дверь, на которой снаружи чуть-чуть плесени — а там наглая морда бандита или даже двух. Неприятно выйдет. На секунду задумываясь о том, что они искали, Мэгрин поднял ладонь, прося жестом Варона обождать. Стены были сухими и ровными, как из песчаника, а где-то там, далеко, орудовала целая гребанная толпа разбойников. Даже если их и не много, даже если их дюжина — им с ними не справится. Не вдвоем. Другого пути, тем не менее, нет.

Мягкий свет дальних факелов освещал Мэга причудливой тенью в секунду, когда он вскинул ладонь, прикрывая глаза. Меж его пальцев что-то заструилось, легкий свет, точно шелк, и черная кровь тонкой-тонкой струйкой потекла с его носа, падая темной каплей на пол.

- Это то еще заклинание, и, если честно, оно у меня никогда толком не получалось. Все, ха, бывает в первый раз. Если я потеряю сознание — сам меня тащить будешь, - быстро это протараторив и выдохнув, Мэг сконцентрировался на заклинании, что в Коллегии именовалось коротко и, кхм, ясно — «Ясновидением». Дурное название, тавтология, гребанная школа, но оно было необходимым. Сейчас — да. Мэг был без понятия, что именно искать, и сейчас эта последняя мера была взаправду необходима. Настолько, что даже если сейчас будет больно — он не остановится. Все его естество противилось этой магии, но если надо — он сделает это.

Варона тоже никто не заставлял за шкирку затаскивать мага в руины, когда он споткнулся.

Головокружение подошло быстро, и сжав предплечье Варона, Мэгрин смотрел то, что показывало ему заклинание, глядел на свет через закрытые глаза. Ясновидение у него работало сложнее, хуже, более дурно, чем у многих других, даже у самых нечувствительных к магии нордов. Мэг не мог видеть именно дорожки, равного пути, но мог — обрывки. То, что должно встретиться на пути к цели. То, что он сможет увидеть, когда дойдет до конца «сияющей дорожки, ведущей заклинателя к цели».

Толфдир говорил, что это — дань тому, что родители Мэга не были магами, но были разительно устойчивыми к ней. К магии, и эта устойчивость частично передалась ему — особенно это проявлялось, ей-богу, в лазаретах, когда магия исцеления почти не спасала. Все естество Мэга противится подобному колдовству, почему-то позволяя творить лишь ограниченный набор заклинаний, но знаете? Мэгрину было наплевать, что говорил когда-то там Толфдир. Сейчас он здесь, в гробнице, в месте, где есть десяток дверей, и девять из них ведут к смерти, к раскопкам бандитов, что следуют вечному закону — что спрятано, то ценно. Лишь одна — к цели, и Мэг должен увидеть, какая именно. Должен. Обязан.

Язык проходит по острым зубам, и Мэг видит воду. Холодную, которую можно коснуться, ибо водопад проходит близко-близко ко входу. Он заходит, и он чувствует капли воды на своем лице. В волосах блеск луны. Они в странном образование, что лишь внешне напоминаете естественную пещеру с десятком ходов, уровней, приток, но на деле все искусственно, создано хлопотливыми — чьими-то — руками: и пещерки, и небольшой водопад, и множество-множество маленьких скульптур, которые можно приметить, лишь вглядываясь, смотря на форму, не на  детали. Все синее, темно-синее, как на закате или рассвете. В этой пещере есть зеркала, удивительные, идущие словно бы змейкой друг за дружкой и ведущие луч света из просвета в потолке через весь зал. Благодаря ним, этим зеркалам, в зале светло. На зеркалах — резьба, а вверху и внизу — луна-и-звезда. Тонкая резьба, красивая. Холодная на прикосновение. Мэг дышит резко и часто, сжимая ладонь до собственных белых костяшек. Он видит людей, что сбились в кучку где-то внизу, у костра, на одном из нижних и достаточно широких ярусов, что прилегает к стене, в отдалении от них. Они не видят их, они говорят, едят. Мэг слышит чужой голос, но он не может понять, где это — там или тут. Тут или там. Через секунду он видит, как Варон заносит клинок, сбивая перед этим одного разбойника с этого самого яруса, которое оказывается странным местом, словно бы уголком, от которого лишь одна тонкая тропка ведет ниже. Все остальное — пролом, или что-то в этом роде, все смывается, все обращается белым пятном и Мэгрину трудно понять. Запах сырости. Привкус свежей воды. Там много растений, что отдают почти лазурным цветом, и свет, там есть свет, что чуть-чуть обжигает кожу. Настоящий? От солнца или от луны? Он чувствует кровь на языке. Чувствует жар, холод стены своей спиной. Волосы растрепаны. Он ни о чем не жалеет.

Прийти в себя оказывается сложнее, чем он ожидал.

- Видишь дверь? Ну... - его немного шатает, но открыв глаза и утерев кровь с носа ладонью, он улыбается почти как истинный победитель. Получилось. Стрессовая ситуация сделала свое дело, что ли? -  Темную, дверищу такую, с щербинкой на ручке еще? В виде... не знаю, скиммитара, может быть. Да. Нам туда. Я знаю эту дверь. Думаю, что знаю. И-и, возможно, понимаю, что за ней. Не шибко далеко, но-о понимаю, да. Пошли. И не шуми.

Подняв глаза на Варона, Мэгрин мягко кивнул, осознавая, что выглядит вряд ли особенно адекватным. Ну, по крайней мере ему так показалось, когда чужая ладонь поднялась и утерла остатки крови, которые явно размазались по щекам. Маг нашел это милым. Совсем чуть-чуть. 

- Что бы здесь ни было, оно... - он вдохнул, поднимая взгляд на мужчину, кивая кратко и уверенно. -  должно каким-то образом вернуть нас домой.

[AVA]http://s6.uploads.ru/tsiYU.png[/AVA] [STA]for justice[/STA] [NIC]Megrin Corelas[/NIC]
[SGN]Journey's not remembered now
Tired, scarred
Kneel among the embers now[/SGN]

Отредактировано Leonardo da Vinci (2016-03-04 01:47:27)

+1

65

  • Автор: Waylon Park [x]
  • непланетянин

Если когда-то Варону и мерещилась едва ли не граничащая со святостью безобидность в характере Мэгрина, то сейчас эта мысль из его ума испарилась окончательно. Дело было вовсе не в вампиризме, – приобретенные подобным образом умения брать в расчет было просто смешно, – а в том, что было дано Мэгрину от природы. Ловкие руки, мелькающие время от времени ехидные фразочки, само его поведение – агрессии в этом может быть, и не было, но согласитесь, миролюбивому самаритянину такие черты обычно присущи так же не были. И сейчас, с ухмылкой смотря на «одолженную» карту в тонких пальцах, Варон понимал, что все это, вероятно, лишь верхушка айсберга, в глубине которого может скрываться еще больше занимательных подробностей и деталей. Любил ли Варон воров? Скорее нет, чем да, да и кто их любит? Впрочем, к вампирам он тоже никогда не горел истовой любовью, и что в итоге? Ходит с одним из таких без малого месяц и мало того, что не убил его при наличии десятка для того возможностей, так еще оправдывает его и подкармливает время от времени. Стандарты это, знаете ли, штука зачастую весьма неоднозначная и двойственная.

— Прости, что? — суть вопроса Мэгрина, весьма неожиданного и не вписывающегося ни в какие каноны нормальности, дошла до Варона с запозданием, и он бы, наверное, запнулся бы нога об ногу, если бы вовремя не остановился от неожиданности. Смущение Мэгрина же, столь открытое, дразнящее и так и подначивающее на очередную, «крайне остроумную» ремарку, произвело на наемника живительный эффект. — А что, сэра желает вальсировать под светом Мессера и Секунды под душещипательные мелодии? — голос у Варона гаденький-гаденький, как у гадюки, если бы те вообще имели возможность говорить. В следующий момент он принимается с дебиловатой улыбочкой кружить вокруг Мэгрина, «обнимая» несуществующего партнера под талию и намурлыкивая ту самую «душещипательную» (поверьте, это звучит ужасно) себе под нос до тех пор, пока маг его не одергивает, несколькими словами моментально сворачивая этот цирк одного артиста. Нет, на самом деле Варон танцевать не умеет от слова «вообще», что, впрочем, во время праздников не мешает ему наблюдать за более сноровистыми в этом деле людьми, но Мэгрину об этом знать вовсе не обязательно, от лишних знаний, говорят, стареют быстрее. Поравнявшись с магом, Варон хмыкнул и примирительно кивнул.

Гробница, что спустя несколько минут нарисовалась на горизонте, никаких положительных впечатлений не вызвала. Во-первых, Варона с таких мест воротило после недельного житья у «радушных» Аунда; во-вторых, он не понимал, почему бы не рассказать о факте мародерства самим эшлендерам – их гробница, они пускай с вредителями и разбираются. Но пока Варон в уме рассуждал на эти темы, они успели вплотную подобраться к небольшому, разбитому мародерами лагерю и пришлось сосредоточиться на происходящем. Наблюдая за тем, как Мэгрин усыпляет двух опрометчиво задремавших на посту часовых Варон, сжимая в пальцах рукоять меча, поглядывал на его действия с открытым неодобрением. Врага за спиной оставлять было чревато ударом в эту самую спину, что уже не раз подтверждал многолетний опыт самых разных воинов мира. Но прежде чем он успел что-либо сделать, Мэгрин уже навострил лыжи в сумрак гробницы. Варон ответив на его слова едва слышным посланием в «далекое и эротическое» был вынужден идти вперед, имея возможность лишь сделать в уме мысленную заметку о том, что на обратном пути их, вполне вероятно, будут ждать два агрессивно настроенных элемента. Это, конечно, в том случае, если эти самые элементы не придут по их душу еще раньше. Надо будет чаще оглядываться – вот что.

Давящая на мозг тишина, запустение и отсутствие людей Варону не нравились. Одно дело, когда ты сразу лицом к лицу сталкиваешься с опасностью и имеешь возможность ее рассмотреть и отразить. И совсем другое, когда ты длительное время, как можно тише лезешь вперед, совершенно не имея понятия о том, что да как там будет дальше и что тебя ждет в этой сумрачной, пахнущей влажным песком и камнем тишине. Варона все это, честно говоря, нервировало, и не только потому, что от гробниц его подташнивало, но еще и потому, что вокруг не было ни людей, ни еще какой-либо агрессивной твари, которой можно было ткнуть острием меча в грудь, отправляя к Ситису в забвение. Если вокруг мало людей, но они по факту должны быть, это может значить только то, что эти самые люди где-то там сбились в кучу, что повышало вероятность опиздюлиться до нереальных таких процентов. Спуски, ярусы, соединенные лесенками, расползающийся под ногами песчаник – все это раздражало еще сильнее. Приходилось концентрировать не только на звуках, но еще и думать, куда ставишь ногу, чтобы случайно так не сорваться с обрыва и не переломать себе позвоночник или ноги. Варон, конечно, был дядей достаточно хватким, но работа в режиме многозадачности никогда не была его сильной чертой.

Миновав еще несколько пролетов, они были вынуждены остановиться – издалека послышалось эхо звуков, которые воспроизводить могли только люди. У Варона как камень с души упал – одной проблемой меньше. Теперь они хотя бы предположительно будут знать, где находится враг. Но врага, судя по все тому же звуку было много, а это означало, что в лихого вояку Варону уже не поиграть, как бы ни хотелось. После бодания с выводком кагути он был ослаблен кровопотерей, а потому тем более не решился бы на столь большой риск – люди это не животные, они гораздо умнее, злее и куда менее предсказуемы. В общем выводе можно сказать только то, что они опять влезли в болото с помоями и теперь будут вынуждены радостно в этом болоте барахтаться, но при учете того, что это барахтанье, возможно, выведет их к дому, этот вывод приобретал более или менее радостные оттенки.

— Так себе ободрение, Мэг, правда, — Варон скривился, наблюдая за струящимся меж пальцев мага свечением, что отбрасывало голубоватый отблеск на его чуть испачканное кровью лицо. Подойдя ближе, Варон с тяжелым вздохом подставил плечо. Все эти «заклинания через силу» ему не нравились, любая магия это вещь полезная настолько же, насколько и разрушительная и прибегать к сложным заклинаниям слишком часто было опасно – это понимал даже он, при учете того, что в самой магии ничего толкового не смыслил. Но Мэг, к сожалению, на то и Мэг, чтобы делать все по-своему. Мэгрин молчит, молчит недолго, а Варон смотрит и прислушивается, он ждет и с каждой минутой ожидания терпения в нем все меньше. Ему не нравится то, как кровоточит нос Мэгрина, тонкой линией ложной крови рассекая его губы. Варона это нервирует, и когда Мэгрин все же приходит в себя он выдыхает с неприкрытым облегчением, сосредоточенно кивая на его слова и попутно по привычке оттирая его лицо от кровавых разводов. Осмотревшись, Варон находит вполне подходящую под описание дверь и вопросительно кивает головой в ее сторону. — Не загадывай, — негромко отвечает он на последние его слова и, убедившись в том, что маг крепко стоит на ногах двигается в сторону двери, медленно доставая меч из ножей, кладя руку на ручку и прислушиваясь.

За дверью, кажется, спокойно. Он не уверен, сейчас он ни в чем, мать его, не уверен. За дверью пусто и сумрачно, за ней – сеть разветвленных коридоров, которые, судя по углу наклона, ведут еще глубже, еще ниже. Это место напоминает гробницу, но похоже на какой-то лабиринт, протяженный и запутанный. Там где есть лабиринт, есть и то, что в нем скрывают. Варон хмурится, но следует указаниям Мэгрина, который неуверенно указывает путь в соответствии со своими видениями или чем-то там еще. Варону в какой-то момент становится тревожно и страшно при мысли о том, что преодолев все эти мытарства, они могут слечь среди этих древних проходов из-за давящей на плечи усталости. Он гонит эти мысли прочь от себя, понимая, что сейчас нельзя поддаваться ни слабости, ни тревоге, потом еще может быть, но не сейчас точно. Еще дальше, вверх или вниз – не важно, лишь бы выйти. Впереди свет – тусклый, ровный, отчего-то напоминающий магический. Выход, площадка с переходами, на самом краю – человек в хитиновых доспехах, лица не видно за сплошным шлемом. Варон останавливается и смотрит на спину, потом жестом просит Мэгрина сохранять молчание и оставаться на месте. Они оба учатся друг у друга – Варон научился тому, что сражение это не первый и единственный выход.

— Хэй, — негромко окликает выбравшийся из лаза Варон, миролюбиво вскидывая руки к груди в тот момент, когда видит, как обернувшийся на зов наемник хватается за рукоять булавы, с подозрением смотря на явившегося невесть откуда незнакомца. — Меня прислал Рейнольд, тот, что из Альд’руна. На выходе никого не было и я, кажется, заплутал. У вас тут все так сложно, — на губах Варона совершенно глупая улыбка зеленого юнца, который впервые увидел руины, а голос неуверенный и будто бы испуганный – ему не идет ни эта улыбка, ни этот голос, они выглядят чужими и незнакомыми, но наемнику все одно, он успокаивается и расслабляется, отнимает руку от оружия и позволяет приблизиться, что Варон и делает, равняясь с ним и смотря на группу сидящих внизу мародеров. Тут не так много людей, кажется, три, четыре, пять? Нет ли еще кого за колонами? Это будет опасно, чертовски опасно и то, наверняка видят Боги. Варон мысленно возносит обрывок молитвы во имя Боэты, покровитель интриг и заговоров сейчас близок ему как никогда. Наемник что-то глухо говорит ему про то, что ему бы надо валить на верхние уровни и браться за кирку так же, как и остальные рекруты, но Варон медлит, он откровенно глупит и осматривается, надеясь на то, что его пристальность не выглядит слишком подозрительной.

Варон улыбается все так же глупо и просит проводить его, потому что у него «топографический кретинизм» и он плохо ориентируется во всех этих пещера, и еще боится крыс, конечно же. Что-то внутри Варона смеется громко и надрывно. Наемник совершенно неожиданно, без ругани и пререкательств соглашается, надеясь вероятно, избавиться от назойливого рекрута, и стоит ему отойти от края, стоит только зайти в глубину темного лаза, как его жизнь обрывается по одному движению рук. Шейные позвонки звонко хрустят под ладонями, хитиновый шлем откатывается в сторону и по земле рассыпаются волосы цвета платины и серебра, на миловидном женском личике застыло выражение, кажется, удивления и обиды. Варон садится рядом и закрывает незрячие глаза. Он усмехается и вновь думает о том, что не стоит пускать незнакомцев себе за спину. На его губах улыбка широкая и совсем немного горькая. Он занимается этим уже так давно и все равно чувствует, как тянет на сердце из-за некоторых, таких вот, например, незнакомок. Со стороны выхода слышится оклик, мужской голос беспокойно зовет некую Тору и, посмотрев на девушку, Варон думает: «вот и познакомились», чего-чего, а цинизма ему явно не занимать. Голос становится все ближе. Обогнув чуть высунувшегося Мэгрина, он вновь прикладывает палец к губам и выходит на площадку, лицом к лицу встречаясь с широкоплечим мужчиной, что смотрит на него со смесью подозрения и гнева. Так, ладно, тут бы, конечно, было уместно даже перекреститься, а не просто помолиться.

— Сэ-эра... — Варон цепляет на губы всю ту же дебиловатую улыбочку, что со стороны выглядит просто ужасно, но мародер затыкает его одним только свирепым взглядом, — я видел, как Тора пошла с тобой, почему она не откликается? — вот он результат всех ваших блядских импровизаций, можете радостно похлопать. Варон выглядит сбитым с толку, но мысли текут по рассудку почти-почти ровно, лишь изредка скача и сбиваясь – такому великану он голову точно открутить не сможет, он зашибет его быстрее, значит, в пещеру его пускать нельзя, рассвирепеет и пиши: пропало. Вариант, конечно, есть, опять же – полный ублюдочной импровизации вариант. Варон сгоняет улыбку с лица и медленно походит ближе, ему просто нужно подойти, просто нужно приблизиться, а потом, наверное, надеяться на ебанное чудо или что-то еще на него очень похожее. На самом деле он нервничает, и если присмотреться – пальцы у него подрагивают. Еще ближе. Мародеру все это явно не нравится, но, не понимая происходящего на фоне своей заторможенности, он не предпринимает никаких действий. Да, дядя, правильно, жди-жди, еще совсем немного.

На самом деле Варон и сам не понял, как это у него получилось, просто одно усилие, резкий толчок до боли в плече, и нерасторопный мародер отправляется в затяжной полет на дно. Его крик обрывается после, кажется, удара об край одного из ярусов – хруст позвонков звучит просто отвратительно и слишком громко. Его крик все еще эхом отражается от стен и звучит громче, чем набат тревожного колокола. Варон свистит Мэгрину и выхватывает меч из ножен. Наемники внизу копошатся, перекрикиваются и хватаются за оружие, ища нарушителей спокойствия. Как там говорится? Нечего терять? Пожалуй. Более дерьмового места для стычки и придумать сложно.

Варон не следит за временем, что незаметно течет подобно воде сочащейся меж пальцев. Варону сложно сказать, сколько прошло времени – пять минут? Десять? Все двадцать? Или еще больше? Сейчас это не имеет никакого значения. Он не знает, было ли дело в мыслях о Боэте, навыке или же в том, что удача от него в кой-то веке не отвернулась, но спустя время наемники лежали кто мертвым, кто в глубокой отключке из-за обширных повреждений. Последнего из них, пытавшегося сбежать, Варон добил точным выстрелом, стрелой перебив шею, а вместе с ней, кажется, еще и артерию. Лук вываливается из разом ослабевших рук, он дышит тяжело, натужно, осматривается по сторонам, рассматривая потемневший, смешанный с кровью песок – если у смерти и есть запах, то Варон его, кажется, чувствует. Трупы, трупы, сплошные трупы, черт их дери, то звери, то люди, то еще что-то, все это надоело до крайности, но им это необходимо, они не смогли бы договориться, не с этими людьми, которым всегда будет мало, сколько бы ты не предложил. Варон знает это точно и достоверно – потому что и сам он один из них, только рожден был в другом времени и другом месте, но некоторые «ремесла» с годами почти не меняются, бандиты как были бандитами, так ими и останутся, нечего тут даже думать.

— Мэг, ты как? — Варон устало проводит ладонями по лицу и переводит взгляд на спутника, искренне предполагая, что тот осматривается по сторонам или, например, носится кругами, ну или еще что-то в таком ненормальном духе, но нет, сейчас, кажется, все было по-другому. Варон знал этот взгляд, и этот самый взгляд не вызывал в нем никакого положительного отклика. Аккуратно, медленно поднявшись на ноги, он напрягся, неотрывно смотря на мага и не решаясь ни отступить, ни приблизиться. Как же все, мать его, не вовремя.
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/5hiVc.png[/AVA][SGN]http://s3.uploads.ru/S3X4c.gif
Мы погибнем в невидимой этой войне,
И наверное, рано, чем поздно ;
Если выпадет выжить тебе или мне,
Рады будем, наверно, до слез[/SGN]

+1

66

  • Автор: Bodhi [x]
  • непланетянин

Все было слишком стремительно, быстро, скоро, и щурясь практически до боли, Мэгрин, если честно, уже даже не пытался вникнуть в происходящие. Просто не хотел, хотя скорее это попросту не получалось. Все шло по нарастающей, слишком резко и спешно, и Мэг не мог уже разобрать, где хорошее, а где плохое и на какой стороне он сам. Какой он — белый, в ярком плаще или же черный, с темной короной на практически выбеленных волосах. Или все не так, или он серый, существо, не принадлежавшие ни к какой из сторон, существо, пачканое кровью как «светлых», так и «темных»? Существо. Монстр. Да, пожалуй, это подходит. Очень хорошо.

Раз Варон сказал, что так надо, значит надо, значит так взаправду нужно. Кому-то — ему, им обоим, а может и самим богам. Кому-то. Мэг почему-то уверен в этом. Он, этот данмер, слепой на один глаз, в сих делах явно собаку съел. Не то что Мэг, мальчонка, выращенный практически в тепличных условиях, выращенный в любви и ласке, и знающий чужую ненависть лишь в легком, практически незаметном для ловкого мага ключе.

Он сделает все, что нужно. Когда послышался запах крови — отдаленный, с отдушиной меди, с привкусом соли и сладкого мёда — Мэг облизнул губы холодным, скользким языком. Существо, что жило в нем, жаждало чужой крови. Убийств, агонии, приятной черноты в глазах и между губ. Он был голоден, и идти голодным в подземелье — безумие. Может, Мэгрин и есть безумец? Может он сошел с ума в тот момент, как переступил порог тех самых двемерских руин? Сложно было сказать.

Стоило начаться открытому сражению, и маг как с цепи сорвался, ощущая странную принадлежность к происходящему. О-о, конечно же, никакой цепи не было и быть не могло, но ощущал он именно это, именно разрыв собственного шаблона «ненависти к насилию», набрасывая заклинание берсерка на первого попавшегося наймита и толкая его в сторону рабочих. Думал ли он, что этого наемника кто-то ждет дома? Что у него могут быть дети, любимый человек, который разрыдается, падет на колени, узнав о его кончине? Да. Да, непременно, думал, дрожа в безумном экстазе, но за его спиной был Варон, и это было важнее. Свои люди — главнее, они всегда на первом месте, и когда все закончилось, Мэг почти не верил. В воздухе пахло солью, влажностью, кровью и потом. Совсем-совсем немного — известью. И пеплом. Мэг не верил в происходящее, ибо с рук  кровь сходила крупными каплями, ибо одному человеку он, кажется, в порыве самозащиты выколол глаза. Пальцами. Вжимая того в стену. Или в пол? Не важно. Без дрожи. Он сделал это, и как — не важно. Ладони жгло. По щекам что-то катилось, опаляя их. Мэгрин безвольно прошел пару шагов в направлении обрабатываемой стены, и ноги его не гнулись. Прижавшись к ней в почти что отчаянном жесте спиной, он спустился на пол. Маг не чувствовал ровным счетом ничего. Душа тлела.

Варон его спросил. Что-то емкое, точное. Мэг не мог дать ответы. В глотке все высохло.

Три берсерка, одно успокоение и два паралича. Все кинутые на разных людей. Тех, кого дома ждали друзья. Любимые. Мэг убил их, не своими руками, но убил. Заставил сражаться друг с другом, помог Варону устроить эту бойню. В голове бились мысли конвульсивно, почти больно, почти в такт с чужим бьющимся сердцем, и его тошнило. Он ненавидел убийства, в то время как сущность в нем их обожала. Она упивалась ими. Находила их прекрасными, чарующими, дикими в своей красоте. Мэг — нет. Тем не менее, они делили одно тело. Это подразумевало некоторые, дерите их скампы, неудобства.

Маг был выжат досуха, добела, и существо, что было в нем, смогло пересилить, сломить тот небольшой барьерчик, который вокруг все это время выстраивал Мэг. Выстраивал осторожно, с любовью, надеясь остаться тем, кем он есть, надеясь не обратиться в более темную градацию серого. Тем не менее, существо имело терпение, силу. То, чего не имел в достатке маг. Оно смогло зашипеть, оскалиться, скрутиться клубком влюбленных змей, начать опутывать мозг и мысли кровавой пеленой, а Мэг не мог себе этого позволить. Не мог, и он должен был сопротивляться. С последних сил, с последних капелек самообладания — бороться. Не дать себе стать тем, кем он должен был стать с самого начала. Повинен был, обязан был, но не мог. Не сейчас. Не так.

Не в те минуты, когда они так близки к концу.

Сил почти не оставалось. Было сложно даже думать о чем-то, помимо... помимо...

Прикрыв глаза и шумно выдохнув, почти взаправду, почти не ложно, Мэгрин отрицательно покачал головой, сжимая кончиками пальцев ткань капюшона, закрывающую виски. Зверь в нем говорил, вопил, шипел — вот он, Варон , испей его, выпей до дна, давай же, сделай это, это не сложно, давай, солнышко, я знаю, как ты этого хочешь — но Мэг не мог. Он сжимал трещащие под потоками мыслей виски окровавленными руками, и ему было почти по-настоящему, физически больно от этого сопротивления. Больно, холодно, до надрыва чего-то почти что живого в груди, но он не мог иначе. Не мог, потому что  это был чертов данмер, живой, почти родной, а он сам был слишком живым для того, чтобы позволить себе это сделать.

Выход был один.

— Варон. - Его губы сухие, и он шепчет так же сухо, тихо. - Набери в что-нибудь крови. Чужой. Пожалуйста. Я-я не могу. Пожалуйста, Варон. Я-я не хочу сделать то... то, что он просит. Не могу. Не с тобой.

Это почти что мольба, отчаянная и безумная, но Мэгрину не стыдно. По крайней мере точно не за это. Зверь шипит в его нутре, и он дрожит почти что в лихорадке от напряжения. Пальцы немо сгребают подобие песка под ногами, и это больно, но Мэг не может иначе. На них, этих пальцах, явно будут царапины, может быть даже глубокие. Полные песка, грязи, черноты. Это хорошо. Боль отвлекает. Отрезвляет. Заставляет тварь переключиться, не обращать внимания на Варона, думать о себе. О  собственном выживании. Данмер пахнет хорошо. Вкусно. Дрожа в почти что безумии, маг сглатывал густую слюну, думая о том, что Варон даже на вкус — пепел, Красная Гора в миниатюре. Вкусная. Терпкая. Мэгу думается, что все это — сумасшествие. Так не должно быть. Ни сейчас, никогда. Не так. О, Азура...

Он скорее слышит, чем видит чужое движение, рывок, осязает его, кажется, самими краешками обзора. Понимание приходило с трудом, ибо мысли были заняты не  тем, другим. Голодом. Чистым, порочным, грязным. Было холодно. До дьявола лысого холодно и пусто, и Мэгрин успел трижды себя проклясть за то, что не подумал, умудрился пойти в подземелье голодным. Боги, а что, если бы этих разбойников тут ни было? Он бы... он бы...

Горлышко к губам подошло как-то легко, и почти не дыша, Мэг крупными глотками начал пить, прикрыв глаза, в которых до этого тускло отражался свет зеркал. Кровь не самого лучшего качества, как маг успел отметить, отпив где-то половину с набранного, но её вполне хватит на один прием. Кажется, разбойник перед смертью был пьян. Возможно, он был в запое. Плевать. Варон смог, и теперь Мэгрин, кажется, вернулся. Не окончательно, нет, ибо сердце по-прежнему не билось, но... ха. Он сумел приманить зверя, спрятать его в клетке. Запереть, не дать воли. Не убить, но запечатать. Хорошо. Это очень, очень хорошо.

— Спасибо. - Выдох с дрожью, и чужие  ладони убрали емкость от его губ как-то слишком легко, невесомо. Кажется, Варон сказал что-то в его обычном стиле. Вроде бы, он отмахнулся, мол, «ничего страшного», хотя страшное было, да, при чем в излишке. Мэга коробило, вот самую малость, самую невинную малость, и подняв руку, он сжал кончиками пальцев чужое плечо. Вокруг были трупы. Много-много-много трупов. Они едва не погибли. Опять.

А если бы не было этих самых трупов — Варон бы убил Мэга. Мэгрин почему-то в этом уверен, искренне и чисто, ибо хищность она хищность и есть, а мастерство клинка никто не отменял. Интересно, у Варона бы дрогнула рука? Хотя бы немного? Хотя бы самую-самую малость? Ему было страшно. Ему было до скамповой задницы страшно, а в придачу — холодно до мелкой дрожи в кончиках пальцев. А еще, самую-самую малость — пьяно. Кровь с алкоголем ударила в голову, и смешавшись в почти что равных процентах со страхом, резким и ощутимым, привело к... достаточно интересной консистенции.

Он глянул на данмера, и, если честно, понятия не имел, что было в его взгляде такого, что тот самую-самую малость, но ошатнулся. Не знал, и в следующую секунду припал к чужим губам, как секундой ранее — к баклажке, и на этот раз в нем сомнений не было вовсе. Мэг не знал, куда приведет это приключение. В могилу, домой; и кто, если так, умрет, кто выживет, кто расскажет их историю? Мэгрин не знал, не мог этого знать. У него на языке — вкус крови медной, яркой, легкая отдушина алкоголя, а теперь и пепла. Мэг сжимал чужие плечи отчаянно, резко, притягивая Варона к себе, проводя руками выше, обнимая того за шею. Ему дурно от того, что он делает и где. Трупы, казалось, глядят на них мёртвыми глазицами, смотрят неодобрительно и злобно, но Мэгрину впервые в жизни наплевать. Они живы. Оба. И ему от этого хорошо, Мэгу от этого безумно, безумно хорошо. Как никогда — как каждый раз.

— Сукин сын, — он шепчет это хрипло и почти ласково в губы, прижимаясь своим лбом к чужому. Запах крови, сырого мяса и пота сводил Мэга с ума. Равно, ха, как и чужое тепло, живое, знакомое. Он — монстр, и ему думается, что все не напрасно. Они вернутся домой. Оба. Все будет хорошо.

Они вполне себе способны сами рассказать свою историю.

Мэгрин не знал, сколько это продолжалось, в какой именно момент они все-таки решают, что нужно идти дальше, нужно отойти друг ото друга, дейдра их знает. Осознал Мэг себя, пожалуй, лишь в момент, как они уже поднялись, перекинулись парочкой ничего не значащих фраз, оглядываясь по сторонам. Лишь получасом спустя получилось обнаружить зацепку — маленькую, почти ничего не стоящую, но все же. Это был зазор, практически незаметный зазор между двумя обработанными глыбами, и всмотревшись в эту щель, Мэг тихо цокнул языком. Там было светло, явно светло, и не особо вглядываясь в тени, маг задумался на секунду, чем бы можно было расширить сей проход. Что бы не привело их судя — ответ явно лежал за этими каменными плитами. Зазор был не более ладони,  и протиснуться туда не представлялось возможным... разве что наймиты тоже думали над этой загадкой. Думали, ломали голову. Может, они и пришли к ответу незадолго до того, как Мэг с Вароном нагрянули, точно снег на голову?

Оглянувшись и заметив Варона, с удивлением тыкающего пальцем в подобие перегонного куба, стоящего в нише залы, рядом со спальниками, Мэг оцепенел. В мыслях легко сложилось дважды два — Толфдир, взрывы, перегонный куб. С собой у него материалов почти — если не считать дюжину трав, надорванных в пути — не было, но, думалось мажонку, наемники не могли прийти сюда с пустыми руками. Это было бы безумием, а мировоздание бы не выдержало такого количества идиотов — ну, точнее, исследователей — на одну пещеру. Подойдя легко к перегонному кубу, Мэг усмехнулся, и заметив не совсем доверительный взгляд Варона, мягко кивнул, поднимая ладонь и вытирая губы, почему-то дойдя до этого только сейчас. Пожалуй, получилось слишком говоряще. Пожалуй, это не важно.

Толфдир-Толфдир, кто бы знал, что твои дурные эксперименты окажутся столь полезны в самый неожиданный момент.

— Все просто. Смешать, взболтать, капнуть на поверхность, стараясь не особо размахивать ею в стороны...  ба-бах! — Вкратце пересказав события, происходящие в подвалах Коллегии на постоянной основе, маг не смог не усмехнуться то ли тоскливо, то ли умилительно. Он бормотал себе под нос что-то еще, явно важное и емкое, приправленное ругательствами, и в его мыслях ныне просто не было места для Варона. Он утонул в воспоминаниях и памятках, а данмер? Пусть обкрадывает трупы, пусть оглядывается по сторонам, да хоть помочится на один из трупов — благо, не лезет под руку, и Мэгрин был истошно ему хотя бы за это благодарен. Не хватало  еще,  чтобы это варево, собранное в приблизительной, но все же достаточно схожей манере, рвануло прямо в его руках. Это было бы-ы печально. И больно. Вспоминая оторванную руку мальчонки-норда... кхм, тут даже его хваленая регенерация не поможет.

— Готово. — Усмехнувшись, Мэг кивнул Варону, что находился достаточно неподалеку. — А теперь — заткни уши. И отойди во-он в тот угол.

Собрав пальцем каплю, сошедшую с носика перегонного куба, Мэг усмехнулся. Схоже, схоже, и посему он боялся даже дышать в секунду, когда переносил её к проходу. Взмахнув рукой, Мэгрин скинул капельку на поверхность, расчищенную и заполненную, кажется, костной мукой. Катализатор — мудро изрек он, рассыпая её минут десять назад. Целую секунду ничего не происходило. Целую секунду была тишина. Этого времени Мэгрину хватило сполна, дабы пташкой подлететь к Варону, а в следующее мгновение... что же, маг истошно надеялся, что восстановление лопнувшей барабанной перепонки входит в список того, что у него в принципе может отрегенерироваться. Ибо шум, ей-богу, был просто сногсшибателен. Удивительно, как вся пещера не завалилась к скампам на куличики.

Нужно будет подарить Толфдиру каких-нибудь заморских вкусностей. Кажется, маразм старого деда в какой-то мере внес лепту в их возвращение домой.

- Уф-ф... ты как? - Кажется, Варону было и того хуже. Тот откашливался от пыли, трухи, и вздохнув с некоторым облегчением после наступившей тишины, Мэгрин оглянулся на сделанный проход в, как оказалось, достаточно толстой стене. Путь — при чем достаточно изящно — был расчищен, и тихо присвистнув, Мэгрин ошалело вскинул голову к высокому потолку, стоило пыли хоть более-менее осесть.

Это было удивительное место. Оно напоминало и все эшлендские гробницы, которые Мэг когда-либо умудрялся разглядеть на зарисовках, сделанных в старых, ветхих фолиантах, и ни одну из них. Свет тут рассеивался особенно легко, и дело было не в пыли. Честно? Он не знал, в чем была причина. Просто тут было более светло, свежо, хотя никаких намеков на проветривание и быть не могло. Ручей мягко шел даже тут, и он сходил в странную траншею, огибающую подземелье по дуге. Многие мумии стояли безмолвными стражами этого места, держа в руках по-прежнему острое оружие. Некоторые — лежали на особо изящных постаментах, несколько урн дополняли картину, но Мэга не интересовали они. По крайней мере... не только они.

— Варон. — Мэг словно бы охрип на секундочку, и все же он окликнул его, заметив нечто странное. Нечто такое, чему не особо верил. Зацепившись взглядом за фигуру, выглядевшую как-то слишком молодо для мумии, Мэг оступился, сделав шаг назад. Тем не менее, не прошло и минуты, как он кинулся к этой самой фигуре. Звякнул металл, упавший на камень — у покойника на коленях лежал кинжал. Тонкий, красивый. А еще — перед ним были выведены странные символы, словно бы выцарапанные в камне.

Но удивило его не это. Далеко не это.

— Варон, это... это мантия ученика Коллегии. — Он не верил тому, что говорит, но гравировка на пряжке выдавала все сполна, равно как и покрой. - В Морровинде такого не носят. В Скайриме этой эры — так же. А кинжал... не знаю. Возьми.

Протянув данмеру оружие, Мэгрин почти что не веря мотал головой. Как этот человек здесь оказался? Эта пещера была запечатана изнутри! И прикрыта завалом. Как же это Мэгу знакомо. Он поднял ладонь, коснувшись ссохшейся щеки почти что в ласке, в мягком порыве. Сквозь потемневшие губы мертвеца,  что, крошились при прикосновении, виднелись острые клыки. Мэг убрал ладонь, усмехнувшись. Ну конечно же.

- Ты посчитаешь меня безумцем, если я предположу, что мы не были первыми, кто сделал это? Кто... перенесся и выжил?

Это был риторический вопрос, и все же он прозвучал. Услышав ответ Варона, Мэг опустил взгляд к надписи, выцарапанной в камне. Может быть, это был тот самый юный данмер, которого перенесло в будущее и который оставил им сообщение, замуровав себя при этом заживо в родовой гробнице, желая упокоить свою душу вместе с предками или не хотя что-либо испортить в этом «будущем». Или прошлом. Мэгрин запутался. Может быть это его помощник, друг, брат. Может, сие существо вовсе не имело никаких веских отношений к ситуации, в которую они влипли... но Мэг привык предполагать. Порой так и жить легче.

- Это кимерис. Старая морфология. - Вновь позволив Варону развлекать себя самостоятельно, Мэг нахмурился, проведя пальцами по царапинам, бороздам, что сохранились почти идеально. - Сложный синтаксис, но кажется... кажется, я узнаю это писание. Три... три столпа против четырех. Три из тех, кто учат против четырех, что разрушают, лгут. Интриги, неизвестность, свет. Два столпа пало, остался один, от которого идет дорога к горизонту.  Остался верный, держащий свой щит на защите... на защите нас? Вас? Кажется, это одна из загадок кимеров. Кажется, эти люди..  этот человек... не понимаю, почему он шифровал это так. Не понимаю... ох, Херма Мора, ты издеваешься надо мной.

Все было слишком трудно, и прикусив кончик языка, Мэг тихо фыркнул, вытерев нос рукавом мантии. Столпы? Защита? Все сплеталось в клубок, и переведя взгляд на Варона, что держал в руках копье из стекла, принадлежавшее одному из умерших, он как-то совершенно внезапно выцепил взглядом кольцо, что Варон, видимо, снял с одного из трупов. Такое изящное, тонкое. С луной.

Подняв взгляд на потолок, пытаясь прийти к мысли, Мэгрин отметил, что в нем сделаны выемки, едва-едва заметные, и в них были вставлены небольшие кристаллики. Небольшие, отливающие белесым во свету зеркал. Они очень похожи на звезды — отметил он, и тут до него дошло. Он не знал, почему был так в этом уверен. Пожалуй, потому, что некогда Мэгу повезло с Аунда, повезло с чертовым караваном. Пожалуй, Мэгрин привык надеяться на удачу, и когда-нибудь это обязательно его сгубит. 

- Азура, Варон. — Его голос был тверд и пропитан уверенностью. — Нам нужно искать святилище Азуры. У меня есть все причины предполагать, что зеркальный к нашему кристалл находится там. В катакомбах, может быть. Или в близлежащих руинах.

Все сошлось, почти как дважды два. Тем не менее, не все было так просто. Определенно была причина, которая не позволила этому существу вернуться обратно, в Скайрим. Или в свои времена, или вообще куда-либо. Может, этот кристалл неадекватно реагирует на подобных ему, вампиру, существ? Может оно и вовсе отторгает их? Или этот человек попросту не возжелал возвращаться, считая себя порочным, грязным, недостойным? Мэг не знал, но времени на домыслы не было — в коридорах послышался шум, кажется, кто-то из самых дальних коридоров начал подтягиваться к основному, или же наемники из Альд'руна прибыли. Не особо важно. Опасность она опасность и есть.

Потратив еще минуточку на разбор, Мэг выхватил из контекста фразу — тонкую, цепкую — и ухмыльнувшись, поднял взгляд на данмера, после подрываясь и хватая его за руку.

- «Одна для того, чтобы направлять». Это-о... нечто вроде пароля. То, что позволит нам попасть в Холамаян. Святилище, монастырь, не шибко важно — там будут ответы. И мы попадем туда через этот пароль... возможно, в Эбенгарде. Ибо таким же столпом можно считать Вивека, особенно учитывая, что после натворит Альмалексия. В Вивеке - городе, да - нас вряд ли кто-либо доправит к Холамаяну... за то если взять Эбенгард...

Оглянувшись на дыру в стене, куда стекала вода, и где слышалось эхо пещеры, что явно могла выходить на другую сторону горного массива, Мэгрин засмеялся, слыша чужие шаги, приближающиеся скоро-скоро, быстро:

- Надеюсь, ты умеешь хорошо плавать.

А за тем, не дожидаясь реакции Варона, с усмешкой нырнул в темноту пролома.

[AVA]http://s6.uploads.ru/tsiYU.png[/AVA] [STA]for justice[/STA] [NIC]Megrin Corelas[/NIC]
[SGN]Journey's not remembered now
Tired, scarred
Kneel among the embers now[/SGN]

+1

67

  • Автор: Waylon Park [x]
  • непланетянин

Мертвецам их вещи уже ни к чему, а вот живому они еще могут сослужить хорошую службу – неплохой и простой принцип любого мародера, у которого еще не до конца атрофировалась совесть. Правда, факт наличия у мародера совести свидетельствовал либо о том, что он только недавно ступил на эту скользкую тропку, либо же о том, что он плохой мародер – третьего обычно дано не было. Как бы там ни было, Варона это не шибко заботило, или заботило, но он каким-то образом скрывал это от самого себя, не признавая данного факта. Вычистив карманы очередного покойника, Варон покосился в сторону увлеченного алхимией Мэгрина и бессознательным жестом оттер свои губы, после мельком смотря на оставшиеся на ткани кровавые пятна. Чувства толкают на странные поступки. Например, на кровавые поцелуи в окружении без малого пары десятков покойников. Отвратительно, да? Пожалуй, но ему – Варон прислушался к своим ощущениям, – было нормально, да и в свое время он видал странности похлеще этой. Зато теперь вспомнил о том, почему так долго отталкивал это от себя. Чувства были слабостью, а слабость в их условиях – это роскошь, которую они все еще вряд ли могут себе позволить. Они все-таки не на увеселительной прогулке и это, к слову, было понятно уже давно.

От раздумий его оторвала вцепившаяся в кисть рука, видно недобитого наемника. Крепкая хватка из-за слабости поверженного человека ослабла за секунды, позволяя Варону вывернуть руку и с раздраженным выражением врезать едва живому бойцу в нос, вновь отправляя его в путешествие по закоулкам бессознательного забвения. Крепкий парень, глядишь и оклемается, если боги будут к нему благосклонны, жать только, что ценностей у него, как кот наплакал. То же самое можно было сказать и о других представителях наемничьей братии, раскиданных по пещерному ярусу, подобно поломанным игрушкам. Но, что говорится: «с миру по нитке» и вот вроде в карманах уже звенят монеты, ценные камушки и украшения. К оружию и броне Варон даже не притрагивался – тащить на горбу лишний груз так себе здравая идея. В окончании осмотра пополнив запас стрел из оброненного кем-то из наемников колчана, Варон вернулся к Мэгрину. Наблюдение за его манипуляциями утомляло и нагоняло скуку. Весело стало, когда он плеснул свое варево на стену. Перехватив подскочившего к нему Мэга и укрыв его собой, Варон поморщился от вставшего в ушах перезвона и ощущения того, как забарабанило по спине каменное крошево. Выпустив мага, Варон затряс головой и чихнул из-за забившейся в нос пыли. Отлично, эффект скрытности они только что со свистом утеряли, главное, чтобы свежие силы противника не добрались до них раньше положенного – им бы еще понять куда тащиться дальше.

Открывшееся взору место, Варона ничуть не удивило и не поразило, он вообще нередко был отбитым в вопросе оценки прекрасного и невероятного, что в данный момент и демонстрировал своим равнодушным взглядом. Взрыв его впечатлил куда сильнее. Кивнув Мэгрину и без интереса посмотрев в сторону указанной мумии, Варон лишь пожал плечами и осмотрелся по сторонам, пытаясь найти что-нибудь занимательное. Единственным, кто был в данный момент наиболее занимательным, был охающий и ахающий над мумией Мэгрин. Отца родного он там увидел, что ли? Приблизившись Варон забрал кинжал из рук мага, особо его не рассматривая, после чего убрал оружие в сумку – глядишь, потом и сгодится где.

― Фраза «перенос во времени» уже звучит безумно, но все же это реальность, так что если и так, то мы оба тронулись рассудком. Запасись сыром перед смертью, Мэг – Шеогорат, говорят, его любит, ― с невеселым смешком ответил Варон, смотря на клыки, просматривающиеся под ссохшимися губами мумии. Мэгрин вновь с головой ушел в расшифровку загадочных писаний, предоставив наемника самому себе. Рассматривая обстановку этой секции пещеры, Варон в мыслях все никак не мог понять – от чего же людям проще говорить загадками и недомолвками, а не прямолинейностью? Ведь сколь было бы проще им выбраться, если бы не было всех этих шифров и хитросплетений с виду ничего не значащих слов. Это, пожалуй, было еще одной загадкой мирозданья, не иначе.

Хмыкнув, Варон остановился подле одного из усопших и с интересом посмотрел на оружие, которое тот удерживал в руке. Копья Варон видел и раньше, но ему никогда не доводилось ими пользоваться – в их времена древковое оружие, кажется, утратило свою актуальность. Выдрав копье из поистине мертвой хватки, Варон посмотрел на чудной наконечник из зелено-изумрудного стекла, а после аккуратно опробовал его кончиком пальца. Тихое шипение и выступившая из-под проколотой кожи капля крови стали весьма многоговорящим результатом этой проверки. Если бы еще эта «игрушка» при своем удивительно малом весе не была такой громоздкой, то он бы ее обязательно прибрал к рукам. Реликвия, как ни как.

Заговоривший Мэгрин стал для него неожиданностью. Варон еще чертыхнуться не успел, а копье уже выскользнуло из его рук и повалилось наземь, падая явно не очень удачно. Посмотрев на основательно сколовшийся наконечник, Варон перевел взгляд наивной овцы на Мэгрина, делая вид, словно бы он тут не причем, но маг был увлечен своим рассказом и Варон вздохнул спокойно, понимая, что лекций на тему порчи чужого имущества и вообще народного достояния не предвидеться. Вполголоса извинившись перед безразличной ко всему мумией, Варон кое-как приставил к ней копье и отошел на расстояние, будто усопший мог воспрять и отвесить ему крепкий подзатыльник.

― Я даже спрашивать не буду, повинуясь какой логике ты пришел к этой мысли. Голова и без того после взрыва трещит, ― Мэгрину Варон верил без тени сомнения, в конце концов тут они оказались по воле именно его смекалки. Желание язвить резко испарилось, стоило только послышаться приближающемуся шуму, складывающемуся из топота ног и звука говора нескольких людей. А вот и гости к ним пожаловали. Развернувшись к выходу, Варон хотел было вновь обнажить меч, как услышал слова Мэгрина. Умеет ли он плавать? Что? С непониманием обернувшись к магу, Варон так и не успел ничего уточнить – тот уже исчез в расселине. Повернувшись в сторону прохода, за которым уже отчетливо послышались встревоженные голоса противников, Варон опять повернулся в сторону ведущей в неизвестность дыры, а потом еще раз и еще, чувствуя, как растерянность и неуверенность постепенно сковывают по рукам и ногам. ― Да чтоб тебя! ― ругнувшись, наемник все же устремился к расселине, куда стекала вода подземной реки, и покривил лицом. Плавает он, конечно, не как чернотопский ящер, но вполне сносно, главное только ко дну не пойти со всем находящимся при нем добром – плавать в броне, с оружием и пожитками та еще веселая задачка.

Раздавшийся еще ближе оклик окончательно подстегнул его к действию, вынуждая нырнуть в неизвестность. Вода была холодной и кристально чистой, но быстрый подземный поток мотал его так, что все вокруг смешивалось в голубо-черное месиво. Чудом уворачиваясь от встречающихся на пути подводных камней, один раз он все же крепко приложился головой. Плюсов на данный момент было целых два: первый – из-за бурности течения не нужно было бояться потонуть, потому что вода сама несла его; второй – кажется, он видел впереди проблеск света. Интересно, куда их вынесет? Ответ на свой вопрос Варон получил почти мгновенно.

Приземление на береговую твердь смягчили нанесенные сюда волнами водоросли, да и то не особо-то это помогло. Из-за жесткого приземления воздух напрочь выбило из легких, а в горле встал плотный ком. Попытки вдохнуть полной грудью оборачивались лишь крохами кислорода в легких. Промаявшись так еще с минуту, начиная постепенно паниковать из-за чертовой асфиксии, Варон кое-как перевернулся на спину, поняв, что дышать рожей в землю, ну, скажем, не очень-то и удобно. В итоге все же раздышавшись, он блаженно прикрыл глаза, просто желая немного, вот совсем чуть-чуть отлежаться и успокоиться, но не тут-то было. Внизу наметилось какое-то шевеление, а кто-то (или что-то) весьма назойливо трепал его ботинок в попытке прокусить костяную пластину голенища с целью добраться до бренной плоти.

― Лучше бы мне девки на шею вешались с той частотой, с какой этот гребанный мир пытается меня прикончить, ― недовольно процедил он и, подняв голову, раздраженно посмотрел на домогающегося до его ноги грязекраба, которого взгляд «жертвы» нисколько не смущал. Пинком откатив членистоногого (или какого там?) паразита в сторону, из-за чего тот безвольно перевернулся на спину, забавно перебирая лапками в тщетной попытке перевернуться на брюшко, Варон сел на задницу и нашел взглядом более или менее оклемавшегося Мэгрина, после чего обвиняющее ткнул в его сторону пальцем, злобно щуря глаза.

― Советую начать изобретать эликсир бессмертия, кретин доморощенный, потому что расплачиваться со мной за все эти увеселительные путешествия ты будешь охренительно долго. Понял? ― прошипел Варон и закашлялся, выдавливая из легких и сплевывая в сторону остатки затекшей туда воды. Кашель все никак не прекращался, напротив – лишь усиливался без возможности подавления, и в тот момент, когда Варону начало казаться, что он с минуты на минуту скорее протошнится из-за непрекращающихся, ритмичных спазмов, чем остановится, эта экзекуция от собственного организма начала сходить на нет. Продышавшись, оттерев глаза от проступивших слез, а губы от слюны он со стонов завалился на спину, складывая руки на животе и немигающим взглядом смотря на небо. В голове начали крутиться слова, произнесенные Мэгрином еще в пещере – Азура, катакомбы, Холамаян, Эбенгард. Медленно и по слогам произнеся в воздух непечатное слово, чей смысл в приличном обществе сводился к смыслу «очень надоело», Варон вновь перевернулся на живот и постепенно поднялся, делая это с явной неохотой. А все потому, что на самом деле он хотел лежать вот на этом берегу, рядом с вот этим грязекрабом и смотреть на вот это небо, и пускай к нему хоть сама Кин с небес спуститься – он и ей направление в долгое и эротическое задаст и даже совестью мучиться не будет. Потому что он может и потому что он «очень надоело».

Тем не менее, хотелось ему или нет, а они обязаны были идти дальше. Напрочь отказавшись от идеи путешествия на силт страйдере (как выяснилось позже добраться на нем до Эбенгарда и вовсе не представлялось возможным), Варон вспомнил об увиденном в деревушке корабле. Где есть корабль, там есть причал, а где есть причал, там есть и лодочники, которые наверняка не откажутся подзаработать. По береговой линии, выйдя к причалу Хуула, они нашли лодочника, но тот наотрез отказался везти их прямиком в Эбенгард, зато пообещал подсказать нужный водный путь и за скромную плату довезти до Гнаар Мока. В Гнаар Моке печальная история повторилась, и они вынуждены были плыть до Хла Оада в котором, наконец, нашелся лодочник, который довез их до их цели – до Эбенгарда.

Ступив, наконец, на твердь порта имперского замка, Варон опасно пошатнулся и оперся рукой об ящики, на которые после и вовсе присел. Сказывалась многочасовая водная качка. Организму необходимо было отдохнуть и привыкнуть к земной тверди, а потом уже можно будет продолжить путь. Спасибо еще, что его не «прочистило» еще на лодке прямиком в воду, местные рыбки, небось, были бы рады «угощению». Брезгливо поморщившись от вставшей в голове отвратительной картины, Варон поинтересовался у Мэгрина, куда им тащиться дальше – он хотел разобраться с этим как можно скорее. Слова о том, что им предстоит еще одна водная переправа, вместо восторга спровоцировала на страдальческий стон. С каждым новым часом проведенном в этом мире, Варон все отчетливее понимал, что сделает по возвращению в Скайрим – просто ляжет и будет лежать так долго, как только сможет.

Необходимого им лодочника – а точнее лодочницу, – они нашли довольно быстро. Услышав правильный ответ на заданный вопрос, женщина пригласила их на свое скромное суденышко. Усевшись на носу лодки, Варон тоскливо смотрел на удаляющуюся все дальше статую Акатоша, которая со временем окончательно растаяла в набежавшем на воду мареве вечернего тумана. Рыбачка высадила их на весьма живописном и тихом бережку. В отдалении, на фоне потемневшего ночного неба рисовался купол храма, под которым, вероятно, находилось их долгожданное спасение и избавление в одном лице – во всяком случае, Варону очень хотелось в это верить. В храм они теперь попадут только на рассвете, а потому решено было разбить временный лагерь чуть ли ни у самого входа, чтобы наверняка не проворонить момент открытия барьера. Ждать целый день до самого вечера (а точнее заката) они не могли – когда ты оказываешься столь близко к желанной и долгожданной цели, то терпения у тебя заметно убавляется, а вот желания стремглав рваться вперед обнаруживается в вопиющем достатке.

Зверья в округе не нашлось, сушняка для разведения костра тоже было не шибко густо, но кое-что раздобыть все же удалось. Разоружившись и раздевшись до исподнего, Варон развесил вымокшую в процессе внепланового купания и все еще влажную одежду на ближайшем кусте и, усевшись на положенную подле костра пластину нагрудника, принялся спокойно перебирать вещи в сумке, без сожаления выкидывая из нее все то, что было безвозвратно испорчено. Некоторые книги (как ни странно, но каким-то чудом «В постели с Боэтой» сохранила вполне товарный вид), большую часть еды, листы бумаги, битые склянки зелий, тряпки для бинтования – все летело Варону за плечо, по красивой такой дуге улетая в ближайшую поросль высокой травы. Реликты то были или нет, а теперь это однозначно был хлам, который, во-первых, им был нахрен не нужен, а во-вторых, занимал значительную часть места, отяжеляя ношу. Нет уж, они вполне себе спокойно и без расплывшихся томиков уроков Вивека проживут, тоже мне потеря века. Бурча что-то недовольное себе под нос, Варон не сразу заметил Мэгрина, который, то косился на него, то отводил взгляд в сторону, видимо сочтя куст с вещами куда более интересным объектом для изучения, чем он. Ну, куст, наверное, сочтет такое внимание к себе за честь.

― Как показала практика – скакать в мокрых портках и рубахе по катакомбам древнего храма, немножко неудобно и немножко неуважительно по отношению к нечисти там, вероятно, обитающей. Не то чтобы у меня был в этом опыт, но что-то мне подсказывает, что я очень даже прав, ― произнес он, не отвлекаясь от процесса пересчета сохранившегося и награбленного имущества. Варон пересчитал имеющиеся у них монеты, перебрал набранные им цацки и камни, и после, сбагрив монеты в один мешочек, а цацки и камни в другой закинул оба в сумку, куда так же сложил часть вещей, оставив только остатки более или менее годной для употребления в пищу еды, да привлекшую названием книгу (как это он ее раньше интересно не замечал?). Закинув в рот последний кусок вяленого мяса, медленно его пережевывая, первым делом Варон все же притянул к себе книжку и раскрыл ее прямо посередине, надеясь увидеть там нечто интересное. Интересного было много, прямо-таки до мужского детородного много. Словно бы удивленно сведя брови к переносице, Варон поднял книгу на уровень глаз и покрутил в руках и так и эдак, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Текста было не так много, зато вот занимательных картинок прям хоть куда. Он, конечно, человек в своей мере искушенный, но чтобы вот прям вот так. Это же как так надо? Это вообще законно? Оторвавшись от просмотра, Варон посмотрел на стушевавшегося Мэга поверх края книги.

― Преинтереснейшее... «чтиво», хочу я тебе сказать. Даже спрашивать не буду, как это ― Варон чуть тряхнул книгой в своих руках, ― попало в вещмешок и почему ты – любитель правильности и порядка – это там оставил. Интересную ты литературу выбираешь, Мэг, не ровен час, когда тебя неправильно поймут, ― хищно улыбнувшись, Варон издал ехидный смешок и вновь уставился в книгу, то и дело, пролистывая страницы и зависая над каждой минуты на две-три. ― Курио со своей «похотливой девой» и рядом не стоял, ― резюмировал Варон, захлопывая книгу и запихивая ее на самое дно вещевого мешка, чтобы на глаза лишний раз не попадалась и не напоминала об увиденном. Минут за двадцать управившись с пересчетом имеющегося оружия, Варон, изменяя себе, даже не озаботился чисткой, да и нечего было чистить – вода смыла все и без его участия. Тем временем ночь полноправно вступала в свои права, доносимый со стороны воды воздух заметно посвежел, ветер едва усилился, донося до слуха стрекот незаметной в высокой траве живности, а спина, не согреваемая чахлым огнем, как передняя часть тела, начинала постепенно замерзать, заставляя время от времени передергивать плечами и зябко, мелко дрожать, растирая ладонями ледяные плечи. Вытащив из кожаного чехла чудом не вымокший спальный мешок, Варон убрал нагрудник в сторону и вместо него расстелил на земле спальник, моментально забираясь в его тесное нутро и сжимаясь в ожидании того, как ткань нагреется от тепла его тела и, наконец, согреет.

― Разбуди меня за час-два до рассвета, а то я совершенно не горю желанием лезть в эту пресвятую дыру, в чем мать родила. Местные обитатели со смеху передохнут от вида голожопого искателя приключений, согласись, мы же все-таки не хотим устраивать локальный геноцид, ― Варон хмыкнул с намеком на веселость и перевернулся на другой бок, отворачиваясь от костра, чтобы тот не бил в глаза своим светом, после, наконец, устраиваясь со всем возможным удобством и погружаясь в умиротворенную дрему.
[NIC]Varon Tedroth[/NIC][STA]the memory of ancestors[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/5hiVc.png[/AVA][SGN]http://s3.uploads.ru/S3X4c.gif
Мы погибнем в невидимой этой войне,
И наверное, рано, чем поздно ;
Если выпадет выжить тебе или мне,
Рады будем, наверно, до слез[/SGN]

+1

68

  • Автор: Bodhi [x]
  • непланетянин

Мэгрин не верил, что они добрались наконец-то к месту, что если и было предначертано богами, то явно в пьяном угаре. В таком, из какого нет выхода, которого не знал даже Сангвин или Шеогорат на своих пирушках, которые явно были знатные, и на которых Мэг не особо горел желанием побывать. Небо было высоко, словно бы в разы выше и чище неба в Имперской провинции, и прекрасно в было в этом месте. Тихо. Спокойно. Прикрыв глаза, он прислушался к окружающей среде, слыша шорохи, но не чуя никого; ощущая присутствие, но не осязая угрозы. Дикие звери — думалось ему. Возможно какое-то подобие имперских куропаток или оленей. Угрозы нет, а значит нет и причины подрываться, разрушать эту тишину, идиллию, разрушаемую лишь изредка тихим сопением. Привычным сопением. Интересно, как долго вампиры могут жить без сна?

Мысли о том, как они добрались к этому монастырю, вытеснились из головы еще до того, как он начал размышлять о подобной глупости. Они оставили его в тот же момент, как он ступил на причал, что покачивался в такт порывистому ветру. Варона мутило в тот час, Мэга — ни капли. Последний слишком привык к путешествиям, к тому, что в любой момент может понадобиться бежать, оставляя все на его месте, беря с собой минимум. Беря лишь то, что поможет выжить. Это было так давно, словно бы вечность, целую жизнь назад, но путешествие как бы пробудило спящую в душе, мыслях и костях память. Едкую. Почти что мертвую. Всегда будь готов бежать, Мэг — говорила ему когда-то мать, белая как подушки, как ткань, что окружала её лицо. Она выдохнула это, прошептала глядя снизу вверх, с почти что предсмертного ложа. Тогда её лихорадило, она очень сильно болела, и альтмер просидел с ней рядом не одну долгую ночь, держа за ладонь. Помнится, в день сказания тех слов, лекарка пробормотала, что коли Раилана проживет эту ночь, то дальше будет легче, дальше будет не страшно. Болезнь отступит и её можно будет победить. Мэгрин, юный и болезненный,  держал мать за холодную, точно дымка, руку в ту ночь, не страшась заразиться, и он плакал. Скулил, а та говорила сквозь бред — будь готов бежать, бежать, сынок. Жизнь — это бег. Стоит остановится, и не успеешь оглянуться,  как окажешься при смерти.

Раилана всегда убегала. Сбегала тихо с горсткой украденного, громко и со смехом бежала по полям и улочкам, держа в руках крепкую и вычурную статуэтку. Она удивилась,  когда поняла, что выжила, что организм победил болезнь... В какой-то там раз. Сейчас Мэгрин понимал её удивление, заботу, что ютилась в резких и колких словах. Тогда же, бросаясь с объятиями и слезами к матери, чья лихорадка спала — нет. Тогда он не понимал ничего. В тот момент он цеплялся за матушку, словно бы она могла раствориться, исчезнуть, оставить его одного. И в таком случае, ха, ему бы взаправду пришлось бежать. Просто потому, что матушка — все для него. Все.

Глядя на уснувшего данмера, Мэгрин улыбался своим мыслям, пододвигаясь тихо, как-то слишком тихо. Ладонь его коснулась чужих темных волос, что до забавного резко контрастировали с бледными руками, пальцами, и Мэг думал, что так и нужно. Для кого-нибудь было важно то, что с ними произошло, случилось. Определенно. Для богов? Для дейдр? Мэгрин не знал. Он проводил пальцами легко, так, что Варон вряд ли это даже замечал, касался лба, скул в едва ощутимой ласке. Что-то в его груди трепетало. Что-то билось вторым сердцем.

- Я не жалею. - Прошептал он одними губами. - И больше не буду убегать. Никогда.

Опустившись, он коснулся губами кончика уха Варона, и тот забавно фыркнул во сне, отворачиваясь. Хорошо, что он не видел Мэга в тот момент. Точно бы до конца жизни не избежать было бы насмешек, острот.

Когда Варон спит, он милый. Тихий, уютный, спокойный. Точно задремавший, налакавшийся молока котенок. У него смирное лицо с более мягкими чертами, ровное дыхание, по которому хоть время отмеряй — и Мэгрин улыбался, глядя на него. Шепча одними губами слова, которые он вряд ли произнес бы при свете дня, маг размышлял о том, что жжет в адском пламени все то, что в него вкладывали родители. Ну и, в общем-то, дьявол с ним. Не с ними, да. С ним.

Ты страшнее дейдры, Варон — думалось ему, и подняв взгляд к небу, он хмыкнул. Додумывать эту мысль ему не хотелось. Слишком сложно. Слишком смешно.

Звезды сияли, и поглядывая в сторону потрясающего горизонта, Мэгрин завалился наземь, как был — в тонкой мантии, на которой виднелся знак дома — не бояться же ему простуды после того, как он стал мертвым. В волосах гулял ветер, и кажется, пару раз он зацепился локонами за веточки или травинки, но видят дейдры — Мэгу впервые за долгое время было так на все наплевать. Всю ночь он смотрел на небо, попеременно поддерживая тонкими прутиками костер, и он не жалел ни о чем.

Ни о том, что пробрался в руины, точно последний чокнутый мародер, ни о том, что рядом оказалась эта бледно-серая поганка, по ошибке делящая с ним одно окончание — «мер». В нем не было сожалений, и когда рассвет показался на горизонте, он думал о том, что остался бы в этом месте еще на минутку, на часок, на сутки. Насмотреться на виды, попробовать все то, что в четвертой эре — дефицит — а тут буквально в каждой лавке есть за пару дрейков.

Мэг думал об этом, будя Варона.

А еще подумывал, что хотел когда-нибудь отправиться на острова Саммерсет, будь они хоть трижды переименованы и деспотичны по отношению к «нечистокровным». Хотел бы почувствовать запах весеннего сада, увидеть прекрасные дома, сияющие в рассветной мгле.

Когда-нибудь. Может, лет через сто, двести. И обязательно — вместе с этой самой бледно-серой поганкой. Куда же без неё.

Пожалуй, он безумен. Пожалуй, он привязался к этому сукиному сыну много больше, чем хотел бы.

- Нам пора. - Подав данмеру его оружие, Мэг улыбнулся почти что грустно. - Вернемся домой?

Узрев утвердительный кивок, он перекинул ремешок собственной сумки через плечо, направившись к открывшемуся входу. Луна и Звезда благоволили им, пожалуй. Возможно, скоро они возвратятся домой. Возможно, вскоре они умрут. Пока что, тем не менее, им везло, и все потому, что внутри, добившись правдой и неправдой аудиенции у настоятеля монастыря, Мэг узнал правду. Или то, что было ею когда-то.

Кристалл, схожий с тем, что они с Вароном нашли в руинах, действительно был неподалеку. Точнее — именно под монастырем, в конце длинного-длинного коридора, полного ловушек, и щуря глаза, похожие на две тонкие-тонкие расселины, слепые и глубокие, старый, точно свет, настоятель улыбался им. Мэг рассказал ему на его языке про то, кто они и откуда, и вкратце доказал — опять же, правдой и неправдой — что они из будущего. Данмер говорил, что маг - идиот. Настоятель же, что бы там не бормотал Варон, им поверил, даже не «вышвырнув с голым задом на мороз». Он дал ключ Мэгрину, и говорил почему-то загадками, которые, отвечая на почти что чистом кимерисе, понимал лишь маг. Глупо, пожалуй. Забавно в какой-то мере.

- Почему вы помогаете нам? И-и... зачем все это? - Он спросил это на общем, поглядывая на спутника. Тому хотелось вернуться домой поскорее, Мэгрин знал это. Но вопросы претили, особенно те, на которые он не получал ответа. И на которые, судя по всему, ответа и не получит:

- Когда-то это должно было произойти. - Ответил тот сухим, но каким-то слишком елейным голосом. В нем было столько старости, что Мэг мог поклясться — он древнее, чем эти стены и катакомбы вместе взятые. - Я? Я делаю свою работу. Дав возможность Нереварину соединить дома и кланы, дав возможность вам сюда прийти, минуя стражей, что тенью бродят по округе — я исполнял волю Азуры. Я знал, что вы придете. Я знаю все.

- Но, - Мэгу хотелось сказать, что Азура тут, должно быть, ни при чем, и что не видит от ничего, и про Красный год, и про исчезновение Вивека. Про все, но Варон оказался а кой-то веки умнее. Он сжал свою ладонь на плече мага, и глянув ошалело на данмера, Мэг очень быстро стушевался. Успокоился, если говорить кратко. Верно, все верно, и что бы Варон не хотел сказать, ответ был один. Будущее должно оставаться в будущем. Прошлое — в прошлом.

- Вы все умрете, если мы вернемся домой. - Последний довод, сказанный резко, с хрипцой. Машины двемеров утратили свою энергию, когда они перенеслись, они сломались, пали, умерли. Это же произойдет и с людьми. Это произошло, когда тот данмер — кимер? - вернулся. Там пострадали люди. В его случае — двемерские механизмы. Тот человек, сгинувший столько лет назад, понял это, он знал это — и Мэг не мог умолчать. И он скорее услышал, чем увидел или почувствовал то, как дармер положил ладонь на свой клинок.

- Все мы так или иначе умрем, не так ли? - Ответ был незамысловат и легок, точно перина, но у мага прошелся холодок по спине. Он говорит о том, что сама жизнь конечна, или... или о Красном Годе? Или и о том, и о том? - Мы отдали свои жизни и души задолго до вашего прихода. Нам нечего страшиться. Ступайте, дети мои. Пускай Азура благоволит вам.

Услышав краткий и весьма неучтивый выдох Варона, Мэгрин поджал губы, понимая, что тот прав. Опять. В какой-то там раз. Будущее — будущему. Прошлое же остается в прошлом. Так всегда, и так правильно.

- Пойдем, Варон. - Глядя на мужчину, подписавшего и свой, и чужой смертный приговор, он невесело усмехнулся. До кристалла оставалось немного, их провели пара мальчишек-послушников прямо к залу через катакомбы, в которых пахло свежестью, миртом и самую-самую малость — грозой. Кристалл-близнец сиял в темени комнаты всеми цветами, которые вовсе были ведомы магу, и тому пришлось прикрыть глаза ладонью, дабы свет его не слепил. Подумать только... конец. Это правда он. И им правда дали это, впервые все прошло гладко — им правда дали коснуться этого куска дерьма, который таким не являлся. Все было слишком нереальным. Слишком простым.

Мэг не смог отказать себе в маленькой слабости. Глубоко, ложно вдыхая, он потянулся к руке Варона, цепляя кончики чужих пальцев своими неловко, почти что смущенно. Варон не отвечал, глядя без стеснения прямо на кристалл. Мэг же мог поклясться, что его ладони дрожали, точно ветки на ветру.

Глядя на данмера, что выглядел спокойнее стены, ему хотелось сказать, выдохнуть, прошептать — мне страшно. Ему желалось шепнуть позорно, тихо — может, останемся? Никто, ни живой, ни мертвый, не мог дать гарантии, что все пойдет, как надо. Никто.

Ему хотелось так сказать, промямлить тихо и постыдно, да вот Варон сделал то, чего Мэг не ожидал — переплел их пальцы, и на душе как-то стало спокойнее. Много, много спокойнее. Не нужно слов, не нужно фальши. Мэг понимал. Мэг, знаете, порой слишком много понимал.

С чужих уст не летит «сделаем это» или нечто в подобном роде. У мага нет времени ни на то, чтобы услышать, ни на то, дабы запомнить. Варон просто бежал, летел напролом к свободе, дому, словно птица — и Мэг следовал за ним. Безоговорочно. Без какого-либо сомнения.

Последнее, что он чувствовал — оглушительный звон и белизна, что слепила даже через закрытые веки. Это было что-то за гранью понимания, бытия — все это путешествие. Все эти благовония, ткани, даже полупьяные поцелуи в четырех стенах борделя. Даже если они сейчас сгорят, даже если все пойдет не по плану — у Мэга будет, что сказать богам. Будет пара крепких слов, будет ругань и проклятия. И не будет сожалений.

Порой выйти за грань бытия полезно. Он знал это, и чувствуя до самого конца пальцы, переплетенные со своими — не жалел ни о чем.

Конец?...

[AVA]http://s6.uploads.ru/tsiYU.png[/AVA] [STA]for justice[/STA] [NIC]Megrin Corelas[/NIC]
[SGN]Journey's not remembered now
Tired, scarred
Kneel among the embers now[/SGN]

+1

Страница:   1 2 3

Вы здесь » crossroyale » архив завершённых эпизодов » Otherside

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно